Миссис Убийца

I

Иногда происходят такие вещи, что даже не знаешь, как на них реагировать.

Патриция время от времени поглядывает в мою сторону, а потом опять смотрит в окно комиссариата, за которым уже наступила ночь.

Итак, она меня обманула.

Ее волосы по-прежнему такие же рыжие, а глаза — синие. Она так же, как и я, дышит, в общем, осталась той же очаровательной женщиной, которую я подцепил между двумя танцами на одной из вечеринок. Ей тогда только-только исполнилось восемнадцать, а я лишь начинал работать в полиции. Мы заключили союз и обещали друг другу его беречь…

Да. А теперь она все втоптала в грязь.

Теперь ее губы дрожали, прическа была в беспорядке, а веки опухли от слез.

«Шлюха! Надо было надавать ей пощечин!» — подумал я.

В кабинете капитана Карвера собрались полицейские и детективы. Почти все они знали о случившемся, и некоторые даже мне сочувствовали.

Честно сказать, убитый меня волновал не сильно. Так уж получилось, что они часто встречаются на моем пути. Повернувшись к ней спиной, я посмотрел в окно…

Было около часа ночи, но это не мешало прогуливающимся по улице парочкам. Мы тоже когда-то делали так — Пат и я. В окнах некоторых домов еще горел свет.

Почему те, кто живут там, не спят? Может быть, жена кормит ужином только что вернувшегося с работы мужа? Или супруги уже занимаются любовью?

А может, они успокаивают не желающего засыпать ребенка?

Вот по улице прошли несколько бродяг. Вслед за ними, с трудом передвигая заплетающиеся ноги, протопал пьяный. Наверняка ищет один из тех маленьких, поздно закрывающихся ресторанчиков. Пара долларов, и он найдет там выпивку, а также сговорчивую девицу…

Там, за окном, целовались влюбленные. А я смотрел на них и думал о том, что все-таки очень скверно зарабатывать на жизнь, работая детективом. Приходится видеть столько грязи, что даже страшно становится. В течение многих лет видеть только обман и мерзости. Встречаться только с попавшими в беду людьми, и каждый день мошенничества, кражи, шантаж, наркотики, убийства…

Замужние женщины торгуют своим телом. Мужчины, чтобы оттянуть уплату долгов, запросто могут предложить свою сестру или дочь. Они умоляют дать им последнюю возможность, последний шанс, а когда его даешь, начинают над тобой издеваться. Нет, им верить на стоит. Черное — всегда черное, а белое — всегда белое. И вообще, имеет значение лишь то, что написано в законе.

Я вздохнул.

А потом неожиданно все, что имеет для тебя значение, оказывается сплошным обманом. Ты попадаешь в такое отчаянное положение, из которого можешь выкарабкаться только с помощью веры, а ее у тебя уже нет.

Я присел на край стола.

Помощник прокурора Ховерс выглядит типичным маменькиным сынком. Он маленького роста, с розовыми пухлыми щечками, в очках. Лицо его выражает полнейшее удовлетворение жизнью.

— Итак, сделайте усилие и попытайтесь осознать свое положение, миссис Стон. Я понимаю, вам это очень тяжело, но вы должны попытаться.

Нет, вмешиваться я не буду. Да это и не имеет смысла. Ховерс рассчитывает отличиться и будет действовать строго по закону.

Для того чтобы продвинуться по службе, он в подобной ситуации не пожалел бы и собственную мать.

А тот продолжал объяснять:

— Поймите, мы знаем все. Лил Кери буквально охотился за замужними женщинами, чтобы, вступив с ними в связь, потом их шантажировать. Его смерть является небольшой потерей для общества. Если вы проявите благоразумие и подпишете заявление, что убили его, я могу вас заверить как член прокуратуры — мы будем требовать для вас наказания в виде принудительных работ сроком…

Пат отрицательно покачала головой:

— Нет.

— Что — нет? — спросил Ховерс и, сняв очки, стал протирать их.

Она стала повторять то, что уже говорила:

— Я не стреляла в Кери. Я не была его любовницей. Я не имею представления, каким образом очутилась в его квартире.

Ховерс посмотрел на стоявшего позади нее капитана Карвера:

— Капитан, арестовавшие ее патрульные еще здесь?

Прежде чем Карвер успел открыть рот, ответил Джим Пурвис:

— Ну конечно. Я просил их подождать.

— Отлично. Пусть они придут.

Монте пошел за патрульными, а Пат посмотрела на меня. В глазах у нее стояли слезы. Я ответил совершенно безразличным взглядом, показывая, что происходящее с ней меня абсолютно не волнует.

Моей решимости хватило ненадолго. Отвернувшись, я посмотрел на револьвер в руках Джима. Самый обычный стандартный револьвер. Никелированный.

— Придется это дело расследовать, — сказал Джим.

— Если не ошибаюсь, это уже сделано, — пробормотал я и закурил сигарету.

Итак, значит, Пат была любовницей Кери и он пытался ее шантажировать! Но почему она не рассказала об этом мне?

Кстати, она могла рассказать и Джиму. Я был ее мужем, а он хорошим другом. Я детектив, а он шеф бригады по расследованию убийств в восточной части Манхэттена. Чем больше я обдумывал то, что случилось, тем ужаснее оно мне казалось.

Ко мне подошел Абе Фитцель, парень, в свое время первым назвавший меня Большим Германом и совершенно серьезно считавший, что я распутываю убийства не без помощи магии.

— Что ты думаешь об этом, Герман? — спросил он.

Я ответил вопросом на вопрос:

— А что я, по-твоему, должен об этом думать?

— Ну ты, по крайней мере, попробуешь для нее что-нибудь сделать?

— Еще не знаю.

Я внимательно посмотрел на Пат и заметил, что она умудрилась привести свои волосы в порядок. Теперь они красиво падали ей на плечи, словно парик какого-нибудь лорда. Да, Пат всегда умела делать себе красивые прически. Вот только лицо у нее все — еще опухшее, а веки красные. Честно сказать, вид у нее был довольно подавленный.

Нет, теперь она совсем не похожа на ту девочку, которую я когда-то встретил на вечеринке.

— Добрый вечер, малютка! — сказал я ей тогда.

— Вот как, полиция? — воскликнула она. — Ну, хорошо, салют, дружок!

А потом мы гуляли по Вашингтон-сквер, зашли в бар, чтобы выпить кофе и съесть по куску вишневого торта. Я действовал довольно напористо и в первый же вечер заработал пощечину. После нее Пат плакала. Она боялась, что я ее больше никогда никуда не приглашу. Со мной она всегда была предельно искренней!

Я попробовал представить, что она сейчас ощущает. Наверное, чувствует себя чужой. Да, она чувствует себя чужой среди людей, которых знает по крайней мере десять лет нашей совместной жизни. Все это время они были друзьями. Когда они заходили к нам в гости, Пат их с удовольствием кормила.

И вдруг они все стали чужими, а она превратилась в преступницу.

Монте вернулся вместе с Жилем и Маком. В это время Ховерс просматривал рапорт осмотра места происшествия. Он поднял глаза и спросил:

— Вы патрульные Жиль и Мак?

— Да, сэр, — ответил Жиль.

— В двадцать два ноль пять в полицию поступил сигнал о том, что в доме, расположенном позади «Клуба флибустьеров», кричит женщина.

— Да, сэр.

Жиль наконец сообразил, что разговаривает с большим начальством, и снял фуражку.

— Квартира, из которой доносились крики, находится на самом верхнем этаже, не так ли?

— Да, сэр.

— В квартире вы обнаружили миссис Стон?

— Совершенно верно.

— Она и была кричавшей женщиной?

— Безусловно.

— Как она выглядела?

Жиль замялся и кинул на меня вопросительный взгляд.

— Послушай, — сказал я, — помощник прокурора задал тебе вопрос…

— Хорошо… гм… — откашлялся Жиль. — Ну, в общем, она была без одежды и в состоянии сильного опьянения.

— То есть голая и крепко пьяная? — уточнил Ховерс.

— Да, сэр.

Ховерс снова уткнулся в рапорт:

— Тут написано, что вам пришлось взломать дверь.

— Совершенно верно, она была закрыта на замок. — Жиль указал на своего напарника. — Мы с Бобом некоторое время колебались, но потом решили взломать дверь и узнать, почему эта женщина кричит.

— Как прореагировала миссис Стон на ваше появление? Вообще, что она делала, когда вы взломали дверь?

— Она вела себя словно сумасшедшая. Все время кричала: «Герман, Герман, помоги мне! Умоляю, забери меня отсюда!», а потом попыталась убежать, даже не сделав попытки одеться.

Рассказывая это, Жиль сконфуженно вертел в пальцах свою фуражку.

— Как действовали вы?

— Ну, Боб снял куртку, и накинув ее миссис Стон на плечи, стал ее успокаивать. Тем временем я занялся осмотром помещения и обнаружил труп. Он был в другой комнате.

— Как выглядело помещение?

Я подумал, что Жиль обладает острым взглядом и хорошей памятью. Похоже, его вскоре заберут из патрульных в следственный отдел.

— Мне показалось, что в квартире была интимная встреча. Это доказывали стоявшие на низеньком столике возле дивана пустая бутылка из-под скотча и два стакана. Надо сказать, что в первой комнате был почти идеальный порядок, если не считать того, что на полу валялись трусики и лифчик миссис Стон, а также одна туфля и платье. Они лежали так, будто их не сорвали, а просто торопливо сняли…

Пат крикнула:

— Он лжет! Я никогда не могла так поступить! Герман, ты же меня отлично знаешь, ну скажи им, что я не могла этого сделать!

Я притворился, что не слышу ее.

Миссис Андресс, одна из работниц полиции, похлопала Пат по плечу и протянула ей чистый носовой платок.

— Ну, малютка, успокойся, — сказала она.

— В каком состоянии находилась другая комната? — продолжал расспрашивать Ховерс.

— Там был дикий беспорядок.

Сказав это, Жиль машинально надел на голову фуражку, потом, вспомнив, с кем разговаривает, снова ее снял.

— Кровать была забрызгана кровью. Похоже, на ней боролись, вы понимаете? Мертвый был тоже полностью голым, если не считать ботинок на ногах. Он лежал, наполовину свесившись с кровати. Около окна на полу валялось манто из лисицы. Кстати, стена возле кровати была испачкана… ну, как будто кому-то стало плохо…

— Это я, — всхлипнула Пат. — Мне было очень плохо. Когда я пришла в себя, мне было очень плохо.

— Вы взяли пробы этого… вещества? — спросил Ховерс у Пурвиса.

— Да, в данный момент они находятся в лаборатории.

Ховерс стал рассматривать большую фотографию Пат.

Точно такая же стояла в квартире Карвера. Это была одна из шести фотографий, сделанных по ее заказу у очень хорошего мастера. Та, что в руках Ховерса, была надписана «Моему любимому Лилу. Навсегда. Патриция».

— Нет, — прошептала Пат.

Ховерс сделал вид, что ничего не слышал, и спросил:

— Где вы обнаружили эту фотографию, сержант?

— Моя фамилия Жиль, сэр, — подсказал он. — Я нашел эту фотографию на камине. Правда, я до нее не дотрагивался, впрочем, как и до всего остального в комнате. Обнаружив труп, я сейчас же спустился вниз, позвонил в комиссариат и сообщил о случившемся.

— Вы разговаривали с соседями, до того как приехала бригада по расследованию убийств?

— Да, сэр. Я разговаривал с теми жильцами, от которых звонил по телефону.

Достав из кармана записную книжку, Жиль заглянул в нее и сказал:

— Это Чарльз Свенсон и его жена.

— Что они сообщили?

— Они сказали, что чего-то подобного следовало ожидать.

— Почему?

— Потому что молодая рыжеволосая женщина, которая приходила к Кери два или три раза в неделю в течение шести месяцев, по их мнению, была замужем.

— Они опознали в этой женщине миссис Стон?

— Конечно, они не знали ее имени, но я попросил Свенсона подняться со мной, где Боб караулил миссис Стон. Мистер Свенсон опознал в ней молодую женщину, приходившую на квартиру Кери.

Помощник прокурора повернулся к Пат;

— Как вы это объясните, миссис Стон?

— Он лжет, — ответила Пат. — Он безусловно лжет. Я не знала этого Кери. Я увидела его в первый раз только тогда, когда очнулась в его квартире.

— Другими словами, несмотря ни на что, вы не сознаетесь?

— Да.

Пат снова умоляюще посмотрела мне в глаза, и я вдруг засомневался. В конце концов, ведь я прожил с ней так долго. Она не могла обмануть. Правда, все факты были против нее.

Я почувствовал, как у меня закружилась голова. Ведь, в сущности, я совершенно не знал, чем она занималась, когда меня не было дома.

Пат опустила глаза. Ее распухшие губы дрожали. Ховерс закурил.

— Последний вопрос, сержант… Как вела себя миссис Стон, пока не приехала бригада по расследованию убийств?

Жиль положил записную книжку в карман.

— О! Она вела себя как многие перепившие женщины. Временами она впадала в транс, потом вдруг приходила в себя и пыталась оттолкнуть Боба. При этом она говорила, что ей необходимо накормить Германа обедом. Должен отметить, что агрессивности она не проявляла.

— Благодарю, — сказал Ховерс. — Это все, сержант?

— Жиль, — терпеливо подсказал сержант.

Отпустив патрульных, Ховерс сказал Пурвису:

— Ну вот, теперь я вас покину. Постарайтесь вести дело как можно деликатнее. Надеюсь, вы понимаете, что это в ваших интересах. — После этого он повернулся ко мне и снисходительно сказал: — Я очень огорчен, Стон. Я считаю, что она, без всякого сомнения, виновна, и будет очень хорошо, если вы уговорите ее признаться… По крайней мере, это расположит к ней судей.

Я отвернулся.

Пожав плачами, Ховерс вышел из кабинета.

Джим спросил у меня:

— Ты не хочешь с ней поговорить?

— Нет, — мрачно ответил я.