Миссис Убийца

II

В кабинете клубился сигаретный дым, без конца звенел телефон, стучал телетайп. Большинство полицейских ушли, а я все сидел и думал.

Итак, жена изменила мужу и убила своего любовника? Ну и что дальше?

Джим придвинул свой стул поближе к Пат и сел;

— Как дела, малышка?

Пат попыталась улыбнуться:

— Не очень-то хорошо, Джим.

— Может быть, что-нибудь выпьешь?

— Нет, — отказалась Пат.

Джим Пурвис нервно провел желтыми от никотина пальцами по начинающим седеть волосам. Я знал, что он очень любит меня и Пат, но не знает, как ее утешить. Похоже, он бы сейчас с удовольствием поменялся местами с любым постовым, лишь бы не вести дело Пат.

— Ну хорошо, детка, — сказал он. — Давай-ка начнем все с самого начала.

Пат вытерла щеки рукавом платья.

— Как тебе угодно, Джим. — Она постаралась улыбнуться и добавила: — Я знаю, что это твоя обязанность.

— Ты правильно все понимаешь, — участливо сказал Джим и взял со стола протокол допроса. — Итак, по вашим показаниям, вы вчера побывали в донорском пункте и сдали там кровь. После этого вы пошли в продуктовый магазин.

— Да, это так.

— Сделав необходимые покупки, вы пошли домой, но по дороге зашли в бар купить Герману сигареты.

— Да.

— «Кэмел», которые курит Герман, там на было, но хозяин бара сказал, что их завезут с минуты на минуту, и вы решили подождать. Вы выпили кока-колы… — Он бросил взгляд на протокол. — Один стакан кока-колы, как здесь написано. Что с вами произошло дальше не помните… Очнулись в совершенно незнакомой квартире обнаженной. Это была квартира Кери. Ее хозяин в это время уже лежал мертвый в своей постели.

С трудом, словно ей мешал говорить комок в горле, Пат выговорила:

— Да.

— Тогда скажите мне… Вы поехали к Кери на своей машине?

— Нет! — возмущенно воскликнула Пат. — Как я могла это сделать?

— Ну да, конечно! Ведь последнее, что вы помните, то, как вы пили кока-колу в баре человека по фамилии Майерс.

— Да, все было именно так.

— И вы утверждаете, что в тот вечер побывали в квартире Кери впервые?

— Да.

Пурвис задумчиво посмотрел на лежавший на столе портрет Пат из квартиры Кери.

Перехватив его взгляд, Пат сказала:

— Я не могу объяснить, каким образом у этого человека оказалась моя фотография.

— Но ведь надпись на ней сделана вами?

— Я не могу объяснить, как появилась эта надпись, — пробормотала Пат. — Скорее всего мой почерк подделан.

— А как вы объясните то, что в квартире найдены ваши чулки, пеньюар, щетка, пудра, белье, духи?

Пат чуть не рыдала:

— Я не знаю… не знаю, как это там оказалось…

Джим успокаивающе похлопал ее по коленке:

— Послушайте, дорогая, не надо так отчаиваться. Иногда происходят совершенно невероятные совпадения. Я просто хочу вам помочь. Не сомневаюсь, что Герман тоже. Мы ваши друзья, но нужно, чтобы и вы нам помогли. Расскажите, как все было на самом деле.

Пат снова умоляюще посмотрела на меня:

— Но я говорю чистую правду. Не имею представления, каким образом мои вещи оказались в квартире того мужчины. Я не имею представления, каким образом там очутилась моя фотография. Заявляю, что не была его любовницей. Никогда в моей жизни не было другого мужчины, кроме Германа!

Джим очень терпеливо произнес:

— Ну тогда послушайте… — Вынув из стола рапорт полицейского врача, он заглянул в него и прочитал: — «… кровь на правом бедре, на руке и животе. И хотя молодая женщина утверждает обратное, в результате осмотра было установлено, что она вступала в сексуальные отношения с мужчиной, возможно, не один раз, не более чем за два часа до осмотра. Никаких следов насилия…»

Неожиданно Пат вскочила и, гордо выпрямившись, отчеканила:

— Мне плевать на этот паршивый рапорт. Я предпочла бы скорее умереть, чем принадлежать другому мужчине, кроме Германа. Вполне возможно, меня изнасиловали, но только это произошло, когда я была без сознания.

Из ее глаз брызнули слезы.

— Осторожно! — крикнула миссис Андресс. — Она сейчас упадет в обморок!

Вскочив, я вовремя успел подхватить потерявшую сознание Пат. Когда в моих руках оказалось ее такое знакомое, теплое тело, я вздрогнул. Похоже, пока с уверенностью можно было сказать лишь одно: я все еще продолжал ее любить.

— Итак — произнес Абе Фитцель.

Тут я взорвался:

— Господи Боже! Вам не надоело задавать вопросы? Можете убираться и писать отчеты до одурения. Не знаю, чем я буду заниматься в ближайшее время, но что-нибудь уж точно придумаю.

На лице Фитцеля появилось обиженное выражение. В тот момент на письменном столе Карвера зазвонил телефон. Сняв трубку, он через несколько секунд передал ее Джиму:

— Это вас. Полицейский врач.

— Пурвис слушает. Я понимаю. — Он махнул рукой Монте:

— Быстро запишите… Пуля попала в голову. Стреляли с близкого расстояния… Пуля вышла через левое ухо… Калибр 6,35… Около восьми или часом раньше… Большое спасибо, старина. Да, это соответствует калибру обнаруженного в комнате револьвера.

Джим быстро повесил трубку и начал набирать какой-то номер. Тут я обнаружил, что все еще держу Пат в объятиях, и осторожно посадил ее на стул. Миссис Андресс положила ей на затылок мокрую салфетку.

— А знаете, — сказала она, — иногда меня радует, что я некрасивая.

А вот Пат очень красива, и к тому же она моя жена.

А Пурвис говорил в трубку:

— Да, понимаю… Нет, в анализах никаких следов хлорала. В крови семнадцать сотых миллиграмма алкоголя. Говорите, на его коже обнаружены оспины от пороха? Хорошо, я ожидал этого… Да, это один из дешевых револьверов, которые так легко купить…

Пат открыла глаза и сказала:

— Я не делала этого… Я не могла так поступить с Германом.

Миссис Андресс успокаивающе похлопала ее по плечу.

— Ну-ну, давайте-ка поспокойнее.

Меня почему-то задела ее фальшивая жалость, и я подумал, что эта Андресс довольно противная баба.

Пурвис повесил трубку и махнул рукой сидевшему возле двери седому мужчине:

— Теперь можно поговорить с вами.

Тот встал:

— Да, сэр?

— Ваша фамилия Свенсон?

— Да, сэр. Чарльз Свенсон.

— Вы хорошо меня слышите?

— Да, я слышу вас отлично.

— Это вы сообщили, что в квартире Кери кричит женщина?

— Да, сэр. Я еще сказал Жан, моей жене, когда раздался первый крик: «Слышишь, похоже, наверху что-то происходит. Надо бы позвонить в полицию». И я сделал это.

— А звук выстрела вы слышали?

— Нет, сэр, только крики.

— Кстати, как вы определили, что наверху происходит что-то требующее срочного вмешательства полиции?

— Ну, рано или поздно, это нужно было как-то прекратить. Уж слишком много женщин ходило к этому мистеру Кери.

Пурвис указал на Пат:

— А эту даму вы знаете, мистер Свенсон?

— Да, сэр. Она последнее время очень часто ходила к мистеру Кери. — Слегка поколебавшись, старик добавил: — Правда, я видел лишь, как она поднимается по лестнице наверх.

— Вы видели ее и в этот день?

— Да, сэр.

— Она была с Кери?

— Нет, сэр. Совершенно одна.

— Скажите, а вам не показалось, что у нее в этот день был несколько неестественный вид? Например, она не казалась пьяной?

Мистер Свенсон отрицательно помотал головой:

— Нет, сэр. Вид у нее был самый что ни на есть естественный. Как обычно. — Опять помедлив, он с извиняющимся видом добавил: — Конечно, нас это совершенно не касается, но мы, я и моя жена, не могли ее не заметить. Она так часто приходила.

— Как же часто она бывала у Кери?

— Приблизительно два-три раза в неделю.

Пурвис стал перелистывать лежавшее перед ним дело, пока не нашел нужную страницу.

— Вы сообщили сержанту, что вам показалось, будто она женщина, изменяющая своему мужу. Почему вы так подумали?

— Но ведь у нее на пальце было обручальное кольцо. А один раз мы слышали, как она, прощаясь с Кери на пороге его квартиры, сказала, что ей нужно спешить, так как она обязана приготовить обед Герману, чтобы он ничего не заподозрил.

— Вы лжете, лжете! — возмущенно закричала Пат. — Старый пень! Вы врете!

Мистер Свенсон ответил вежливо:

— Простите, миссис, но зачем это мне лгать?

Между тем Пурвис решил закончить допрос и сказал старику:

— Большое спасибо за сведения, которые вы сообщили.

Мистер Свенсон боязливо поежился:

— Я не очень люблю гулять по улице ночью.

Джим вышел вместе с ним, очевидно, чтобы приказать кому-нибудь из полицейских отвезти старика домой.

Я совершенно четко понимал — он сделал все, что мог. Но закон неумолим. Теперь ему осталось предъявить Пат обвинение в убийстве.

Я опустился на колено возле стула, на котором сидела Пат, и, взяв ее за подбородок, заставил поднять лицо. Она попробовала улыбнуться, но это у нее не получилось, поскольку слишком дрожали губы. Тогда она попробовала вытереть слезы и поправить волосы.

Боже мой, даже в таком виде она была для меня самой красивой!

Прикурив сигарету, я сунул ее в рот Пат. Честно сказать, с сигаретой во рту у нее становился жутко пикантный вид.

Мне она нравилась любой. Поэтому я на ней женился. А теперь нам на голову свалилась беда.

— Пат, это ты убила Кери?

Она отрицательно покачала головой.

— Ты спала с этим типом?

Ее сигарета задрожала.

— Ты же отлично знаешь, что нет, Герман. — По ее щекам снова потекли слезы. — Я не могла пойти к другому мужчине, потому что ты для меня — все.

— Значит, последнее, что ты помнишь, это как ты сидела в баре Майерса и пила кока-колу?

— Да.

— И ты до этого никогда не была у Кери?

Поскольку дым ел ей глаза, я вынул у нее изо рта сигарету. Она бросила на меня умоляющий взгляд и сказала:

— Я никогда до этого не была у Кери.

— И фотографию ему свою не дарила?

— Нет.

Я затянулся и медленно выпустил дым, не спуская с нее глаз. Если Пат и врет, то делает это чертовски искусно.

«Добрый день, малютка!» — сказал я ей когда-то.

«Вот как, полиция? — воскликнула она. — Ну хорошо, салют, дружок!»

А потом я соединил с ней свою жизнь, на горе и на радость. И вот теперь такой случай. И единственное, что мне может помочь, это слепая вера в нашу любовь.

Она прикоснулась к моей щеке кончиком пальца:

— Это не я. Это не я! Ты можешь поверить мне, Герман?

В этот момент в кабинет вернулся Джим Пурвис.

Я выпрямился и сказал:

— Я верю Пат.

— Но ведь факты, Герман… — начал Джим.

— К дьяволу факты! — оборвал его я. — Пат не могла быть любовницей Кери и, конечно же, не убивала его. Все это подстроено.

— Кем?

— Еще не знаю.

— Но зачем? Для чего это кому-то нужно?

— Откуда я знаю?

— А как ты объяснишь фотографию?

— Объяснить ее я не могу.

Некоторое время Пурвис молчал, потом строгим, официальным тоном сказал:

— А показания свидетеля, который видел, как она ходила к Кери два или три раза в неделю в течение шести месяцев?

— В это я просто не верю. Мне плевать на этого свидетеля.

Пурвис задумчиво пожевал сигарету:

— Но я должен ее задержать, Герман.

— Да, ты должен это сделать. Я знаю.

Я осторожно помог Пат встать. Она вопросительно посмотрела на меня, и тогда я ей сказал:

— Давай смотреть фактам в лицо, дорогая. Ты попала в очень грязную историю, и Джим должен тебя арестовать. Тут я ничем помочь не могу. — Я осторожно поцеловал ее и продолжил:

— Ничего веселого в этом нет, а дальше будет еще хуже. Полицейские вывернут наизнанку всю нашу жизнь. Тебя будут допрашивать часами, тебе предъявят обвинение в убийстве. Ты будешь одна среди самых настоящих волков в течение многих дней. Газеты будут пестреть заголовками вроде «Жена полицейского убила своего любовника в Гринвич-Виллидж». — Я посмотрел на Абе Фитцеля. — Газеты объявят, что ты виновна в измене и убийстве. Но раз ты сказала, что невиновна, я тебе верю…

— Извини, Герман… — начал Абе.

— Заткнись, — сказал я ему. Потом поцеловал Пат и добавил: — Теперь нужно, чтобы тебя увел Джим. Это его обязанность. Только я хочу, чтобы ты помнила одну вещь…

Пальцы Пат вцепились мне в руку:

— Да?

— Я сделаю все, что смогу, чтобы вернуть тебя домой. Так что держись, милая. Ты понимаешь?

Пат еще крепче вцепилась в меня. Она вдруг прямо на глазах похорошела, и хотя ее верхняя губа все еще дрожала, в глазах у нее больше не было выражения безысходного страдания. Я подумал, что ее глаза похожи на темные сапфиры.

Пат легонько вздохнула и провела рукой по моей щеке.

— Понимаю, — сказала она. — Теперь я буду спокойна.

Итак, я дал обещание и теперь во что бы то ни стало должен его выполнить…