Монстр в отражении

Глава 7. Привал

Так, что тут у нас? Красное, похожее на кабачок, но в пупырышках и почему-то растет на дереве. Съедобное или несъедобное? Склоняю голову набок, недоверчиво прищурившись. Никогда не видела подобных фруктов, или это овощи? Эх, придётся брать наугад. Уже тянусь, чтобы сорвать фрукт с дерева, когда меня ловят за талию и оттаскивают назад, задержав руку на моей талии намного дольше, чем надо было.

– Это краснушка, очень ядовитый фрукт, руками не трогать, – говорит монстр с пугающими нотками в голосе.

Господи, что это за место? Здесь на каждом шагу то отравленная трава, то вот эти страшные фрукты. Как они вообще здесь живут? Монстр уже раз пять оттаскивал меня от очередной отравы, которую по своему субъективному решению обозначила съедобной. Главное сам-то он сзади идет и голос подает исключительно тогда, когда я за отравой какой-нибудь тянусь. Нет, чтобы самому сходить и съедобных трав, овощей и фруктов принести. Куда же главнокомандующий пойдет, если не будет возможности пялиться на женскую задницу?! Надо успокоиться, я явно слишком сильно утрирую. Женщинам часто просто кажется, что мужчины смотрят все время на наши выдающиеся части тела. Слегка вильнула пятой точкой, нагибаясь за грибом и резко развернулась, чтобы заметить его взгляд направленный точно туда, где недавно была моя задница. Похоже, я не утрирую, он действительно пялится. Давлю натужный вздох, судорожно припоминая, были ли у монстра такие взгляды раньше. Да нет, если не считать каморки и того, как он поцеловал меня, когда… Чёрт, а вот это уже опасно.

«Невинность и честное имя отца, прежде всего!» – как-то отчитывал меня отец, когда мы лет в десять в бутылочку на поцелуи в щеку с ребятами играли.

Все веселье испортил, мне тогда Ваня, сын столяра, нравился. Как мои щеки горели от его единственного поцелуя в щеку. Меня кроме него и не целовал никто, разве что монстр, но он не в счет, враг же и спасение собственной жизни обязывало. Хотя в той каморке о спасении жизни и намека не было. Я тогда просто… Скривилась, не могу разобраться в своих чувствах.

По идее мне надо бежать, сломя голову, в лес от него и такого нежданного материнства, но я так устала и безумно хочу есть. Раз уж все здесь такое ядовитое, мне стоит на будущее узнать об этом странном месте побольше. Знать бы ещё: в какой стороне море, за которым мой дом. Сомневаюсь, что монстр отпустит меня домой или вообще отпустит. Да еще и девочка, ей забота нужна, уход за ранами. Ну, куда мне с ней? Сама не знаю, как отсюда выбраться, а тут ещё и ее тяни за собой.

– Как вы вообще здесь выжили, если куда не плюнь, попадешь в какую-то отраву? – спрашиваю со скептицизмом, оглядывая что-то смутно похожее на клубнику.

– Очень просто, – срывает с ближайшего куста одну из ягод и забрасывает себе в рот.

Он умылся, прежде чем пойти со мной в лес, что радует, смотреть на окровавленного человека жутко. Огорчает то, что при этом он умудрился намочить штаны, и мокрая одежда прилипла к его телу. В общем, мне тоже идти за ним сзади нежелательно, как же предательски щеки горят. Забрасываю ягоды в импровизированный мешок из подола своего платья. Да, я прекрасно знаю, что с каждым разом юбку приходится задирать все выше, чтобы не рассыпать провизию. Да и взгляд монстра все чаще останавливается на моих ножках. Хоть сапоги в реку со мной не кинул и на том спасибо. Плохая идея оставаться с ним наедине, наше так называемое «общение» явно переросло стадию «ты мой враг».

– Что, не скажешь, как? – меняю тему, в очередной раз игнорируя его взгляды.

– Ты же видела жителей Ри Да Ри? – спрашивает он, проходя немного вперед. – Некоторые из них очень похожи на вас.

В ответ только киваю, стараясь не опускать взгляд ниже головы, а то он додумался ко мне передом повернуться.

– Так вот, раньше у нас тоже были такие как вы, – спокойно говорит он, иронично улыбаясь.

Моргаю раз, ещё раз, а потом по телу проходятся мурашки.

– Вы каннибалы?! – взвизгнула с ужасом, и этот наглый серенький засмеялся.

У него от хохота чуть слезы на глазах не выступили, а я стою и смотрю на него как дура. Вот же гад ползучий, разыграл меня!

Вот как он может так?! Зло толкнула его локтем, проходя мимо. Вот же гад, издевается надо мной. Правда, не пойму, почему мне тоже хочется улыбаться? У него красивая улыбка, пусть лицо и изуродовано. Не сомневаюсь, он был бы красивее Марата без всех этих шрамов. Зачем было уродовать ребёнка? То, что он из Гу Ре, не дает королю великанов право издеваться над ребёнком. Хотя, если он так с собственной дочерью поступил, то что уж говорить о монстре?

– Все же не понимаю, эти Ри Да Ри почему такие? – спрашиваю, уже не особо разыскивая припасы, просто гуляя по лесу. – Одни как мы, а другие огромные, словно великаны?

– Великаны? – переспрашивает монстр так, как будто пробует это слово на вкус. – На языке Ри Да Ри их называют Сухо, что означает – избранные.

Слегка замедляю шаг, услышав от монстра важную информацию.

– Избранные? Кем? – приподнимаю бровь. – Этим их Нечто, богом? Как жрецы у нас?

Он остановился в нескольких шагах от меня. Так тихо, что можно подумать, что весь лес вымер. Сжимаю свою юбку, чтобы не выронить добычу. Монстр поднимает взгляд и осматривает ветки деревьев, вроде как ищет что-то.

– Не совсем, – отрицательно мотает головой, все ещё смотря куда-то на ветки. – Дети Ри Да Ри ничем не отличаются от вас, людей. Большинство из них так и остаются слабыми.

В его голосе самодовольство, он их презирает. Могу его понять, но не хочу судить о целой нации по одному их королю.

– Только некоторые, дети высшего сословия, на тринадцатую звезду, становятся избранными и превращаются в Сухо.

Удивленно раскрываю глаза, невольно повторяя за монстром, осматривая ветки. Мне начинает казаться, что вверху кто-то есть, но я никого не вижу или недостаточно внимательна.

– Разве в такое можно превратиться? – дергаю плечом, пока по спине идут мурашки от страха. – Нельзя просто стать таким огромным, даже волшебство на это не способно!

Недоверчиво поворачиваюсь и смотрю на монстра. Он выглядит очень спокойным, проводит рукой по стволу дерева, думает о чем-то своем.

– Сухо – избранные бога, великого Нечто, – произносит он с явной иронией и смотрит куда-то вверх.

Презрительно фыркаю: тоже мне божественные создания.

– Они больше на порождения Ада похожи, – бормочу и отворачиваюсь, чтобы поискать какие-нибудь лечебные травы для девочки.

Кажется, нашла, вон там ромашка растет, хоть что-то полезное. Тянусь, чтобы вырвать ее с корнем, но монстр хватает мою руку.

– Что опять? – раздраженно поворачиваюсь к нему и чувствую некую неловкость от его взгляда.

– Ри Да Ри верят, что когда-то очень давно они с Гу Ре были одним народом. Но подлые Гу Ре под влиянием Круга предали веру Нечто, и за это бог наказал их, превратив в демонов.

В ушах бьется собственное сердце, я не могу отвести от него взгляда. Знаю, что надо перестать смотреть на него, но не могу себя заставить. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, словно я дала разрешение этим взглядом.

– Ты похож на демона, – шепчу сбивчиво и, отворачиваясь, делаю несколько шагов, чтобы увеличить между нами дистанцию.

Сердце надрывно бьется в груди, щеки красные. Так, собралась, никакого спуску врагам твоей родины, твоим врагам! Срываю ромашку и понимаю, что наша прогулка наедине затянулась.

– Все, хватит, – устало вздыхаю. – Веди в лагерь.

Прижимаю импровизированный мешок ближе к себе и стараюсь успокоиться, поворачиваюсь в ту сторону, откуда мы пришли. Буквально натыкаюсь на него, он за моей спиной стоял что ли? Дергаюсь назад, он никак на это не реагирует. Я вижу в его глазах красные искорки в черной бездне.

– Если я демон, кто же тогда ты, жена демона? – бросает он, обходя меня сбоку, задев при этом за плечо.

Насмешливо фыркаю, чтобы скрыть свои настоящие чувства. Я падший ангел, который очутился в аду и скоро станет демоном.

К лагерю мы шли молча, он шагом, я бегом, стараясь его догнать. Вот же высокий, и шаг у него широкий, еле за ним поспеваю. Он специально не оглядывается? Думает, я не смогу сбежать? Захотелось назло показать, что могу, доказать, что он не прав. Кривлюсь, смотря на травы в руке, а девочку спасать кто будет? Она-то ему не нужна, и мне, кстати, тоже. Зачем я только впряглась за это дитя?

Вздыхаю, что с меня взять, сердобольная сильно, люблю лезть не в свои дела, от этого у меня столько проблем. Мне казалось, мы отошли далеко от лагеря, но нет, совсем скоро показался костер с тушей твари похожей на большую кошку. Подбежала к костру и сбросила добычу, наконец-то почувствовав облегчение от того, что ноги прикрыты. Сейчас заварю отвар девочке вон в том кокосе (или что это там такое?), дам ей попить. Слегка поворачиваюсь и вижу, что самой-то девочки нет. Когда мы уходили за едой, она все ещё спала или валялась без сознания, смотря, как монстр ее утихомирил.

– Где девочка? – встаю, оглядываясь по сторонам.

– За ней Наяна должна была приглядывать, – недовольно кривится монстр, а затем что-то шипит на их языке.

– Ты оставил маленькую девочку на эту тварь? – срываюсь на него, обходя лагерь по кругу и оглядываясь.

– Наяна оса, – рычит сквозь зубы монстр, слегка поворачиваясь в сторону, – и, видимо, не ее стоило опасаться, а твою девчонку!

– Мою?! – визжу, забыв о поисках, уперев руки в бока. – Это, с каких это пор она – исключительно моя проблема? Ты на это сам подписался и меня заставил!

– Я на это сам подписался, когда такую дуру, как ты, поцеловал и женой назвал! – кричит он на меня.

Мы зло смотрим друг на друга, нас отделяет всего десяток сантиметров. Сжимаю руки в кулаки, точно так же как он. Одновременно фыркаем друг на друга и отворачивается.

– Дура!

– Монстр!

Борюсь с желанием ударить его вот тем камнем по затылку. В то же мгновение, словно в наказание за эту мысль, мне в голову прилетает маленький камушек. Вскрикиваю и оборачиваюсь на монстра, думая, что это он мою мысль решил реализовать. Он смотрит на меня взволновано, а затем ловит рукой ещё один камушек, который чуть не попал мне в лоб.

– Какого…

– Вверху, – говорит монстр, резко поднимаю взгляд на соседнее дерево, под его натужный стон. – Зачем ты повернулась, так мы ее внезапно бы застали!

– А зачем ты мне сказал? – рычу на него и, махнув рукой, подхожу ближе к дереву.

– Да за что ты… вообще досталась, моё… наказание, – бормочет монстр раздраженно.

Как девочка туда забралась? Высоко же, метра три точно. И как ее оттуда снять, не мне же туда лезть? Недовольно складываю руки на груди, а эта мерзавка опять бросает в меня камушками, в этот раз монстр меня от снаряда в лоб не защитил. Зло смотрю то на ловкую мартышку, то на монстра.

– А ну слезай, маленькая зараза! – хватаю ее же камушек и запускаю в мелкую гадину на дереве. – Ты у меня сейчас получишь!

– Феноменальная меткость, – с сарказмом комментирует мой промах монстр, и я жалею, что не в него бросила.

Девчонка принялась что-то говорить, моментально повышая голос и срываясь на истерику. О, сколько раз я это видела от своих сестричек, прямо ничего нового для меня.

– Что она говорит? – спрашиваю сухо, смотря на это представление.

– Сама послушай, – предлагает монстр, протягивая мне руку.

Смотрю на его ладонь, а затем на девочку на дереве.

– Да что я там не слышала?! – скептически приподнимаю бровь и отворачиваюсь к девочке.

Она плачет, заливается слезами и вытирает их о бандаж на руке, испачкавшись глиной. Горестно вздыхаю, дитё бестолковое, в жизни ей явно не везет. Вот только пожалела ее мысленно, она сразу же принялась бросаться в меня камнями.

– Твою же мать! – ругаюсь, когда один из камней больно ударяет меня в руку.

– Ты ее мать, – посмеивается монстр, за что получает камушком в грудь.

Снисходительно поднимает бровь, словно не думал, что я настолько глупа. Получаю ещё один камушек в спину и с визгом прячусь за спину монстру.

– Слушай, ты же сам ее отец! Назвался грибом, полезай в корзину! – подталкиваю его локтями ближе к дереву, не забывая прятаться от девочки за его спиной. – Сам ее оттуда и снимай!

– Вот никогда не понимал ваши поговорки: как гриб может сам залезть в корзину? – посмеивается он надо мной, вместо того чтобы что-то делать. – Это же не реально! Грибы не умеют залезать в корзины.

Он что издевается?! Поставила шишку, дав себе по лбу и натужно застонала, сползая по его спине на землю.

– Наяна! – резко кричит монстр, вдоволь надо мной насмеявшись. – Сними ее.

Оса размером со слона появилась со стороны озера, недовольно замотала головой, обходя костер и направляясь к нам. Она облизалась, смотря на тушу возле костра, но не стала ее трогать. Подошла к дереву и застыла, принюхиваясь к девочке.

– С рукой осторожно! – кричу так, словно Наяна меня понимает.

Поднимаюсь и нервно переступаю с ноги на ногу, пока оса открывает рот и стягивает девочку с ветки за штаны. Айне визжит как резаная, пока ее не отпускают на землю.

– Цела? – обеспокоенно подбегаю к ней и осматриваю с ног до головы.

Рука в порядке, но судя по тому, как она заливается слезами, когда ее трогаю, ей пора пить отвар. Тяжело вздыхаю, чувствуя, что кого-то надо наказать розгами.

– Иди сюда, – требую у монстра, пока тот все ещё надо мной смеётся.

Встал рядом, скосил взгляд на девчонку и со вздохом протянул мне руку. Взялась за нее, осмотрела придирчиво.

– Ты бы руки лучше мыл, что ли, – недовольно бурчу, – вон кровь осталась, липкие же!

Девочка вдруг посмотрела на меня, а монстр закатил глаза. Похоже, теперь она меня понимает – отлично!

– Слушай сюда, девочка, – начинаю говорить, но почти сразу запинаюсь, наткнувшись на ее напуганный взгляд.

Вздыхаю, чтобы набраться суровости и отчитать ее, но эти слёзные глазки действуют на нервы. Раздраженно дергаюсь и поворачиваюсь к монстру.

– Ты ей скажи! – требую у него, тряся за руку.

– Что сказать? – явно потешается надо мной монстр.

Киваю головой, мол, давай, а он только ещё шире улыбнулся. Девочка испуганно и удивленно смотрит на монстра.

– Давай уже! – вздыхаю, дергая его за руку.

– Как скажешь, – равнодушно отзывается он и поворачивается к девочке. – Айне, мы оспорили право твоих родителей, теперь ты не Ри Да Ри, а человек и больше никогда не сможешь вернуться домой.

Она заплакала, громко и надрывно, а я сначала застонала, а потом пнула монстра.

– Ты что ей сказал?! – кричу на него. – Она девочка, ребёнок! Зачем ее так пугать?

– Мне надо было ей солгать? – смотрит он на меня так же зло, как я на него.

– Надо было быть мягче! – кричу на него, оглядываясь на девочку. – Тебе вообще знакомо чувства такта и сострадания?

– Если тебе надо было ей соврать, то сказала бы ей это сама, а не заставляла меня! – не остается в долгу монстр.

– Я не…

Тычу в него пальцем, в последнее мгновение передумываю говорить с ним. В конце концов, не его мне надо сейчас успокаивать. Присаживаюсь на корточки, возле девочки. Откидываю волосы за спину, осторожно трогаю ее за целую руку. Он подошёл и так же опустился на корточки, взяв меня за руку.

– Айне, – позвала девочку, неловко улыбаясь, – не бойся, не плачь.

Она подняла на меня затравленный взгляд, затем посмотрела на монстра и судорожно завыла, заливаясь слезами. Посмотрела на него тоже «ласково», показывая, где я видела его тактичность.

– Эй, ну чего ты так переживаешь? – стараюсь говорить спокойно и уверенно. – Он все время говорит какие-то глупости, не обращай внимания, я же не обращаю.

Теперь настала его очередь смотреть на меня косо, но я игнорирую его взгляд. Девочка безнадежно вздохнула, смотря то на меня, то на него.

– У меня на родине, например, у матери никто не может забрать ребёнка. Мать навсегда остается матерью дитя, а отец – отцом. Ничего не может этого изменить, никакие слова и глупые правила.

Улыбаюсь, нежно касаюсь ее подбородка, приободряя так.

– Твои родители все равно тебя любят и ждут, ничего это не изменит. Как и того, что ты родилась этой, как ее? Ри Да Ри! Ты вернешься домой, как только выздоровеешь, и родители примут тебя обратно с радостью.

– Правда? – неуверенно спрашивает она у меня, все ещё смотря тем же недоверчивым взглядом.

– Дети – смысл жизни любого родителя, – улыбаюсь, а затем наклоняюсь и обнимаю ее осторожно.

Она замерла и напряглась настороженно, словно я собираюсь сделать ей что-то плохое. Дабы сильно не давить на девочку, отклоняюсь с той же доброй улыбкой, поправляю ее волосы.

– Сейчас я сварю тебе отвар, снимет боль и отечность, так что обязательно выпей, – говорю уже по делу, когда вижу, что она успокоилась. – А ещё ты должна обязательно хорошо покушать и поменьше двигать рукой. Как только она заживет, ты вернешься домой, так что тебе надо меня слушать.

Айне кивнула, все ещё во все глаза смотря на меня. Поднимаюсь на ноги, попросив ее подождать. Монстр убрал от меня руку, как оказалось не просто так.

– Ты ей соврала! – рычит он на меня на моем родном языке.

– Я ей не врала! – перехожу на такой же повышенный тон, как и он.

– Ещё как врала, ее никто не примет обратно! Ри Да Ри никогда не простят ее, для них она уже потеряна! – ставит он меня в известность.

– Простят?! Это они у нее прощения на коленях должны просить! Тоже мне, родители! – рычу на него в ответ. – Тем не менее, они все равно ее родители и никуда от этого им не деться, даже прикрываясь их глупыми правилами!

– Это ложь, Любава, – давит он на меня с высоты своего роста.

– Неправда! Я всего лишь слегка исказила факты, чтобы дать девочке надежду! – недовольно сжимаю и разжимаю кулаки. – Или, по-твоему, лучше ее запугивать, как ты?!

– Никто ее не запугивал! – кричит он на меня, вытирая пот со лба таким резким движением, что я шарахаюсь назад. – А вот ты ей солгала! Дала ложную надежду и задурила голову! Лучше горькая правда, чем сладкая ложь!

– Тоже мне, правдолюб! – саркастично всплескиваю руками. – Много той правды ты мне говорил? Если так дело обстоит, то ребёнку и не нужна эта правда! Она всего лишь ребенок!

Он молчит, тяжело дышит, как и я. Сердце громко бьется в груди, я в жизни не чувствовала себя такой злой. Ещё немного, и я буквально взорвусь или брошусь на него с кулаками.

– Это ты все время врешь, ни единого слова правды от тебя ещё не услышал, – говорит он обманчиво спокойно. – Просто маленькая наглая лгунья!

Это уж слишком! Резко хватаю ртом воздух и зло толкаю его пальцем в грудь, крепко стиснув зубы.

– Лучше лгать другим, чем себе, – говорю ему с гневом.

Он скривился так, словно я его ударила. На мгновение посмотрел на меня черными глазами, в которых горят красные искорки. Мы оба знаем, о чем я говорю, поэтому его так сильно и задело.

– Кто бы говорил! – кричит он на меня и отворачивается.

– Не ори на меня при ребёнке! – не остаюсь в долгу, так чтобы последнее слово было за мной.

Разворачиваюсь и иду готовить ужин, все ещё пребывая в бешенстве. Руки трясутся, но так хоть есть куда себя деть. Он подходит ко мне, и я чуть не вскакиваю снова на ноги. В землю вонзает кинжал, а затем так же, не сказав ни слова, отходит к туше и разрезает ее. Откуда только у него все это оружие? Готовлю, молча, он тоже молчит, срезая шкуру и мясо с туши. Передает мне его на листе какой-то травы, а остальную тушу отдает Наяне. От одного лишь звука, как оса ест, выворачивает наизнанку и напрочь отбивает аппетит. Долго готовлю, совсем стемнело уже. Доделываю фруктовый салат для девочки, а затем раскладываю запеченные овощи и тушеное мясо по импровизированным тарелкам из кокосов. Свою порцию съедаю быстро, слишком голодна. Девочка ест медленно, но тоже, похоже, что голодна. Подсовываю ей ещё и фруктовый салат, а затем замечаю, что монстр даже не притронулся к еде.

– Почему ты не кушаешь? – раздраженно спрашиваю у него.

Он сидит у огня, его рубашка с длинным рукавом почти высохла на ветках дерева. Моя одежда ещё влажная, а вечером стало куда холодней.

– Это невозможно есть, – говорит он таким тоном, что у меня возникает желание его треснуть.

Резко вдыхаю, а затем поднимаюсь и подхожу к нему, скрестив руки под грудью.

– Повтори, – требую с натянутой улыбкой.

Он поднял на меня тяжелый и холодный взгляд.

– Ты ужасно готовишь, – говорит этот гад с очередной своей ироничной улыбочкой.

– Айне, – обращаюсь к девочке после резкого вдоха.

Она обращает на меня внимание и испуганно смотрит, как на удава. Показываю ей жестами, чтобы закрыла себе глаза. Она сразу же так делает, правда одной рукой у нее не очень получается. Беру его тарелку с едой в одну руку и смотрю на него сверху вниз.

– Есть не будешь? – говорю сквозь зубы.

– Помои, – говорит он только одну фразу, чем и окончательно нарывается.

Выворачиваю его порцию ему на голову, прямо на шикарные, хоть и неровно мною отрезанные волосы. Как же я долго мечтала это сделать! Да от радости чуть ли не прыгать хочется, но я лишь самодовольно улыбаюсь. В жизни не видела ничего приятнее, чем монстр в мясе и тушеных овощах. Смотрит на меня своим фирменным взглядом, от которого обычно дрожат коленки, но сейчас он вызывает единственное желание – рассмеяться.

Недолго я смеялась, он внезапно подхватил меня и забросил себе на плечо, под мой визг и крики. Понес через тростник к озеру и бросил меня в воду. Чуть не захлебнулась, если бы он сам не вытащил из воды, прежде тоже окунувшись. Мы на мелководье, ему вода по пояс, мне по грудь. Кашляю и отбиваюсь, пока он удерживает за руку. От его взгляда мне не по себе, но я все ещё зла на него до чертиков. Дергаюсь несколько раз, но он не отпускает, что бесит уже до истерики. Зло соплю и решаю высказать ему все, что о нем думаю, но он даже этого не дает. Затыкает рот поцелуем, но коротким. Я вырываюсь, точнее он позволяет мне вырваться. Чуть не падаю на спину, оступившись, в последнее мгновение хватает за руку и не дает потерять равновесие. Смотрю на него волком, как и он на меня.

– Так кто сам себе врет: ты или я? – спрашивает он, не сводя с меня глаз.

Сейчас темно, в небе светит луна, но и ее не видно из-за туч. На фоне отблесков озера его кожа кажется почти черной, но тоже с бликами от луны. Глаза тоже черные, но в них горят яркие искорки, самых разных цветов, некоторых я никогда не видела. Моё сердце стучит в ушах, но не от неожиданного купания или гнева. Я просто не знаю, что мне делать. Чувства говорят одно, разум другое, а хочется вообще третье. На двух стульях не усидишь, а тем более на трех – надо выбирать.

Сжимаю зубы, опускаю взгляд – выбрала. Иду по дну мимо него, не смотря даже в его сторону. Он стоит на месте. Не двигается, только закрывает глаза. Моя рука почти коснулась его под водой, когда обхожу его. Направлюсь к берегу. Делаю ещё шаг, мне, кажется, сейчас повернётся и схватит меня, но он не двигается, а я стою не обремененная его тяжелым взглядом.

То, что я хочу, так близко, только обернись и протяни руку. Закрываю глаза, разум подсказывает нужно помнить о долге, о сестрах. Сердце говорит, что потом будет невыносимо больно, ошибку совершать нельзя.

Я поворачиваюсь под тихий всплеск воды в озере. Он тоже поворачивается ко мне лицом и просто смотрит тем взглядом, от которого у меня дрожат коленки. Понимаю – мне никогда не научиться этому взгляду, я не смогу им пугать окружающих, но мне и не надо. И ему не надо больше пугать меня так, я больше не боюсь.

Всплеск воды, я подошла ближе. Опираюсь руками об его грудь, встаю на носки и, прикрыв глаза, целую.

Прохладные, но сильные руки обнимают меня, даже не заставив вздрогнуть. Они дарят мне защиту и тепло, так что, кажется, я ощущаю у себя за спиной крылья. Он целует меня в ответ, и мои крылья словно расправляются и дают мне силу обнять его. Но предательские слёзы текут по моим щекам. Я понимаю, как это неправильно и плохо, но уже не могу остановиться.

И меня останавливают.

Рука взрывается от боли, такой сильной, что я не могу ее скрыть. Вскрикиваю ему в губы, хватаясь за руку и зажимая метку Настасьи рукой. Он пытается удержать меня, посмотреть, что со мной. Почему-то переходит на свой язык и говорит сбивчиво, будто бы волнуется за меня.

– Не прикасайся ко мне! – кричу в истерике, отбиваясь от него, когда у него почти получилось ее увидеть.

Он остановился резко, мне больно на него смотреть, я заставляю себя развернуться и быстро выбраться на берег. Словно пьяная от боли или от того, что только что натворила с монстром, петляю, добравшись до костра. Нет, здесь оставаться нельзя. Айне обеспокоенно встает. Я не могу от нее скрыть как мне больно, делаю над собой усилие и машу ей, чтобы садилась.

– Я в кустики, – кричу, прежде чем побежать из последних сил в лес.

Не знаю, сколько успела пробежать, прежде чем свалиться на колени перед каким-то деревом. Рука горит огнем, никогда раньше метка не болела так сильно. Ее даже видно под кожей, красная отметина в виде руны, точно кто-то раскалённым металлом выжег ее. Чувство такое, будто мне действительно ее выжгли, причем и сейчас продолжают.

– Любава, ты жива? – слышу голос Настасьи, и боль уступает место удивлению.