Зина-корзина
Меня, оказывается, помнили в этой самой больнице — врачиха в окошке приемного покоя тут же набрала нужный номер на телефоне, и буквально через две минуты сюда спустился хирург Иннокентий Палыч. Собственной персоной.
— Как хорошо, что ты сам зашел, — обошелся он без приветствий, — а я уже хотел тебя из Москвы вызывать.
— Я в курсе ваших проблем, — отозвался я, — пойдемте, по дороге подробности расскажете.
Он и рассказал мне все, пока мы взбирались на четвертый этаж. Зина перелезла через перила своего балкона, чтобы освободить какую-то там птичку… она запуталась в сетке, что была привязана между домом и ближайшей березой. Ну и свалилась вниз, а птичку так и не освободила кстати. Третий этаж, внизу, правда, не асфальт был, а палисадник с цветочками, но и этого хватило для компрессионного перелома.
— Грустно все это, Иннокентий Палыч — констатировал я ситуацию, — ну да делать нечего, будем работать с тем, что есть, и надеяться на лучшее.
Зина лежала одна во всей палате, лицо у нее при этом было белым, как мука.
— Зина-Зинаида, — вспомнил я классику от Эдуарда Багрицкого, — что с тобой теперь, белая палата, крашеная дверь…
— Свалилась вот, — пояснила она, — на свою голову.
— Ясно, — ответил я, — Иннокентий Палыч, подождите в коридоре, пожалуйста, я вас позову…
С меня семь потов сошло, пока я что-то сумел сделать с этим чертовым восьмым позвонком Зинаиды. Но все же что-то сумел.
— Теперь твоя задача, — объяснил я ей, — лежать тихо-спокойно, не ворочаться минимум двое суток и думать о хорошем. Ясно?
Она кивнула и все же задала главный вопрос:
— Я на ноги-то встану когда-нибудь?
— Обязательно, — сказал я твердым голосом, — через неделю примерно. Кстати я тебе денег задолжал… за то предупреждение возле тира…
— Денег не надо… а оно тебе помогло, мое предсказание? — справилась она тихим голосом.
— На все сто, — ответил я, — не поехал я никуда в тот день, а эта машина, на которой меня собирались увезти, через пять минут попала в страшную аварию. И еще маленький вопросик — если ты так хорошо видишь будущее, чего ж свое-то не разглядела? Зачем полезла через перила?
— Я же тебе говорила, кажется, — пояснила она, — про себя я ничего не вижу, такое ограничение моих способностей стоит.
— Ну тогда про меня еще что-нибудь расскажи — чем сердце успокоится, дальней дорогой, казенным домом или пустыми хлопотами?
— Будет всего понемножку, — сказала она, — а точнее, извини, не скажу, не до того мне сейчас.
Я кивнул и вызвал Иннокентия. Тот выслушал мою сбивчивую речь, пожал руку и сказал, что будет моим должником на всю оставшуюся жизнь. А я в ответ попрощался с ним и отправился на железнодорожный вокзал, пора уже было и на поезд садиться…
А в купе скорого поезда «Огни Заволжья» мне неожиданно встретился Антон… тот самый, который в августе месяце собирался меня прикончить в колхозе «Заветы Ильича». Вместе с мутным карликом-лешим, как уж его там звали-то… Генрихом кажется. Антон этот еще запомнился мне тем, что лечился в психушке напротив нашего института.
— Здорово, — протянул я ему руку, — помнишь меня?
— Как не помнить, — ответил он на рукопожатие, — сколько раз припомню этот смерч, столько и вздрогну. По лезвию ножа прошли, можно сказать.
— В командировку едешь? — сменил я тему.
— Ну да, в Академию наук на Ленинский проспект, дело небольшое есть. А ты?
— А я возвращаюсь домой, — пояснил я, — после сделанного дела в нашем ИПП. Слушай, вот что мне так и осталось непонятным…
— И что именно? — заинтересовался он.
— Как ты в психушку угодил и почему так быстро выпустили?
— Это информация под грифом «совершенно секретно», — тут же вылетело из него.
— Да ладно,- поморщился я, — не далее, как пять… нет, уже шесть часов назад я имел беседу с товарищем Горлумдом. И он мне практически все вывалил… остались только мелкие детали.
— Правда? — задумался Антон, — ну тогда пойдем покурим, чтобы лишних ушей рядом поменьше было.
— Пойдем-ка покурим-ка, — вспомнил я не к месту Масяню, и мы гуськом вышли в ближайший тамбур.
Антон достал из кармана пачку Родопи, предложил мне, я не отказался и после прикуривания он поведал мне вот что.
— Это случилось год назад, когда я работал на Кроте в бункере…
— Захватывающее начало, — подбодрил его я, — ты не останавливайся, жги дальше… кстати — чем ты там занимался в этом бункере?
— Налаживал приемную аппаратуру, АЦП и ЦАПы разные. И вот во время очередного эксперимента мне неожиданно стало плохо… очнулся я уже в психушке на койке. Прикрученный жгутами к спинке.
— Тебе что-нибудь объясняли, что именно случилось?
— Горлумд говорил чего-то, но слишком умное — я не запомнил. Если коротко, то на мой организм как-то странно повлияли эти СВЧ-лучи. Так что ум за разум зашел… временно.
— Долго в больничке-то провалялся?
— Четыре месяца…
— А никаких побочных эффектов не вылезло при этом?
— Что ты имеешь ввиду? — озабоченно спросил он.
— Ну необычные способности, нестандартные болячки…
— Да нет, ничего такого не заметил, — вслух начал размышлять он, — хотя… железные предметы одно время прилипали к ладоням. Сейчас это уже прошло.
— Ну и ладно тогда, — я затушил свою сигарету и выкинул ее в бачок напротив туалета, — пошли на свои места, а то не ровен час утащат нашу поклажу.
— Да не, — успокоил меня Антон, — тут не воруют.
— Стой, — притормозил его я, — и последний вопрос — что у тебя общего с этим карликом было, так что вы на пару меня зарезать собирались?
— Он моим дальним родственником оказался, — смущенно ответил он, — троюродным братом по отцу.
— А познакомил вас Пугачев, конечно, — даже не спросил я, а выдал утвердительное предложение.
— Точно, откуда знаешь?
— Догадался, — буркнул я, — если б не этот смерч — зарезали бы меня?
— Вообще Генрих попугать тебя хотел, — помявшись, отвечал Антон, — чем-то ты ему насолил перед этим… а резать не собирался.
— Ладно, поверю, — вздохнул я, — на следующий год-то в колхоз поедешь?
— Куда ж я денусь, — усмехнулся он, — у нас на сельхозработы не ездят только лица, приближенные к начальству… вот в вашем отделе, сколько я знаю, таких пять штук, все программисты.
— Значит, вместе еще картошку пособираем, — пропустил я мимо ушей его выпад в сторону программистов, — и сено поворошим… а хорошо же мы время провели в этом августе, согласись.
— А пожалуй и соглашусь, — кивнул он, — у меня столько приключений никогда еще не случалось.
Где-то я эту фразу уже слышал, подумал я перед тем, как заснуть на верхней полке скорого поезда «Огни Заволжья»…
Гавана, Сира Гарсия и Лурдес
Клиника имени Сира Гарсии имела юридический адрес на 20-й улице, дом 4101. Меня туда выдернули с утра на следующий день после вечеринки. Кстати заодно попытался узнать, кто этот (или эта) Гарсия… и не узнал — все пожимали плечами, мол, больница сто лет уже работает, изначально так и назвали ее, а почему, не в курсе…
Да и не очень хотелось… а здание у этой клиники было впечатляющим, в классическом колониальном стиле и необъятных размеров. Меня тут встретили, как родного, проводили, куда надо, и сделали все в полном соответствии с картой, выписанной товарищем Молотовым в Москве. Аппаратура у них тут, надо честно признать, была высшего класса и напоминала космическую технику. Да и врачи отличные работали, со мной конкретно имел дело Серхио, прекрасно знавший русский язык.
К обеду я, короче говоря, освободился и тут же отправился в тот самый Лурдес, где служил Аскольд Букреев — вчера договорились встретиться у входа в этот центр. Это оказался южный пригород Гаваны, огороженный по периметру немаленьким забором. Внутри явно просматривались огромные антенны космической связи, одна из них даже и крутилась вокруг собственной оси. И еще несколько зданий там стояло, все из белого кирпича. Я позвонил с проходной по нужному номеру, и через пять минут Аскольд вышел из ворот базы, весь хмурый и сосредоточенный.
— Пойдем вон в то кафе, — предложил он мне, — там недорого и кондер есть, а то сваримся на этом солнце.
Я согласился, и мы немедленно переместились в указанном направлении — кафе называлось «Парадайз», как же еще.
— Я понял твои проблемы, — начал беседу он, выцедив полстакана лимонада со льдом, — ты мне хорошо помог тогда в колхозе, теперь я тебе помогу… постараюсь по крайней мере… потому что долг платежом красен.
— Особенно, если долг супружеский, — попробовал пошутить я, но он пропустил это мимо ушей и продолжил.
— Короче ситуация такая… официальным путем ты отсюда ни в одну сопредельную страну не выберешься, даже и думать нечего.
— Значит надо рассмотреть неофициальные каналы… — предположил я.
— Значит, надо, — согласился он. — Вопроса тут два возникает — куда и на чем… самолет-дельтаплан отодвигаем в сторону, слишком сложно и дорого выйдет. Остается морское судно, ну или катер, тоже пойдет. И второй вопрос про направление — ближе всего от Кубы до Флориды, полуостров Ки-Уэст всего-то в 70 км от Гаваны, но это направление, к сожалению, наглухо закрыто пограничной службой. Тут половина наверно всех кубинских пограничников пасется. Даже больше тебе скажу по секрету — одна из антенн в нашем Лурдесе постоянно направлена на пролив между Кубой и Флоридой, данные по неопознанным судам сразу передаются куда надо.
— Значит, надо рассмотреть другие направления, — предположил я.
— Значит, надо, — кивнул Аскольд. — Тут три пути есть — на восток к Гаити, на юго-восток к Ямайке либо на запад в Мексику, город Канкун там ближе всего к нашему побережью.
— Мне Мексика больше нравится, — зачем-то ляпнул я. — И про Канкун этот я что-то хорошее слышал…
— Модный курорт, соперник Акапулько, — сообщил Аскольд, — мексиканские власти в него охрененные деньги ввалили за последние годы. Так что затеряться там очень просто. И международный аэропорт имеется, большой и красивый, связь со ста странами мира. А Гаити с Ямайкой тоже, конечно, варианты, но сам понимаешь… да и ехать, чтоб на катер сесть, придется через всю Кубу, а это под тысячу километров.
— А чтобы в Канкун попасть, сколько придется ехать? — спросил я.
— 150 где-то, — ответил он, — до Сан-Хуан-и-Мартинес, есть там такой городок.
Аскольд помолчал, а потом задал логичный вопрос.
— Слушай, а зачем тебе эти сложности? У тебя же в друзьях ого-го кто — сказал бы им пару слов, тебя бы и официально на Филиппины отпустили… да еще и денег отсыпали…
— Пробовал уже, — признался я, — ответом было «нет» без объяснений.