Монстр в отражении

Глава 1. Мнимое спасение

Как же больно, от боли задыхаюсь, она не заканчивается. Вокруг только темнота, липкая и всепоглощающая, и он, тот, из-за кого мне пришлось умереть. Подбадриваю себя тем, что он тоже со мной умер, но жаба все равно душит. Он-то смерть заслужил, а я нет! Не сомневаюсь, серенький мою точку зрения не разделяет, но я рада, что в аду ему достанется котел погорячее моего. Что поделать, на святую мученицу я не тяну, а в глазах сереньких и подавно.

«Ты своего мужа точно в могилу сведешь, как и отца!» – кричал как-то отец в пьяном угаре, когда я у него бутылку священного вина забирала.

Кто же знал, что это были вещие слова? Папа был прав, впрочем, как и почти всегда. Например, начиная с того самого момента, когда вручил мне на попечение троих сестренок, отец из него явно никудышный. Куда он смотрел, когда их забрали и отвезли к этим ужасным генералам? Если душа моя и останется на этом свете, то всю оставшуюся жизнь буду мучить его наравне с Ферером. Надеюсь, с сестрами все хорошо, и хотя бы в этом случае Ферер сдержал слово, если же нет, такого мстительного духа ещё наша земля не видела. В порошок сотру!

Даже злоба и страх перед адом и за сестер не помогают справиться с виной. Она тяготит, словно тяжелая ноша на шее. Или это руки монстра на моей шее? Явно не успел задушить, чтобы хоть как-то отомстить мне. Зная, кто он такой и на что способен, мне казалось, я буду чувствовать вину за его убийство, но на самом деле религиозный бред, которым усердно потчевал меня в своё время отец, принёс свои плоды. Это все моё религиозное воспитание, точно знаю!

Не тот романтичный бред, что так лезет в мою голову из последнего романа, который я прочитала. Там молодая служанка влюбилась в графа, и он отвечал ей взаимностью, но когда получил от нее желаемое, выгнал на улицу и женился на девушке, подходящей по статусу. Так вот, эта служанка явилась на свадьбу и зарезала графа, а потом и себе всадила нож в сердце. Когда я это читала, слезами заливалась, а теперь думаю, что лучше бы вообще читать не умела! Поверить не могу, что я считала такую концовку очень романтичной. Что романтичного в том, что мы вместе умрем? Лучше бы умер только он и не от моих рук. А так, что нас ждет кроме ада?

Мне не знакома их религия, так что без понятия, что случается с теми, кого отдают в жертву этому их богу Узинари. Как-то странно его имя звучит: «узи …нари». Нари Ре переводится как моя жена, значит нари – это жена. При этом имя бога Узинари, ой, чует моё сердце неспроста это. Есть что-то в этом жертвоприношении очень неправильное, и это никак не выходит у меня из головы.

Вспышка света буквально жжет глаза, и я с трудом понимаю, что обо всем этом я думала лишь одну долю секунды. Вот заснеженный замок Ледвиги, вязкая чёрная темнота вокруг, а затем яркий свет дня. Но даже это не сравнить с тем, что мы падаем с огромной высоты. Крик застрял где-то в горле, вместе с воздухом, который выбило из груди от вида стремительно приближающегося пейзажа лесного массива и широкой реки, потому что оказалось, что мы с огромной скоростью падаем на землю.

«Не двигайся», – раздалась команда в голове от монстра, заставив тут же сделать наоборот.

Дернулась назад насколько это возможно в воздухе, и тотчас он схватил меня и снова к себе прижал. Земля все приближалась, и когда уже не было видно ничего кроме густой странной растительности, нас буквально что-то подхватило и унесло в сторону, причем с ускорением. Кажется, я разоралась во все горло и повисла на монстре, словно детёныш на матери. Так продолжалось, пока я не охрипла, и Наяна не издала громкий урчащий звук. Змееящер, оса размером со слона ловко летит над лесом, размахивая огромными крыльями и держа зубами монстра за амуницию. Она будто бы тоже смеётся надо мной. Почему тоже? Потому что, судя по кривой и устрашающей улыбке, меня сейчас будут убивать с особой жестокостью. Так что мы либо в моем личном отделении ада, либо монстр ужас какой живучий.

– Поговорим? – с ледяными нотками в голосе предлагает монстр.

Отрицательно машу головой, зная, что наши разговоры наедине ничем хорошим не заканчиваются.

– А мне кажется, нам есть, о чем поговорить, – давит монстр, заламывая руку, чтобы вытащить из-за спины нож.

Я почувствовала, как он его вытащил, но не видела. Все время пока мы падали, боль затихла, но, стоило ему убрать нож, снова усилилась, перед глазами потемнело, а тело ослабло. Руки не смогли удержаться, как и ноги, и я почти полетела вниз, в последний момент он схватил меня за руку и сжал так, что аж ребра захрустели.

– А ведь это только малая часть той боли, что ты мне причинила, Моя Слабость, – с ненавистью проговорил он мне на ухо.

Наяна начала опускаться, яркие солнечные лучи раскрасили ее кожу в золотистые оттенки, а кожаные крылья словно загорелись огнем из солнечных отблесков. Сердце остановилось на мгновение, стоило осмелиться и посмотреть монстру в глаза. В них горели те же искорки, правда, алые, полные зла. Мои руки задрожали от желания коснуться его глаз, будто бы это сможет снять моё наваждение. И я сделала это вопреки логике, здравому смыслу и прежде всего его презрительному взгляду. Пальцы коснулись нежной кожи век, и боль в спине стала меньше, почти незаметной на фоне ритмичного биения сердца в ушах. Он прикрыл глаза, будто принимая это касание, а затем просто отпустил. Приземление не было мягким, даже если учитывать то, что я упала в прибрежный ил и сразу же увязла почти по пояс, утонув в нем.

Наяна мягко опустилась подальше от берега и отпустила монстра. Даже без своего шлема и перчаток смотрится он весьма зловеще. Надо бежать, но не знаю, куда и как. Дернулась от него в сторону, но застряла еще больше. Эй, так не честно! Он достал из ножен меч, и я невольно икнула от страха. Из головы сразу испарилась куча насущных вопросов от: где мы и почему ещё живы, до: почему вода в реке мутного розового цвета. В одной его руке меч, который он так вальяжно, как когда-то, волочит по земле. Во второй руке нож, который я собственно и всадила ему в спину. Он идет ко мне, пошатываясь, но от этого не менее пугающе. Отступаю к реке, но ил, как назло, не дает толком двигаться.

– Неужели ты действительно думала, что сможешь меня убить, женщина? – закричал он даже без своего шлема жутко и опасно.

Что, по его мнению, я должна ответить на этот вопрос? Монстр не может меня убить, мы связаны. Умру я, умрет и он! Подошел ко мне, навис как палач над смертником. Он бросил нож в ил и, скривившись в злой гримасе, поднял свой клинок над своей головой.

– У меня не было выбора! – кричу, не выдержав, и закрываюсь от него руками.

Меч падает возле меня в ил, затем монстр с легким стоном рухнул на колени передо мной. С опаской опускаю руки, смотря на то, какого серого, почти черного оттенка его кожа, и как в глазах исчезают искорки, а взор затуманивается. Он тяжело дышит, как усталый путник. У меня даже слов нет от удивления, пока он не падает на меня, заставив окунуться в ил.

– Яд, – еле слышно говорит он с уже закрытыми веками, – ты мой яд.

Какой ещё яд?! Опять он за свое, помнится, он уже обзывал меня ядом! Тоже мне, невинный ягненок! Сколько людей он убил, а я даже его прибить не смогла!

– Яд? Чего? – опешила от такого заявления и от того, что его голова покоится на моей груди.

Придуривается что ли? Схватила его за волосы и дернула, пытаясь убрать с себя, в итоге получила только носом в ребро. Синяк точно от его носа останется, просто ужас какой тяжелый. Да ещё и лицо его на моей груди, ледвижское платье с высоким воротом, но от смущения явно не спасает.

– Эй, хватит придуриваться! – кричу на него с красными от стыда щеками.

Лежит себе на моем добре и в нос не дует! Вот же оккупант проклятый! В этот раз хватаю не за волосы, а за лицо. Поднимаю его, упираясь руками в пухлые щеки, кряхтя от натуги. Какой же он все-таки тяжелый! Откормился на ледвижской кухне, а мою еду есть не хотел!

– Монстр! – кричу на него, смотря в серое лицо. – Просыпайся монстр!

Ноль реакции, а я была уверена, что взбесится и перестанет меня дурачить. Может он того, без сознания? Руки устали, так что пришлось отпустить его и снова получить носом, но в этот раз в правую грудь. Вот же изверг! Пыхчу от злости и спиной все глубже зарываюсь в ил, я так и помереть могу под его тушей. Хлопаю его по щеке, ноль внимания, даже когда в истерике бью туда, куда могу достать.

– Да какого чёрта?! – почти плачу от бессильной злобы, испробовав все возможные способы пробуждения.

«Он что умер?» – возникает мысль, от которой мурашки идут по коже.

Я ведь так точно в этом иле умру! Из-за этого плакать хочется или из-за поцарапанных об его броню рук, других причин нет и быть не может! Зло ударяю его рукой по пустой голове и замечаю что-то яркое под его волосами. Пёрышко что ли? Оно привязано к небольшой деревяшке с длинной иглой на конце, что вонзилась в шею монстра. Что это ещё такое? Достаю эту странную вещь и чувствую легкий испуг, игла напоминает оружие, да ещё капает с нее что-то черное, с запахом чеснока. На монстра напали? Когда? Оглядываюсь по сторонам и впервые замечаю, что Наяны нет. Так, а куда делась эта здоровенная оса? Не могла же оса размером со слона банально исчезнуть? Жаль я была слишком занята избиением монстра и не заметила, куда она исчезла.

– Наяна? – зову неуверенно и сразу же жалею о своем поступке.

Он появляется из густого леса, огромный и рыжий. Если я думала, что монстр высокий, то это существо настоящий великан. Именно существо, на человека и даже на серенького оно никак не тянет. Лицо, руки и голый торс покрыты шрамами, словно на коже пупырышки. К тому же на лице и шее яркая синяя боевая раскраска со странными символами. Память на удивление быстро заработала, подсказывая, что эти символы означают на языке сереньких. «Убийца падших (иных)», – перевод конечно кустарный, но убийца или убийство перевела правильно.

– Монстр? Монстр?! Просыпайся! – испуганно шепчу, тряся безвольное тело.

Ой, что-то мне подсказывает, что великан мне не помочь сюда пришел. Не знаю, возможно, все дело в шкуре, что еле прикрывает его бедра, а может в огромной секире, что он держит в руках?

– Монстр?! – визжу, когда незнакомец что-то грохочет грубым голосом.

Почему я его не понимаю, я же касаюсь монстра?! Как оно работает? Или это другой язык? Куча мыслей панически роится в голове, а великан все приближается. Он подошел к нам не быстро, и, перехватив секиру поудобнее, как заорет во все горло:

– Манари Гу Ре!

– Артал! – в свою очередь заорала я, с испуга зажмурившись.

Чуда не случилось, бессовестный монстр так и не проснулся, а вот великан передумал. Он вонзил в землю секиру и поднял монстра за голову над землей. Мне, конечно, полегчало, но всего на секунду, ибо сердце замерло. Великан затряс монстра и после этого закричал или заревел так громко, что уши в трубочку свернулись, а птицы с ближайших деревьев улетели. Он бросил монстра, словно куклу и потянул свою огромную лапищу ко мне.

– А ну руки убрал! – закричала во все горло, шлепнув по лапе рукой и бросив комком ила наглецу в лицо.

Великан недовольно скривился и даже топнул ногой, стирая грязь с лица. Прорычав что-то, он добрался до меня и, как бы я не вырывалась, вытянул из ила. Даже на ноги поставил, грязную и испуганную, после чего недовольно осмотрел с головы до ног. Тоже в жертву какому-то богу отдать хочет? Закончив осмотр, великан выдохнул, будто бы с облегчением, и что-то неразборчиво крикнул, оглядываясь назад. До того момента лес был обычным лесом, но затем он точно ожил. Их было много, где-то двадцать, а может и больше, на деревьях, в кустах и густой растительности. Они словно сливались с окружением, даже несмотря на то, как выглядели. Рыжие, укрытые шрамами девочки и мальчики от силы на несколько лет старше моих сестер. Разукрашенные боевой раскраской, в кожаной одежде, босые и грязные дети. У девочек за спиной луки и колчаны, у мальчиков ножи, кинжалы, маленькие секиры на поясах из шкур. Несколько мальчишек со странными дудками, один из мальчишек подул в нее в мою сторону. В тот же момент плечо пронзила боль, и я с удивлением выдернула оттуда пёрышко с деревцем и иглой, точно такое же, как было в шее монстра.

– Эй, ты чего иглами плюёшься? – негодую, растирая плечо. – Тебе уши что ли надрать?

Мальчишка удивленно поднял брови, а затем быстро достал из-за пояса ещё одно пёрышко с иглой.

– Ты что делаешь?! – визжу возмущенно, еле успев увернуться от следующего дротика.

Увы, я не учла, что дудки-то не только у этого мальчишки, и в следующий момент меня изрешетили иголками, под моё громкое айканье. Вот же детки пошли, совсем старших не уважают!

– Эй, вы! Малолетние хулиганы! Я сейчас как возьму что-то тяжелое и как по заднице вам надаю! – кричу зло, уже стаскивая сапог и направляясь к самому ближайшему парнишке с дудкой.

Вот именно тогда великан решил вмешаться и дернул меня за волосы обратно. В итоге он получил грязным сапогом по подбородку, а я ещё пару иголок в филейную часть под издевательский смех детворы. Вот же чертовы детишки!

– Руки убрал! – рявкнула на великана, выдернув свою грязную косу.

Выдернула пёрышки отовсюду, куда могла достать, чувствуя, что теперь от меня просто разит чесноком. Странная штука, монстра свалило наповал, а мне хоть бы хны от десятка иголок. Кстати, а может с этими аборигенами договориться можно? Серенькие у них, кажется, не в почете. Без понятия, где мы оказались с монстром, может это какой-нибудь дальний остров, не зря же говорят, что серенькие пришли из-за моря.

– Извините, дяденька великан, – состроила на лице добродушную улыбку и саму невинность. – Тут произошло маленькое недопонимание.

Великан недоверчиво прищурился, как будто пытался понять, что я говорю. Кажется, он довольно солидного возраста, под шрамами еле заметны глубокие морщины.

– Понимаете, этот вот серенький, – толкаю носком сапога бессознательного монстра в плечо, – мне не друг. Я вам вообще очень благодарна за спасение, за пёрышки на иголках, но можно ли мне уйти? Мне даже корабль домой не надо, я как-нибудь сама разберусь.

По лицу великана понятно, что ему ничего не понятно. Вздыхаю с раздражением, кошусь на монстра недовольно. Вот был бы он в сознании, я бы хоть поняла, чего этому от меня надо. Ладно, попробуем по-другому. Обернулась и схватила меч монстра, чем невольно вызвала волнение детворы и великана. Он даже замахнулся секирой, от чего пришлось испуганно взвизгнуть и уронить меч прямо на босую ногу. Час от часу не легче! Прыгаю на одной ноге под смех детворы, проклиная все на свете. Переборов себя, становлюсь на ногу и снова беру меч, только теперь выставив руку, чтобы не ударили. В этот раз секирой мне угрожать не стали, так что отвернулась к берегу и, забросив рукоять на плечо, принялась выводить на песке послание их языком.

Вариантов что писать было уйма, и пока не взгромоздила тяжелый меч себе на плечо, их было ещё больше. Чуть шатаясь под тяжестью меча, с трудом начала выводить вполне резонную просьбу, чтобы меня отпустили. «Отпустите» на языке монстров оказалось куда проще писать, чем на моем. Всего четыре символа, но я запыхалась, пока их выводила и под конец, вонзив меч в землю, оперлась на него, тяжело дыша. Великан и любопытная детвора с интересом осмотрели моё художество на песке с неприкрытым удивлением. Затем рыжий великан схватил меня за правую руку и разжал пальцы, осматривая ладонь. Он что-то неуверенно рявкнул и отпустил, ногой стирая мою просьбу. Да, надеяться на иное не было смысла, но все же я надеялась. Ладно, будем красноречивее. Для этой надписи надо было задействовать почти весь берег, и только где-то в середине, когда спина уже конкретно так болела, подумала, что и пальцем можно было написать или палкой. «Я не враг, отпустите». – Написала на их языке.

Великан в свою очередь осмотрел меня, а затем вернулся к монстру и указал на него секирой.

– Арталси Гу Ре – син, – со злобой прогрохотал великан, так что некоторые дети за ним повторили с ненавистью, смотря на бессознательного монстра.

Они его, что ли, убить хотят? Чему этот проклятый великан учит детей? И какого чёрта монстр проиграл мальчишкам с дудкой?! Мне за него даже стыдно, тоже мне, сильный воин!

Дальше великан перевел секиру на меня и спросил со злобой:

– Син Ре син – нисар?

– Я не понимаю! – зло кричу, потому что даже держать меч монстра очень тяжело, а не то, что им писать.

Оружие совсем недалеко от моего лица как-то тоже не способствует смекалке, но я стараюсь. Оборачиваюсь на свою надпись и, показав на слово «враг» на их языке, произношу:

– Син?

Великан кивнул, подтверждая мою догадку. Значит «син» – это враг по-нашему. Как там великан сказал? Син Ре Син – нисар? «Ре» – слово или словосочетание, которое раньше слышала от монстра, что может означать «моя» или что-то похожее по смыслу. Напоминает все это присказку: враг моего врага – друг?

– Нисар? – неуверенно отвечаю великану, надеясь, что угадала.

Рыжий великан одобрительно кивает и наконец-то опускает секиру, отчего невольно с облегчением вздыхаю. Но стоило мне расслабиться, как он поворачивается к монстру и заносит секиру, чтобы снести ему голову. То, что произошло дальше и создало для меня кучу проблем. Мне стоило постоять в сторонке, но ощущение что у нас с монстром некая связь, а может ещё по какой причине... Короче, я сделала очередную глупость. Без понятия, как монстр так легко управляется с этой махиной, но у меня еле получилось ее поднять и отбить секиру великана. Хотя я сама в итоге чуть ли не отсекла монстру голову, отдернув меч в последний момент. Лезвие рассекло его волосы почти у самой головы, чуть не задев ее, и врезалось в землю. Смотрю на шикарные отрезанные волосы монстра и понимаю, что он меня убьет, и точно самолично обкорнает так же, как я сейчас его. Дрожащими руками поднимаю шикарные локоны из грязи и оборачиваюсь на великана.

– Нисар Ре син – син! – произносит он с гадкой ухмылкой.

«Друг моего врага – враг», – пафосно известил меня великан, взглядом давая понять, что сейчас нас убивать будет.

Вот надо было мне за него вступиться? До чего же я глупая! Сижу возле головы монстра на коленях в грязи и держу в руках пряди его шикарных волос, пока этот явно бессовестный серенький без сознания валяется. Какая бесславная смерть для меня – умереть с ним вместе. Какая бесславная смерть для него – пасть от руки ребенка и старика. Вот уверена, был бы он в сознании, без зазрения совести всех бы здесь поубивал, и меня в том числе. Монстр же, что с него взять…

– Нисар, Нари Ре, син – эти все слова явно не про меня, – говорю тихо, напоминая себе, что сегодня уже думала, что умру.

– Нари? – заинтересованно повторяет великан, но я не отвечаю.

Не хочу, чтобы последним, что увижу в жизни, было лицо монстра, потому смотрю на великана со смелостью, которой на самом деле у меня нет. Я просто устала, но все ещё очень хочу жить и увидеть сестер.

Великан опустился ко мне и, окунув руку в ил, коснулся моего лица грязными пальцами. Дергаюсь назад, но великан не отступает, а затем странно касается чуть ниже скулы, как будто пишет что-то на моем лице грязью.

– Нари син, – говорит так, словно дал мне только что имя, а затем поднимается и забрасывает секиру на плечо.

Пока я не понимаю, что вообще происходит, нас с монстром окружает детвора. Они что-то говорят, девочки трогают мои волосы, от этого я дергаюсь в испуге. Когда же великан что-то рявкнул, заметила, что детки-то почти своровали моего монстра и его меч. Просто взяли за руки и за ноги и тащат в лес, при том, что он совсем не пушинка.

– Эй, вы куда его тащите?! – обеспокоенно поднимаюсь на ноги и еле отбиваюсь от девочек, чтобы добраться до монстра.

Великан рявкнул на нас с детворой как раз, когда мы начали играть с ними в «перетягивание главнокомандующего». У меня даже почти получилось его перетянуть, но эти хитрые мальчишки отпустили, и из-за этого монстр меня уже во второй раз к земле придавил. Думаю, говорить о том, что дети бессовестно смеялись надо мной, не стоит, это и так понятно. Великан поднял монстра снова, в этот раз забросил себе на плечо, как игрушку и довольно противно захохотал, направляясь в лес. На берегу остались лишь я и десяток девчонок. Попятилась назад, чтобы сбежать, но воинственные девочки пригрозили мне оружием. Теперь у меня хоть есть маленькое объяснение для своей совести, что я пыталась сбежать, а мне не дали. Даже это жалкое оправдание лучше, чем вопрос: почему я на самом деле пошла следом за маячившей среди листвы неровно обчекрыженной головой монстра.