Морской дракон

7

Маклин сидел словно громом пораженный.

Так она воспринимает его как старшего брата!

Он был расстроен и разочарован.

Боже правый, ни одна женщина не производила на него такого впечатления, как Джоанна. Кровь стучала у него в ушах, желание обладать ею было нестерпимым, особенно сейчас, когда она сидела на коленях перед ним, смиренно глядя на него снизу вверх. Это желание затмевало его разум, и справиться с ним было почти невозможно. Ему хотелось поднять ее, усадить к себе на колени и ласкать ее губами, языком, руками… Он отчаянно хотел узнать все тайны ее восхитительно нежного тела, спрятанного сейчас под этой дурацкой одеждой, изучить их своими чуткими, умелыми руками, подарить ей наслаждение…

И она еще спрашивает, не напоминает ли ему младшего брата!

Как только могла такая бредовая идея прийти ей в голову?

– Да, милорд, напоминаю? – не дождавшись ответа, переспросила она с милой улыбкой.

– У моих братьев с тобой нет ничего общего, Джоуи, – резко ответил Маклин. – Лаклан и Кейр воины, как и я.

– И они такие же большие, как вы, милорд? – удивилась Джоанна.

– Почти. – Он сжал зубы, борясь с чувством острого и горького разочарования.

Проклятье! Вот что получается, когда проявляешь слишком много терпения и понимания. Вместо того чтобы разоблачить ее и наказать за такой наглый обман и упрямство, он позволил ей играть эту шутовскую роль. А теперь это же упрямство держит ее здесь, в его спальне, наедине с ним. И ради того, чтобы продолжать эту нелепую игру, она согласна даже увидеть его голым! Это ли не упрямство?

Но, тысяча чертей, никогда в жизни он не испытывал ничего более эротичного, чем прикосновение ее тонких пальчиков, расстегивающих каждую петельку на его одежде. К тому времени, как она разденет его, от его «братских» чувств не останется и следа. Она увидит совсем другие чувства и желания.

– Вода стынет, милорд, – напомнила Джоанна, вскочив на ноги.

Рори поднялся с кровати и встал рядом с ней. Ее макушка едва доходила до середины его груди.

– Расстегни мою накидку, парень, – тихо приказал он.

Ее глаза стали просто огромными на маленьком грязном личике. Она бросила быстрый взгляд на дверь, безусловно, обдумывая возможность побега, как это было в прошлый раз.

Если она попытается сбежать, он остановит ее.

На этот раз Джоанна останется, чего бы ему это ни стоило.

Но эта своенравная девчонка опять удивила его. В ярко-голубых глазах вспыхнули упрямые искорки, она поджала губы, удерживаясь от очередной дерзости. Потом она приподнялась на цыпочки и начала расстегивать пряжку у него на плече. Она стояла так близко, что он чувствовал, как ее тело касается его одежды. Отстегнув пряжку, она положила ее на стол и перекинула край накидки через его плечо. Рори боролся с желанием покрепче прижать эту хрупкую фигурку к себе. Теперь только широкий кожаный ремень удерживал на нем килт вместе с накидкой.

– Теперь рубашку, – все так же тихо скомандовал он.

– Я что-то не помню, чтобы видел, как Артур делает это, – нахмурилась Джоанна.

Рори сардонически приподнял бровь, его слова были полны сарказма:

– И сколько же раз ты видел, как мой слуга помогает мне раздеться перед принятием ванны?

– Только раз, – призналась Джоанна.

Она опустила голову, ее длинные ресницы легли на щеки. Она облизнула розовым язычком внезапно пересохшие губы.

Это смущение, подчеркнувшее ее нежную женственность, вызвало в Маклине бурю чувств. Его дыхание стало частым, ему не хватало воздуха. Он не мог заставить себя видеть в ней двенадцатилетнего мальчишку. Он видел миниатюрную семнадцатилетнюю девушку с изящной фигуркой и грациозными движениями.

– Сними с меня рубашку, Джоуи, пока вода совсем не остыла, – сказал он довольно спокойным тоном, несмотря на то, что внутри его все сильнее разгорался пожар.

Дрожащими пальцами она стала развязывать шнурки, стягивающие на шее воротник его просторной рубашки.

Затем, не поднимая глаз, чтобы не выдать своих чувств, вытащила из-под пояса подол рубашки.

Рори стащил рубашку через голову и бросил ее на кровать. Он слышал прерывистое дыхание Джоанны. Он прекрасно понимал, чем вызвано ее волнение, и внутренне ликовал. Теперь на нем остался только доходящий почти до колен килт. Джоанна стояла опустив голову, и ему была видна только ее бело-голубая шапка.

Он был уверен, что Джоанна не осмелится раздеть его, но она стояла на месте, не делая попыток сбежать. Наконец она медленно подняла глаза и встретилась с ним взглядом. В ее глазах светилась решимость. Рори было видно даже через разводы грязи на ее лице, что краска сбежала с ее щек. Он мог бы пересчитать все ее веснушки.

Рори провел пальцем по ее носу.

– Вот уж кому надо помыться, так это тебе, Джоуи, – тихо сказал он. – Почему бы тебе не принять ванну после меня? Вода будет еще теплая и мыльная, и ты сможешь отскрести с себя немного грязи, пока я буду одеваться.

Перед его мысленным взором возникла соблазнительная картинка: он ладонями гладит ее белую нежную кожу и мыльная вода стекает по ее телу… На него накатила новая волна желания. При мысли об их скорой брачной ночи и о том, что он станет делать со своей неугомонной невестой, у Рори перехватило дыхание.

Это бесцеремонное предложение вызвало настоящий ужас в невинной душе девушки. Но она постаралась скрыть свое смятение.

– Я не хочу принимать ванну, милорд. Я этого не люблю, – вызывающим тоном заявила она. – Это слишком опасно. Можно подцепить простуду и умереть.

– Но не в такой тёплый весенний вечер, как сегодня, – насмешливо сказал Рори.

– В любой вечер, – возразила Джоанна. – Мой папка однажды теплым летним вечером принял ванну, потом лег в постель и больше не проснулся.

– А я думал, что твой отец погиб в бою, – все тем же шутливым тоном сказал Маклин.

– Это мой настоящий отец погиб в бою, – не моргнув глазом нашлась Джоанна. – А мой отчим умер от простуды после ванны, как я и сказал.

– Да ладно тебе, парень, – поддразнил Рори. – Не будь таким трусишкой. Ты же сам хотел научиться драться с помощью меча и кинжала.

– Сражаться – это одно, – возразила Джоанна, – это мужское дело. А ванна – совсем другое.

Рори провел указательным пальцем по ее грязной щеке, потом задумчиво растер грязь, внимательно посмотрел на пальцы и сказал:

– Немного воды и мыла еще никому не повредили.

– О господи, – проворчала Джоанна, – когда вы наконец залезете в воду! Она же скоро будет совершенно холодная. А я не собираюсь мыться в кадке со льдом.

Рори сложил руки на груди, изо всех сил подавляя в себе желание схватить Джоанну и поднять ее повыше, чтобы заглянуть прямо в глаза. Ему безумно хотелось прижаться ртом к ее губам, сорвать с нее дурацкую шапку и запустить пальцы в ее густые волнистые волосы, а потом покрыть ее лицо поцелуями и раствориться в ее теплом нежном теле.

Он представил себе, как он пробует сладость ее губ, ласкает ее нежную кожу, накрывает ее хрупкую фигурку своим телом и смотрит в ее выразительные глаза, войдя в нее и двигаясь внутри ее. От этих мыслей кровь едва не закипела у него в жилах. Он едва сдерживался.

– Тогда расстегни мой ремень и сними его, – тихо произнес он.

Похоже, на этот раз Джоанна была готова ринуться к двери. Если она сделает хоть одно движение, он остановит ее. Он подхватит ее на руки и уложит в постель, потом ляжет на нее сверху, прижмется к ее стройному, восхитительно женственному телу своим сильным, твердым мужским телом. Он научит ее, как получать удовольствие в супружеской постели, и будет слушать ее возбужденное, частое дыхание, прерываемое стонами наслаждения.

В том, чтобы соблазнить ее сегодня вечером, не было ничего предосудительного: ведь они были помолвлены. Многие пары делили постель до свадьбы, не испытывая при этом никаких угрызений совести.

Джоанна потянулась к большой золотой пряжке. Рори чувствовал, как ее дрожащие пальцы нащупывают застежку. Казалось, эта сладкая мука никогда не кончится. Ему было все труднее бороться с охватившим его возбуждением.

Взгляд Рори упал на причудливый гобелен, висящий на стене. Раньше он этого не замечал, но сейчас вдруг увидел, что блистательный рыцарь на этом гобелене, похоже, самодовольно ухмыляется. Этот самонадеянный молокосос был уверен, что леди, очарованная его изысканными манерами, цветами и слащавыми песенками, тотчас же спрыгнет с балкона в его объятия.

Это его несколько отрезвило, вызвав чувство разочарования. Он взял Джоанну за тонкие запястья, потянул вверх и прижал ее ладони к своей обнаженной груди. Она взглянула на него с таким невинным удивлением, что Рори понял: попытайся он соблазнить ее сегодня – и сразу станет в ее глазах тем самым негодяем, от которого ее надо спасать.

Он должен завоевать ее любовь. И хотя он и не верил в романтические чувства, ему все же было необходимо знать, что его невеста питает к нему хоть какую-то симпатию. Черт возьми, его мать была настолько очарована его отцом, что решилась сбежать с ним, невзирая на последствия.

Рори подозревал, что все молодые девушки – сентиментальные фантазерки. Всем им нравятся слезливые песенки и романсы, которые распевают барды. Джоанна не была исключением, и Рори совсем не хотелось лишать ее наивных мечтаний о прекрасном рыцаре. В противном случае она могла навсегда разочароваться в мужчинах и стать впоследствии желчной, циничной, ни во что не верящей женщиной.

Не о такой жене он мечтал. Нет, он хотел гораздо большего, он хотел, чтобы Джоанна воспринимала именно его как своего спасителя и защитника. Он хотел, чтобы она смотрела на него с таким же восхищением, с каким она смотрела на этого смазливого рыцаря на стене.

Какая злая ирония! Мужчина, который всегда смеялся над романтическими бреднями и не верил в романтическую любовь, теперь жаждал стать романтическим героем! Он мечтал стать для своей любимой тем самым спасителем, который вырвет ее из лап огнедышащего дракона… Вот только неясно, кто должен сыграть роль дракона, уж не он ли сам? Проклятье, что стало с его прагматизмом? Куда делись простые земные чувства и желания?

Если уж ради того, чтобы завоевать любовь Джоанны, ему придется играть роль, то только не роль чудовища.

Джоанна ждала, смущенно глядя на него снизу вверх.

– Милорд?

От ее нежного голоса сердце Рори сжалось.

Если она сейчас посмотрит своими голубыми невинными глазами на его обнаженное тело, Рори не сможет больше контролировать себя. Он вдруг понял, что она может увидеть и догадаться, насколько сильно он возбужден, это можно будет легко прочесть на ее выразительном лице. Нет, этого допустить нельзя. Он должен взять себя в руки.

Рори постарался восстановить дыхание. Он медленно вдыхал через нос, а выдох делал через пересохший рот. Он сжал зубы и честно попытался утихомирить кровь, бурлившую в жилах. Пока он усмирял в себе дикого зверя, страстное желание рвалось наружу, сжимая его внутренности и причиняя острую боль. Хорошо еще, что его килт был сделан из семи ярдов шерстяной ткани, в противном случае девушка, которая была причиной его страданий и сейчас стояла перед ним, обязательно бы увидела его восставшую плоть.

– Уходи, – хрипло проговорил он. – Я сам разденусь.

Сердце Джоанны замерло, когда он оторвал ее руки от своей груди и мягко оттолкнул ее.

Она твердила себе, что только неутоленное любопытство заставляло ее находиться здесь до сих пор.

И именно сейчас он приказывает ей уйти!

Джоанна стояла так близко к Маклину, что ощущала исходивший от него мужской запах. Словно зачарованная, она не могла оторвать взгляда от его широких плеч и мускулистой груди. Длинное гибкое тело трехглавого дракона обвивало рельефные мышцы на руке Маклина. Неровный шрам на его груди отчетливо выделялся среди золотисто-каштановых волос. Между сосками поблескивал золотой медальон с изображением святого Колумба, одного из самых почитаемых в Шотландии святых.

Джоанне нестерпимо хотелось увидеть этого могучего воина полностью раздетым. И теперь она отдавала себе отчет в том, что это желание продиктовано не только стремлением узнать, есть ли у него, в самом деле, драконий хвост или нет. Она горела желанием коснуться пальцами волос, покрывавших его грудь, прижаться губами к позолоченной солнцем коже и вдохнуть запах омытого дождем леса.

Ей вдруг вспомнилась сцена, подсмотренная в конюшне. Она гадала, каково это – оказаться в объятиях Маклина, почувствовать на своем теле его сильные руки, ощутить прикосновение губ к соскам и груди, быть прижатой к постели его большим телом.

Будет ли она умолять его не останавливаться и продолжать, как Мэри умоляла Тэма?

Джоанна затрепетала от охватившего ее возбуждения.

Боже правый, она не может уйти!

Только не сейчас.

Джоанна медленно подняла глаза, надеясь встретиться с Маклином взглядом, но он стоял словно окаменев, вперив взор поверх ее головы куда-то на стену. Она попыталась улыбнуться дрожащими губами:

– Я не против того, чтобы помогать вам переодеваться, милорд. Тем более если Артур обычно это делает. Ведь если я этого не сделаю, я так и не научусь правильно прислуживать вам, буду плохим слугой.

– Уходи! – глухо приказал Маклин.

Джоанна увидела, как его бьет крупная дрожь.

– Вы заболели? – спросила она с искренним беспокойством.

Маклин взялся одной рукой за стойку в углу кровати, опустил голову и, глядя на свои босые ступни, глухо сказал:

– Джоуи, если ты сию секунду не уберешься отсюда к черту, я утоплю тебя в этой кадке, как щенка. Ты понял меня?

Джоанна не стала ждать, пока он повторит свою угрозу. Она рванулась к двери и распахнула ее, перепугав до смерти Беатрис, которая стояла, прижав ухо к тяжелой дубовой двери. Позади Беатрис стояли Мод и Эбби.

Джоанна быстро закрыла за собой дверь и прижала палец к губам, приказывая им сохранять тишину.

– Как ты могла? – возмущенно прошипела Беатрис.

Она уперла руки в бедра и придвинулась ближе к Джоанне.

– Как ты могла оставаться там так долго наедине с этим распутником? Как можно быть такой безрассудной, чтобы так испытывать судьбу? А если бы он разоблачил тебя? Что тогда?

– С тобой все в порядке, дитя мое? – беспокойным шепотом спросила Мод.

Джоанна между тем пыталась скрыть раздражение от того, что Маклин выгнал ее из комнаты и она не увидела самое интересное.

– Я в порядке, – заявила она, независимо вздернув подбородок.

Эбби теребила в руках конец своего фартука, ее карие глаза наполнились слезами.

– Что он с вами сделал, миледи?

– Да ничего, черт возьми, – резко ответила Джоанна. – И никакую судьбу я не испытывала. Маклин относится ко мне как к младшему брату.

Служанка испуганно прижала к губам ладонь, таких выражений от своей госпожи она никогда еще не слышала.

– Как к младшему брату? – с недоверием повторила она.

– Слава тебе господи, – крестясь, пробормотала Беатрис.

Мод промолчала, но, прищурившись, глянула на Джоанну. От этого испытующего, проницательного взгляда щеки Джоанны запылали румянцем. Она вдруг поняла, насколько близка была к тому, чтобы увидеть могучего главу клана Маклинов абсолютно голым. Джоанна застыла, не в силах пошевельнуться.

Боже правый! О чем она, ради всех святых, думала? Она ведь могла выдать себя и все испортить.

А ей необходимо было носить маску Джои до приезда Эвина. Она отвечала за своих людей и должна была оправдать их доверие. Ведь она – глава клана!

– Пойдемте, – слабо улыбаясь, предложила она. – Как бы Морской Дракон не передумал и не позвал меня обратно, чтобы я потерла ему его чешуйчатую спину.

Рори расстегнул ремень, и его килт упал на пол. Затем он взял кружку с элем и шагнул к бадье. Он опустился в теплую воду, застонав от наслаждения. Боже правый, он чувствовал себя как жеребец в охоте, которого не пускают в загон с двадцатью кобылицами. Такой боли в чреслах он не испытывал с пятнадцати лет, с тех пор как тискал в сене молодую бесстыжую служанку.

Рори поднял оловянную кружку, салютуя рыцарю на гобелене.

– Ты выиграл этот поединок, ты, слюнявый сукин сын, – насмешливо обратился он к рыцарю. – Но имей в виду, что своим смазливым лицом и слащавыми манерами ты можешь произвести впечатление только на ту прекрасную даму, которая стоит на балконе. На леди Джоанну твои чары больше не подействуют.

Рори не был силен в риторике. Он не умел плести интриги и придумывать сложные ходы, чтобы привлечь внимание какой-нибудь леди. Он не раздавал заведомо ложных обещаний, чтобы затащить женщину в постель. Для всего этого просто не было необходимости.

Глава клана Маклин гордился своим честным, прямым отношением к жизни, и женщины, с которыми он делил постель, были столь же откровенны в своих желаниях. Как правило, это была чистая страсть, ни к чему не обязывающий зов плоти.

Через несколько дней в Кинлохлевен прибудет его семья, и тогда Лаклан сможет научить его ухаживать за благородной леди. Он потрясающе умеет ухаживать. Его младший брат играл на скрипке, на клавесине и на лютне; сочинял стихи и баллады; он мог любой девушке с непостижимой легкостью заморочить голову и обвести ее вокруг пальца.

Конечно, Лаклан был гораздо привлекательнее своего старшего брата. Стройнее, изящнее, да и лицо почти такое же красивое, как у рыцаря на гобелене. Что же касалось его способов ухаживания, то по сравнению с ним Рори чувствовал себя огромным, неуклюжим медведем.

Мысль о том, что Джоанна может обнаружить сходство между Лакланом и ее придуманным героем, заставила Рори нахмуриться. Он отхлебнул эля из кружки и уставился на гобелен в грустной задумчивости. Да, внешне брат Рори походил на рыцаря с гобелена, но Лаклан был настоящим воином, отважным и решительным, и многочисленные шрамы на его теле были тому подтверждением. Мало кто знал, что шрамы были не только на теле Лаклана, но и в его душе. Несмотря на его обходительность с женским полом, он не избежал потерь и разочарований. Просто он хорошо это скрывал.

Поскольку Джоанна была невестой Рори, Лаклан бы и думать не стал о том, чтобы поухаживать за ней. Здесь Рори мог быть спокоен. Но ему совсем не хотелось, чтобы Джоанна уделяла больше внимания утонченному, галантному Лаклану, чем своему нетерпеливому жениху.

Сегодня вечером она была близка к тому, чтобы в полной мере оценить его нетерпение. Он улыбнулся, вспомнив выражение ее лица, когда она задала ему вопрос, возмутивший его до глубины души.

Ну, ничего. Когда настанет их брачная ночь, он покажет ей, какие «братские» чувства испытывает к ней.

Рори закинул назад голову и коротко хохотнул.

– Ах, Джоанна, – сказал он вслух, салютуя кружкой даме на балконе, – совсем скоро ты узнаешь, каким романтичным и обходительным может быть глава клана Маклинов, когда он этого захочет!

Двумя днями позже Рори встречал гостей, прибывающих под звуки волынки и бой барабанов. Джоанна сидела на главной башне между зубцами и наблюдала за процессией.

Король Джеймс ехал на великолепном скакуне, покрытом роскошной попоной, по левую руку от него ехала красивая женщина. Джоанна решила, что это леди Эмма Макнейл, вдовствующая мать Маклина. Справа от короля был надменный и амбициозный Арчибальд Кэмпбелл, второй граф Аргилл, которого Джоанна однажды видела в Эдинбурге издалека. Прямо позади них держались джентльмен среднего возраста и два более молодых дюжих воина, которые не могли быть никем, кроме как дядей и братьями Маклина.

Вслед за ними в ворота въехала уйма народа. Похоже, весь шотландский двор явился на свадьбу к Маклину. Кроме богато одетых лордов и леди, в свите короля находились личные слуги короля, весьма знатного происхождения, цирюльник, портной, сокольничий – король был страстный любитель соколиной охоты. Музыканты, певцы, танцоры, акробаты, мимы и менестрели текли непрерывным потоком во двор замка. Даже дюжина монахов-францисканцев из близлежащего монастыря и небольшая группа паломников, которые примкнули к королевской процессии, чтобы часть пути пройти без помех.

Двадцать воинов из клана Макдональдов, которые присягнули на верность королю, тоже возвращались в Кинлохлевен вместе с королем и его свитой. Сердце Джоанны болезненно сжалось, когда она увидела среди воинов своего дядю Эвина Макдональда, его брата Годфри и шестнадцатилетнего сына Эвина, Эндрю, своего нареченного жениха.

Эндрю поднял свои красивые карие глаза вверх, на башню, на которой сидела Джоанна, но увидел только дворового мальчишку, глазеющего на прибывающих гостей. После этого, как оно всегда бывало, его взгляд в ожидании распоряжений тут же устремился на отца.

Резкая боль в животе заставила Джоанну согнуться. Она прижала руки к животу, успокаивая себя тем, что на нее просто произвело впечатление количество сопровождающих короля лиц. Интересно, о чем думал Маклин, приглашая сюда столько народу?

В прошлое воскресенье отец Томас во время мессы по распоряжению Маклина огласил имена вступающих в брак. Бедная Иден, побледнев, вжалась в скамью, сама не своя от страха. Джоанна еще раз заверила кузину, что не допустит, чтобы Маклин принудил ее вступить с ним в брак. Она объяснила несчастной перепуганной Иден, что, как только Эвин прибудет в Кинлохлевен, он тут же объявит, что Иден – его дочь, и Маклину придется признать, что его провели.

Поприветствовав короля, Маклин помог своей матери спешиться. Нисколько не смущаясь присутствием высокопоставленных лиц, она обняла сына и что-то прошептала ему на ухо. Маклин весело рассмеялся. Затем он, приветливо улыбаясь, пожал руки прибывшим джентльменам. Его братья, обрадованные встречей, с такой силой хлопали его по спине, что любой другой на его месте не устоял бы на ногах. Разговаривая, они оживленно жестикулировали, и Джоанна поняла, что они поздравляют его с предстоящим венчанием.

Маклин улыбался так, как будто ему не о чем было беспокоиться. А ведь скоро ему придется объяснять всем этим людям, что жених-то готов и ждет с нетерпением свадьбы, а вот невеста… Невесты, кроме Иден, которая никак не годилась ему в жены, нигде не будет видно. Эта мысль заставила Джоанну съежиться. Непонятно почему, но она чувствовала себя виноватой перед Маклином.

Когда король Шотландии под звуки фанфар прошел под главной башней, Джоанна поняла, что не может больше прохлаждаться. Ей необходимо спуститься и проверить, как идут дела в кухне у Этель и Пег. Она молилась, чтобы ее деятельная повариха при виде королевских виночерпиев, поваров и поварят, кухарок и другого народа, выполняющего различные обязанности на кухне, не начала бы для поднятия духа опять прикладываться к бутылке со спиртным. Джоанне надо было посмотреть, соответствует ли статусу гостей убранство спален на четвертом этаже – за это отвечал Дэвид. Да и размеры спален имели значение. Ведь если у Джеймса Стюарта спальня будет хоть чуточку меньше, чем у кого-то из его подчиненных, то головы неминуемо полетят с плеч. И первой будет голова управляющего.

Представив себе количество проблем, которые возникли у нее из-за этого упрямца Маклина, Джоанна нахмурилась и стала слезать с башни.

Она повернулась и почти уткнулась носом в широкую грудь Фичера, который стоял позади нее. Она не слышала, как он подошел, но почти не удивилась, увидев его. Он часто бесшумно появлялся рядом с ней, как будто у него не было другого занятия, кроме как составлять компанию слуге своего командира.

– О чем Маклин думал, когда приглашал такое количество народу? – сердито поинтересовалась она, спускаясь по ступеням рядом с Фичером.

Широкая улыбка осветила бородатое лицо могучего воина.

– По-видимому, парень, он думал о том, как он будет гордиться своей красавицей-невестой.

– Ну да, – фыркнула Джоанна. – А я думаю, что леди Джоанне повезет, если в замке останется хоть крошка съестного, после того как они все уедут.

– Вот об этом-то как раз леди Джоанне беспокоиться не стоит, – заверил ее Фичер. – Ее жених очень богат. Он может кормить всю эту толпу целый месяц без всякого ущерба для себя.

Джоанна остановилась на каменной ступеньке и с ужасом уставилась на Фичера:

– Месяц! Ты хочешь сказать, что они будут здесь торчать целый месяц?

Фичер сложил губы трубочкой и поскреб свою густую светлую бороду.

– Как тебе сказать, – задумчиво протянул он. – Я думаю, что они пробудут здесь несколько дней, не больше. Но я в течение нескольких лет сражался бок о бок с Маклином и знаю, что если он чего-то захочет, то за ценой не постоит.

– О господи! О чем это ты? – раздраженно воскликнула Джоанна.

Фичер ухмыльнулся и заговорщицки подмигнул:

– Ни одна крепость, которую он вознамерился взять, не могла и месяца выстоять под натиском его пушек.

Джоанна вздохнула и стала спускаться по лестнице дальше.

– Крепости и пушки, пушки и крепости, – ворчала она себе под нос. – Интересно, они могут думать о чем-нибудь еще?