Миссис Убийца

VIII

В комиссариате смена дежурных происходит в четыре часа. Вот только сегодня никто из сменившихся не пошел домой. Тротуар перед комиссариатом на Сорок седьмой улице был заполнен полицейскими. Конечно, убийства случаются чуть ли не каждый день, но сегодня был особый случай. Сегодня ухлопали одного из наших.

Чтобы дать мне пройти, полицейские расступились. Все-таки у меня неплохая репутация. Я — Герман Стон, довольно известный детектив, каждый день имеющий дело с мошенниками всех мастей.

Ходят слухи, что при раскрытии преступлений я пользуюсь магией.

Итак, Герман, может, ты скажешь нам, кто убил Ника Казароса?

В дежурке был лейтенант Физчетти. Я спросил у него, здесь ли дежурный наряд.

— Они уехали, — ответил лейтенант. — Похоже, в центральный комиссариат.

— Что-нибудь уже нашли?

Голос Физчетти слегка дрогнул:

— Ничего особенного.

Я прошел в зал дежурных и увидел там Петерсона, товарища Казароса. Это высокий швед с короткой стрижкой. Надо сказать, очень хороший парень. Вид у него был совершенно понурый, даже несколько недоуменный и вместе с тем чертовски злой. Обычно на всех подобные случаи действуют именно так.

Каждому приходит в голову мысль: «А ведь я мог быть на его месте!»

Я сел рядом с ним:

— Как это случилось, Свен?

Петерсон перестал перелистывать книгу рапортов дежурного наряда. Это очень нужная книга, в ней записывается буквально все: полицейский, явившийся на место преступления первым, показания полицейского врача, соседей, случайных свидетелей, полицейского, занимавшегося следствием, и того, кто производит арест. Все эти вроде бы во многом незначительные мелочи могут неожиданно оказаться весьма важными.

— Ничего, — ответил он. — Совершенно ничего. Ни единой ниточки. Есть несколько свидетелей, но они не хотят говорить. Получается, что никто не слышал выстрела, никто ничего не видел и никто не знал, что Ник уже несколько часов лежит на этом складе мертвый.

Я протянул ему пачку сигарет:

— Расскажи-ка все, что произошло с самого утра, Свен.

Он закурил сигарету.

— Я на минуту зашел в отель «Астер» по делу. Когда я оттуда вышел, Ник сказал, что приезжал ты и просил найти некоего Карла Симсона, живущего где-то в этом квартале. Единственным, кто подходил под указанные тобой приметы, был Джо Симсон, редкий негодяй, которого мы зацепили полгода назад по мокрому делу.

— Похоже, именно этого типа я и искал. Чем он сейчас занимается и как выкрутился в тот раз?

— Ему светило от двух до десяти лет, но он вышел под залог в пять тысяч долларов и исчез. Ну так вот, у нас с Ником оставались свободными еще полчаса, и мы решили, что обойдем все отели, какие только успеем. Ник пошел по одной стороне улицы, я по другой. Короче, я ничего не обнаружил… В восемь часов я вернулся в комиссариат, а Ника еще не было. Правда, тогда я не сильно обеспокоился…

— Почему?

— Ник мне сказал, что очень тебе признателен за услуги, которые ты ему не раз оказывал. Поэтому, если к восьми часам ничего не найдет, позвонит в комиссариат и продолжит поиски один. Кстати, этот Симсон имеет отношение к тому, что случилось с твоей женой?

— Да, похоже, имеет.

Петерсон пожевал сигарету:

— Во всяком случае, о случившемся я не имел понятия до тех пор, пока три часа назад мне не позвонил лейтенант Физчетти и не сообщил, что обнаружен труп Ника.

Тут я попробовал выяснить некоторые детали.

— А с какой улицы вы начали обход?

— С Сорок пятой.

— Дверь театра открыта всю ночь?

— Сторож клянется и божится, что нет.

— Держу пари, он уже стар.

— Тут ты прав.

— Когда был убит Ник?

— Полицейский врач утверждает, что к тому моменту, как труп обнаружили, Ник был мертв уже около семи часов.

— Другими словами, его убили почти сразу же после того, как вы разошлись?

— Похоже…

— Как его убили?

— Пустили пулю в затылок.

Я встал:

— Спасибо. Похоже, это все, что я хотел знать.

Петерсон тоже вскочил и стал быстро ходить по комнате, время от времени ударяя кулаком одной руки о ладонь другой. В этом не было ничего нарочитого, просто он действительно не мог сидеть и спокойно ждать дальнейших событий.

Один раз он сказал:

— Вот ведь мерзавец! Мерзавец! Боже, сделай так, чтобы он попал мне в руки!

Я подумал, что Ника убили почти сразу же после того, как я попросил его найти Симсона, но это могло быть и совпадением. Может, он вспугнул выходившего из театра вора. Вот только шансы на такой вариант были слишком малы. Скорее всего, за ним следили от Сент-стрит до Таймс-сквер. Если этот Симсон замешан в деле с моей женой, он должен предполагать, что его могут разыскивать. Еще бы, ведь он, похоже, является ключом к тому, что произошло с Пат.

«…и я, присев у стойки, выпила стаканчик кока-колы…»

Я спросил у Петерсона, нет ли у него фотографии Симсона.

— Нет, — ответил он. — Хотя в ней нет необходимости, поскольку я знаю этого типа в лицо. Правда, Пурвис отдал приказ найти ее в архиве.

Похоже, мне не оставалось ничего другого, как только ждать. Поэтому я устроился возле телефона и стал следить за поступающими новостями. Таким образом, я все время был в курсе того, как идет охота за этим типом. Кроме всего прочего, я хотел увидеться с Джимом.

Я надеялся, убийство Ника и дневник Пат убедят его в том, что она невиновна.

Через некоторое время я понял, что ждать мне придется еще долго, и решил все-таки съездить в тюрьму. На выходе из полицейского участка меня остановил лейтенант Физчетти.

— Все в порядке, Герман, — сказал он. — Манхэттен перекрыт настолько, что из него не улетит даже муха.

Я подумал, что, похоже, так оно и есть, и направился к своей машине.

По дороге я остановился у цветочного магазина Крамера и купил для Пат большой букет цветов. Надзирательница, которой я отдал букет, чтобы она предупредила Пат, спросила, не хочу ли я ее видеть.

По правде, после того, что было у меня с Мирой, мне этого как-то не хотелось, но вдруг мне пришла в голову одна мысль.

Я снял шляпу.

— Если это возможно.

Надзирательница провела меня в комнату свиданий и оставила в ней одного. Я почему-то вытер платком лицо, словно стараясь стереть с него следы Мириных поцелуев.

Да, я вел себя как последний похотливый самец… с первой же попавшейся шлюхой… Она оказалась рядом, была привлекательна, и вот, пожалуйста…

На Пат было ее платье, а не тюремное. Это доказывало, что она все еще считается задержанной. Вид у нее был слегка получше, чем когда я видел ее последний раз.

Увидев Пат, я подумал, что никогда до конца не осознавал, как она все же красива. Большинству рыжих женщин не шел цвет их волос. Но только не ей. Единственным маленьким дефектом ее лица была родинка, которую, кстати, заметили Свенсоны.

Надзирательница вела себя очень деликатно. Она даже села на подоконник и стала смотреть в окно, стараясь сделать вид, будто ее в этой комнате и вовсе нет.

Я обнял Пат и спросил:

— Ну, как дела, малышка?

Она прижалась ко мне:

— Герман, я очень боюсь. Прошу, если можно, уведи меня, забери меня отсюда. — Она заглянула мне в глаза и спросила: — Ты по-прежнему мне веришь? Несмотря на факты и на то, что пишут обо мне газеты?

— Да, я тебе верю.

И тут она тихо сказала:

— Я счастлива, я счастлива…

Рот у нее нежный и мягкий. Для того чтобы поцеловать ее, мне не приходится наклоняться… Совсем как с Мирой…

Пат очень красивая, очень красивая.

Я вдруг понял, что сравниваю их. Да, они сложены почти одинаково. Если бы не цвет волос и веснушки Миры, их можно было бы принять за близняшек.

— Ты знаешь Миру Велл? — спросил я.

— Нет, — сказала она, и я почувствовал на своей щеке прикосновение ее волос.

— Она наша привратница.

— А… блондинка? Я вспомнила ее, — пробормотала Пат. — Довольно красивая женщина.

— Да? Ты с ней когда-нибудь разговаривала?

— Никогда.

— Она никогда не была у нас в квартире?

— Вроде нет. А почему ты про нее расспрашиваешь, Герман?

Я стал рассказывать:

— Видишь ли, Джим пытался узнать, не звонила ли ты этому Кери, а она отказалась дать ему эти сведения. Кстати, судя по счетам, из нашей квартиры по крайней мере два раза в сутки кто-то звонил по телефону 17-36-46…

— Это номер телефона Кери?

— Да.

— Но я не звонила ему, Герман. Поверь мне, я никогда раньше не видела этого человека и не могла ему звонить.

— И еще. Помнишь, у тебя было домашнее платье из бледно-зеленого шелка?

— Да.

— Где оно сейчас?

Она потерла лоб:

— Я не могу сейчас вспомнить.

Я сжал ее руку:

— Подумай, подумай хорошенько. Ты должна вспомнить, где оно.

— Ах да, я же его отдала. Ну конечно, я вспомнила. Ко мне пришла женщина и сказала, что собирает вещи для бедных. Я отдала ей это платье и некоторые другие вещи, которые мне были не нужны.

— Это была мисс Велл?

— Привратница?

— Да.

— Нет, это была не она. Очень приятная, совсем седая старушка. Кроме платья я отдала ей немного белья, чулки и мое старое манто. Оно только зря висело в шкафу. — В уголках глаз у нее появились слезы, и вдруг, ткнувшись мне головой в грудь, она сказала: — Герман, мне здесь не нравится… Я, конечно, храбрюсь, но мне страшно…

— Успокойся, — сказал я. — Это очень важно. Скажи, потом ты когда-нибудь видела эту старуху?

— Нет, больше не видела.

Мы помолчали, и я спросил:

— Этот подлец, ну, официант Майерса, никогда ничего тебе не предлагал?

— Нет, но он несколько раз… как бы это сказать… намекал, что ли.

— А точнее?

Она покраснела:

— Ну, неделю назад он сказал, что я очень красивая женщина, и если хочу подработать примерно сотню долларов в неделю, то он мог бы мне это устроить…

— И что ты ему ответила?

— Я дала ему пощечину.

— А почему ты не сказала об этом мне?

— Я боялась, что ты его изобьешь.

Да, похоже, можно было не сомневаться в том, что настоящее имя Симсона не Карл, а Джо. Кроме того, этот тип, похоже, не бросил своего грязного ремесла и, даже работая в баре официантом, старался завербовать хорошеньких женщин.

— То, что ты от меня сейчас узнал, поможет в расследовании убийства Кери? — спросила Пат.

— Безусловно.

В этот момент надзирательница бросила на меня выразительный взгляд. Я понял, что она имела в виду, и, взяв со стола букет, протянул его Пат. Она сейчас же понюхала цветы и, хотя в глазах у нее стояли слезы, улыбнулась:

— Дорогой, ты все еще меня любишь?

Чувствуя себя очень скверно, я поцеловал ее и сказал:

— Я никогда не любил тебя больше, чем сейчас. Потом я ушел.

Да, врач сделал заключение, что Пат имела сношения с мужчиной и, возможно, не один раз, но она была при этом без сознания. А я…

Выйдя из тюрьмы, я позвонил в участок. Джим уже был там и сказал с той же самой интонацией, с которой это мне говорила Мира:

— А я надеялся, что ты еще отдыхаешь.

Я попросил его никуда не уходить и поехал в управление.

Дежурил старый Хансон.

— Это ужасно, Герман, — сказал он мне. — То, что случилось с твоей женой, просто ужасно. Знаешь, у меня тоже когда-то была жена. Она меня обманула. Это было много лет назад…

— Что же ты сделал?

— Я? Развелся. Правда, я жалел об этом потом много раз, возвращаясь после дежурства в пустую квартиру. Если бы ты знал, как это тяжело.

Он все говорил и говорил, а я шел за ним к кабинету инспектора Греди и не слушал. Мне было не до этого.

В кабинете кроме Греди сидел комиссар Рейхард, отвечавший за весь восточный и западный Манхэттен, а также Джим.

Греди говорил:

— …значит, ты в дружеских отношениях с миссис Стон? Со вчерашнего дня она является лишь подозреваемой и не более того. Забудь об этой истории и немедленно займись поимкой убийцы детектива. Мне нужен тот мерзавец, который это сделал. Ты меня понял, капитан?

— Да, я вас очень хорошо понял, — тихо сказал Джим.

Походив по комнате, Греди сел за свой стол и спросил:

— Ну а почему ты так прицепился к этому делу? Джим не сдавался:

— Я считаю, что эти два дела между собой связаны.

— Черт возьми! — воскликнул Греди и вдруг, заметив меня, спросил: — Что это ты вынюхиваешь тут, Герман? Я ведь приказал тебе взять отпуск на пятнадцать дней!

— Да, сэр, вы действительно дали такой приказ, но я должен распутать это дело.

Комиссар Рейхард подошел поближе и, скрестив руки на груди, спросил:

— А что вам в этом деле неясно?

— Мне многое в этом деле неясно, — ответил я. — Но прежде всего хочу сказать, я абсолютно согласен с капитаном Пурвисом. Мне тоже кажется, что эти два дела между собой связаны.

— Это почему? — воскликнул Греди.

— Да потому, что Ник Казарос прожил тридцать четыре года, из которых шесть был полицейским. Я попросил его найти Симсона, официанта из закусочной Майерса, и через полчаса Нику пустили пулю в затылок…

— А мне кажется, — вздохнул Грэди, — что ты понапрасну тратишь время. Я ведь тебе уже говорил, что видел твою жену вместе с Кери.

Я сказал как можно вежливее:

— Вы мне это говорили. Но сейчас я пришел к выводу, что это была не Пат, а другая, загримированная под нее женщина.

— Тогда кто она?

— Не имею понятия.

— Ну хоть объясни, для чего это могло быть сделано?

— Этого я тоже не знаю. — Прежде чем он успел хоть что-то сказать, я вытащил из кармана дневник Пат: — Вот что я нашел сегодня после полудня. В дневнике нет и намека на Кери.

Взяв дневник из моих рук, инспектор стал его внимательно просматривать. Через некоторое время он уже мягче сказал:

— Значит, ты говоришь, это является доказательством невиновности твоей жены?

— Да, сэр.

Выдвинув ящик стола, Греди положил в него дневник и снова задвинул.

— Я думаю, прокурорский надзор заинтересуется этим документом, поскольку он действительно ценен. Правда, они могут посчитать, что он доказывает лишь, насколько ловкая женщина миссис Стон. Очевидно, зная, что сильно рискует, она вела дневник с таким расчетом, чтобы в любой момент предъявить его как доказательство своей невиновности. Боюсь, этот документ может послужить лишь доказательством того, что твоя жена задумала убить Кери уже давно и только поджидала удобного случая.

Я возмутился:

— Это ложь! К тому же я теперь знаю, как платье и белье моей жены оказались в квартире Кери.

— Я очень внимательно слушаю, — сказал Греди. — Ну-ка, расскажи мне, как они туда попали.

— К ней приходила какая-то старушка и сказала, что собирает вещи для бедных. Вот тогда-то Пат и дала ей кое-какую ненужную одежду…

— Давно ты это узнал?

— Полчаса назад.

— И кто тебе это сказал?

— Сама Пат.

— Значит, это сказала тебе она сама?

— Да.

Медленно и спокойно Греди досчитал до десяти, потом, опираясь руками о стол, приподнялся над своим креслом и с расстановкой сказал:

— Послушай меня хорошенько, упрямец. В течение последних пяти лет никаких пожертвований и сборов в пользу нуждающихся не проводилось. Пойми, твою жену опознали, когда она поднималась по лестнице к Кери, она была совершенно трезвой и прекрасно понимала, что делает. А вчера Жиль и Мак обнаружили ее в комнате Кери совершенно обнаженной и вдрызг пьяной. Экспертиза установила, что у нее были сношения с мужчиной. Нет никаких сомнений — она была любовницей Кери!.. Короче, уходи и в течение пятнадцати дней не появляйся. Сейчас у нас другие дела. Нам нужно найти убийцу Казароса. А ты отправляйся домой и хорошенько еще раз все обдумай. В конце концов, ты ведь отнюдь не дурак и должен понять, что все обстоит именно так. — Сделав передышку, Греди продолжил уже другим, более спокойным и мягким тоном: — Поверь мне, я очень огорчен, что так получилось именно с твоей женой. Я хорошо понимаю, какое это на тебя произвело впечатление, но не заставляй меня предпринимать определенные меры. Надеюсь, ты догадываешься, что я имею в виду? Да, тебе жутко не повезло, но прошу, воздержись от каких-либо действий в течение пятнадцати дней. Плюнь на все и займись белокурой привратницей. Надеюсь, она очень темпераментна и заставит тебя забыть обо всем.

Я почувствовал, что в горле у меня пересохло.

— Откуда вы знаете про Миру?

Он не успел мне ответить, как я уже все понял.

Да, в нашей работе святого не бывает. Пока Джим разговаривал со мной в ванной, стараясь меня отвлечь, Монте и Корк установили в моей квартире микрофоны. Им нужно было знать, что станет говорить или делать Мира, а также, как поведу себя я. Они просто хотели убедиться, что я от них ничего не скрываю. Сунув руки в карманы, я повернулся к Джиму:

— А эти звонки по номеру 17-36-46?

Он мрачно сказал:

— Да, нас интересовало и это. Впрочем, я уже поговорил с другой привратницей.

У меня появилось ощущение, словно из-под ног выдернули почву.

— Но ведь когда я пришел, ты защищал Пат?

Джим отрицательно мотнул головой:

— Не совсем так. Герман, как я тебе уже говорил, создается впечатление, что это не совсем обычное дело. И, кроме того, я действительно считаю, что дело твоей жены и убийство Казароса как-то связаны.

Тогда я повернулся на каблуках и направился к двери.

— Надеюсь, ты идешь домой, Герман? — спросил Греди.

Я остановился и, повернувшись к нему, сказал:

— Нет. Я займусь поисками Джо Симсона. Я узнаю, зачем он подсыпал снотворное в стакан Пат и, когда она уснула, доставил ее в квартиру Кери, даже если для этого мне придется вышибить ему мозги.

Тогда Греди сказал:

— Раз вы не желаете ничего понять, остается только одно. Немедленно верните свой значок. С этого момента вы понижены в должности.

Рейхард поддержал его:

— Да, это приказ, и вы его обязаны выполнить, Стон.

Поскольку я не сделал даже попытки исполнить его приказание, Греди вскочил и, ударив по столу кулаком, закричал:

— Значок, Стон! Сюда! Немедленно значок!

У меня было две возможности. Или рассказать, как два бандита отняли его у меня, или уйти. Я ушел.

Старый Хансон проводил меня до первого этажа. Когда лифт остановился, я спросил:

— Инспектор Греди был когда-нибудь женат?

— Конечно, — закивал Хансон. — Он был женат на маленькой рыженькой ирландке. У них, кажется, даже были две дочки. Но только это было очень давно.

— И что случилось?

Хансон замялся:

— В общем, я это слышал от других, так что за достоверность не поручусь, но люди говорят, что однажды Греди вернулся домой несколько раньше обычного… Дай он тогда волю своим чувствам, то сейчас сидел бы в тюрьме, а не был инспектором.

Я вышел из управления и посмотрел на небо.

Мне необходимо было верить в свою любовь, во что бы то ни стало верить. Как в Бога.

Да, Греди и Хансону сильно не повезло. Это происходит ежедневно, в больших отелях и маленьких, в трущобах и роскошных особняках…

Несмотря на это, существует множество чистых и порядочных женщин. Пат одна из них. Ко всему прочему она верна мне. И я это докажу, докажу всем или сдохну.