Манила. Здравствуй, Родина
— Ну так что, Петр Петрович, — зашел на повторный круг товарищ в фордовском джипе, — будем колоться или будем партизана из себя строить?
— А вы кто такие-то? — наконец нарушил молчание я, — за то, что этих маоистов спасли, мои благодарности, но вы бы представились что ли как-то…
— Егор Строев, — тут же сказал более разговорчивый из этой двойки, — а он Евгений Казанкин. Откуда мы и кто по должности, пока, извини — не скажем. В советском посольстве работаем и все на этом.
— Дайте угадаю, — ухмыльнулся я, — третий секретарь посольства и четвертый секретарь — верно?
— Четвертых секретарей в посольствах не бывает, — поправил он меня, — но в целом ты правильно все понимаешь. Мы представились, теперь твоя очередь.
— С чего начинать-то? — грустно уточнил я, — не с детского садика, надеюсь?
— Твой детский садик нас мало интересует, давай с того момента, как ваш АН разбился на Курилах.
— Охохо, — тяжело вздохнул я, — это длинная история будет, даже не на один час.
— А мы никуда не торопимся, — второй товарищ тем временем доехал до ворот посольства и пробибикал три раза, ворота со страшным скрипом открылись внутрь и мы заехали во дворик. — Сейчас пройдем в специально предназначенное для бесед помещение, и ты нам все выложишь.
— Договорились, — ответил я, искоса осматривая место, куда мы попали… а попали мы в длинный коридор, выкрашенный зеленой масляной краской, без единого окна.
Старший из тех, что меня привезли, Егор который, притормозил наше движение, снял трубку телефона без диска, который стоял тут зачем-то на столике, и сказал в нее:
— Да, привезли… без эксцессов… насчет третьей степени понял… есть, — и мы продолжили движение до конца коридора, а потом вниз в подвал, очевидно.
Слова про третью степень, если честно, мне не очень понравились — невольно вспомнился сериал про Штирлица, где мельком показали человека, к которому применили такую степень, вид у него, прямо скажем, был аховый. Но уточнять я уж ничего не стал, захотят — расскажут. В итоге меня завели в маленькую каморку с бетонными стенами и полом, где из мебели имелись только три стула и стол, на котором лежало нечто, накрытое белым полотном.
— Куришь? — спросил меня Егор, доставая пачку Лаки-страйкс.
— Бросил, — хмуро ответил я, — вредная привычка.
— Правильно, — легко согласился он со мной, задымил, как паровоз и уточнил свою мысль, — я вот тоже докурю и больше не буду. Ну а теперь выдавай на-гора свою историю, прямо начиная с этого острова, как уже его там… — обернулся он к Евгению.
— Симушира, — помог тот.
— Вот-вот, с него, значит, и начинай.
— А на столе что у вас такое лежит? — предварительно поинтересовался я.
— Там очень интересные вещи лежат, Петр Петрович, — ухмыльнулся он, — но об этом потом, а сейчас давай про Симушир… жги, а то мы уже в нетерпении.
— Да ради бога, — пожал плечами я и выдал им рассказ примерно на двадцать минут, от момента аварии и до посадки на борт корейского десантника.
Умолчал только про свое ментальное воздействие на одного из бандитов возле гейзерной площадки, ну его, такие подробности. А про золото и левый МИ-8, сгинувший в пучинах Охотского моря, все честно поведал.
— Так-так-так, — забарабанил пальцами по свободному кусочку стола Егор, — про золото давай-ка поподробнее — кто, сколько, откуда взялось и куда в итоге делось.
— Пожалуйста, — вторично пожал я плечами, — изначально оно лежало, как я понял, в портфеле одного из бандитов, он его с собой вез из Ключей в Магадан…
— Стоп, — остановил меня второй сотрудник, — как он с золотом в самолет прошел? Проверка же должна быть при посадке.
— Там форс-мажорные обстоятельства случились, — напомнил я, — извержение началось и нас экстренно перебросили в Ключи из Питера.
— Из какого Питера? — не понял Егор.
— Про Петропавловск-Камчатский так на сленге говорят, — посмотрел я на него с недоумением.
— Хорошо, продолжай про золото, -разрешил мне Евгений.
— Было его в этом портфеле около десяти кило, может чуть меньше, — продолжил я, — и портфель вместе со всем содержимым сгинул в процессе нашей выгрузки из упавшего АНа.
— Есть предположения, кто его мог позаимствовать? — поинтересовался Егор.
— Точно не я, — резко ответил я ему, — а про остальных врать не буду. А дальше эти два бандита взяли весь оставшийся в живых народ в заложники и объявили, что будут отстреливать по одному человек в полчаса, если им не вернут этот портфель.
— И он тут же нашелся, так? — уточнил Егор, — этот золотой портфель-то?
— Нашелся, — тяжело вздохнул я, — вы будет смеяться, но чисто случайно — я и нашел сверток с золотом в ручье.
— Ладно, — махнул рукой Егор, — поверим на слово. Теперь вот что, — он вытащил из кармана и развернул крупномасштабную карту северных Курил, — покажи, куда упал тот вертолет, только поточнее.
— Так, — начал соображать я, — это, надо понимать Уруп, а вот это — Кетой. А между ними наш Симушир притаился… забирались мы по руслу ручья вот к этому вулканчику… Заварницкий он тут у вас называется… по дороге и озеро встретилось, Бирюзовое на вашей карте. Значит на берегу мы сидели вот в этом месте, — и я уверенно ткнул туда пальцем, а Егор отметил его карандашным крестиком.
— Куда вертолет полетел?
— На север или северо-восток от нашей стоянки, — продолжил я, — летел он приблизительно полторы-две минуты, значит упал здесь, — и Егор поставил новый крестик на карте.
— Вот что, Петр Петрович, — очередь говорить перешла к Евгению, — мы так поняли, что всей правды ты нам не открыл, так?
— Это почему это? — позволил себе обидеться я.
— А были отдельные нестыковки с тем, что мы знаем, — пояснил он, — поэтому мы сейчас приступим ко второму этапу, — и он откинул покрывало со стола.
А на столе этом лежало то, чего я более всего и опасался — куча пузырьков и ампул, а рядом два зловещего вида шприца, каждый на 10 миллилитров, а то и на все двадцать. Совсем не одноразовые, обычные никелированные, хищно поблескивающие в свете люминесцентной лампы под потолком.
— Ребята, — тут же подал голос я, — а это не скополамин часом?
— Начитанный ты парень, — удивился Евгений, — но это не скополамин, если тебе это так интересно.
— А что же? — продолжил настаивать я.
— Пентотал натрия, — ответил старший Егор, — Женя, давай заканчивать с этим делом, ужинать уже пора.
— Давай, — охотно согласился Женя, отломил носик у одной из ампул и набрал полный шприц ядовито-розовой жидкости. — Сейчас ты нам все подробности выложишь, — пообещал он.
— Эй-эй, — притормозил его я, — а разве вам не интересны подробности, чего там было на корейском десантнике, на авианосце «Эйзенхауэр» и в Гонолулу? Я много чего любопытного могу поведать.
— Да мы это и так узнаем, — приблизился ко мне Евгений, спрыснув по дороге воздух из шприца.
— Стой, — остановил его Егор, — раз уж он рот открыл, пусть закончит предложение…
Евгений остановился, как вкопанный, а потом вернулся к столу.
— Как скажешь, командир, — ответил он, бережно кладя шприц на марлю, — пусть побазарит сначала.
— Ну, давай, выкладывай, — обратился ко мне Егор, — и про Эйзенхауэр, и про секретную базу в Гонолулу. А мы послушаем.
— Это на полчаса примерно, — вежливо пояснил я, — на ужин можете опоздать.
— Ничего, в микроволновке подогреют, — усмехнулся Егор, — начинай.
— Мне бы тоже пожрать что-нибудь не мешало, — предварил я свой рассказ такой просьбой, — с утра маковой росинки во рту не было.
— Вот если что-то интересное расскажешь, тогда подумаем и о твоей кормежке, — припечатал меня к стулу Егор, — выкладывай уже.
Я вздохнул и начал выкладывать свою печальную сагу, начинающуюся с посадки на корейское военное судно и заканчивающееся отплытием с Гавайев на круизном лайнере.
— Так-так-так, — задумчиво произнес Егор, когда я дошел до кучи корейских трупов в трюме, — и кто же их так удачно оприходовал?
— Маленький кореец, который один уцелел при этом, — пояснил я, — обронил, что это его рук дело. Но я этому не особенно поверил.
— Ладно, жги дальше, — предложил Егор, но зажечь я не успел, потому что в коридоре длинно и тревожно зазуммерил телефон.
— Надо узнать, чего там, — сказал, поднимаясь от стола, Евгений, — вдруг что-то важное.
— Конечно, сходи и узнай, — разрешил ему Егор.
Пока тот ходил и разговаривал с кем-то в коридоре, Егор молчал, уставившись в одну точку, и его поза и остекленелый взгляд мне активно не понравились… а тут и второй гэбэшник вернулся.
— Дело срочное, надо идти, — сказал он напарнику.
— Сильно срочное? — уточнил тот.
— Три креста, говорят…
— Ну тогда надо, конечно… собери эту музыку со стола, — обратился Егор к подельнику, — а ты посиди пока тут, Петр Петрович, порепетируй свое выступление — мы скоро вернемся.
И они взяли и очистили камеру буквально в пять секунд. Ну ничего ж себе я попал, невольно подумал я, ложась на топчан в глубине, наши-то спецслужбисты нисколько не лучше американских и филиппинских, получается. А говорили КГБ-КГБ, рыцари, блин, с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем. А по факту немного наоборот выходит — голова чистая, а руки холодные.
Как это ни странно, но в углу камеры (противоположном тому, где стоял унитаз за загородочкой) был подвешен к потолку телевизор. Нет, не Панасоник, какая-то неизвестная мне марка RCA, американская наверно. Пульта я нигде не обнаружил, но сквозь решетку, которой был закрыт экран, вполне можно было просунуть руку и пощелкать кнопочками.
Так… каналов у них тут аж десять штук, думал я, переключая с одной рекламы на другую. Дошел до одиннадцатого, а там вместо серого шума в елочку вдруг прорезалась моя физиономия на фоне зала вылета… ну или прилета, но точно в каком-то аэропорту.
— Привет, — сказал я своему второму такому же, — ты где это сидишь?
— Город Канкун, мексиканский курорт, а в нем международный аэропорт, только что отстроили.
— И как там жизнь в Канкуне?
— Нормально, — односложно отвечал он, — а ты, как я посмотрю, из одной тюряги в доругую все кочуешь.
— Точно, — не стал отпираться я, — теперь в виде разнообразия это подвал советского посольства в Маниле. Заперли меня сюда доброжелатели из КГБ.
— Сочувствую, да, — ответил он. — Я. если тебе интересно, через полтора часа вылетаю рейсом Канкун-Мехико, а потом пересаживаюсь на Филиппинские авиалинии и прямиком к тебе.
— Когда тут будешь?
— Через сутки примерно, — сообщил он, — стыковка в Мехико неудобная. Значит, говоришь, ты в советском посольстве сидишь? В подвале?
— Все верно, — согласился я, — и меня хотя накачать сывороткой правды зачем-то… хотя я им и так все рассказал.
— Держись, брателло, — улыбнулся мой визави, — завтра в это же время я буду у стен посольства, а там решим что-нибудь по обстоятельствам…