Мусорщик

Глава 14

— Что? — парень мгновенно побледнел.

— Именно так, — я еще больше отвернулся, чтобы не выдать улыбку.

Боги, каким же нужно быть неудачником, чтобы рухнувшая с потолка сосулька вонзилась тебе прямо в зад? Вероятно, окажись я в подобном положении, мне было не до смеха. Но я не в таком положении!

— Скажи свои прощальные слова, — я присел на корточки перед потрясенным учеником. — Клянусь, что передам их твоим родным.

— Мастер…

Не выдержав, я расхохотался и пошел разводить огонь, велев Баку не шевелиться. Горячая вода заставила сосульку надломиться, да и осколок вскоре растаял. Рана довольно глубокая, но с уровнем жизненной силы мальчишки должна быстро зажить. На всякий случай обильно залив повреждение обеззараживающим средством, я с предельно серьезным лицом обратился к парню:

— Ты же понимаешь, что будет если в рану попадет инфекция, когда ты сходишь по большому?

— Понимаю, — часто закивал тот.

— Придется потерпеть неделю.

— Слушаюсь, учитель, — ответил Бак и призадумался.

Не знаю почему, но мне жутко нравится над ним издеваться. В моей прошлой жизни не было места шуточкам или подколкам, а ведь оказывается, что подобные вещи приводят меня в восторг. Ладно, пусть парень помучается, посмотрим, что там с девчонкой.

Я дотронулся до белой, холодной, как лед, кожи. На ощупь она отличалась от человеческой, напоминая жесткую промерзшую резину. Отодвинув верхнее веко, я пощелкал пальцем, наблюдая за реакцией вытянувшегося зрачка. Тая определенно трансформировалась, только вот чем она стала? Упырь? Гуль? Баньши? Зубы практически не изменились, лишь слегка заострились.

— Эй, проснись! = я похлопал девушку по щекам.

В ответ мне прилетело в челюсть с такой силой, что показалось, будто зубы волной сместились в одну сторону. Я прокрутился в воздухе и упал мордой в пол.

— Мастер! — заорал Бак и бросился на помощь.

Спустя секунду я услышал протяжный железный гул и ритмичные удары по днищу нашей комнатушки. Тая схватила парня за ноги и колотила им по железной поверхности. Через пару ударов брызги крови окропили все пространство. Кое-как встав на четвереньки, я метнул в девушку скальпель, угодивший точно в ложбинку внизу головы. Тая метнула на меня злобный взгляд. Секунды заминки хватило Баку, чтобы врезать ей ногой в челюсть. Мертвячка пошатнулась.

— Валим! — закричал Бак, чье лицо стало похоже на сырую отбивную.

Тая низко зарычала и слегка пригнулась, отчетливо прохрустев позвонками. Через лопнувшие окровавленные пальцы проглядывались черные коготки, крохотные, как у домашней кошки. Девушка резко припала к земле и метнулась ко мне, высекая когтями искры из металла. Ебать, насколько же они острые!

Схватив, первое, что попалось под руку, я с размаху огрел Таю по голове. Дерьмо, это же был дорогущий прибор, что купил туповатый ученик. Девушка так же успела достать меня, но лишь ткнула костяшками, отбрасывая к стене. Влетев в заверещавшего кота, я едва успел перехватить животинку, чтобы не расплющить.

— Сука! — выругался я.

— Сука… — подтвердил Бак.

Расколовшийся на две части прибор с вывалившимися проводами падал на землю, излучая пульсирующий зеленый свет. Тая застыла. Бак прыгнул вниз. Я вжался в стену.

Свет на секунду погас, а затем ярко вспыхнул. Плотная волна энергии прошлась по комнате, сметая вещи и срикошетила от стен, устроив настоящий ураган. Если не считать попадания предметов, то совсем не больно. Зеленый свет не вредил, а наоборот исцелял. С каждой секундой, я чувствовал себя бодрее и сильнее. Но вот Тая…

Девушка стояла в эпицентре взрыва, до пояса охваченная такой плотной сферой света, что он выжигал глаза. Ее волосы встали дыбом, а тело тряслось в конвульсиях. Если человека атаковать цепной молнией, выйдет что-то похожее.

Прибор громко пискнул и затих. Мертвячка упала на пол дымящейся головешкой, воняющей горелой кожей и волосами. Сдохла? Нет, вроде шевелится.

— Хочу есть, — пробубнила Тая, уткнувшись мордой в пол.

— С тебя сто тысяч за прибор, — прорычал я. — И сверху три миллиона! Нет, двадцать миллионов, если учесть хлопоты по воскрешению!

— Прости, — кашлянула девушка клубом черного дыма. — Кушать хочется.

Я катнул к девушке банку консервов, все же опасаясь подходить близко. Разумная нежить не слишком стабильна сразу после воскрешения. Морда Бака живой тому пример. Парень на цыпочках подкрался к пытающейся разгрызть жестяную банку мертвячке. В его руке появился нож.

— Успокойся, она нам не враг, — махнул я рукой.

— Но мастер!? — воскликнул парень, показывая на расшибленный всмятку нос.

Тая меланхолично жевала кусок тушенки вместе с обломком жести, резавшим ее губы. Черная кровь капала на пол, постепенно собираясь в лужицу. В комнате запахло сырой землей и прелой листвой. Аромат мне не понравился.

— Руками ешь! — застонал я.

— Тупица, — засмеялся Бак и пнул девушку.

Но во что она превратилась? Черная кровь, бледная кожа, когти, сумасшедшая сила, нечувствительность к боли, в итоге имеем? Да вообще хер знает. Я все же не силен в типах нежити.

— Ты тупица! — огрызнулась девушка, плюясь во все стороны тушенкой, жестью и кровью.

Девушка лягнула Бака пяткой в грудь, отбросив на несколько метров. Мне показалось, что я услышал хруст сломанных ребер. Парень судорожно пытался вдохнуть, а из его приоткрытого рта сочилась вязкая слюна. Глаза Бака на мгновение вспыхнули, словно подсвеченный изумруд. Он рванул к продолжившей беззаботно лакомиться Тае, занеся руку для удара.

Бах! Девушка извернулась, выкрутив корпус почти на полный оборот, и заблокировала кулак предплечьем. Ее тонкая рука не выдержала удара — кожа разошлась, как от взрыва, обнажая черную плоть и белые кости. Бак отвел левую руку, но не успел атаковать. Тая бросилась на него, вцепившись зубами в бок. Судя по крику, от которого попадала большая часть сосулек, зубки у девушки оказались острыми.

— Достаточно, — сказал я.

На мои слова парочка не обратила ни малейшего внимания, продолжив увлеченно мутузить друг друга и портить мое имущество. Разнимать их равносильно самоубийству — от ударов обоих на железных стенах оставались вмятины или глубокие царапины.

Нет, пусть хоть прикончат друг друга. Я подхватил с пола деревянный тубус со свитком и погрузился в чтение, пытаясь понять содержимое по немногочисленным рисункам. Свитки с техниками очень дорогие, удивительно, как он оказался у отца Таи. Хотя у него и огнестрельное оружие водилось, чего уж тут.

— Техника черных меток? — Бак наклонился так близко, что мы чуть не столкнулись лбами.

Хм, они уже успокоились? Тая сидела в углу, злобно смотря в спину парня. Похоже, что победа осталась за ним. Так, подождите, он что смог прочитать, что написано на свитке!?

— Ты знаешь этот язык!? — удивился я.

— Старый замарский, на нем пишутся священные книги детей пустыни, — кивнул Бак. — Я как-то работал в Замар-хадиже помощником жреца, вот и выучил.

Подумать только, а на вид тупой. Но если парнишка действительно может перевести свиток, то вскоре я смогу овладеть техникой. Хорошо, что я тогда согласился взять его в ученики.

— Читай, — я всучил свиток Баку.

Мы несколько часов разбирались с написанным, пытаясь понять, что за техника здесь описана. Черные метки не требовали много энергии, но с точки зрения техники выполнения требовали серьезного уровня подготовки. И кроме того… Сосредоточие, меридианы, пальцевый замок??? Да что это такое?

— Хочу кушать, — в очередной раз начала ныть Тая.

— Что такое сосредоточие? — поинтересовался я.

— Место концентрации уплотненной жизненной энергии, — с готовностью ответил Бак. — А меридианы это узловые точки, по которым движется энергия. Всего в теле двести пятьдесят шесть меридиан. Чем выше уровень кай, тем больше меридиан можно открыть и большим числом техник пользоваться.

— И как открыть меридианы и сосредоточие?

— Мастер, вы задаете такие банальные вопросы, — нахмурил лоб Бак. — Воистину говорят, что живущим на небе не дела до земной грязи. Чтобы открыть сосредоточие, надо сформировать циркулирующую в телу энергию в максимально плотную сферу, чтобы произошел скачок качества кай. А затем с помощью уплотненной кай связать сосредоточие с ближайшим скоплением нервов, создав меридиан. Для самых слабых техник обычно достаточно одного-двух меридиан.

— Что ты имел ввиду под скачком качества? — в очередной раз удивился я. — разве жизненная энергия может улучшаться? Это же бред!

— Естественно! — Бак в возбуждение вскочил. — Иначе, как великие мастера могли бы победить гениев сект, обладающих неимоверным запасом нечеловеческой кай? Серая, желтая, зеленая, красная, золотая и фаримкхаа! Вот сколько есть уровней кай! Ценой невероятного трудолюбия, вроде Стального кулака Вана, пробившего своими руками путь через стокилометровую скальную гряду, или звезды Ичхона Ли, ударами ноги осушившего озеро Саньди, они превратили свои слабости в могучую силу!

Я не совсем уловил значение слова, описывающего последний уровень. Ни в памяти Криса, ни в моей, не существовало аналогов данному понятию. Но меня больше заинтересовало другое… Сколько нужно махать ногами, чтобы осушить ебаное озеро!? Нет у меня желания заниматься подобным. Тут и сотни лет не хватит.

— А что там было про неимоверный запас нечеловеческой кай? — ухмыльнулся я.

— Это полный мрак, учитель, — покачал головой Бак. — Путем принесения людей в жертву с помощью ритуалов, сектанты поглощают чужую Кай. Говорят, что они умеют поглощать души. Я не особо много знаю про них, за любую болтовню про них можно и языка лишиться.

— Еда! — закричала Тая, запрыгнув в комнату с…

— Дерьмо! Сука! — закричали мы с Баком.

Девушка держала в руках обглоданный до неузнаваемости человеческий торс, от которого неимоверно несло тухлятиной. Она пожала плечами и вгрызлась в боковину, в с хрустом разгрызая ребра, чтобы после достать одно и с причмокиванием высосать костный мозг. Стоит ли говорить об волне смердящей, почти осязаемой вони, прокатившейся по комнате.

— Буэээ! — стошнило Бака.

Я едва успел отвернуть его голову от себя, но в итоге рвота попала на Габса, тихонько нежившегося в обнимку с раковиной. Кошак с перепугу завопил, парня снова прополоскало, Тая захохотала и выставив палец, принялась повторять, выплевывая кусочки падали:

— Тупица, тупица!

— Убери эту дрянь отсюда, дура! — теперь закричал я, швыряя в девушку все, что попадется под руку.

— Но Крис, я же просто хотела покушать, а вы не обращали на меня внимания! — Тая выронила ношу, с чавканьем упавшую на пол. От удара из фрагмента трупа вытекла лужа гнили, поднявшая тошнотворность запаха до новых высот. — И вдруг я учуяла прекрасный аромат, будто жареная курочка с чесночным соусом, только в сто раз слаще!

— Учитель, вас зовут Крис? Красивое имя… — пробулькал ученик и снова оросил стену фонтаном блевотины.

— Я могу и поделиться, только немного, — девушка подхватила разлагающийся кусок и направилась к нам. — Вот можете взять по два ребрышка. Нет, по полтора. Хотя этому тупице и одного хватит.

— Сделаешь еще шаг и я лично отправлю тебя туда, откуда вытащил, — я выставил кинжал. — Вали отсюда и не приходи, пока не помоешься!

— Я же просто хотела покушать, зачем ты говоришь мне такие злые слова… — Тая сделала два шага назад. Кусок падали снова выпал из ее рук. Девушка опустила лицо в пол и тихо прошептала. — Я не просила меня вытаскивать. Ты дурак, Крис. Ненавижу тебя.

Тая развернулась и выпрыгнула из комнаты. Затем раздался ее крик и скрежет сминаемого металла. Похоже, пробежала прямо сквозь створку ворот.

— Да постой ты, — запоздало сказал я.

— Эх, мастер, не мастак вы обращаться с женщинами, — развел руками Бак. — Если это чудовище можно назвать женщиной.

— Да завались ты, — сказал я, указывая на кусок трупа. — Лучше выбрось эту дрянь отсюда.

— Не-не! = сразу позеленел парень.

В конце концов нам пришлось покинуть убежище, вместе с вещами перебравшись в узкую, как пенал комнатку на первом этаже. Единственным ее достоинством был люк, ведущий в заводской подвал. Будет куда сбежать. Я уныло помешивал кашу, кутаясь под тонким одеялом, предназначенным для обогрева пострадавших.

— Вот, учитель, — Бак протянул мне маленькую чашечку, до краев наполненную прозрачной, пахнущей спиртом жидкостью.

— Соджу? — я краем ладони отодвинул посуду. — Какой смысл затуманивать свое сознание? Что в этом веселого?

— Правда? — прокряхтел Бак. — Тогда может отпустите мою руку?

Я кашлянул и убрал пальцы с предплечья парня, пытавшегося поставить напиток на пол. Все же, мне интересно. В прошлой жизни не доводилось пробовать алкоголь, а здесь это важный аспект культурной жизни. Что может плохого случиться от маленькой чашечки?

Спустя три часа

— Эй, Бак, хочешь покажу тебе, как оживить крысу? — я чокнулся с учеником, кидая взгляд в угол, где лежала почти мумифицировавшаяся тушка животного.

— Это… — парень посмотрел на меня осоловелыми глазами. — Это весьма оригинальная задумка, учитель!

— Так, тогда нам нужен тот вонючий трупак, немного твоей крови и безлунная ночь, — я начал загибать пальцы. — Соджу еще остался?

— Обижаете, мастер, еще три бутылки.

В обнимку мы сходили за трупом, у которого я отчекрыжил немного костей, кусочки внутренних органов, пару волосинок и выдавил на тряпочку загустевшую кровь. Вернувшись обратно, поместил добытое в пустую консервную банку. Теперь нужно хорошенько встряхнуть и попросить помощи у Матери ночи. Никакой магии, простенький, безобидный ритуал.

Я наспех пробормотал парочку стихов на древнем наречии, и выдавил из надрезанного пальца Бака кровь. Если все сделано правильно, то сейчас из банки повалит черный дым. Ого, да тут целый фонтан!

— Тащи крысу! — скомандовал я.

Парень кончиками пальцев подцепил тушку за хвост, а я капнул несколько капель черной жижи из банки. Иссохшее тельце задрожало, рассыпаясь клоками кожи и мышц, похожими на крупную коричневую перхоть. Но основной костяк остался. Крыса клацнула желтыми зубами, испугав Бака, бросившего его на пол. Зомби на мгновение застыл, а затем принялся медленно ходить по кругу, оставляя за собой частички рассыпающего тела.

— Круто! — воскликнул Бак. — А можно я попробую?

— Дерзай, — я великодушно махнул рукой.

Ученик умело повторил стихи для Матери ночи, с первого раза запомнив правильное произношение, и щедро полил фрагмент трупа. Через несколько минут гниющий торс запрыгал по полу, разбрызгивая вонючее содержимое в попытках описать круг. В течении следующего часа, мы в молчании распили еще бутылку, созерцая медленные размеренные движения крысы и резкие, дерганые прыжки трупа.

— А что они еще могут? — спросил Бак.

— Ничего, просто двигаются по кругу без цели, пока не наступит утро, — усмехнулся я. — Есть легенда, что пройдя вслед за ними сто кругов, можно спросить у Матери ночи, почему они так кружатся.

— И кто-нибудь прошел сто кругов? — сглотнул Бак, зачарованно смотря на оживленных.

— Лично я не знаю настолько отчаянных дураков, — я долил себе соджу.

— Мастер, у меня есть вопрос, — лицо парня неожиданно стало жестким, похожим на вырезанную резкими ударами деревянную маску. — Почему вы так легко взяли меня в ученики и так безрассудно показываете свои умения? Расскажи я про увиденное, вас бы привязали к машине тайной полиции и тянули до самой столицы, пока ваше лицо не стерлось до черепа, а кожа не почернела от трения.

— А ты собрался рассказать? — хмыкнул я, подливая парню.

— Нет! — парень так резко плюхнулся лбом об пол, что разбил физиономией чашечку. Кровь смешалась с вытекшим соджу, растекаясь по неровному выщербленному полу. — Клянусь кровью своих предков!

На краткий миг мокрый пол блеснул, отражая зеленый свет из глаз парня. Бак поднял голову, сверля меня взглядом. Парень словно ожидал чего-то. Не знаю, что только что произошло, но серьезность его намерений я прочувствовал.

— Я верю тебе, ученик. Выпьем?

— Позвольте налить вам, мастер!

Спустя два часа

— Мой учитель попирает небеса, у него в штанах такая здоровенная елда-а-а! — затянул Бак очередную идиотскую песенку. Последний час он только и горланил тупые куплеты, восхваляющие меня.

Мы топали по заводу, намереваясь выйти на улицу, чтобы немного провериться. Все же зря мы приволокли трупак в новую комнату. Теперь там воняет еще хуже, чем в прошлой.

Я вышел наружу, подставив лицо бледным лучам утреннего солнца и легкому ветерку, пахнущему влажной землей, кровью и кишками. Да, приятный аромат. Так, какого хера!?

Площадка перед воротами выглядела так, будто ее перепахал огромный зверь. Между канавами, холмиками и рытвинами, в беспорядке лежали десятки тел — разрубленных, с размозженными в лепешку головами, обгоревших до черных угольков, с вывернутыми наизнанку грудными клетками, рваными ранами и выпущенными кишками. Один мертвец посинел и набух, готовый разорваться и обдать все вокруг своей требухой. Второй с виду невредимый, но между посиневшими губами торчит чей-то откушенный язык.

— Мастер? — Бак смотрел на меня так, будто я в курсе произошедшего.

Только вот — я нихуя не в курсе! Да тут сраное сражение произошло, пока мы лакали соджу, как последние забулдыги. Четырнадцать тел, если не брать в расчет куски мяса, не поддающиеся определению. Может одного человека так размотало, а может и трех. Если по пальцам считать, то на одного не хватает, но ступней уже три.

— Мастер? — Бак дотронулся до моего плеча, отвлекая от ребуса с остатками.

Через стены перескакивали десятки человек в черной униформе и шлемах, держащими наготове огнестрельное оружие со спаренными дулами. На груди у каждого красовалась эмблема…

— Вы арестованы! Не двигаться!