Морской дракон

22

За годы участия в самых разных битвах Рори на личном опыте узнал, что выбор времени для решения какой-либо стратегической задачи не просто важен – он может оказаться решающим. День, выбранный для начала осады, сигнал к отступлению, когда битва проиграна, час, когда следует покинуть порт, чтобы не попасть в ледяной шторм, или же решение о начале абордажа при пиратском набеге – везде был нужен точный расчет, никогда не следовало доверять слепому случаю.

И когда он в этот вечер поднимался по лестнице к себе в спальню, он снова и снова оценивал события этого дня, продумывая все до мельчайших деталей и стараясь точно рассчитать время своего появления. При этом на его губах блуждала улыбка предвкушения, как у настоящего молодожена на следующий день после первой брачной ночи.

Как он и ожидал, Джоанна была не способна сердиться слишком долго. Она никогда не встречала жизненные проблемы, запершись одна в своей комнате и лелея свои обиды и горести. Без сомнения, она в достаточной мере насмотрелась на свою кузину Иден с ее вечно надутыми губами и дурным настроением и относилась к такому детскому поведению со здоровым скептицизмом.

Его жена была по своей природе слишком порядочным и добрым человеком, чтобы срывать свой гнев и обиду на добросердечной вдове или ни в чем не повинном ребенке. Да и Алекс проявил себя как безупречный, благородный хозяин, к которому едва ли мог предъявить какие-либо претензии как друг, так и враг. С леди Изабелл у Джоанны также возникло устойчивое перемирие, тем более что эта эксцентричная особа большую часть дня провела в своей комнате, видимо занимаясь какими-нибудь травяными снадобьями и приворотными зельями. Таким образом, Джоанна могла позволить себе только с Рори обращаться так, словно он был жалким, мерзким слизнем, прицепившимся к подолу ее юбки.

Она присоединилась к семье Камерон во время ленча и вела себя при этом подчеркнуто сухо, хотя и вежливо. Вторую часть дня все семейство провело в музыкальной гостиной, и мало-помалу ледяная холодность, с которой она обращалась к Камеронам, начала таять.

Рейни играла на клавесине, Нина на арфе, и через некоторое время Джоанна присоединилась к ним, тронув струны лютни. К изумлению Рори и удовольствию Камеронов, она сыграла и спела ту самую балладу, которую Фергюс Макквистен исполнил на их свадьбе. И когда леди Нина стала хвалить эту прелестную вещь, Джоанна не без гордости поведала, что и музыку и стихи сочинил ее муж в ее честь ко дню их свадьбы.

Рори нахмурился, чувствуя себя очень неуютно из-за преувеличенно восторженных похвал Нины и Рейни. Встретив хитрый взгляд Алекса, он понял, что тот, хорошо зная как самого Рори, так и его братьев, мгновенно догадался, что к чему. Напоминание о том, какого дурака он тогда свалял, пытаясь угодить своей излишне романтически настроенной невесте, больно задело его гордость. Надо было послать к дьяволу все ее дурацкие фантазии. Ему следовало предстать перед ней тем, чем он и был на самом деле: жестким, циничным вождем безземельного клана.

Если Джоанна думала, что ее бесстрастное, почти ледяное обращение со своим мужем погасит его пыл, то она глубоко заблуждалась. Сидя рядом с ней на деревянной скамье с высокой спинкой, Рори от души наслаждался этой близостью, и, пока она перебирала струны лютни, он играл с ее длинными, рассыпанными по плечам локонами. Положив руку на спинку скамьи позади жены, он нежно поглаживал ее шею выше кружевного воротника, скользя пальцем по шелковистой коже. Камероны, да благослови их бог, делали вид, что ничего не замечают, и старательно отводили глаза от молодоженов.

После ужина Джоанна сама себя наказала, рано отправившись спать. Занятый игрой в карты с Алексом, Рори взглянул на нее и вежливо пожелал приятных снов. Однако после этого он постарался побыстрее закончить игру и ленивой походкой, которая, впрочем, никого не обманула, направился вверх по лестнице в их спальню.

Помедлив несколько мгновений у двери, он широко распахнул ее и вошел. До него донесся плеск воды и мягкое мурлыканье его жены, выражающее высшую степень удовольствия. Эти звуки раздавались из-за ширмы перед камином, которую туда, как он знал, недавно поставили слуги. Итак, он появился именно тогда, когда хотел, точный расчет не подвел его и на этот раз. По всем признакам Джоанна только что забралась в ванну.

Тихо прикрыв за собой дверь, он осторожно обошел ширму и обнаружил за ней свою жену, по пояс погруженную в горячую мыльную воду. Ее восхитительные, цвета взбитых сливок груди с бархатистыми темно-розовыми сосками призывно торчали над водой. Застыв от изумления, она смотрела, как он расстегивает пряжку на кожаной перевязи и бросает вместе с ножнами на ковер у своих ног.

Перед его приходом как раз кто-то подбросил дров в огонь и зажег несколько лишних свечей на каминной полке. В комнате было тепло, пахло розами, зимним остролистом и хвоей, омытой дождем. Вокруг ее обнаженного тела поднимался легкий пар, насыщая воздух влагой.

Джоанна молча смотрела, как он поднял горшочек с мылом и полотенце с трехногого табурета, стоящего возле ее деревянной кадушки, и спокойно уселся на него.

– Что это ты делаешь? – выдохнула она с возмущением.

Он самодовольно улыбнулся, не отрывая от нее глаз. Тяжелая масса ее роскошных волос была поднята вверх и заколота четырьмя гребнями, но несколько упрямых завитков все-таки вырвались из плена и облепили ее плечи, покрытые веснушками. Горячая вода разрумянила ей щеки, и на этом восхитительном фоне ее удивительные глаза казались темно-лиловыми, словно цветущий вереск в пасмурный день.

– А как ты думаешь, на что это похоже? – спросил он с ленивой улыбкой, саркастически приподняв бровь. – Я просто жду своей очереди, чтобы принять ванну.

– Ты… Ты не можешь здесь оставаться, – прошипела она. – Это… не твоя спальня! – Она подняла руку и указала пальцем на дверь. – Твоя спальня дальше по коридору. Разве леди Нина тебе не объяснила?

– Она-то как раз все мне хорошо объяснила, – отвечал Рори, спокойно снимая башмаки, а затем и чулки. – Но только потом я объяснил леди Нине, что сплю там, где спит моя жена. – Он поднял голову и добавил с мягким укором: – Если тебе не понравилась комната, в которой мы с тобой провели прошлую ночь, тебе следовало бы сказать мне, Джоанна. Возможно, там камин дымит или есть какой-нибудь другой изъян, которого я не заметил сегодня утром?

Джоанна провела мыльной мочалкой между холмиками груди и, с яростью глядя на него, воскликнула:

– Так ты что же, собираешься здесь сидеть, пока я не помоюсь?

Он отстегнул заколку, с помощью которой держался на плече его плед в черную и зеленую клетку, и вытащил из-под пояса длинный подол рубахи.

– Видишь ли, моя милая, я не вполне уверен, что мы с тобой вместе поместимся в этой ванне, поэтому, наверное, мне все-таки лучше подождать, когда ты вылезешь. Хотя, с другой стороны, ты такая маленькая, что, возможно, стоит попробовать.

Ее взгляд, казалось, мог прожечь его насквозь.

– Прикажи слугам, пусть они приготовят твою собственную ванну в твоей собственной спальне! – в ярости выпалила она.

– Но это и есть моя собственная спальня. – Он стянул рубаху через голову и бросил ее на пол к прочей одежде. – Да и зачем зря пропадать такой замечательной горячей воде? Мы лишь создадим лишние трудности для здешней прислуги.

Гордо выпятив подбородок, Джоанна принялась намыливать плечи и руки, но, когда ее рука накрыла грудь, она резко остановилась.

– Я не могу мыться в твоем присутствии, – заявила она. – Это неприлично.

Рори расстегнул пряжку, на которой держался килт.

– Я буду счастлив сделать это за тебя.

Его пояс с ножнами для кинжала упал на пол. Джоанна раздраженно вздохнула:

– Очень хорошо, Маклин, твоя взяла.

Она перегнулась через края деревянной кадушки и схватила льняное полотенце. Развернув его, она выставила вперед руки, закрываясь полотнищем от его нескромного взгляда, и встала из воды.

Но Рори в то же мгновение поднялся на ноги, позволив пледу и килту соскользнуть на пол, открывая его во всей его обнаженной красе. Галантным жестом он протянул Джоанне руку, готовый помочь ей выйти из ванны. Ее взгляд пылал, словно адское пламя. Она нагнулась и, достав из воды тряпицу, которую использовала в качестве мочалки, швырнула в него.

Мокрая, пропитанная мылом тряпка хлестнула по лицу Рори. Видимо не ожидавшая от себя такого удачного броска, Джоанна прыснула от смеха и поспешила выбраться из ванны с противоположной от него стороны.

– Ну что же ты, Джоанна, – сказал Рори ласково, снимая мокрую тряпку со своего носа. – Так бы и сказала, что хочешь поиграть.

Ее глаза раскрылись чуть шире от беспокойства при виде его широкой усмешки. Она плотнее завернулась в полотенце, придерживая его у груди, бурно вздымающейся от частого, взволнованного дыхания. Джоанна стояла сейчас перед ярко пылающим камином, с другой стороны от огромной деревянной кадки, из которой все еще поднимался пар. Легкая лукавая улыбка тронула губы, а в глазах сверкала явная решимость поднять мятеж. Она отошла на полшага назад.

– Умоляю, простите меня, милорд муж, – сказала она с грациозным поклоном.

Больше всего она напоминала сейчас пугливую лань, готовую в мгновение ока сорваться с места при виде охотника.

– Я всего лишь хотела помочь вам принять ванну.

Он ответил ей со всей учтивостью, на которую был способен:

– Сначала, моя милая, я помогу принять ванну тебе.

Он бросился к ней, но Джоанна метнулась в сторону, оставив в его руках только влажное полотенце. Из-за ширмы зазвучал ее довольный смех.

– Это абсолютно непристойное предложение, милорд Маклин. Ваша матушка должна была бы лучше учить вас хорошим манерам.

Рори не стал гоняться за женой вокруг ширмы, как она, видимо, ожидала. Вместо этого он просто опрокинул легкую преграду и бросился Джоанне наперерез, предотвращая ее попытку сбежать через дверь.

Джоанна отскочила от упавшей ширмы и оказалась между Рори и кроватью. Она попыталась схватить свою ночную рубашку и тут поняла, что оказалась в ловушке.

– Я не хочу мочить волосы, – заявила она с веселым блеском в глазах. – Они буду слишком долго сохнуть.

– Тебе следовало бы подумать об этом раньше.

Джоанна медленно двинулась назад, к противоположной стене. Она была полностью обнажена, ее кожа блестела от воды и мыльной пены, которые стекали на мягкий ковер, оставляя за ней влажные следы. Проследив за его взглядом, она поняла, что он, не отрываясь, смотрит на одну капельку, замершую на розовом бутоне ее соска. Джоанна судорожно вздохнула.

– Стой там! – предостерегающим тоном сказала она.

Но он продолжал медленно приближаться к ней, больше всего напоминая сейчас огромную пантеру, изготовившуюся к прыжку.

– Но ведь ты не боишься немного намокнуть, моя милая женушка?

Отступая назад, Джоанна наткнулась на столик возле кровати и, оглянувшись, увидела на нем корзинку с яблоками. Он догадался о ее намерении раньше, чем она сама поняла, что собирается сделать.

– Не смей, Джоанна! – прорычал он.

Не успела она еще потянуться к корзине, как Рори схватил круглое серебряное блюдо со стоящего за ним буфета и выставил его перед собой, когда первый снаряд полетел ему в голову. Выше, ниже, в середину… Каждый бросок Рори ловко отражал с помощью своего импровизированного щита и при этом медленно подбирался к ней.

– А ну, выходи, трус! Нечего прятаться! – подначивала она его.

Рори уже почти подобрался к ней, когда яблоки закончились. Тогда Джоанна в пылу сражения схватила корзинку с грецкими орехами и запустила ею прямо ему в голову. Рори поднял над головой поднос, и несколько дюжин твердых коричневых шариков ударили по нему, словно каменный град, окатив его самого и рассыпавшись по полу.

Опустив поднос, Рори обнаружил, что Джоанна уже подхватила с пола свои башмаки и с визгом бросилась на кровать. Перекатившись на другую сторону, она швырнула в него башмаки один за другим. За башмаками последовали подушки, и снова он успешно отразил атаку.

Израсходовав весь запас метательных снарядов, Джоанна, наконец, остановилась, спрятавшись за тяжелый полог кровати, тяжело дыша и смеясь одновременно. Гребни давно упали с ее головы, и вся тяжелая масса волос окутывала ее золотистым плащом.

– Я, кажется, сейчас простужусь, – заявила она, восхитительно надув губки. – И если я умру от чахотки, это будет полностью твоя вина.

Ее темно-синие глаза весело блестели, когда она схватила с кровати стеганое покрывало.

Он ухватился за другой его край и вырвал из ее рук.

– Я согрею тебя, – пообещал он с шутливой угрозой в голосе. – Вот только сначала хорошенько тебя отмою.

И с этими словами он снова двинулся к ней. Джоанна затравленно огляделась и в этот момент заметила на массивном буфете за своей спиной вазу на высокой ножке, полную золотистых апельсинов.

– Итак, Джоанна… – начал он строгим тоном, намеренно провоцируя ее.

Ее глаза весело блеснули, она схватила бесценный шар и швырнула им в Рори, даже не задумываясь о том, сколько могут стоить эти столь редкие в их суровом краю золотистые заморские плоды.

С каждым броском ее меткость явно улучшалась, но она не учла, что пытается атаковать человека искушенного в тактике ближнего и дальнего боя. Он с легкостью мог бы захватить ее при первой же яблочной атаке. Но ее горящие от возбуждения глаза, веселый звонкий смех, да и вся она, прекрасная в своей восхитительной наготе, о которой она совсем забыла в пылу схватки, сделали эту игру слишком увлекательной для него, чтобы закончить ее так быстро.

Его тактика была направлена на то, чтобы оттеснить ее в угол кровати. Когда апельсины закончились, он опустил серебряный поднос.

– Тебе придется кое-что объяснить завтра утром, – заметил он кротко. – Не то Нина подумает, что ты обезумела и начала крушить здесь все подряд.

Джоанна тряхнула головой, и последние заколки выскочили из рвущихся на свободу сверкающих локонов.

– Она тебя обвинит в этом разгроме, – заявила она, откидывая назад облепившие лицо пряди. – Ведь всем известно, что Маклины – это просто дикие, необузданные твари!

Он немного помолчал, любуясь ее обнаженным телом, чуть блестевшим от пота: его холмами, увенчанными розовыми вершинами, долиной, покрытой золотистыми завитками. Затем перевел взгляд на ее лицо, раскрасневшееся, жизнерадостное, с бровями вразлет, с длинными темно-рыжими ресницами, веснушками, сверкающими синими глазами, раскрасневшимися щеками и манящими вишневыми губами. Черт, да она любого мужчину легко может превратить в необузданную тварь!

– А что же тогда говорить о вас, леди Маклин? – спросил он с самонадеянной усмешкой.

Отбросив в сторону поднос, он встал перед ней, положив руки на бедра. И, проследив взглядом за его движением, Джоанна только сейчас сообразила, что он, как и она, совершенно голый.

– Я же просила вас не называть меня так! – воскликнула она, чувствуя, как краска заливает ей щеки. – Теперь пеняйте на себя! – И, дождавшись, когда Рори подойдет еще на три шага ближе, она схватила пузатый голубой кувшин, стоящий сзади нее на столике, и выплеснула воду прямо ему в лицо.

Рори так хорошо ее понимал, что мог предвосхитить все ее действия. И когда Джоанна вновь с визгом перекатилась через кровать, он уже ждал ее с другой стороны, держа в руках вазу с весенними цветами.

Резко вскочив с кровати, Джоанна бросилась бежать, но поскользнулась на раскатившихся по полу орехах. Рори схватил ее за талию одной рукой, а другой перевернул у нее над головой вазу. Поток ледяной воды вместе с глазастыми маргаритками, желтыми примулами, лиловыми колокольчиками обрушился на голову Джоанны.

– Негодяй! – воскликнула она, когда смогла отдышаться. – Ты только посмотри, что ты наделал!

Рори мягко усмехнулся и обхватил ладонями ее груди.

– Я позже постараюсь исправить вред, причиненный твоей прическе.

– Ну уж нет, ты и так достаточно все испортил.

Она с силой толкнула его в грудь, и он, повинуясь ее движению, завалился на пол, увлекая ее за собой. Они опустились на мягкий шерстяной ковер, их ноги переплелись, он перекатился поближе к тому месту, где на полу лежали подушки, служившие в начале их схватки метательными снарядами.

Лежа на Рори, Джоанна во все глаза смотрела вниз, на его ухмыляющееся, довольное лицо. Он напоминал ей сейчас напроказившего мальчишку, которому удалось ловко избежать порки. Он снял с ее волос застрявший там цветок колокольчика и отбросил его в сторону.

– Мне это нравится.

– А кто будет приводить комнату в порядок? – строго спросила она, приподняв бровь.

– Ну, если ты будешь хорошей девочкой и извинишься, то я, пожалуй, помогу тебе.

Он ссадил ее с себя на пол, затем поднялся, подхватил ее на руки и направился к чану с водой.

– Но сначала мы все же примем ванну.

– Рори! – тихо охнула она. – Но ведь это и в самом деле неприлично.

– Ты не поверишь, милая, но у некоторых народов это считается самым обычным делом. У них мужчины и женщины всегда моются вместе. А что касается меня, то подобная мысль просто вызывает у меня восторг.

Потрясенная подобным возмутительным заявлением, Джоанна взглянула на своего мужа. Его подбородок покрывала полуторадневная щетина, а в глубине его зеленых глаз светился хищный огонек.

Варварский зеленый камень сверкал в ухе, и древний дракон на его руке словно о чем-то предупреждал ее. И хотя на его груди покоился священный христианский амулет, Джоанна интуитивно чувствовала, что он был наполовину языческим воином, искушенным во зле этого дикого, варварского мира. Бронзовокожий, загорелый, он излучал дикую энергию и, казалось, не знал жалости.

Она не отдавала себе отчета в том, что на протяжении их шуточной дуэли, когда она швыряла в него всем, что попадалось под руку, он был откровенно сексуально возбужден. Не догадывалась она и о том, что напряжение, вибрировавшее в ее собственном теле, также уже нельзя было объяснить только возбуждением от их потасовки.

– Рори, – вдруг чуть охрипшим голосом прошептала она, обнимая его за шею.

Ее пальцы погрузились в его белокурую шевелюру, губы приникли к губам.

Он в ответ яростно поцеловал ее, погрузив в ее рот свой жадный язык. Его движения дерзко имитировали то, что совсем скоро должно было произойти между ними.

А затем он прервал поцелуй, перешагнул через край ванны и, опустившись в еще теплую воду, посадил ее прямо перед собой, так чтобы она прижалась спиной к его груди. Ее голова легла к нему на плечо, а мокрые волосы, подобно длинным извивающимся водорослям, плавали вокруг них по воде. При этом его изготовившееся к бою орудие прижалось к ее мягким ягодицам, не оставляя никаких сомнений в его истинных намерениях.

Он отвел в сторону ее волосы и, обхватив ее руками, намылил мочалку пахнущим цветами мылом из горшочка.

– Мне следовало бы приказать приготовить ванну, – сказал он с легкой усмешкой, – и отскрести Джоуи Макдональда в первый же день, когда я заметил этого покрытого сажей и краской нахального пацана, стоящего возле преподобного отца Томаса. Это сэкономило бы мне кучу времени и нервов.

Он провел мыльной мочалкой по ее грудям, нежно потер соски, и в этот миг сила ее собственного возбуждения потрясла Джоанну. Когда он только вошел в комнату, она была слишком обижена на него, чтобы догадаться, что он специально затеял с ней эту сексуальную игру. Только теперь до нее дошло, что он дразнил и провоцировал ее, играя на ее чувстве юмора и природной живости характера, чтобы преодолеть отчуждение, возникшее между ними.

А мочалка в его руке медленно скользила все ниже. Вот он уже поглаживал ее живот, бедра. Наклонившись вперед, он коснулся губами уха, затем языком обвел изгибы ушной раковины.

– Джоанна, – сказал он тихо. – Я не писал той баллады, которую Фергюс Макквистен пел на нашей свадьбе. Ни слова, ни музыку…

– Я знаю, – сказала она с довольным вздохом.

– Знаешь? – Рори был так поражен, что на мгновение замер.

Затем его руки вновь продолжили свою неспешную работу.

Джоанна кивнула, от души наслаждаясь этим необыкновенным и довольно неприличным занятием – принимать ванну вместе со своим мужем. Его мыльные пальцы скользили по ее коже, проникали в самые интимные местечки, лаская и соблазняя. Это было стыдно и непристойно, но, боже мой, как же это было восхитительно!

– Кто тебе сказал? – мрачно спросил Рори.

– Гм? – пробормотала она, с трудом вспоминая, о чем это он. – Ах да. Нет, мне никто не говорил. Я просто знала, что это написал не ты.

Он замер в молчании, и она поняла, что ему вовсе не польстила ее догадливость, несмотря на то, что, в конечном счете, она оказалась права. Через мгновение он вновь продолжил свои волнующие, дерзкие ласки. Когда он заговорил, его глубокий, бархатный баритон показался ей тихим раскатом грома, рождающимся у него в груди.

– Как ты догадалась, девочка?

Она улыбнулась, расслышав явную досаду в его тоне:

– Я просто знаю, что человек, который может сравнить ухаживание за женщиной с приручением лошади с помощью морковки и яблок, не может написать романтическую балладу.

Он снова остановился, обдумывая ее слова.

– Пожалуйста, продолжай, – взмолилась она, чувствуя, как по ее телу разливается сладкая истома. – А кто написал эту балладу? – спросила она, издав протяжный, удовлетворенный стон.

– Я скажу тебе после рождения нашего третьего ребенка, – прошептал он ей в висок, и Джоанна поняла, что он улыбается. – Но если ты догадалась, – спросил он, продолжая свои ласки, – почему ты ничего мне не сказала в тот день? Почему, когда Макквистен пел, ты смотрела на меня так, словно поверила, что это я написал для тебя балладу?

– Я решила, что ты попросил Фергюса написать нежную любовную песню специально для меня, и была так тронута твоим поступком, что для меня это было все равно, как если бы ты сам ее написал.

– Я, может, и не способен сочинить балладу, – прошептал Рори ей на ухо, – но зато я могу играть на твоем прелестном, соблазнительном теле, любовь моя, пока ты не станешь вздыхать и стонать, как крошечная волшебная арфа, сделанная феями, чтобы сводить с ума смертных мужчин.

Теплая вода колыхалась вокруг проворных пальцев Рори. Он приводил Джоанну в трепет каждым своим движением, каждым прикосновением к ее нежным складочкам.

И когда она вправду начала стонать и вздыхать, как волшебная арфа под его чуткими, умелыми пальцами, Рори поднялся, поднял ее на руки и вышел из ванны. Он отнес ее мокрую на кровать, но, к ее удивлению, не лег с ней рядом, а опустился возле кровати на колени. Его руки скользнули по ее гладким бедрам, он приподнял ее и положил ее ноги себе на плечи.

– Что ты делаешь? – ахнула она со смущенным смехом.

Она не понимала, что он собирается делать, но чувствовала себя страшно неловко. Она попыталась сесть, но он одним быстрым толчком опять опрокинул ее на спину.

– Выполняю обязанности жениха, – сказал он, и в его зеленых драконьих глазах зажегся дьявольский огонь.

– Какие обязанности?

– Каждую ночь показывать тебе что-нибудь новенькое.

– А что я должна делать? Просто получать удовольствие?

Его широкая, плотоядная ухмылка была откровенно порочной. У нее сильнее забилось сердце.

– Позже я что-нибудь придумаю и для тебя.

С этими словами Рори провел губами по нежной, чувствительной коже на внутренней поверхности ее бедра и легонько укусил. Она чувствовала его горячее дыхание, отросшая за ночь щетина на его щеках и подбородке колола ее нежную кожу. Ее сердце колотилось в бешеном ритме, когда он принялся гладить и дергать золотистые завитки волос на ее лоне.

Святые небеса!

С драконьим хвостом или нет, но он явно был в сговоре с дьяволом. Словно огромное примитивное животное, он лизал и сосал ее, доводя до исступления.

– Рори! – вскрикнула она, не в силах больше терпеть эту сладкую муку.

Должно быть, он научился этому у морских русалок, не иначе. Кто же еще мог проделывать такие возмутительные вещи?

Джоанна содрогнулась, когда кончик его языка проник в нее. Одновременно он накрыл ее груди ладонями. Она почувствовала, как все ее тело пронзило острое наслаждение.

– О боже! – шептала она. – О боже!

Теперь она больше не сомневалась, что это правда. Мужчины клана Маклинов и в самом деле развлекались с русалками. Так вот почему он затащил ее в ванну! И вот почему ему так нравились ее распущенные волосы, да вдобавок еще и мокрые – она напоминала ему русалку!

Он ласкал своим искусным языком и губами ее нежные складки, еще влажные, пахнущие мылом. И весь огромный мир сузился для Джоанны в один центр, в котором находились они двое, одни в целом мире.

Он держал ее дрожащие, разгоряченные бедра в плену своих сильных рук, и она вздрагивала под его дразнящими, эротичными ласками, пока не выкрикнула его имя, задохнувшись в извечной, древней как мир, капитуляции – женщины перед ее мужчиной. Растворяясь в томном полубреду, Джоанна скорее почувствовала, чем увидела, что Рори поднялся и склонился над ней.

– Ты такая нежная, любовь моя, – прошептал он. – Я тоже постараюсь быть нежным.

Он развел ее бедра и осторожным скользящим движением проник внутрь. Казалось, он заполнил ее всю, добавив к палитре ее ощущений последнюю краску. Ощущение соития было таким необходимым и правильным в эту минуту, что Джоанна заплакала от полноты чувств и какого-то странного освобождения. Ей хотелось вобрать его в себя целиком и полностью раствориться в нем. Она сжала ногами его поджарое тело, требуя от него большего, не позволяя быть нежным.

– Ты нужен мне, Рори, – задыхаясь, произнесла она. – Я хочу тебя всего, без остатка, такого, какой ты есть. – И она выгнулась ему навстречу, пытаясь вобрать его в себя.

– Тогда вперед, любимая, – прошептал он, разделяя ее неистовое желание. – Помчались вместе к звездам!

Он вонзался в нее сильными рывками, все убыстряя темп. Если утром он старался быть сдержанным и нежным, то сейчас полностью дал волю своей дикой натуре, увлекая за собой задыхающуюся от возбуждения Джоанну в эту полубезумную скачку. Высшей точки они достигли вместе, и, издав звук, похожий на рычание, Рори рухнул рядом с Джоанной, потерявшей на несколько мгновений сознание.

Некоторое время они лежали не двигаясь, постепенно выравнивая дыхание. Затем Рори просунул руки под ее ягодицы и опрокинул на себя. Ее тело расслабленно приникло к его большому, сильному телу. И, вновь испытывая возбуждение, он простонал:

– Что ты делаешь со мной, Джоанна? С тобой я состарюсь раньше времени. Но какое же это будет счастье – стариться рядом с тобой!

Когда дыхание и сердечный ритм пришел немного в норму, Джоанна чуть приподнялась, упершись руками ему в плечи. Ее длинные мокрые пряди упали вниз, окутывая их обоих влажным золотистым облаком.

– А на что это похоже, – спросила она с лукавой улыбкой, – когда занимаешься этим под водой?

Он, недоумевая, посмотрел на нее:

– Чем занимаешься под водой, милая?

– Ну… этим.

– Этим?

Она чуть нахмурилась, досадуя на его недогадливость. Сообразительностью ее муж явно не отличался.

– Ну, тем, что мы сейчас с тобой делали, – нетерпеливо объяснила она. – Как это получается под водой?

Рори скользнул ладонями по ее плечам вверх, приподнял пряди волос и отвел их от ее и своего лица, закинув ей за спину.

– Джоанна, – сказал он несколько озадаченный. – С чего ты решила, что я занимаюсь этим с женщинами под водой?

– О, не с женщинами, конечно! – воскликнула она. – С русалками!

Странная улыбка мелькнула на его губах, а в зеленых глазах заплясали веселые чертики.

– Откуда ты взяла, что я имею дело с русалками?

– Любой ребенок из Макдональдов расскажет тебе о том, что все вожди Маклинов якшаются с морскими нимфами. И что у всех ваших лэрдов есть драконьи хвосты, которые отрубают при рождении, чтобы они могли спрятать их под одеждой. Вот почему утром я сказала, что хочу узнать тебя получше… Я просто хотела убедиться, правда ли это… ну, действительно ли у тебя есть драконий хвост. – Она весело хихикнула. – Оказалось, что у тебя его нет.

– Ты хочешь сказать… что когда ты сегодня утром ласкала меня… когда ты гладила меня… ты пыталась… пыталась найти у меня… – Его лицо озарилось пониманием, он так громко расхохотался, что Джоанна, не удержавшись, скатилась с него. – О боже! Джоанна! – стонал он между приступами оглушительного смеха. – О боже! Я не могу в это поверить!

– Тише ты! – зашипела на него Джоанна. – Ты разбудишь весь дом!

Но он не мог никак остановиться. А она не могла взять в толк, что его так рассмешило. Наконец, рассердившись, она схватила подушку и накрыла ему лицо. Это заставило его умолкнуть.

Он лежал теперь так тихо и неподвижно, что Джоанна даже забеспокоилась, уж не задушилли она его.

– Рори, – прошептала он, поднимая подушку.

Он мгновенно обхватил ее голову руками и притянул к себе, пылко целуя. Но через мгновение он опять начал смеяться. И смеялся, пока слезы не потекли из глаз.

– Я в конце концов рассержусь, – надув губки, сказала Джоанна, – если ты не перестанешь смеяться надо мной.

Он снова притянул ее к себе и поцеловал.

– Любовь моя, голубка моя, – прошептал он ей в висок. – Как же вышло, что мне так необыкновенно повезло?

От этих слов, полных любви и нежности, сердце у Джоанны замерло. Единственным человеком, который так называл ее, был ее дедушка. Нестерпимая боль наполнила ее, сметая все прочие чувства. Она отпрянула и, взглянув в радостное, полное любви лицо мужа, почувствовала, как разрывается ее сердце.

Не в состоянии ничего сделать с собой, Джоанна зарыдала. Она бросилась к нему на грудь и, прижавшись щекой к его плечу, произнесла между всхлипами:

– Ох, Рори, милый… ну почему, почему это должен был быть именно ты!

Потрясенный такой сменой настроения, Рори обнял жену, прижал ее к себе, вслушиваясь в ее раздирающие душу рыдания. Он потянулся за покрывалом, закутываясь в него вместе с ней, и попытался подавить ь себе раздражающее чувство разочарования. Он так надеялся, что сегодня ночью его жена скажет ему о своей любви. А вместо этого она безутешно рыдает из-за того, что он, Рори Маклин, стал ее мужем.

Ранним утром Рори и Алекс сидели на кухне и ели овсяную кашу и ячменные лепешки с маслом. Погода обещала быть ясной, и они собрались объехать поля и другие хозяйственные угодья. Как новому лэрду Кинлохлевена, Рори необходимо было познакомиться с ежедневными хозяйственными делами, которые ждали его в новом поместье: посевом и посадкой, уборкой урожая и заготовкой сена, так же как и с основами выращивания длинношерстных шотландских коров. Перед тем как отправиться в путь, он собирался подняться к себе в комнату, чтобы захватить оружие и проверить, как там его жена, которую он оставил мирно спящей посреди того хаоса, который они учинили прошлой ночью.

Внезапно дверь в соседний холл со стуком распахнулась. Оба лэрда обернулись и с удивлением обнаружили Годфри Макдональда, который наставил меч на Малкольма, управляющего Арханкери. В тот же миг за ними показался огромный воин из Макдональдов, зажавший своей огромной ручищей Рейни, к горлу которой он приставил кинжал. Девочка была бледна, но мужественно сохраняла спокойствие.

– Из-извините меня, милорд, – пробормотал Малкольм. – Они сказали мне, что являются родственниками леди Джоанны и приехали, чтобы поздравить жениха и невесту.

Сжав кулаки, Алекс в бессильной ярости уставился на огромного воина Макдональда. Как и Рори, он не успел взять оружие.

– Убери свои лапы от моей племянницы, ты, мерзкий ублюдок! – приказал он.

Годфри презрительно фыркнул, его маленькие глазки-бусинки засверкали на толстощеком лице.

– Мы никому не причиним вреда, – заявил он, – пока вы все будете вести себя разумно. Леди Камерон и девчонка станут залогом вашего хорошего поведения. Но если кто-нибудь из вас попытается сопротивляться, то они станут первыми жертвами. – Концом кинжала он махнул в сторону двери. – А теперь, джентльмены, не присоединиться ли нам к дамам?

Когда они все вышли в главный холл, то обнаружили в дальнем конце Нину, окруженную пятью воинами Макдональдов. Рори немного замешкался, оглядывая огромный зал с высокими потолками и лестницей, ведущей к покоям на втором этаже.

Эндрю стоял возле большого очага в компании жирного монаха из ордена францисканцев. В карих глазах юноши застыло беспокойство. Казалось, этот хорошенький мальчик больше уже не горел желанием жениться на своей кузине. Ночь, проведенная с разбойниками, и последующие затем неприятности, видимо, окончательно погасили его пыл.

Вместе с разоруженными людьми Камерона здесь же, в зале, находились слуги. Солдаты Макдональдов окружили их, согнав всех в кучу. Одна из женщин тихо плакала, и это был единственный звук, который раздавался в огромном зале, если не считать шороха их шагов по полу, засыпанному сухим тростником. Изабелл стояла чуть в стороне под охраной двоих мужчин. Джоанны нигде не было видно.

Рори едва сдерживался, чтобы не броситься на неуклюжего кретина и вырвать у него меч. Пока он знал, что Джоанна в безопасности, он не мог позволить себе опрометчивые поступки.

Оставшиеся Макдональды с мечами и кинжалами окружили Рори и оттеснили его от Камерона. Они заставили его пройти в центр зала, и Рори позволил им поставить себя на колени. Пять мечей замерли в дюйме от его головы.

Сверху с галереи послышался какой-то шум, все подняли головы. Эвин тащил за руку упирающуюся Джоанну. Она была босиком, в ночной рубашке, с рассыпавшимися по плечам, спутанными после сна волосами. Отсюда, снизу, было не слышно, о чем они говорили, но по сердитым голосам было ясно, что они отчаянно спорили.

Пытаясь вырвать руку из железной хватки своего кузена, Джоанна кричала:

– Отпусти меня сейчас же! Как вы посмели врываться в этот дом!

Жесткий взгляд Эвина не упустил ни смятой ночной рубашки, ни припухлых губ, ни спутанных волос. С откровенным презрением он сказал:

– Мы скоро уедем отсюда, девушка. Как только ты подпишешь бумаги, необходимые для аннулирования вашего брака.

– Ты сошел с ума! – фыркнула Джоанна. – О каком аннулировании может идти речь?

– Основания всегда можно найти, если девушка достаточно сообразительна.

Джоанна от удивления открыла рот и растерянно посмотрела на него:

– И какая же это может быть причина?

– Мужская слабость.

– Но это же ложь! – прошипела она возмущенно.

Но Годфри все и так уже понял. Он нашел ее спящей в постели, и у него не оставалось никаких сомнений в том, чем в этой постели занимались. Вся комната была засыпана яблоками, апельсинами, орехами и цветами, а также предметами одежды, валяющимися в самых неожиданных местах. Остывшая ванна с мыльной водой, поваленная ширма рядом. Меч и кинжал ее мужа, лежащие там же, возле валяющейся скамейки. Рядом лежала меховая накидка, на которой они сидели ночью, греясь возле горящего камина, когда он расчесывал ей волосы, чтобы они лучше высохли.

– Это ложь! – повторила она. – И ты это прекрасно знаешь!

Эвин повернулся, закрывая собой Джоанну так, чтобы из нижнего холла была видна только его спина. Он понизил голос, чтобы быть уверенным в том, что люди, стоящие внизу, его не слышат.

– Ты поклянешься перед богом и людьми, Джоанна, что Маклин – импотент, – сказал он со зловещей улыбкой. – Я привез с собой священника и все бумаги. И твои соплеменники станут свидетелями твоей клятвы.

Она отшатнулась от него с отвращением:

– Я никогда не произнесу подобную ложь. Никогда! Это же будет богохульство!

Эвин притянул ее к себе еще ближе. Его пальцы прямо-таки впились в ее нежную кожу.

– Тогда смирись с тем, что ты скоро станешь вдовой, – с угрозой произнес он. – Потому что либо ты поклянешься, что он так и не осуществил права мужа, либо, клянусь богом, мы убьем этого ублюдка прямо здесь, на твоих глазах.

Джоанна вцепилась пальцами в красно-голубой шерстяной тартан Эвина.

– Не убивай его, – взмолилась она со слезами на глазах. – Умоляю, не убивай!

Холодная, безжалостная улыбка скользнула по его губам, утонув в густой серебряной бороде. Он прекрасно различил нотки отчаяния в ее голосе. Это было только ему на руку.

– Решение за тобой, девушка. Я бы, конечно, предпочел не рисковать и не злить короля, убив его любимого горца, но, в конце концов, мне наплевать и на Джеймса Стюарта, и на его любимчика. Жизнь и смерть Маклина в твоих руках. Все зависит от твоих нескольких слов.

Он подтащил Джоанну к перилам галереи. Внизу все застыли. Камероны и Макдональды стояли с поднятыми вверх лицами, словно завороженные наблюдая за спорящими.

– Скажи им, Джоанна! – прорычал он с нажимом. – Говори же, ну, прямо сейчас!

Джоанна сжалась от ужаса, разглядев сцену внизу. На покрытом тростником каменном полу стоял на коленях ее муж, а пять людей из ее клана окружили его, направив на него свои мечи. За его спиной стоял Годфри с кинжалом в руках. Вид золотоволосого воина, склонившегося перед своими врагами, поразил ее в самое сердце.

Ее губы задрожали.

– Я… я… – начала она, затем зажала рот трясущейся рукой.

– Скажи, Джоанна, или он умрет.

Ноги у нее подкосились. Она обеими руками ухватилась за резные деревянные перила, чтобы не упасть, и перевела взгляд на людей, стоящих внизу, окруженных ее вооруженными соплеменниками. Леди Нина, с побелевшим лицом, искаженным ужасом, встретила ее взгляд, молча умоляя спасти ее семью. Взгляд черных глаз Рейни был более уверенным, хотя девочку сжимали грубые руки какого-то верзилы, а к ее горлу был приставлен кинжал. Лэрда Алекса оттеснили в сторону от всех, и он стоял под охраной большой группы Макдональдов.

Рори не отрывал пристального взгляда от Джоанны, словно пытаясь послать ей безмолвный приказ, передать ей частичку своей силы и воли. Было видно, что он, главным образом, беспокоится за нее, а не за себя.

Джоанна с трудом отвела глаза, не в состоянии встретиться с пронизывающим взглядом горящих зеленых глаз. Ведь она должна была отречься от него. Она взглянула на францисканского монаха в черной рясе с капюшоном, который стоял возле Эндрю у очага.

– Я… Я хочу аннулировать наш брак, отец, – сказала она хрипло.

Слова, казалось, застревали у нее в горле.

– Нет, Джоанна! – закричал Рори.

– На каком основании, миледи? – елейным голосом спросил монах.

Было очевидно, что этот святой человек был подкуплен и прекрасно знал, что именно сейчас произойдет.

– На основании того… на основании… – Слезы брызнули из глаз Джоанны, она почти не видела людей внизу.

Она яростно стерла предательскую влагу, залившую ей лицо.

– Не делай этого, Джоанна! – снова крикнул Рори.

Ярость, прозвучавшая в его голосе, ударила ее словно пощечина.

Ее взгляд сконцентрировался на священнике, она прижалась к перилам, колени ее подгибались.

– Наш брак с лэрдом Маклином не был… не был осуществлен.

– Черт возьми! – выругался Рори и повернулся к монаху. – Вы же видите, ее заставляют сказать это, вы, бесчувственный сукин сын!

Священник, казалось, его даже не замечал.

– Вы можете доказать это, миледи? – спросил он своим слащавым тоном.

– Мы… мы спим раздельно, – сказала Джоанна, подавив рыдание. – Я пыталась убить его в первую брачную ночь и сбежала на следующий день с моим кузеном Эндрю. Он может подтвердить. С тех пор как мы приехали в Арханкери, лэрд Маклин и я… мы спим в разных комнатах.

Монах скорбно качал головой, словно китайский болванчик:

– И вы, конечно, можете поклясться в этом, леди Джоанна?

Джоанна вытерла слезы, бегущие по щекам, затем подняла обе руки перед собой.

– Я клянусь всеми святыми, что, несмотря на то, что брак между лэрдом Маклином и мной был заключен несколько дней назад, я все еще девственна.

– Она лжет! – прорычал ее муж.

Этот безумный, яростный вопль, полный боли, эхом пронесся по залу.

– Мы, безусловно, женаты!

Рори попытался подняться на ноги, чувствуя, как все его мышцы сводит судорога, но все пятеро его стражей заставили его вновь опуститься на пол. С громким проклятием Годфри схватил Рори за волосы и, оттянув его голову назад, приставил к горлу кинжал, чуть полоснув при этом по коже. Лезвие окрасилось красным.

– Не стоит больше совершать подобных ошибок, – зловеще прошипел он Рори на ухо.

Презрительная усмешка искривила его пухлое лицо с блеклыми злобными глаз ками и толстыми губами.

– Ты мертвец, – спокойно сказал ему Рори.

Мечи придвинулись чуть ближе, едва не касаясь его кожи.

– Позволь, я перережу глотку этому ублюдку, – обратился Годфри к своему брату. – Это будет гораздо быстрее, чем дожидаться, когда придут эти чертовы бумаги из Рима. – И с этими словами он снова провел кинжалом по шее, рассекая Рори кожу.

– Подождите! – крикнула Нина.

Ее густые белокурые волосы разметались по плечам, рука вытянулась в умоляющем жесте.

– Не убивайте его! Это правда – то, что говорит леди Джоанна. Я поселила их в раздельные комнаты с самого момента их приезда сюда. Лэрд Маклин никогда не спал со своей женой. – Она чуть помолчала, понимая, что все головы сейчас повернуты в ее сторону. – Я знаю это точно, – продолжала она, и ее милое лицо залила краска, а мелодичный голос задрожал. – Я знаю потому, что он спал со мной, а не с женой.

Резкий вздох пронесся по залу.

– И вы готовы засвидетельствовать это на бумаге, леди Камерон? – спросил монах со своей елейной улыбкой.

– Я готова принести клятву на святом кресте, – отвечала женщина, умоляющий взгляд ее синих глаз обратился к Рори. – Джоанна Макдональд сохранила девственность.

С яростным воплем отчаяния Рори вскочил, двинув Годфри Макдональда локтем в мягкий, жирный живот. Но безжалостный удар рукоятью меча по голове в то же мгновение сбил его с ног, отправив в долгое небытие.