Младший советник юстиции

39

«Пойду уж лучше домой!» — подумал Трофимов, выходя от Чуклиновых.

Он свернул к реке и невольно выбрал самую длинную дорогу: вдоль берега, огородами. Нет, домой он не торопился.

На реке было много ребятишек. С радостным визгом бросались они с крутого берега в воду. Черные от загара тела так и мелькали в воздухе.

Проходя мимо моста, Трофимов увидал сидевшего с удочкой в руках адвоката Струнникова. Старик заметил Трофимова и радостно помахал ему шляпой. В это время у него клюнуло, и Струнников забыл обо всем на свете. Руки его вцепились в удилище, глаза уставились на нырявший поплавок.

— Тяните! — крикнул Трофимов.

— Тише! — зашипел Струнников. — Крупная! Завожу! — Он уперся ногой в камень и начал осторожно поводить удилище, выделывая им в воздухе какие-то замысловатые круги.

— Да тащите же! — не выдержал Трофимов.

— Тише! — прошептал Струнников. — Леса тонкая, не выдержит!

С величайшими предосторожностями он начал тянуть на себя удилище. Еще одно усилие — и к ногам Струнникова шлепнулась крошечная рыбешка.

— Вот так кит! — расхохотался Трофимов.

— Что ж тут смешного? — обиделся Струнников. — Я о вас такого хорошего мнения, а вы смеетесь… Ерши же всегда клюют выше своих возможностей…

Трофимову не хотелось обижать старика, но смех душил его, и он расхохотался до слез. Скверного настроения как не бывало. Он весело козырнул на прощание Струнникову и быстро пошел к себе.

Марина была дома. Трофимов увидел ее, когда, взбежав по крутому склону, остановился у плетня беловского огорода. В простеньком ситцевом платье, с завернутыми выше локтей рукавами, она окучивала картофель.

Сейчас, в домашнем платье, с небрежно подобранными на затылке тяжелыми косами, Марина вдруг показалась Трофимову такой родной, такой близкой, что он не раздумывая, по-мальчишески прыгнул через забор.

— Марина Николаевна! — радостно воскликнул он, подбежав к девушке.

— Сергей Прохорович! — Она поглядела на него, заслонясь рукой от солнца.

Трофимов стоял перед ней и не знал, что оказать.

А она все смотрела на него из-под руки. Смотрела серьезно, внимательно, точно ждала от него каких-то важных, особенных слов.

— Я так рад, что вижу вас, Марина Николаевна, — упавшим голосом сказал Трофимов. И это было все, что он мог сказать.

Марина улыбнулась и ничего не ответила. Она взяла его за руку, и, не произнося больше ни слова, они пошли через огород к дому.

Трофимову казалось, что он обязательно должен заговорить с Мариной, но он не знал, с чего начать. Между тем сказать что-то было просто необходимо. Трофимов же, с каждым шагом испытывая все более мучительную неловкость, не смел взглянуть на Марину и молчал. Он не мог заговорить с ней о каких-нибудь пустяках. Не мог, потому что хотел говорить о большом и важном и не решался, не находил слов.

А Марина, пристально глядя на Трофимова, терпеливо ждала, когда же он заговорит.

В дверях их встретила Евгения Степановна.

— Сергей Прохорович! Да вы не с неба ли свалились? — смеясь, спросила она.

— Не с неба, а через забор, — сказала Марина.

— Это прокурор-то? — шутливо изумилась Евгения Степановна.

— В воскресенье я не прокурор, — взмолился Трофимов. — В воскресенье я тихий, робкий человек. Очень робкий. Вот через забор перепрыгнул, и до сих пор сердце колотится…

В столовой зазвонил телефон.

— Подойди, Мариночка, не тебя ли, — сказала мать.

— Нет, мама, подойди ты. И если будут спрашивать меня, скажи, что нет дома.

— Кто бы ни спросил?

— Кто бы ни спросил…

— Слушаю! — взяла трубку Евгения Степановна. — Кого? Сергея Прохоровича? Сейчас. Оказывается, вас, Сергей Прохорович, — сказала она, передавая Трофимову трубку.

— Сергей Прохорович? — услышал Трофимов негромкий, спокойный голос Рощина. — С приездом.

— Здравствуйте, Андрей Ильич.

— Простите, что беспокою в воскресенье, но очень нужно мне вас повидать…

— Хорошо, Андрей Ильич, сейчас буду.

Трофимов повесил трубку и привычным движением одернул китель…

Рощин усадил Трофимова в кресло, пододвинул ему стакан чаю и, с доброй улыбкой приглядываясь к его утомленному лицу, сказал:

— Вижу, что досталось вам в этой поездке. Похудели. Устали.

— Да и у вас, Андрей Ильич, лицо утомленное.

— Как же, самая страда идет. Работы, сами знаете, много. Впрочем, я от работы не очень-то устаю. Хуже, когда что-нибудь не ладится. Вот тут — день ли, ночь ли — не приходится разбирать. Главное, чтобы нелады были устранены. — Рощин посмотрел на Трофимова и лукаво прищурил глаза. — Да что же вы не рассказываете, как вас встретили в селе Искра — хорошо ли?

— Хорошо, просто очень хорошо, — сказал Трофимов. — Представляете, все село собралось в клуб послушать, что скажет им районный прокурор.

— Оно и понятно. Выходит, Сергей Прохорович, что и прокурор у нас для народа — желанный гость. А прежде-то ведь этим именем детей пугали.

— Да, то было прежде, — рассмеялся Трофимов. — Не та власть, не те и прокуроры.

— Что и говорить, — кивнул Рощин. — А я вот, как вас в Искру проводил, городским строительством занялся. Кстати, спасибо вам, Сергей Прохорович, что посоветовали Марине Николаевне показать мне проект Белова. В нем оказалось много интересных и полезных для нас мыслей.

— В сегодняшней газете я прочел, что инженер Острецов сделал на эту тему доклад.

— И теперь введен в комиссию, которая занимается вопросами жилищного строительства в городе и в поселке. Признаюсь, я даже не ожидал, что он способен так, по-молодому, увлечься делом.

— Старик занятный, — сказал Трофимов. — Не зря же Белов привлек его к своей работе.

— Не зря. А вот Швецов старика не оценил, сделал из него какого-то прораба. Кстати, завтра у нас бюро, на котором я попрошу вас присутствовать, Сергей Прохорович, а пока поможем друг другу кое в чем разобраться.

Рощин вышел из-за стола и сел в кресло против Трофимова.

— Итак, товарищ Трофимов, только что мне сообщили, что по вашему приказанию арестован начальник жилищного строительства комбината Глушаев…