Миссис Убийца

VI

На углу Сто восемьдесят второй улицы какой-то тип продавал газеты. Он громко выкрикивал:

— Сенсационное преступление! Сенсационное! Ужасающие подробности! Жена детектива убивает любовника на его квартире в Гринвич-Виллидж!

Я обнаружил в кармане завалявшуюся монету и купил газету. На первой полосе была помещена фотография Пат с надписью: «Моему любимому Лилу. Навсегда. Патриция».

Продавец газет, конечно же, не мог меня знать.

— Недурная девчонка, правда? — возбужденно спросил он. — Дайте мне еще раз на нее посмотреть. Ах, прожить бы с ней всего лишь год, а потом можно уйти в монастырь!

Я остановил машину на обычном месте и пошел к дому, на ходу просматривая газету.

Надо сказать, Абе в своей статье, из симпатии ко мне, постарался смягчить некоторые факты. И даже несмотря на это, их было более чем достаточно для того, чтобы посадить Пат на электрический стул.

Она была любовницей Кери, недавно он заинтересовался другой, и Пат его застрелила.

Я провел рукой по измазанному кровью и потом лицу. Возле дома, в котором я жил, стоял черный «кадиллак». Квартира у нас небольшая: гостиная, спальня, кухня и, конечно же, ванная. Помогать Пат управляться по хозяйству приходила наемная горничная.

Не понравилось мне, что возле дома, в котором мы живем, стоит именно этот «кадиллак». Уж очень он был мне знаком. Действительно, за рулем сидел Керк Аверс. Заметив меня, он воскликнул:

— Черт возьми, Герман, что с тобой приключилось?

Я сказал ему, что у меня небольшие неприятности, и спросил, не Джим ли у меня наверху. Он подтвердил мою догадку. Перед моей квартирой стояли Джим Пурвис и Монте, а также управляющий. Они разговаривали.

Когда я подошел к ним, Джим спросил меня о том же, что и Аверс.

— Напоролся на неприятности в Гринвич-Виллидж.

— Кто это был? — спросил Джим.

— Подозреваю, двое парней Peгa Хенсона. Кстати, у одного из них должна быть сломана нога. Ну а вы что здесь делаете?

— Мне необходимо с тобой поговорить, — сказал Джим. — Я также хочу получить список телефонов ее знакомых.

Я почувствовал, что краснею.

— Значит, стараешься её во что бы то ни стало утопить?

Джим остался совершенно невозмутимым.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, Герман, — сказал он и, повернувшись к Харперу, спросил: — Когда я смогу увидеть эту Миру Велл?

— Да хоть сейчас, — ответил управляющий. — У нее комната на верхнем этаже.

Посмотрев на мое лицо, он спросил:

— Могу я попросить ее спуститься в квартиру мистера Стона?

— Да, так будет лучше, — ответил Джим.

— Кто такая Мира Велл? — поинтересовался я.

— Привратница, мистер Стон, — ответил Харпер. — Обычно она дежурит с восьми часов утра, но сегодня почувствовала недомогание и попросила одну из подруг ее подменить.

Я направился к своей квартире, спросив Джима:

— Так о чем ты хотел со мной поговорить?

— О тебе самом. Поскольку ты меня очень беспокоишь. Я понимаю, какое впечатление должно произвести то, что случилось с Пат, но боюсь, как бы ты не наделал глупостей.

— К глупостям ты причисляешь то, что я могу поверить в ее невиновность?

— Нет, — мрачно сказал он. — Если можешь, продолжай ей верить. Ты же знаешь, что я вас обоих люблю и дорого бы дал за то, чтобы ошибаться. Однако я работаю с тобой восемь лет и прекрасно знаю, что, попытавшись сунуть нос в дело Пат, ты можешь наделать столько глупостей и влипнуть в такие неприятности, из которых мы тебя вытащить уже не сможем.

— Давай, о себе я буду заботиться сам, — предложил я.

Наша квартира на третьем этаже. С ее широкого балкона виден Гудзон. Чтобы попасть в большую гостиную, надо спуститься на две ступеньки, а чтобы попасть в спальню, — подняться на две.

За мебель я выплачивал кредит два года, но она такая же красивая, как в кинофильмах. Честно сказать, это было то, о чем мы мечтали. Так уж случилось, что до этого ни Пат, ни я не знали настоящего комфорта. Пат провела детство в Бруклине, в пансионе для сирот. И вот наконец мы почувствовали себя людьми. А теперь вся жизнь превратилась в горсточку пепла.

Да, Джим действительно мой друг, и я хорошо знаю, почему он пришел.

— Прекрасно. Можете осмотреть все что угодно, и я не спрошу у вас ордер на обыск, — сказал я и, открыв бар, достал бутылку рома и стакан. — Нет, вам я, конечно, не предлагаю. Поскольку вы на работе и, кроме того, стараетесь во что бы то ни стало посадить Пат на электрический стул.

Похоже, Монте мои слова огорчили.

— Да ладно, — сказал он. — Неужели ты на самом деле о нас так думаешь?

Сделав вид, что не слышал его слов, я вошел в спальню, нашел несессер и стал укладывать в него необходимые Пат вещи.

Джим последовал за мной и небрежно осмотрел ящики шкафов.

Интересно, для чего он это делал? Ведь доказательств у них больше чем достаточно.

— Будь я на твоем месте, — посоветовал он, — я бы влез в ванну, хорошенько вымылся, а потом поспал. Пат этот несессер раньше вечера не понадобится.

Я поинтересовался, откуда он это знает.

— Она попросту спит. Как только я устроил ее в камеру, она заснула. Я приказал, чтобы ее не беспокоили, по крайней мере, в течение двадцати четырех часов.

Да, он делает свою работу. Он старается быть беспристрастным. Наверное, я должен был преисполниться благодарности.

— Кстати, — продолжал Джим, — скажи-ка мне, что это за драка, в которую ты ввязался в клубе в Гринвич-Виллидж? Это там тебя так изукрасили?

— Нет. В другом месте. На меня неожиданно напали около дома Кери.

— Тебя ограбили?

— Нет, всего лишь забрали немного денег, — сказал я.

— Ну-ну, будь поосторожнее. А что ты хотел узнать в Гринвич-Виллидж?

— Мне нужно было поговорить с Эдди Гинесом.

— И что он тебе рассказал?

— Он вернул мне сумочку Пат. Сказал, что она забыла ее во вторник вечером, после бурной ссоры с Кери. Кроме того, он рассказал мне, что перед ссорой она выпила порций восемь рома. Это очень странно, поскольку Пат может опьянеть даже от стакана пива. — Я схватил его за руку: — Послушай, Джим, ты сам видел Пат с Кери?

— Да нет, — ответил он.

И тут я спросил его;

— Скажи, а ты можешь допустить, что в Нью-Йорке существует еще одна рыжая женщина, чертовски похожая на Пат, да так, что их могут перепутать?

Джим задумался:

— Почему бы и нет? Вот только зачем кому-то это нужно?

— Не знаю, — неохотно признался я.

— У твоей жены есть большие деньги?

— Нет, у нее может быть только то, что я даю.

— А может, она знает что-то, что ей знать не положено?

— Сомневаюсь, — ответил я. — Мы поженились, когда ей было восемнадцать. То, что она рассказывала в комиссариате, — сущая правда. Я был ее первым мужчиной и до вчерашнего вечера был уверен, что единственным.

Усмехнувшись, Джим присел на край дивана:

— Дьявол, не знаю, что и думать.

Сняв пиджак и рубашку, я положил их на стул перед трюмо Пат. На нем стояла такая же фотография, как та, что обнаружили на квартире Кери. На ней было написано: «Моему любимому Герману, навсегда. Патриция».

Сняв брюки, я остался в трусах и ботинках.

— Я тебя понимаю, — пробормотал Джим. — Я бы тоже сто раз на твоем месте подумал, прежде чем поверить, будто она убийца. Вместе с тем вот уже пять или шесть месяцев разные люди сообщают мне, что видели ее в обществе Кери.

Я прошел в ванную и открыл воду. Вернувшись, я спросил:

— Почему же ты тогда мне ничего не сказал?

Джим пожал плечами:

— Ты ее муж. Это очень трудно — рассказывать мужу о шалостях его жены.

Похоже, они с Эдди Гинесом думали одинаково.

— В конце концов, Пат вполне взрослая.

Я снял ботинки.

— Лучше бы ты в это дело все же вмешался. Понимаешь, когда-то я решил верить Пат до тех пор…

В дверь позвонили.

— До каких пор, Герман?

Прежде чем я успел ответить, Монте крикнул из гостиной:

— Эй, тут пришла привратница, которая дежурит днем!

Джим сейчас же вышел в гостиную.

Я принял душ, сначала теплый, а потом как можно холоднее. После этого я почувствовал себя несколько лучше. Вот только голова побаливала, да во рту по-прежнему ощущался привкус крови.

Я начал одеваться, уже надел брюки и тут вспомнил, что смогу поговорить с Пат не раньше вечера. Может быть, к тому времени мне удастся найти официанта Майерса. Поэтому, надев тапочки и чувствуя, что ноги у меня слегка заплетаются, потопал в гостиную. Там Джим и Монте допрашивали привратницу. Это была высокая блондинка лет двадцати пяти. Кстати, на больную она вовсе не походила. На ногах у нее были бледно-голубые босоножки. Внимательно на нее посмотрев, я почему-то подумал, что платье она накинула прямо на голое тело. Глаза у нее были синие, а возле носа виднелись веснушки.

Джим нас познакомил:

— Мистер Стон — мисс Велл.

— Очень приятно, — любезно сказал я. — Мне кажется, я вас уже где-то видел.

Она засмеялась, и смех ее почему-то показался мне чертовски похожим на смех Пат.

— Безусловно. Ведь я работаю на этом месте уже год. Все это время вы проходите мимо и даже иногда здороваетесь.

Я налил себе рома.

Почему, черт возьми, я должен обращать внимание на каждую привратницу?

Джим продолжил допрос:

— Итак, вы работаете с восьми часов утра до четырех часов дня, мисс Велл?

— Совершенно верно, — ответила блондинка. — Правда, иногда, когда кто-то из моих сменщиков болен или ему очень нужно отпроситься именно на это время, мы друг друга заменяем.

Присев на диван рядом с мисс Велл, я вдруг совершенно неожиданно для себя обнаружил причину ее болезни. От нее довольно сильно пахло ромом. Этот запах не могли заглушить даже духи.

А Джим продолжал:

— Вы регистрируете телефонные звонки жильцов этого дома?

— Да, — подтвердила она.

— И вы ведете, так же как управляющий, телефонный счет каждого жильца?

— Да.

— И что же, миссис Стон часто звонила по номеру 17-36-46?

Мисс Велл провела рукой по своей туго обтянутой шелком высокой груди:

— Мне бы не хотелось об этом говорить.

— Вы знаете, что я детектив?

— Управляющий мне сказал.

— А он сказал вам, что я возглавляю уголовную бригаду Восточного Манхэттена?

Она бросила на меня взгляд и быстро провела языком по губам.

— Я понимаю.

— Прекрасно! Тогда ответьте на мой вопрос.

Она продолжала упорствовать:

— Я не хотела бы этого делать.

— Почему?

— Ну, скажем так, меня это не касается.

— Однако миссис Стон довольно часто звонила по телефону 17-36-46?

— Не помню, — явно забавляясь, сказала мисс Велл.

Джим взорвался. Похоже, бессонная ночь не пошла ему впрок. Вскочив, он закричал:

— Черт возьми! Сначала эта Пат, а теперь еще такая, как вы! Где вы родились, мисс Велл?

— В Голдене, штат Колорадо.

— И что, в Голдене не принято оказывать содействие полиции, когда она проводит следствие по делу об убийстве?

Глаза мисс Велл округлились.

— Но я действительно не могу вам этого сказать. Понимаете, я впервые оказываюсь замешанной в подобное дело.

— Итак, вы отказываетесь отвечать на мой вопрос?

— Совершенно верно.

— А вы знаете, что я могу вас, если вы откажетесь отвечать на мои вопросы, задержать?

Мисс Велл снова облизнула губы:

— Хорошо, я отвечу отрицательно. Миссис Стон никогда не звонила по телефону 17-36-46.

— Тогда откуда вы его знаете?

— Это моя обязанность. Кроме всего прочего, я еще и телефонистка. И уж можете мне поверить, свою работу я знаю превосходно.

Джим встал и нахлобучил на голову шляпу:

— Прекрасно. Мы просмотрим счета за телефонные разговоры.

Он направился к двери, за ним последовал Монте. Перед тем как выйти, он остановился и сказал мне:

— Не лезь в это дело, Герман. Считай, что с сегодняшнего дня у тебя двухнедельный отпуск.

— Это приказ? — спросил я.

— Да… инспектора Греди. Мне не меньше тебя хочется вытащить Пат из болота, в которое она попала, но это не должно влиять на служебные отношения.

Я горько усмехнулся:

— Понятно. Значит, это твоя работа. — Я глотнул рома. — Только учти: Греди я этого не прощу. Тебе тоже. Пат не убивала Кери. И я это докажу.

— Как?

— В данный момент Ник Казарос ищет официанта Майерса. Если он его найдет, все будет прекрасно, а если нет, я займусь этим делом сам. Мне кажется, этот тип является ключом ко всей истории. Последнее, что помнит Пат, это как она пила кока-колу. Симсон мог подмешать туда наркотик. Если он это сделал, то моя жена сказала правду. Поверь, я заставлю его сказать мне, как все было на самом деле, даже если для этого ему придется оторвать ногу или разбить башку.

Похоже, Джима это сильно разозлило, но он умел держать себя в руках.

— Во имя нашей дружбы, Герман, не делай этого, — попросил он. — Я приложу все силы, чтобы вытащить Пат, но только ни в одном деле об убийстве, которое я вел, не было таких исчерпывающих доказательств, как в этом.

— Что ты хочешь этим сказать? — мрачно спросил я.

— Ты сам отлично знаешь, — ответил он и закрыл за собой дверь.

Я взял бутылку с ромом и стал рассматривать. Блондинка забрала ее у меня, сделала глоток и вернула обратно.

Я внимательно на нее посмотрел. Над верхней губой у нее выступили капельки пота, а грудь ходила ходуном.

— Что это с вами? — спросил я.

— Мне это просто необходимо, — ответила она.

Тут я заметил, что от выреза ее платья и до пояса вшита молния. Поскольку женщина продолжала бурно дышать, молния потихоньку расстегивалась, давая возможность увидеть грудь.

Да, я был прав, под платьем на ней ничего не было. Кстати, грудь у нее была большая и красивая.

Еще немного посмотрев на нее, я вспомнил газетчика, сказавшего: «Дайте мне еще раз на нее посмотреть. Ах, прожить бы с ней всего лишь год, а потом можно уйти в монастырь!»

Мисс Велл была такая же высокая, как Пат, и, кстати, довольно хороша собой. Я отвел глаза в сторону и попытался не смотреть на то, что она мне показывала. Честно сказать, мне это удалось довольно плохо.

— Что это с вами? — снова спросил я.

Она вытащила из кармашка платья несколько бумажек:

— Я боялась, что мистер Пурвис станет меня обыскивать.

— Что это?

Она протянула мне бумажки. Внимательно их просмотрев, я увидел, что это список телефонных звонков, сделанных из моей квартиры в последние месяцы. Пат мне лгала. Она утверждала, что не знала Кери, пока не очнулась голой в его квартире. А между тем она звонила по номеру 17-36-46 в течение последних шести месяцев раза по два на дню.

Я, не поворачивая головы, скосил глаза в сторону мисс Велл. Она как раз откинулась на спинку дивана, и вырез позволял видеть большую часть ее тела.

— Да что с вами происходит? — в третий раз спросил я.

— Вам интересно, почему я спрятала это от мистера Пурвиса?

— Да.

Тут она подняла руки, сцепила пальцы на затылке и расставила локти в стороны.

— Может, потому, что я вас знаю, может, потому, что вы мне нравитесь. Может, я уже давно заметила одного детектива ростом метр восемьдесят пять сантиметров и весом девяносто килограммов. У него волосы ежиком и сломанный нос. Он проходит мимо меня каждый день в течение года. Кто знает, может, я захотела, чтобы он был моим, а не той женщины, которая его обманывает, стоит ему уйти из дома?

Тут она задышала еще сильнее. И с каждым вздохом молния опускалась по крайней мере на сантиметр. Мисс Велл была красива, как и Пат, и если я захочу, то могу обладать ею прямо сейчас!

Причем это будет не каприз, она, похоже, действительно ко мне неравнодушна. Подумать только, привратница, влюбленная в одного из жильцов, которого она видит в течение года!

Я снова глотнул рома, и он попал мне не в то горло. Я чуть было не выплюнул его на ковер, но все-таки каким-то образом умудрился проглотить. Похоже, это подействовало на меня странным образом.

Стены квартиры заколебались. Мисс Велл казалась все красивее и красивее. Я никак не мог понять, почему не замечал ее раньше. Потом стал думать, какие у нее красивые платиновые волосы. А еще мне очень понравились веснушки вокруг ее носа. Они придавали ей слегка невинный вид.

— Как вас зовут?

Она вздохнула и пододвинулась ко мне ближе:

— Мира. А почему вы это спрашиваете?

Голова у меня кружилась. Я протянул руку и стал играть молнией ее платья, то поднимая ее вверх, то опуская вниз.

— Кто знает, почему все происходит в жизни? Мне кажется, я рад, что познакомился с вами.

Тут она так вздохнула, что молния опустилась до самого пояса. Я во все глаза уставился на то, что мне открылось.

— Это хорошо, мистер Стон.

Сказав это, она повалила меня на диван и буквально впилась своими губами в мои. Поцелуй наш был долог, и вдруг, оторвавшись от меня, она простонала:

— Герман! Герман!

В этот момент, несмотря на то что я был пьян, как скотина, мне вдруг стало стыдно. А потом я успокоился, потому что для меня эта женщина стала Пат, той Пат, которая была давно, еще до того, как я вошел в ту проклятую квартиру, до того, как все это случилось.

Все же чисто машинально я попытался ее оттолкнуть, соскользнул на край дивана, и вдруг мы упали на пол. Причем она оказалась наверху.

— Сейчас, сейчас, прошу тебя, — шептала она. — О, прошу тебя…

Ее пальцы вцепились мне в волосы. Другой рукой она расстегнула молнию на моих брюках. Потом она слегка приподнялась, платье мгновенно соскользнуло с ее тела и с легким шелестом упало рядом с моей головой.

Так вот как бывает в самый первый раз, когда встречаешься тайком, когда изменяешь!

Я вяло трепыхался, все еще непонятно для чего, пытаясь освободиться. Это было бесполезно. На мне лежало нежное, надушенное тело, и я вдруг почувствовал, что задыхаюсь. Вдруг я вспомнил, что сказал мне инспектор Греди там, на ступеньках перед тюрьмой:

«Я знаю, это тяжело, это очень тяжело. Да, ваша любимая женщина нанесла вам предательский удар. Попробуйте ее забыть. Выпейте и постарайтесь забыться…»

И тогда я вернул Мире ее поцелуй с той же страстью, с какой она поцеловала меня. Я больше не ощущал во рту привкуса крови. Я больше не ощущал вообще никакого вкуса, кроме вкуса соли…

Наверное, я в этот момент плакал.