Мусорные хроники

Глава 32

Я спешно собрался и дал Шаману кое-какие указания на время моего отсутствия. Впрочем, он всё прекрасно знал сам, хотя мой отъезд и стал для него неожиданностью.

А с Шанти проститься мне оказалось куда сложнее. Я долго стоял возле двери в нашу спальную и не решался постучать. Перебирал возможные оправдания, но сам же поражался, насколько они получались неправдоподобными. Надежда на спасение ведь слишком призрачна. Что если она поверит в меня, а я не справлюсь? Что, если я не смогу защитить её от проклятия мусорного мира? Мне ведь придётся объяснять, что стало главной причиной, а она будет волноваться. А если вовсе ничего не сказать, то решит, будто ребёнок мне не нужен, и всё равно будет нервничать.

Так я и стоял с занесённой для стука рукой, пытаясь услышать, что она сейчас делает. Вроде бы что-то поёт. Милая ты моя, беспечная девчоночка.

И всё же я постучал.

— Да-да, — пропела Шанти.

Я зашёл и увидел её в одном нижнем белье, лежащую на постели и листающую какой-то глянцевый журнал с роскошной дамочкой на обложке.

— Я должен уехать в Чарку, — сказал я, вообще никак не приготовив её к этой новости.

Шанти побледнела, журнал выскользнул из её ослабевших пальцев, а рот чуть приоткрылся от удивления.

— Не подумай ничего плохого, — принялся оправдываться я, но глаза её всё равно увлажнились, а первые слезинки сорвались вниз по щекам. — Я должен сделать это для нашего ребёнка. Я найду способ вернуться на Землю и заберу тебя туда. Я хочу, чтобы он рос в человеческих условиях, а не здесь, среди всего этого мусора.

Но мои слова затихали, так до неё и не добравшись. Я присел рядом, попытался её обнять, но Шанти скинула мою руку. Вскочила и выбежала из комнаты, закрыв ладонью рот.

Мне бы стоило отправиться за ней, постараться всё объяснить получше и успокоить, но я решил сделать всё это после. Когда будет что показать в качестве доказательства. А пока все мои планы — это только слова и ничего больше.

В итоге в крепость я отправился с отвратительным настроением и стойким желанием кому-нибудь что-нибудь оторвать. К середине пути стало полегче, а когда в сотый раз мысленно повторил: «Она всё поймёт и только спасибо скажет», я даже испытал жалкое подобие облегчения.

Черепаха встретил меня сидящим на крыльце и пристально разыскивающим новые дырки в башмаке, поднеся его к самому носу. Заметив мой автомобиль, он быстро обулся, не зашнуровываясь, вскочил и поковылял навстречу.

— Костоломчик приехал! — заголосил ещё на подходе. — А чаво ж не звякнул? Я б тебе, знаш, какой пировник забабахал бы? У-у-у, гудели бы всей Чаркой.

— Дело у меня срочное, нет времени на пировники. Кстати, что это такое?

Горбун замахал руками, не принимая отказа.

— Щас всё будет, никакого времени и не надобно. Обожди мальца, я только козявке этой на стол велю накрывать.

— Кому велишь? — улыбка сама собой растянула мои губы от одного только вида делового горбуна.

Расцвёл он тут на хлебном месте. И пузом подобрел, и лицом похорошел. Вроде даже чирьев почти не осталось, кроме одного — на самом кончике носа. Бороду как будто даже расчесал.

— Да есть тут одна, служкой работает. Симпатичная, зараза, но вечно всюду, где не надо, пролезет, — мечтательно растягивая слова, описал он козявку.

— Так уволил бы, если мешает.

— Как такую уволишь? Ща увидишь, сам всё поймёшь.

— А как же Вакса? — напомнил я ему о старой зазнобе.

Но горбун только скорчил недовольную гримасу.

— Пущай, — сказал — рогатым теперь аппетит портит своей мордой кислой, а с меня хватит.

И заорал погромче, чтобы прислуга подошла. На его крики почти сразу же выбежала та самая козявка. Невысокая пухлая барышня с улыбчивыми глазами то ли жёлтого, то ли зелёного цвета и с чудесной кривозубой улыбкой. За спиной её, как маятник, раскачивалась жиденькая косичка, туго сплетённая из волос мышиного цвета. Она обтёрла о фартук правую руку и сходу протянула её мне, а потом гневно глянула на Черепаху и круто спросила, глотая половину букв:

— И чего ты разорался, как дурной? Режут тебя, что ли? Стоит и вопит на всю улицу, а мне что? Я уж было за скалкой потянулась, думала, убивают тебя. В следующий раз и убивать будут, не шелохнусь.

Горбун же слушал её, будто ничего милее в жизни ему никто не говорил, и только лепетал:

— Дусенька, ну чаво ты… Козявочка, ну зачем ты… Ну не перживай ты, я ж любя…

Со стороны мне на это смотреть была очень забавно. Я даже увлёкся и позабыл на секунду, зачем приехал. А когда вспомнил, с трудом заставил себя их остановить:

— Это всё здорово, но у меня дела. Черепаха, скажи, ты Тонкого не знаешь? Или я у тебя уже спрашивал?

Горбун закачал головой, но вновь в разговор влезла козявка. Как я понял, звали её Дуся.

— Я знаю этого чокнутого. Если ещё в канаве какой не отдал богу душу, то наверняка в пивной ошивается.

— Показать сможешь?

— Да на кой он тебе? Я и сама тебе небылиц навыдумываю, и то складнее получится. А этот, того и гляди, в своём вранье запутается, да и не заметит. Дальше почешет, будто так и задумывал.

— И всё-таки мне нужно с ним поговорить.

— Да он же…

— Дуся! — прикрикнул вдруг на неё горбун, и девушка осеклась. — Ежели босс сказал, что поговорить с Тонким хочет, значит, поговорить он хочет с Тонким, а не твои бабские истории слухать, от которых все ухи в трубочку сворачиваются.

— Ой, всё, — недовольно проворчала Дуся.

Она провела меня мимо лучших ресторанов города и даже не взглянула в их сторону. Потом мимо тех заведений, откуда запросто выбрасывали перепивших и разбуянившихся посетителей. Не посмотрела Дуся и в сторону тех забегаловок, где каждая закуска могла стать последней, а выпивка воняла техническим спиртом.

— Здесь, — остановилась она у пивной, что спряталась в подвале древнего, мечтавшего о сносе дома с заколоченными окнами.

Ещё метров за сто я учуял едкий запах прокисшего пива и как будто услышал топот тараканов. Хотя второе мне могло показаться. Воображение разыгралось, не иначе.

Мы спустились в пивную, но в царившей там полутьме все посетители виделись тёмно-серыми силуэтами. Я попытался разглядеть среди них хоть кого-то, но присматриваться здесь явно было плохим тоном. В ответ на меня со злобой зыркали из темноты то одна пара глаз, то другая.

Дуся осмотрела зал, привстав на цыпочки, а потом кивнула в дальний угол, где лично я не видел вообще никого.

Как оказалось, там в одиночестве сидел щуплый мужичок с длинным сальными волосами, свисающими к самой кружке, и в грязной рубахе, порванной на плече. Тонкий как будто спал. Накренился вперёд, облокотившись на стол и носом едва не окунался в своё пойло.

— Ты живой? — спросил я, когда подошëл.

Дуся быстро сообразила, что больше не нужна, и направилась к выходу. По пути кто-то шлёпнул её по заднице, но она с развороту хлёстко отвесила наглецу такую пощёчину, что тот свалился со стула. А Дуся победно хмыкнула и двинулась дальше.

— А кто интересуется? — едва ворочая языком, ответил мне Тонкий вопросом на вопрос.

— Хозяин города. Тебе это о чём-нибудь говорит?

Тонкий сухо засмеялся. Неприятно так, словно каркая.

— Что хозяина могло сюда привести? Скажешь тоже, — он с усилием поднял голову и глянул на меня блуждающим взглядом. Но вдруг замер, глаза его прояснились, будто увидели призрака. И Тонкий сдавленно спросил: — Ты?

— Да, я. Думал, галлюцинации?

— И ты хозяин города? — задал он странный вопрос, на который я не нашёл, что ответить.

— Говорят, ты знаешь, где достать оружие? — перешёл я сразу к делу.

— Конечно, знаю. У любого оружейника.

— Я не про эти самострелы. Меня интересует нормальные стволы, как у бесов. Приведи меня туда, где они есть.

— А с чего ты решил, что я это могу? Я к Пределу не ходил уже десять лет.

— К какому Пределу?

Тонкий вновь засмеялся и сделал глубокий глоток. Меня даже передёрнуло, когда я представил, какова на вкус местная выпивка.

— Вокруг Свалки который, — объяснил он. — Там, где нет людей, но есть вещи, которые невозможно объяснить. Вот что такое Предел.

— И там есть оружие?

— Там есть всё, только надо знать, где искать, и иметь то, что оставить взамен.

— Ты же говорил, там нет людей. Для кого тогда что-то оставлять надо?

— Для баланса. Неважно, есть там кто-то или нет, баланс должен сохранятся.

— И что же надо оставить?

— За оружие не знаю. А мебель я менял на сломанную мебель, консервы на пустые банки. Может, и с этим также.

— То есть мне потребуется пара сотен сломанных стволов? — уточнил я, а в уме уже прикидывал, где столько можно набрать. Придётся прошерстить все склады, да и рабочие пушки, думаю, в ход пойдут.

— Я не знаю. Оружие — это совсем другое. Но на всякий случай можно взять, — неуверенно произнёс Тонкий.

— Хорошо. Я сделаю всё, что смогу. Когда мы можем выдвигаться?

— А я разве сказал, что согласен? Что-то не припоминаю.

— Так и я не спрашивал, согласен ты или нет. Мне нужно оружие больше воздуха, так что отказа я не приму.

Голос мой прозвучал так громко, что притихли сразу все, кто был в зале. Но Тонкий сохранил спокойствие, сидел, опустив плечи, и смотрел мне прямо в глаза. Проверял мою решительность? Что ж, сейчас её было с избытком.

— Ты даже не представляешь, что за твари там обитают, — еле слышно попытался он меня переубедить.

— Значит, без тебя мне точно не обойтись.

Тонкий потянулся к кружке, но там пива не осталось и на последний глоток. Он огорчённо цыкнул, возвращая кружку на место, а затем пальцем показал официанту, чтобы повторил заказ.

— Если сам не хочешь, скажи, кто может?

— Смеëшься? Все ссаться отойти Свалки на лишний шаг. Если бы поисковики были смелыми, мне бы ничего не оставалось.

— Тогда я от тебя точно не отстану. Всего один раз сходим, а я тебя за это озолочу. Будешь в лучших ресторанах пить, сколько душе угодно, — усилил я напор. — А если захочешь, в моём особняке будешь жить.

— Не надо мне ничего. Думаешь, я себе состояние не сколотил, пока в Предел захаживал? — усмехнулся над моим предложением Тонкий.

— А зачем же ты тогда здесь сидишь и пьёшь дрянь, от которой кишки узлом сворачиваются?

— Может быть, и есть какая-то причина. А может, я просто испытываю удачу на прочность и жду, когда она меня наконец покинет окончательно.

— А она ещё при тебе? Удача эта.

— Ну, я же всё-таки ещё жив, — Тонкий принял кружку у подошедшего официанта, качнул ею в мою сторону и хорошенько приложился.

— Проверить удачу ты сможешь и в Пределе, — не сдавался я.

Тонкий ещё немного поколебался и в итоге кивнул. Сначала неуверенно, едва заметно, потом подумал ещё пару секунд и кивнул уже более твёрдо.

— Если бы на твоём месте был кто угодно другой, я бы отказался. Но тебе отказать не могу. Ты потом сам поймёшь, почему. А пока… — он осушил половину кружки. — Я думаю, надо обсудить, что потребуется нам в походе.