Моё – Ей

Я редко слышу тонкий стук копыт.

Конь осужден людьми на увяданье,

И, чтец времен, поэт и следопыт,

  Я говорю: Вам будет воздаянье

  За осужденье таинства веков,

  Из всех созданий – лучшего созданья.

О, дни безмерных конских косяков!

Простор степей, покрытых табунами.

О, час руды! Кование подков.

  Когда мой дух глубинно схвачен снами,

  Я вижу то, что было искони,

  Я прохожу седыми временами.

Горят в пещерах дымные огни.

Впервые найден пламень человеком,

И пляшет мысль, дремавшая в тени.

  Он будет ковачом и дровосеком,

  Строителем крылатых кораблей,

  Он проплывет к безвестному по рекам.

Река ведет к безбрежию морей.

Морская синь уводит в океаны.

Бежишь с горы, – чем дальше, тем скорей.

  Из искры – весь цветной ковер Светланы.

  Вся музыка – из пения огня.

  В нем жизнь и завоеванные страны.

Но кто бежит, металлом ног звеня?

Кто смерял все открытые просторы?

Везде в веках увидишь лик коня.

  Леса, луга, пустыни, степи, горы,

  Охоты, битвы, все, чего хотим,

  Где воля человека ткет узоры, –

Где замысел Судьбы неисследим,

Везде свой бег и звонкий голос ржанья,

Горячий конь, наш вещий побратим.

  Но не в одних играниях стяжанья,

  Испытан он, дарованный Судьбой,

  Услышь колосья. Вникни в их шуршанья.

Постой на ниве ночью голубой,

Когда перекликаются зарницы

Сказаньями из света над тобой.

  Священна рожь. Светло зерно пшеницы.

  Как сказка, взвихрен колос ячменя.

  Слова одной божественной страницы.

Но в звон зерна чей звук взошел, звеня?

В нем за сто верст умчавшееся ржанье.

И храп, и вздох, и хруст, и ступь коня.

  Взгляни на звезды, Сосчитай дрожанья

  Всех желтых, всех зеленых, голубых,

  Тех свеч тысячелетних обожанья.

Составь им лист и знай: Не больше их,

Чем тайных несосчитанных внушений,

Чьей власти я слагаю ныне стих.

  Наш мир внутри – дорога отражений.

  Мы обручальным скованы кольцом.

  С звериным царством светлых наваждений.

О, человек, ты с царским был венцом,

Когда умел, в сознаньи вещей связи,

До конской шеи припадать лицом.

  Кто был Кентавром в двойственном рассказе?

  Не человек ли, скованный с конем?

  Где ночь черней, чем в грозном конском глазе?

К чему в беде мы в дикой скачке льнем?

С кем, в юность, делим бурные восторги?

Топча Змею, разившую огнем,

  Не на коне ли был Святой Георгий?