Моё – Ей

Там, в Синем Царстве, за морями,

Где тучки на ночь строят стан,

Я у Царь-Змия побыл в яме,

Змеиный разгадал обман.

  Там все не так, там все иное,

  Все на-двое, и все одно.

  Лишь днем блуждает там дневное,

  Как ночь – ночное там черно.

С зарей там смех и свет повсюду.

Кровавый бой. Но бой – игра.

И нет конца густому гуду

От золота и серебра.

  Гремят там тучи только ночью,

  Лишь полдень – огненным громам.

  Всему дневному узорочью

  Лишь свет – дворец, лишь Солнце – Храм.

А если молния захочет

Промчаться в Синем Царстве днем,

Себя пером всю оторочит,

Летает Птицею-Огнем.

  От этой пламенной Жар-Птицы,

  Чей дом – не здесь, чьи игры – там,

  Последним откликом зарницы

  В июле, в ночь, доходят к нам.

А там, а там, а там, далеко,

«Ату! Ату его!» крича,

Несется всадник вдоль потока,

За зверем скачка горяча.

  Но, доскакавший до порога

  Садов из яблонь золотых,

  Я не убью единорога,

  А пропою ему мой стих.

Не убивают, убивая,

Там, в Синем, где играют в бой,

Моя невеста, вновь живая,

Встает, обрызгана водой.

  Опять веселый я и юный,

  Хоть смерть за мною по пятам.

  Я вновь, Баяном, зыблю струны,

  И славлю ласковое Там.

Там, на вечернем водопое

Увидеть можно жеребца,

Который в самом лютом бое

Проскачет поле до конца.

  И там заржет призывный голос,

  Так грянет перестук копыт,

  Что снова прям пригнутый колос,

  Проснулся тот, кто смертно спит.

Я в грозном Там. Орлы под дубом

Клекочут. Змеи по горам.

Он в раздражении сугубом,

Царь-Змей, властитель черных ям.

  Он за железным частоколом,

  Хитро хвостом ударить рад

  И, черепом качая голым,

  Смарагдовый хранит он клад.

Но я нашел дорогу к Змею,

Я заглянул в морскую глубь,

Копьем я пламенным владею,

И конскую я знаю ступь.

  И ту, которая всех краше,

  Возьму. Мне будет жребий дан.

  Мед буду пить из полной чаши.

  Я в Синем Царстве Еруслан.