Моя непокорная травница

Глава 10. Лиза.

Почему Хелен мне ни о чем не сказала? Я же подробно расспрашивала ее об изменениях в клане, уточняла, никто ли поменял образ жизни. Может, появилась новая еда?

Женщина крутила головой и утверждала, что ничего не изменилось.

Сначала я думала побежать искать ее, но потом решительно откинула эту затею. Она найдется, а я задам вопрос еще раз. В конце концов, то, что показалось важным мне, для нее может не играть никакой роли.

— Что, Лиса? — воин не торопился и морщился.

Причину я знала, Брюс как-то из ревности побил его, когда военачальник попросил взять меня в жены.

— Забери у Мэгги и Лорна телегу. Отвези на первый этаж, где лежат больные.

— Зачем? — Он удивился. — Еда нормальная.

— Да, зачем? — фыркнула обиженная женщина. — Знай, обвинишь меня, я пойду к Гахариту.

Закатив глаза, я отсчитала десять секунд, прежде чем ответить. Мне требовалось терпение, но оно, как известно, кончается в самый неподходящий момент.

— Я никого не планирую обвинять. — Тихо, но твердо начала я. — Ты сведуща в травах? — я надломила кусок хлеба, щедро посыпанный непонятными специями. — Разбираешься в них?

— Нет, я же не колдунья, — она скрестила руки на груди.

— Но использовала. Вдруг в этом и крылась ошибка. — Я осознавала, что могу быть неправа и притягиваю желаемое, но впервые уцепилась за хоть какую-то ниточку к разгадке загадочного состояния. — И когда я вернусь, сходим к реке. Покажешь, где ты ее набирала.

Женщина чуточку преисполнилась, побледнела. У нее задрожали ладони, но я нутром ощущала, что ничего злого она не замышляла.

Лиам, к счастью, спорить не стал. Вместе с супругом Лорном, повез клятую телегу к замку, а я, подхватив Мэгги, потянула ее за собой. Зашла в дом, забирая гримуар, а после отправилась с ней на реку.

Во избежание всяких эксцессов, или как это назвал военачальник «благодаря твоей нынешней дурной славе", он приставил к нам двух стражников.

Она показала мне маленькую запруду, которой жительницы практически не пользовались. В теплую погоду там купались дети под присмотром, но из-за холодного ветра в данный момент к ней не ходили.

Я набрала воды.

— Нет, ты все-таки хочешь свалить все на меня, — Мэгги волновалась. — Боги, а я всего лишь хотела услужить. Вышла замуж недавно, пришла в клан, всем помогала, а потом появилась ты...

— Да я тебя не обвиняю, — силилась ее успокоить.

— Хелен меня предупреждала...

— О чем? — подхватила ее слова.

Женщина странно отстранилась. Отошла на пару шагов назад.

— Да ни о чем, просто я переживаю.

— Не надо, — отбросила ее замечание. Подумаю и расспрошу после. — Станется, я и не найду ничего. Принесу тебе самые искренние свои извинения.

— Не найдешь, да, — зло бросила она и сплюнула на землю. — Но извинения мне твои не нужны.

Обидевшись, она затопала к супругу, ожидавшему ее на холме.

Прошептав про себя мантру, что все исполнится, и мне плевать, я выкинула из головы и поведение соклановца. Она не важна, а пострадавшие и Брюс надеются на меня.

В общем, я собрала образцы, если это можно так называть.

Оборудования, чтобы выяснить, что входило в пищу и воду, у меня не было, можно лишь догадываться, какими бактериями и микробами Мэгги кормила дружину лэрда. Зато у меня на руках оставался гримуар. И заклинание подходящее я там нашла.

Вернулась в замок, прогнала служанок и рабынь, заявив, что несколько часов проведу одна, приготовила все для ритуала. Удостоверившись, что меня никто не побеспокоит, что дверь заперта, а больные пребывают в крепком сне, произнесла несколько слов. Подожгла на медном блюдце кусок съестного, разлила воду и ждала реакции.

Во мне боролось два человека. Тот, давний, почти позабытый, из науки, и я, которая превратилась в местную чародейку. Даже смешно.

Кусочек загорелся зеленым пламенем, вспыхнул, словно его облили бензином. Вода тоже подожглась, но приобрела ярко-алый оттенок. Не как у нормального пламени, а действительно кровавый.

Я осела в кресло. Впечатления оказались верными. Это действительно была порча, если верить надписям в гримуаре.

Поводив пальцем по сложным строчкам, я вновь спрятала книгу в складках платья.

Что делать дальше, я знала.

Вышла, велела притихшей служанке приготовить особенный чай и напоить им всех заболевших.

Минуты тянулись как часы. Я сидела возле постели Аллана и, то и дело, прикладывалась к его лбу, вслушивалась в его сердцебиение. Мне показалось, что я опять ничего не достигла.

А внутри пламя разгоралось. Такое же гневное и яростное, как у главы кланы в минуты безумства.

Неужели Хелен? Ведь я ей так доверяла.

Не выдержав, не поняв, помогло мое лечение или нет, я встала, на негнущихся ногах пошла уже к бывшей подруге.

Она меня никогда к себе не приглашала. Я бы даже сказала, наоборот, она всячески избегала этого.

В избушке никого не оказалось. Ее сын бегал среди своих ровесников, Тавиш обучал молодых воинов, а девушка будто пропала. Я стеснялась заходить, но зашла. Спросила несколько раз, звала Хелен, но мне никто не отзывался.

Аура давила. Была тяжелой, без воздуха. Складывалось впечатление, что я в дремучем лесу, а не в деревне.

А потом...

На сундуке, приставленном к постели супругов, я обнаружила сережку. Обычную, невзрачную, серую, со стекляшкой в середине.

Дрожащими пальцами я взяла находку, вытащила из кармана платья вторую, с которой не расставалась, ту самую, что подняла с земли в месте, где меня чуть не утопили, и сравнила.

Идентичные.

И резко села на пол. В голове какое-то помутнение. В висках стреляет, сердце не может остановиться.

Хелен? Она?

Краска схлынула с моего лица.

Но как? За что? И главное, почему?

Рядом скрипнула половица. Я обернулась на звук, быстро убрала руки за спину, пряча свою находку, а встав, обнаружила свою подругу в спальне.

— Что ты здесь делаешь? — девушка не проявила ко мне никакого дружелюбия, что странно, учитывая наше близкое общение. — Кто тебя впустил?

— Прости Хелен, — теперь испытывала рядом с ней настоящую тревогу. — Я искала тебя, нигде не могла найти...

— И ворвалась в мой дом, Лиса? — заметила, как ее взгляд метнулся к сундуку. — Тебе известно, как Тавиш недоволен дружбой между нами, если он тебя увидит, мало не покажется ни тебе, ни мне.

— Да, извини, прости, пожалуйста, — затараторила я, словно превращаясь в лесную куропатку. — Я пойду.

Мечтала убраться из этого места и быть подальше от женщины. Она меня настораживала, пугала. Мне бы сбежать и где-то все тихо обдумать, но Хелен ведь не была конченой дурой.

Она перекрыла меня путь. Встала перед проемом и втолкнула обратно.

— Эй, ты чего? — Я возмутилась и замолкла.

По ее лицу уже все стало ясно.

Во взгляде мелькнула ненависть, ровно такая же, которая сверкала в глазах Давины, она сухо поджимала губы, свернула ладони в кулаки, готовясь на меня наброситься, на секунду ее накрыла тень.

— Не торопись, Лиса, — прищурилась Хелен. — Ты ведь для чего-то мчалась сюда? Для чего?

Не до конца осознавая своих действий, я начала отступать, пятиться. Подруга, наоборот, принялась двигаться вперед. И получилось, что я сама добровольно загнала себя в тупик.

Уже прижавшись к стене, пришла к выводу, что на игру и притворство у меня нет времени. Что она мне сделает? Бурного ручья здесь нет, она не подошла исподтишка. Я вижу ее предательскую, мерзкую натуру. Кинется мне в волосы? Толкнет? Я вполне могу дать отпор слабой женщине.

А в замке меня ждали люди, и я хотела бы знать, очнулись они от магии и ритуала или нет.

— Я спрашивала тебя, были ли какие-то изменения в образе жизни жителей, но ты упорно отвечала, что нет. Позже выясняется, что с твоей подачи Мэгги и Лорн носили еду и воду. Не простую, а заговоренную и с травами. Это твоих рук дело?

— Моих? — нахмурилась девушка. — Ты в своем уме? Я не ведьма.

— Зато дружила с одной, — отрезала я. — Да ты ведь и со мной пошла, почти ничего не спрашивая. Ты знала, с кем я общалась. —, вспомнила, как она легко согласилась на обман своего вождя. — Меня не было несколько часов, а ты даже не волновалась.

— Я стирала, не помнишь?

— А это ты как объяснишь? — вытащила из-за спины дешевые серьги.

— Ты решила украсть мои украшения?

— Врешь ты отлично. — Отдала дань ее холодному рассудку. — Одну я отыскала сама и никому не показала, вторую обнаружила у тебя. Ты меня толкнула, ты хотела убить!

Высказалась, и на душе легче стало. Внутренне я, конечно, горевала. Общалась с ней тепло, принимала от нее помощь и помогала сама. Боги, да она первая представилась и потянулась ко мне.

Как я жестоко ошиблась. И не один раз, а много.

Зато я могла доказать ее вину. Объяснить Брюсу и соклановцам, что не я наслала на них заклятие.

Полагала, что эта дрянь стушуется, может, раскается, но я вновь допустила оплошность.

Хелен держалась уверенно, предпочла не отпираться.

— Да, это я, — спокойно признала она, хотя пять минут назад всячески отрицала свою причастность. — Порчу навела я и пнула тебя в воду тоже я. Ты себе не представляешь, как я разочаровалась, когда ты появилась. Зато какое было удовольствие наблюдать за тобой. Как ты мечешься, не зная к кому податься. Моментально мной прониклась. Слабая, никчемная рабыня.

— Но за что?

Мне известно, что брак ее не радовал, что мужа она презирала, но отчего пыталась избавиться от меня, мстила другим.

— Не за что, а ради чего, Лисандра, — Хелен истерически рассмеялась. — Я помогла Анне спастись, я ее вытащила, я подала ей мысль, к кому отправиться. В ней видела спасение. Ах, да, я в курсе и про ее маленький секретик, связанный с происхождением. Видимо, вы делите его на двоих, да? Впрочем, это все неважно. Тебя взяли в плен, сделали рабыней, а ты, идиотка, настолько прониклась к лэрду, что прямо заявлять о наших планах было бы опасно.

— Вы решили убить меня, — заключила я.

— По-моему, очень мило с моей стороны избавить тебя от страданий быть игрушкой в руках всех воинов? Что с тобой сделает Брюс, когда обо всем узнает? Пожалеет? Не верь в его милость и нежность. С врагами он расправляется жестоко. Но да,ты мешала. Я бы и дальше подмешивала всем яд в еду и воду. От клана Аркартов и следа бы не оставила.

Она так ненавидела всю деревню. В ее дальнейшем рассказе прозвучало, как ее выдавали замуж, как она упиралась, но ее буквально продали. Тавиш обращался с ней не лучше, мог ударить, сильно избить. Понятно, отчего Хелен пошла на подобную меру.

Но если я могла простить ей злобу к супругу, к тем, кто обижал ее или Анну, то болезнь других... моя собственная жизнь... Я искренне не понимала, как возможно жертвовать невинными.

Наконец, я предложила ей единственный выход.

— Беги.

— Что? — удивилась она.

— Беги, пока никто не пришел в себя. Скройся там, где спрятала Анну. Возьми сына. Если я правильно все рассчитала, то ваш план не удался. Люди проснутся.

— Да? — ее огорчению не было предела. — Ты уверена?

Я не отвечала. Сама оттолкнула ее, чтобы Хелен не мешала. Дам ей полчаса на раздумья, но если кто-то из пострадавших проснется... пусть пинает на себя.

Когда я оказалась на улице, зажимая в руках проклятые украшения и ощущая, как те расцарапали мне кожу, Хелен выбежала за мной. Истошно завопила.

— Помогите! Помогите! Гахарит!

Резко развернувшись, я не сразу догадалась, к чему весь этот концерт, но супруга одного из воинов продолжала заливаться.

— Гахарит, Лиам! Ведьма угрожала мне! Она во всем призналась!

Вокруг нас начали собираться люди. Они плотно обступали со всех сторон, но оставались в отдалении на несколько шагов. Кто-то хмурился, кто-то перешептывался, кто-то неодобрительно косился на меня.

Я не знала, как лучше себя повести. Убежать, закрыться в замке, пока Хелен не успокоиться и пожаловаться на нее Лиаму? Или остаться на месте?

В любом случае на размышления времени не было, да и я банально ничего не успела.

Из толпы вышел Гахарит, а за ним Ава, прижавшаяся к друиду словно банный лист.

Подняв впереди себя посох, он грозно потряс им в воздухе, явно угрожая мне. Обратился тихо к богам, так, чтобы его не расслышали, а потом повернулся к зачинщице.

— О чем ты свидетельствуешь, Хелен? — голос буквально изливался ядом.

И все, все до единого смотрели на меня.

— Ох, господин, — мерзавка изобразила подлинное покаяние. — Всем известно, что я дружила с ведьмой, что мы много проводили времени вместе, но я знаю, что это она отравила людей.

— Знаешь? — брови мужчины превратились в одну.

Слабый гул из десятков шепотков усилился. Меня осуждали, проклинали, даже не дав и слова вставить.

— Да, я видела, как она собирала ядовитые травы. У нее есть книга, а еще... — она на минуту замолкла, оглядела всех, радуясь воспроизведенному эффекту. — Она общалась с Анной, с колдуньей, которая чуть не убила лэрда. Если Аллан проснется, он сможет подтвердить.

— Она лжет, — не выдержала я. — Хелен спасла Анну, Хелен и травила людей.

— Молчи! — накинулся на меня друид. — Кому мы поверим? Жене прославленного воина или пришлой чародейке, приворожившей вождя?

— Как бы я ее спасла? — взывала к здравому смыслу. — Меня здесь не было.

— А может ты и оказалась на поле боя, чтобы околдовать нашего лэрда? — подбоченившись выступила Ава. — Все продумала, дрянь.

Самое обидное, что я замечала одобрительные кивки других жителей. Не всех, но достаточного количества. Ведьм ненавидели и боялись, а Хелен показалась им честной. Они поддерживали не меня, несмотря на то, что я помогала им.

— Тогда почему она молчала? Почему сразу не выдала меня? — опять затараторила.

— Как же я могла? — побледнела женщина. — Ты угрожала мне, обещала умертвить сына.

— Хелен... — безвольно опустила руки.

Правильно меня предупреждала Анна, не стоило мне оставаться. Я навсегда буду для Аркартов пришлой и плохой. А я, дура, не послушала голос разума, не бросила Аллана, который в любой миг очнется и набросится на меня с новой силой, не покинула Брюса, когда получила подобную возможность.

И ради чего? Призрачного чувства к лэрду? К тому, кто самолично меня казнит, когда вернется?

Все начало развиваться стремительнее, когда по холму поднялся Лиам. Удивленный столпотворению, он громко спросил в чем дело, и Гахарит, пользуясь поддержкой и едкими замечаниями ключницы и моей бывшей подруги, быстро разъяснил, кто виноват.

Ко мне моментально подбежало двое мужчин, схватили за руки, чтобы я не вырывалась. Военачальник на мои вопли не отвечал, струсил, опустил голову, чтобы не встречаться взглядом. Он же и скомандовал, чтобы меня повели в темницу.

— В темницу? — Возмутился священнослужитель. — Нет! Ты хочешь, чтобы наши люди ожили?

— Конечно, хочу.

— Тогда отдадим ее богам, — предложил отвратительную идею. — Ведьма сгорит, а ее злые чары рассеются.

— Нет, — не соглашался воин. — Брюс нам головы свернет за Лисандру. Если она виновата, пусть он ее и допрашивает.

К нему подошла Ава и положила свою руку на широкое мужское плечо, льстиво зашептала, но ее фразы с ветром донеслись и до меня.

— Господин обрадуется. Не ему лишать жизни чужачку. Магия спадет, его брат очнется. Разве можно тебя за это наказывать? Ты станешь спасителем.

Лиам снова посмотрел на меня и долго колебался. Наверное, он ждал, что я буду метаться, плакать, кричать, но вместо этого меня сковал холодный ужас. Да я двигаться не могла, не то чтобы говорить.

Боялась, да, обомлела. Все внутренности просились наружу, но я не издала ни звука. Не потому, что я была храброй и гордой, такая у меня защитная реакция.

В минуты паники я превращаюсь в столб, камень, невозмутимую ледяную глыбу. И эта глупая, совершенно нередкая особенность сыграла со мной злую шутку. Не найдя во мне отклика, военачальник определился.

— Будь по-твоему, Гахарит.

Меня куда-то повели, я то теряла сознание, то снова приходила в себя, подхваченная кем-то из дружины лэрда.

Молчала, зачем я молчала?

В священном месте все остановились. Друид явно давно собирался поступить со мной подобным образом, иначе как объяснить, что для моего сожжения все было готово.

Среди каменных изваяний, изображающих из богов, среди алтарей и прочей сакральной атрибутики, я наконец пришла в себя.

— Лиам, ты допускаешь ошибку! — заорала, чувствуя, как руки привязывают за спиной высокого шеста. — Это Хелен!

Мужчина, услышавший мой вопль, понурился и скрылся в тени, чтобы я его не видела.

И вот теперь, когда было совсем поздно, когда у всех в глазах загорелись алчные огоньки, жаждущие жертвы, я начала брыкаться.

Заметила, как кто-то зажег огонь, мне резко поплохело, я моментально возненавидела весь клан, но внезапно, из всей этой толпы раздался сильный, знакомый голос, словно разрезавший атмосферу пополам.

— Отпустите ее! Убери огонь, Гахарит!

— Господин? Аллан? — не сразу друид признал в заметно похудевшем воине брата лэрда.

Я обомлела, встрепенулась. Он очнулся? Жив? Значит, и другим помогло мое лекарство.

— Я неясно выразился? — повторил свой приказ мужчина, брезгливо обращаясь к священнослужителю. — Я велел отвязать девушку и убрать огонь. Да если бы здесь был Брюс, ты бы сам болтался на ее месте. Мы не убиваем людей во славу богов.

— Она ведьма, она всех отравила, наложила порчу — зелепетал Гахарит, но сделал знак головой, чтобы меня отпустили.

— И вылечила. Остальное решит брат, понятно? — хмуро оглядел всех Аллан, задержав свои глаза на мне. — А ты пойдешь со мной.

Определяясь между костром и допросом здоровяка я, естественно, выбрала второе. Молилась, надеялась, что смогу донести свою невиновность.

Когда я ощутила этот маленький глоток свободы, почувствовала, что запястья освобождены от веревок, натиравших кожу, с трудом удержалась от слез. Но зря я обрадовалась. Аллан тут же подхватил меня и потащил за собой в сторону замка.

Позади раздавались разочарованные голоса, что-то мямлил Гахарит и Ава. Брат лэрда, напротив, молчал, никак не выдавал себя, а я тоже боялась пискнуть.

Аллан вел по знакомому пути, грубо втолкнул в покои лэрда, так что я чуть не упала, запер за нами дверь, то ли чтобы ведьма никуда не делась, то ли чтобы нам не помешали, а после выставил две грубо сколоченные табуретки.

Замок с тревожным звуком щелкнул за его спиной. Я моргнула.

— Садись! — рявкнул на меня.

— С-спасибо, но не х-хочу, — от ужаса у меня зуб на зуб не попадал.

— Садись, я сказал! — повторил он грозно.

И я повиновалась. Осунулась больше, боясь вызвать в нем новую вспышку гнева.

— Я буду спрашивать, а ты отвечать.

— Х-хорошо.

— Хорошо, — поиграл он костяшками пальцев на больших кулаках. — Кто ты? — прищурился мужчина. И смотри на меня, когда отвечаешь, — добавил он, подхватывая мое лицо.

— Лисандра, ведьма, ты итак все знаешь, — мне не нравились его прикосновения.

— Нет, ты кто-то другая, — мотнул он головой. — Я не могу объяснить, но ты другая. Что ты делала с Анной? Откуда ее знаешь?

— Искала помощи, — я честно признала, не стала отпираться.

Бесполезно отрицать, если он видел меня и другую колдунью.

— Какой? Разве к тебе плохо отнеслись? Вон, — он грустно усмехнулся, — быстро получила свободу за постельные заслуги.

— Это неважно. — Я бы рассказала ему о своих приключениях, о мире, о перемещении, но он все равно не поверит. Легче дождаться смерти, чем объяснить этим безумным фанатикам, кто я такая. Поэтому предпочла спросить его сама. — Почему ты меня спас? Не дал сжечь?

— Спас, Лиса? — его брови прыгнул вверх по лбу. — Полагаешь, что спас? Брюса нет, а замалчивать твое знакомство с нашим врагом я не буду.

Кстати, о врагах. Я вспомнила про Хелен, которая осталась посреди людей и не получила никакого наказания.

— Пленил меня, плени и Хелен, — торопливо заговорила. — Она дружна с ведьмой, она же ее спасла, и она травила жителей. Клянусь, — пообещала, — я расскажу подробней, но не потеряй времени. Она сбежит.

— Хелен, жена Тавиша? — мрачнел с каждой секундой воин.

Я просто кивнула.

С минуту он обдумывал мое заявление, злился. К тому же чувствовал себя плохо, потому что рано поднялся с кровати, но все-таки встал.

— Выйдешь, попробуешь сбежать, — пригрозил он, — сверну шею собственноручно.

Стараясь не обращать внимания на его кровожадное заявление, не лить слезы попусту, я и здесь согласилась. Куда мне бежать? И как?

Дверь он закрыл, о местности я имела самое смутное представление, а друзей в этом мире так и не обрела.

Зато подбежала к узкому окну, чтобы понаблюдать за происходящем. Отсюда хорошо просматривалась деревня.

Толпа до этих пор не расступилась, все горячо обсуждали произошедшее. Издалека непонятно, кто есть кто, но по поведению, по жестам, я догадалась, что женщиной, которую обступила дружина, являлась предательница. Она упиралась, не желала куда-то идти, кричала. Рядом прыгал другой мужчина, и что-то мне подсказывало, что это Тавиш.

Дождавшись, когда мерзавку подведут к замку, я умиротворенно села на кровати. Осознавала, что через несколько минут вернется Аллан и продолжит меня допрашивать. Но что ему поведать?

Как я и предполагала, он вернулся.

— Она обвиняет во всем тебя, — заявил он у двери. — Что ты ее оболгала и обворовала.

— А как судишь ты? — посмотрела на него исподлобья.

— Что ты не до конца честна. Не могу не признавать, что ты выходила меня, ты вылечила, — он выставил ладонь, чтобы я ничего не воскликнула. — Это было не похоже на забытье. Я все слышал, ощущал, знал, что ты ходишь рядом. Но твоя дружба с Анной... Она все перечеркивает

— Это не дружба. Я искала спасения.

— От чего, Лиса? Чем же Аркарты тебя обидели?

И меня прорвало. Надоело прятаться и скрываться. Хотят они правды, они ее получат.

Отвернувшись от воина, я медленно начала свой рассказ, стараясь не углубляться в подробности. Как я выросла, кем была, что делала. Объяснила про свою поездку, про попадание в их мир, как я отыскала гримуар и встретилась с другой ведьмой. Аллан не прерывал, выказывал глубокую внимательность.

Закончив говорить, осознала, как по лицу стекают соленые слезы. Я плакала. Будто не поясняла свою диковинную ситуацию мужчине, а жаловалась ему на жизнь.

Переведя дух, взглянула на него.

— Что? Не веришь?

Ждала, что он обвинит меня в колдовстве, новой порче, в том, что я пытаюсь избежать заслуженного наказания, выдумывая небылицы. Но он удивил.

Оставался невозмутимым, спокойным, хотя я заметила, как он сжимал пальцы, слушая слова о поведении своих же соклановцев, о том, как я дрожала каждый раз, как боялась смерти.

— Верю, — хмыкнул он, вгоняя меня в полную прострацию.

— Не лжешь? — ахнула я.

Разве подобное возможно?

— Нет, — мотнул он головой. — Отмечал, что ты ведешь себя чудно, поэтому не доверял тебе. Определенно ты не из наших мест. Многие обсуждали, что тебе неизвестно простейшее. Ты умно поступила, притворившись, что потеряла память.

И непонятно, хвалит он или осуждает.

— Хочешь сказать, что доверяешь сейчас?

Во мне загорелся маленький огонечек надежды. Правда, он же моментально потух.

— Нет, ты из другого мира, ничего не сказала об этом Брюсу, легла с ним в постель, а после отправилась на встречу с той, кто хотела всех отравить. И если продолжать рассуждать, то у Анны, руками Хелен или все-таки твоими, получилось совершить задуманное. Понимаешь, к чему я клоню?

Доводы были убийственные... для него. Как легко забывается тот факт, что попав в незнакомую местность, к незнакомым людям, верящим в магию, я просто не могла никому открыться.

В чем я перед всеми ими виновата? В том, что мечтаю спастись, выбраться из гиблого мира и вернуться в свой?

— Ладно, — выпрямилась я, — что ты сделаешь со мной? Убьешь? Отправишь обратно к Гахариту?

— Мог бы, — кивнул воин. — В его глазах ты выглядишь настоящим чудовищем. Он боится всего незнакомого, волшебного.

Не удержавшись, фыркнула. А утверждение, что он общается с богами, это не магия?

— Но не стану. — Продолжил Аллан. — Ты хорошая целительница. Благодаря тебе люди очнулись.

— Значит, выпустишь? — изумилась. — Вернешь меня в клан, несмотря на то, что толпа жителей пыталась меня сжечь?

Те самые люди, которых я врачевала, за чьими родственниками ухаживала.

— Не выпущу, — как-то грустно вздохнул родственник Брюса. — Останешься здесь.

— Здесь это где? В темнице рядом с Хелен?

Собиралась объявить прямо. Если окажусь наедине с мерзавкой, ей не поздоровится. Вряд ли получится ее убить, но покалечить, растерзать лицо запросто.

— Она там тоже не останется, — закатил глаза мужчина, догадываясь о моих истинных эмоциях и о последствиях близкого общения между нами. — Я запру ее на нижних этажах, ты будешь жить в этой комнате.

— А потом? — заволновалась я.

— Потом Брюс решит, что делать с вами обеими, — заключил мой собеседник. — Я не возьму на себя смелость убивать тебя или миловать. Ты его женщина, это его клан. Он должен сам во всем разобраться.

На этой замечательной ноте он удалился. Оглянулся на меня еще один раз, перед тем как выйти, но после оглушительно хлопнул створкой, и за стенкой раздался звук запирающегося замка.

Понятия не имела, радоваться или расстраиваться. Даже не представляла, какие мысли витают в его голове. Он верил, это хорошо, но почему? Про Анну мало расспрашивал, еще одна странность.

Но все это казалось неважным.

Солнце скрылось за облаком. Лучи света перестали проникать в спальню. Складывалось впечатление, что я не в личных покоях лэрда, а в настоящей тюрьме.

Меня пожалели, Аллан подобрел, по-своему поблагодарил за спасение, разрешив ночевать у Брюса, но что скажет хозяин комнаты, когда вернется домой? Как отреагирует на мое вранье?

Раньше я была уверена, что мне будет плевать на его мнение. В смысле, что ничего не защемит в груди, если я разочарую лэрда. Ужаснусь, сбегу, чтобы Брюс меня ненароком не прибил, но в этот момент начала думать по-другому.

Невыносимо сознавать, что он меня возненавидит, откажется или прогонит.

Наверное, я привыкла к могущему воину. Он стал моим первым мужчиной, оберегал, охранял ото всех. Это обычная признательность. Да, именно она и ничего больше. Но в глубине души понимала, что сама себя обманываю.