Морской дракон

15

Рори открыл дверь их комнаты и увидел, что Джоанна ждет его, полулежа на высоких подушках на большой кровати с балдахином. Синий шелковый полог был откинут, и Рори невольно залюбовался открывшейся его взору картиной. Рыжие волосы Джоанны красиво выделялись на фоне белоснежных подушек. И вся она сейчас казалась ему такой прелестной, такой хрупкой посередине этой огромной кровати, что у Рори сжалось горло. Он смотрел на нее с почти благоговейным трепетом. Его сердце колотилось в груди, как, впрочем, у каждого жениха при виде ожидающей его в постели невесты.

На столе, на резном буфете, на каминной полке – везде горели свечи, наполняя комнату мерцающим золотистым светом. В камине жарко пылали поленья, и от этого в комнате было тепло и уютно.

Не отрывая взгляда от своей красавицы-жены, Рори шагнул в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь.

На Джоанне была надета просторная кремовая ночная сорочка, стянутая у горла желтыми ленточками. По старой шотландской традиции жених должен был развязать все узелки на одежде невесты, поэтому сопровождавшие Джоанну женщины тщательно проследили, чтобы в ее волосах не осталось ни одной заколки и чтобы все до единой ленточки на ночной сорочке были завязаны.

Ее волосы, расчесанные до шелковистого блеска, свободно спадали по худеньким плечам, рассыпаясь по подушке красивыми локонами. Ярко-голубые глаза Джоанны казались огромными и светились в полумраке комнаты, отражая свет свечей. Она сидела неподвижно и молча наблюдала за Рори.

Рори почувствовал знакомое напряжение в паху. Знакомое уже желание обладать Джоанной пронзило его с особой остротой. Он испытывал это желание с той самой ночи, когда увидел ее спящей возле очага на кухне. Тогда он впервые разглядел, насколько она хороша, и с тех пор желание не покидало его. Но он не мог дать ему волю, он вынужден был ждать.

Теперь этому долгому ожиданию настал конец.

– Ты выглядишь изумительно, – сказал он, мысленно выругав себя за косноязычие.

Рыцарь в доспехах, казалось, глумливо ухмылялся, как бы говоря, что он-то уж смог бы сказать что-нибудь более изысканное.

Верхняя губа у Джоанны дрожала, и Рори понял, что она взволнована. Она попыталась улыбнуться, но губы не слушались, и она просто кивнула ему.

Рори чуть перевел дух. Она нервничала гораздо сильнее, чем он, а значит, скорее всего не заметила его неловкости. Но ему совершенно необходимо помочь ей расслабиться как физически, так и эмоционально, иначе их брачная ночь станет мучительной процедурой для них обоих.

Рори глубоко вздохнул, настраивая себя на медленную, неторопливую подготовку к предстоящему акту любви. Наверное, сначала неплохо было бы просто побеседовать, хотя, бог свидетель, светская беседа никогда не была для Рори легким делом. А сегодня его голова была занята вещами весьма далекими от какой-либо болтовни.

Тем не менее, он должен дать Джоанне достаточно времени, чтобы привыкнуть к тому, что она находится в спальне наедине с мужчиной, который собирается раздеться и забраться к ней в постель.

– Я, пожалуй, налью нам с тобой немного вина, – предложил он с улыбкой.

Джоанна попыталась ответить и открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Она опять кивнула.

Рори подошел к высокому резному буфету, где стоял графин с вином и два хрустальных бокала, приготовленные специально для молодоженов. Рори узнал бокалы по кельтским узорам – это был подарок Кейра. Должно быть, леди Эмма заранее принесла графин и бокалы в спальню. Надо будет не забыть поблагодарить ее утром.

Повернувшись спиной к кровати, Рори про себя повторял строки из стихотворения, написанного Лакланом.

Он прочтет эти строчки вслух после того, как они выпьют немного вина, и она не будет так напряжена, сможет чуть-чуть расслабиться. Но надо будет сделать это до того, как желание совсем затуманит ему разум, иначе он не вспомнит ни строчки.

Рори ухмыльнулся сам себе. Кто бы мог подумать, что он станет декламировать романтическую чепуху, чтобы сделать приятное молодой девушке? В такое не поверил бы никто из тех, кто видел его на поле боя. Ну, или в спальне, если на то пошло.

Взяв в каждую руку по бокалу, он повернулся… и замер, увидев острую стрелу заряженного арбалета, направленную ему в живот.

Его маленькая, хрупкая невеста двумя трясущимися руками держала смертельное оружие.

Боже правый! Он слышал о неврозе девственниц, о том, что они совершают иногда глупости, но это было уже слишком.

– Положи его, Джоанна, – сказал Рори, стараясь, чтобы его голос звучал достаточно мягко.

Он сжал пальцами тонкие ножки бокалов.

– Нет… Пока… ты… не ответишь… на мои вопросы, – сквозь зубы процедила она.

Вот этого Рори никак не ожидал!

Она стояла, напряженно выпрямившись, упрямо подняв подбородок, и сверлила его взглядом.

Слишком поздно он понял, что нервозность Джоанны – это не обычная нервозность невесты перед брачной ночью. По какой-то непостижимой причине она была разгневана настолько, что с трудом могла говорить.

Она была в каких-то пяти шагах от него. Слишком близко, чтобы промахнуться, даже если она видела его сквозь слезы, застилающие глаза. И слишком далеко, чтобы он мог дотянуться до нее прежде, чем она спустит курок.

Он заговорил голосом, которого не смели ослушаться мужчины в три раза крупнее Джоанны в пылу битвы:

– Опусти этот чертов арбалет, Джоанна, пока стрела не вылетела.

Ее хрупкое тело задрожало от гнева.

– Сначала… Маклин… ты ответишь… на мои вопросы, – возразила она. – Ты говорил… что мой отец… предатель?

Рори сжал челюсти, сдерживая рвущиеся наружу проклятия.

Кто, черт возьми, сказал ей?

Сначала он как следует отшлепает Джоанну, а потом разберется с этим негодяем. С него надо шкуру живьем содрать!

Для того чтобы зарядить арбалет, требуется недюжинная сила. Обычно стрелок ставил его вертикально, зацеплял тетиву ногой и давил вниз, пока крючок спускового механизма не захватывал тетиву.

Миниатюрная Джоанна при всем желании не смогла бы сделать это сама.

– Кто зарядил арбалет, Джоанна? – спокойно спросил он, пристально глядя в ее пылающие гневом глаза.

Она смотрела на Рори и молчала, как будто не поняла вопроса. Он видел, что она близка к истерике. Да, кто-то – и Рори почти наверняка знал, кто – зарядил для нее смертельное оружие, так что ей оставалось только спустить курок.

Из такого оружия можно было поразить цель на расстоянии четырех сотен ярдов, и если бы Джоанна нажала на курок, то стрела со стальным наконечником просто пригвоздила бы Рори к резному дубовому буфету.

По щекам у Джоанны струились слезы.

– Ты… обвинил… мою маму… в колдовстве, ты… мерзкий сатир? – спросила она, всхлипывая после каждого слова.

Проклятье! Он лично вздернет болтливого ублюдка на дыбе, а потом выпотрошит и разорвет на кусочки.

– Джоанна, кто зарядил для тебя арбалет? – все так же спокойно и уверенно спросил Рори, осторожно делая шаг к ней. – Я знаю, что сама ты этого сделать не могла, девочка. Теперь скажи мне, кто дал тебе оружие, а я обещаю не сердиться на тебя.

Джоанна отступила на шаг, ее нервозность достигла предела. Очевидно, его спокойствие оказалось не той реакцией, которую она ожидала. Черт возьми, она что, ждала, что он бросится на колени к ее ногам и будет умолять о пощаде?

– Ты… ты… так говорил? – настойчиво продолжала спрашивать Джоанна. – Отвечай мне… ты… чудовищная ошибка природы! Я хочу знать правду, черт возьми! Ты называл… моего отца предателем… а мою милую, невинную мамочку… ведьмой?!

Напуганный мужчина обычно непредсказуем, но еще более непредсказуема близкая к истерике женщина. А последние слова Джоанны доказывали, что она как раз на грани истерики.

Криво улыбаясь, Рори пожал плечами. Затем он резким движением швырнул бокал в стену, и тот с громким звоном разлетелся на мелкие кусочки.

От неожиданности Джоанна вздрогнула и оглянулась на звук, автоматически нажав на курок. Стрела с металлическим наконечником вонзилась глубоко в дубовую дверь. В два прыжка Рори преодолел расстояние между ними, выхватил из ослабевших рук Джоанны страшное, но теперь безопасное оружие и швырнул его на кровать.

В эту минуту дверь распахнулась, и в комнату ворвался Эндрю. Он, по-видимому, ожидал увидеть Рори стоящим на коленях и умоляющим сохранить ему жизнь. Увидев совсем другую картину, он смутился и попятился.

– Я так и знал, – прорычал Рори.

Он схватил Эндрю за грудки и прижал его к стене.

– Ты, никчемный слизняк, – прогремел он, с каждым словом колотя Эндрю головой о стену. – Я раздавлю тебя как мокрицу!

Эндрю был перепуган до смерти. Его колени подгибались, руки висели как плети, он почти ничего не видел из-за застилающего глаза тумана.

Для острастки Рори приподнял его и несколько раз встряхнул, хотя ему хотелось превратить смазливое лицо этого щенка в кровавое месиво. Рори взбесила мысль, что Джоанна предпочла ему этого трусливого щенка.

Его остановило только то, что сосунку было всего шестнадцать лет, и он тоже попался в сети наследницы Макдональдов. Если уж такой умудренный жизненным опытом воин, как Рори, не разгадал ее истинного характера, то чего можно было требовать от зеленого юнца?

Рори развернул мальчишку лицом к двери и, придав ему скорости пинком под зад, прогремел:

– Убирайся отсюда к черту!

Эндрю не удержался на подкашивающихся ногах и приземлился на все четыре конечности, но тут же вскочил и мгновенно скрылся в темном коридоре.

Джоанна решила, что ей тоже не стоит больше тут задерживаться, и направилась было к двери, но Рори схватил ее за рубашку, втащил обратно в комнату и закрыл дверь.

– Нет уж, ты никуда не пойдешь.

Рори был разъярен сверх всякой меры, но даже и в таком состоянии он беспокоился о Джоанне. Он осмотрел ее босые ноги, опасаясь, что она могла порезаться об осколки бокала. Убедившись, что ее ступни целы и нигде нет крови, он немного успокоился.

– Пусти меня, – проговорила она, извиваясь как угорь, стараясь освободиться от его железной хватки. – Не смей… прикасаться… ко мне, ты, чудовище! После того… как ты сказал эти… ужасные слова… о моих родителях… не смей…

Рори ухватил прядь ее волос и слегка потянул, чтобы она подняла голову. Он заглянул в ее синие глаза и увидел, что они сверкают от ярости и набежавших слез. Длинные ресницы намокли и слиплись, на их кончиках блестели крупные капли.

– Мне бы надо было положить тебя поперек колен и как следует отшлепать, – стиснув зубы, сказал он.

– А мне надо было застрелить тебя! – выкрикнула Джоанна.

Рори смачно выругался, подхватил Джоанну на руки, подошел к кровати и бросил свою жену на подушки.

Прежде чем она успела вскочить, он прижал ее руки к перине по обе стороны от головы и склонился над ней.

– Ты хотела знать, действительно ли я назвал твоего отца предателем, а мать – ведьмой? – прорычал он. – Ну конечно, назвал! Ни один здравомыслящий шотландец не заключит добровольно брак с вероломными Макдональдами!

– Однако ты согласился довольно скоро, когда узнал величину моего приданого, – ответила Джоанна, презрительно скривившись. – Ах, простите, пожалуйста, лэрд Маклин, но я почему-то не чувствую себя польщенной.

Она была прекрасна в гневе. Глаза, казавшиеся сейчас почти черными, сверкали, рыжие локоны разметались по подушке, щеки разрумянились, на висках сквозь тонкую кожу просвечивали голубенькие жилки.

От нее исходил тонкий аромат роз, и Рори почувствовал, что желание нарастает в нем со скоростью летящей стрелы.

По-видимому, Джоанна прочла это в его глазах, потому что ее гнев вдруг сменился страхом.

– Пусти меня, – попросила она сдавленным голосом.

Рори шумно дышал, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Он не мог понять, когда и почему вдруг события приняли такой оборот. Что могло испортить такую прекрасную, романтическую ночь? Ведь он так здорово все спланировал!

Боже правый, мало кто из женщин мог довести здорового, сильного мужика до помешательства. Похоже, что Джоанне в этом деле нет равных.

– Со смирением и послушанием в постели и за трапезой, – ерничая, повторил Рори. – Интересно, Макдональды хоть когда-нибудь выполняют свои обещания?

– Выполняют, но обещания, данные порядочным людям, а не подлым негодяям, которые клевещут на их родителей, – отрезала Джоанна. – К таким и отношение соответствующее.

– Господи, Джоанна, кто бы говорил! – возмутился Рори. – Не ты ли в первую брачную ночь пыталась убить своего собственного мужа?

По тому, как она вспыхнула, Рори понял, что попал в цель.

– Я тебя ненавижу! – закричала Джоанна, и по ее щекам побежали слезы. – И всегда буду ненавидеть!

Рори посмотрел на нее, и у него сжалось сердце. Он мысленно проклял слюнявого идиота, который разрушил те теплые и нежные взаимоотношения, которые только-только стали устанавливаться между ними.

Ощущение пустоты пронзило его грудь, как холодный стальной клинок. Он имел полное право перед богом и людьми взять Джоанну прямо сейчас, но не мог этого сделать. Он был слишком разъярен и напряжен, чтобы терпеливо обучать свою невинную невесту любовным играм, а Джоанна слишком напугана, чтобы принять это как должное.

Если он сейчас попытается воспользоваться своими правами, она будет сопротивляться. Зная ее невообразимое упрямство, Рори понимал, что она будет сопротивляться до тех пор, пока он силой не заставит ее подчиниться. Он вдруг подумал, что в пылу борьбы он мог бы причинить ей боль, и эта мысль заставила его ужаснуться.

Господи, да что же с ним такое происходит?

Он переживает о том, что мог причинить ей боль, когда она только что пыталась пригвоздить его к стене стрелой из арбалета! Рори совсем запутался. В нем бушевали эмоции, полностью противоречащие друг другу.

Ярость боролась с вожделением; нежность – со злостью.

Но сильнее всего было разъедающее душу разочарование.

Рори отпустил руки Джоанны и выпрямился. Кажется, он злился на самого себя даже сильнее, чем на Джоанну или ее братца-молокососа. Презрительно обозвав себя вполголоса недоумком, он подошел к столу, взял фляжку и направился к двери. На пороге он через плечо бросил взгляд на Джоанну.

Она лежала на кровати на животе, обхватив руками голову, и рыдала так, словно у нее разрывалось сердце.

Его маленькая нежная невеста рыдала из-за того, что ей не удалось убить его.

Рори молча вышел и закрыл за собой дверь, давая возможность своей коварной, как и все Макдональды, жене утопить в соленых слезах свое разочарование.

Прохладный вечерний воздух и согревающий напиток из серебряной фляги сделали свое дело – Рори немного успокоился. Сжимая в одной руке фляжку, а другой опираясь на каменный парапет, он смотрел в темное звездное небо. Луна серебристым светом заливала долину внизу, и казалось, что все вокруг нереально, создано по прихоти какого-то очень грустного волшебника.

Рори не хотелось возвращаться в зал, где гости все еще праздновали его свадьбу. Жених, в брачную ночь так скоро вернувшийся за праздничный стол, обязательно вызовет недоумение и пересуды. А Рори совсем не хотелось видеть удивленно поднятые брови и вопросительные взгляды, да и пищу для сплетен давать не хотелось. Именно поэтому он, перескакивая сразу через две ступеньки, поднялся наверх, на башню, и теперь старался успокоиться при помощи доброго шотландского виски. Он глядел на безжизненные далекие звезды, на холодную луну, бесстрастно взирающую на него с небес, и радовался, что уж им-то до него нет никакого дела.

Значит, пока он заучивал стихи для своей жены, она готовилась убить его. Прекрасно!

Боже правый, каким же невероятным ослом он себя выставил!

А это идиотское решение танцевать с невестой, когда все прекрасно знают, что он танцует не лучше дрессированного медведя?!

Заставил всех ждать Джоанну, пока она переодевалась в прекрасное подвенечное платье, простив ей в мгновение ока то, что она целую неделю дурачила его, переодевшись дворовым мальчиком. Да, конечно, он разгадал эту ее хитрость в первый же день, но она-то об этом не знала! Он сам позволил ей дурачить себя.

Затащил ее в библиотеку, пытался соблазнить, почему-то испытывая неловкость от собственного признания в том, что у него были другие женщины! Ему двадцать восемь лет, и он никому не давал обетов верности. Не думает же она, что до встречи с ней он жил как монах?!

Черт возьми, а все из-за того, что он пытался быть кем-то другим, а не самим собой. Надо было наплевать на мечты Джоанны о рыцаре в сияющих доспехах и заставить ее согласиться с тем, что ей придется жить с главой клана Маклинов. Он такой, какой есть, и нечего было изображать из себя невесть кого. В конце концов, она уже достаточно взрослая, чтобы расстаться с детскими иллюзиями. Ей семнадцать, а ведь многих девушек выдают замуж в четырнадцать, а в пятнадцать они уже имеют детей.

Леди Маклин должна понять, что вышла замуж за человека, для которого практические вопросы стояли, стоят и будут стоять на первом месте. Он не верит в романтическую любовь и никогда, черт возьми, не будет притворяться, что для него все эти романтические бредни имеют хоть какое-то значение. Она должна радоваться тому, что ее муж будет заботиться об их благосостоянии, разумно руководить делами в поместье, охранять ее и их детей от врагов и опасностей.

Господи, да что же еще нужно разумной жене?

Рори поднес к губам фляжку и сделал большой глоток живительной влаги. Облокотившись на парапет, он смотрел на долину внизу, на толстые стены замка, на навесную башню и сторожку у ворот, где уже начались строительные работы. Тихая долина, озеро с широкой лунной дорожкой, дальний лес – разве не об этом он мечтал? Замок-крепость с толстыми, надежными стенами, обширные земли, неисчислимое богатство… И молодая жена, которая подарит ему наследников.

Рори постоянно прихлебывал из фляжки обжигающий напиток, но даже виски не заглушало чувства опустошенности в его душе.

Его жена видела в нем только чудовище.

Рори с горечью вспомнил день, когда он вышел из себя и выкрикнул нелестные эпитеты в адрес родителей Джоанны. Он вполне понимал ее чувства. Если бы кто-нибудь посмел назвать его маму, добрейшую леди Эмму, ведьмой, то не прожил бы на свете и часа.

Конечно, Рори совершил тогда большую ошибку. Но это была ошибка, которую можно исправить, нужно только время. Множество браков заключается и при менее благоприятных обстоятельствах, бывает и так, что новобрачные начинают совместную жизнь, вообще не зная друг друга. И ничего, живут вполне счастливо. Может, если он скажет Джоанне, что сожалеет о своих словах, она сможет простить его, и тогда они попробуют начать все сначала, как если бы они только что познакомились?

Сделав последний глоток виски, Рори убрал фляжку в меховую сумку. Он дал своей несчастной невесте достаточно времени, чтобы выплакаться и заснуть. Когда она проснется, он будет рядом с ней на их широкой супружеской кровати. Тогда он попросит у нее прощения за те слова, которые он сказал про ее родителей, а потом они займутся тем, чем и положено заниматься молодоженам в брачную ночь. И если ему повезет, он в недалеком будущем обзаведется наследником.

Во второй раз за этот вечер Рори вошел в свою спальню. Свечи почти догорели, огонь в камине погас, остались только тлеющие угли. Комнату освещал только лунный свет, падающий через высокое окно.

На полу среди осколков разбитого стекла валялся сломанный арбалет. Стрела все еще торчала в двери.

Джоанна лежала, уткнувшись лицом в подушку, точно так же, как когда он уходил. Было не ясно, спит она или только притворяется. Осторожно обходя осколки стекла, Рори подошел к кровати. Джоанна не шелохнулась.

Рори нагнулся и тронул ее за плечо.

– Джоанна, – тихо позвал он, – прости мне мои слова о твоих родителях.

Она не пошевелилась, и Рори понимающе улыбнулся – теперь она будет играть в молчанку, чтобы наказать его.

Женщины так чертовски предсказуемы!

– Джоанна, – позвал он чуть громче.

Он не позволит ей вывести его из себя еще раз.

Опять никакой реакции. Рори перевернул ее на спину и посмотрел в заплаканное лицо. Она крепко спала. Глубоко вдохнув, Рори натянул на нее покрывало. Она тут же повернулась на бок и свернулась калачиком под теплым покрывалом. Рори нагнулся и нежно поцеловал ее в щеку.

Затем он быстро стянул с себя одежду и улегся на кровать. Подложив поудобней подушки, он закинул руки за голову и уставился невидящим взглядом на голубой полог.

Он, конечно, мог бы и разбудить леди Маклин, хотя знал, что обычно она спит как убитая.

Потом он мог бы настоять на исполнении супружеского долга.

Но ему было нужно, чтобы его нежная невеста пришла к нему по собственной воле. Он хотел видеть желание в ее голубых глазах.

Проклятье! Похоже, эта ночка будет не из легких. Но зато завтра все будет по-другому. Никакого сопротивления с ее стороны не будет, и тогда его прелестная жена познает – разумеется, под его чутким руководством – все прелести и радости супружеских отношений.