Мусорщик

Глава 8

Ветер стихал. В черных тучах стали образовываться просветы, пропуская лучи солнца. Дождь еще накрапывал.

Я забрался на поваленное дерево и рассматривал бегущие потоки воды, уносящие с собой фрагменты разрушенного пригорода. Вот и повод, чтобы сменить жилье.

Прошло несколько часов и от огромных разливов остались лишь грязевые озера и заторы из песка и мусора. Яркое голубое небо щедро плескало солнечные лучи. Влажная одежда начала парить.

— Мяв! — Габс дернулся и плюхнулся в болото.

Вытащив кота, похожего на мочалку, которую окунули в яму общественного нужника, я прополоскал его в ближайшей луже. Питомец не оценил моих усилий и завыл, как дурной. Свернув из кофты люльку, я посадил туда Габса и пошел к заводу.

Грязь цеплялась к ботинками огромными вонючими кусками. Первое время я отряхивал обувь, но потом забил. Будет тренировка, мышцы чуть не лопаются от натуги.

Мрачные цеха завода пришлось обходить до самого вечера, пока не нашлось подходящее место. Вдоль стен шел второй этаж, состоящий из металлического каркаса с наваренными на него тонкими стальными листами. Даже от моего веса они прогибались и идти приходилось по остову. В углу помещения примостилось что-то вроде пункта наблюдения.

Только вот проход обрывался в двух метрах от распахнутой двери. Железные сваи резко уходили вниз, согнутые, словно пластилин. Порыскав в окрестностях, я нашел кусок пожарной лестницы, пришедшийся впору.

В наблюдательном пункте имелась приборная панель с десятком кнопок и рычагов, выраставшая прямо из стены, и широкие шкафы с мелкими ячейками, закрывавшимися на ключ. Все до одной были открыты. Посреди комнаты валялась раскладная кровать с остатками матраса, клоками вросшего в пружины.

— Здравствуй, милый дом, — усмехнулся я.

Перенеся Габса, пытавшегося прилизать распушившуюся шерсть, я достал документы их рюкзака. Не так плохо, как могло быть, но… Две верхние папки поплыли. Остальные я разложил на панели для просушки.

Следующая неделя ушла на обустройство. Я перетащил из прошлого жилища(все же выстояло) постельное, гирю и еду из неприкосновенного запаса. Забрал фонящие магией обломки, распихав их по ячейкам шкафов.

Ночевать на заводе оказалось холодно. А днем слишком жарко. Огромный массив металла и бетона каким-то образом быстро нагревался до полудня, но с наступлением ночи моментально остывал, заставляя стучать зубами и трястись.

Я заделал панорамные окна тряпками и пластиковыми мешками, на пол настелил собранные доски. Трухлявые и гнилые, они хрустели под ногами, но так все же теплее. Ножом накосил высохшей травы и положил поверх дерева. Завершил длинными кусками резинового полотна. Воняет, но кому легко?

— Холодно… — пробурчал я, кутаюсь в одеяло. — Все равно холодно.

Прочитанное в центре развития дало свои плоды. Я примерно знал, куда двигаться дальше. Вообще, полностью полезной оказалась только одна книга «Инструкция № 3 для подготовки народного ополчения». И упор в ней делался на обычных людей, не достигших высокий уровней Кай.

Несмотря на откровенно канцелярское название, первая же методика носило утонченное и поэтичное название — «Десять восходов и небесный цветок». Никакой речи о технике не шло. Десять восходов означали собой десять циклов развития мускулатуры по принципу — набрал определенное количество, перевел в качество. А небесный цветок… Да хер его знает. Рисунок черно-белый и слишком контрастный. Вроде бы небесный цветок распространен повсеместно, найду как-нибудь.

Десять восходов было плохим упражнением, и это понимал даже иномирец, как я. Оно позволяло накапливать в мышцах жизненную энергию, но среднее время достижения пятого уровня — четыре года. А выхлоп — примерно единица Кай за каждый пройденный цикл.

В развитых таким способов мышцах создается резервуар для накопления энергии. Только восстанавливается он до неприличия долго — от недели и дольше.

Тренируешься пять лет, умеешь накапливать пять единиц Кай, становишься немного сильнее и живучее. Еще и не загнешься от первой же техники, ведь Кай сама по себе создает естественный барьер.

Десять восходов не дают базы для освоения техник. Думаю, что именно поэтому оно оказалось в Инструкции. Но даже такое упражнение оказалось в категории закрытой литературы.

На полную проработку всех мышц, я потратил два с половиной часа, чуть меньше ушло на дыхание и переправление энергии к утомленным волокнам. Понятно, что после такой нагрузки жрать хотелось невероятно.

И через три дня аварийный запас еды подошел к концу. У меня оставалось пару сотен ван, отобранных у громилы из города. Эх, снова туда идти…

***

— Дядя! Дядя, они убили его! — Луиза влетела в комнату и бросилась в ноги к старику.

Три обогревателя потрескивали и гудели, создавая в каморке фоновый шум, похожий на звук издаваемый роем москитов. Варлам скривился, когда женщина случайно отодвинула от его ступней грелку. Он откровенно презирал дочь старшего брата и при семейных собраниях называл ее отродьем прокисшего семени.

— Кого убили? — старик отодвинул всхлипывающую Луизу и водрузил ноги на грелку. — И кто этот членосос?

Стоящий в дверях парень, лицом похожий на потрепанного жизнью бородавчатого бульдога, показал Варламу средний палец и сплюнул на ковер.

— Это Шэнь, брат Фила, — растирая сопли и помаду по физиономии сообщила женщина. — Он уме-е-ер! Дядя, что же делать!?

Шэнь всем видом выказывал презрение, будто находился в обдристанной ночлежке для бездомных. Он не понимал, зачем Луиза притащила его к вонючему старперу, когда нужно по горячим следам искать мудаков, грохнувших его брата. Вроде дед бывший Серебряный страж, занимавшийся особо опасными преступниками, но… Шэнь видел упаковки памперсов, трость и горы пузырьков и таблеток. Старик бесполезен.

— Туда ему и дорога, — зевнул Варлам. — Если вы приехали пригласить на поминки, тогда можете проваливать. Мне этот сукин сын никогда не нравился.

— Следи за словами, инвалид, — набычился Шэнь.

— А то что? — усмехнулся старик, поправляя плед. — Побежишь жаловаться своему парню, членосос?

Шэнь отшвырнул заверещавшую Луизу и схватил деда за грудки. За мгновение до того, как кулак парня встретился с лицом Варлама, тот ударил его по колену и легким движением ладони отвел руку напавшего. Затем старик притянул Шэня к себе и с размаху боднул по хрустнувшему носу. Следующим прилетел удар локтем в горло, бросивший хрипящего мужчину на пол.

— Хватит! Убили! Фила убили! — закричала Луиза. — Ему сердце вырезали, дядя! Сердце, твою мать….

— Ну так стражи есть, пусть расследуют, — пожал плечами Варлам. — От меня, что надо? Чтобы я вам слезки вытер?

— Закрыли дело, — Шэнь сморкнулся кровью, но столкнувшись со взглядом деда, перехватил соплю в полете. — Больше не повторится. Кхм, закрыто за недостатком улик. Я хотел дело перетащить в свой участок, но боссу позвонили сверху и вставили таких пиз… что его в больничку с сердечным приступом увезли.

— А сами на кого думаете? — спросил старик.

— Не знаю, может клановец? Но откуда ему взяться в наших краях? — покачал головой Шэнь. — Если свои, то зачем сердце вырезать? А если бандиты какие, то почему сверху звонили?

— Так ты поможешь, дядя? — Луиза взяла старика за ладонь.

— Нет, — старик брезгливо выдернул пальцы. — Срать я хотел на Фила, даже если его до смерти в зад поимели.

— Дядя! Дядюшка, помоги! Я жить не смогу, если эти тварь по земле спокойно ходить будут! — Луиза забилась в истерике, вцепившись в ноги Варлама.

— Пойдем, сами отыщем, — Шэнь потащил всхлипывающую женщину по полу.

— Эй, членосос, а откуда звонили? — Варлам окликнул прикрывавшего дверь мужчину.

— Тайная инспекция, — тихо ответил Шэнь. — Это что-то меняет?

Варлам будто закаменел, но его указательный палец, отрубленный по первую фалангу, продолжил стучать по подлокотнику кресла. Шэнь только сейчас заметил, какие у старика огромные ладони. Бывший серебряный страж с кряхтением поднялся и потянулся, задевав макушкой потолок. Стоило ему встать, как Варлам полностью заполнил комнату. Казалось, что его длинные ручища без труда могут коснуться противоположных стен.

— Так вы с нами? — Шэнь сглотнул.

— Это вы со мной, — старик снял со стены саблю и любовно погладил черные бархатные ножны. — Изголодалась, старушка? Ничего, скоро вдоволь попьем кровушки.

***

Дэшка выглядела странно. Потом облизал часть города, вынеся мусор и грязь, чтобы оставить их в центре города. Улицы перекрывало заграждение из нанесенного хлама.

Отовсюду стучали молотки и жужжали пилы. Прямо возле домов лежали черные пластиковые мешки на застежках, куда складывали погибших. Почти в каждом доме нашелся неходячий или инвалид, что не смог пережить наводнение. Вот и надейся на родственников.

Магазин был открыт. Я встал в конец очереди и ненароком подслушал разговоров двух молодых женщин.

— Сорок человек, Майя, сорок человек. Говорят, что весь дом, начиная с первой квартиры и до чердака. Там Берта-вонючка жила, и ее тоже.

— Прям так сорок? — усомнилась грудастая рыжая толстушка.

— Зуб даю! — ее подруга полезла в рот грязным пальцем. — У каждого все косточки вытащили, а мясо погрызли.

— Да брешут, наверное.

— Я сама видела! — женщина скрестила руки на груди. — Там кровищи столько, столько! От пола до потолка все красное! Не веришь, пошли глянем. Ток бутылка сразу бери, я предупреждаю.

Закупившись, я проследовал за болтушками, приведшими меня к дому возле центра развития. Здание огородили желтой лентой, а возле входа дежурил страж. Как его там… Михельсон.

— Вон, кровищи сколько на окнах. А там голова торчит, вроде как улика, потому не убирают.

— Ох, страшно мне что-то, пошли отсюда, — побледнела рыжуха.

Вон те самые мусорные баки, где я прятался тогда. Теперь понятно, откуда было столько крови. Тот незнакомец с собаками вырезал целый дом, вытащил из тел кости(если, не врут), а мясо досталась псам.

— Это был ты? — на плечо легла рука. — Такую кашу заварил.

— Это не я, — я сбросил ладонь. — Как вас там?

— Зови меня, Франс, — мужчина придирчиво осмотрел свои лакированные туфли. — Уверен, что не ты?

— Уверен. Что за глупый вопрос? — буркнул я. — Мне пора.

— Да погоди ты, — улыбнулся капитан. — Как насчет съесть кусок горячего пирога и поболтать?

— Пирога? — я сглотнул слюну. — Пирога можно.

С первых минут нашей прогулки я ежился от постоянного внимания. Женщины… Девочки, подростки, девушки, дамы с детьми, и старушки провожали моего попутчика долгими взглядами. Те, кого природа одарили большой грудью, сразу же выпячивали ее, а другие будто ненароком выгибали поясницу, демонстрируя филейную часть.

Кхм, они настолько хотят завести с ним потомство? Мужчина сохранял безразличное выражение лица, не удостаивая поклонниц даже намеком на улыбку.

— Ты весьма популярен, — заметил я.

— У меня есть женщина, — Франс едва заметно покачал головой.

— И что? — удивился я. — Чем больше женщин, тем лучше.

— Видимо, ты никогда не испытывал настоящей любви, — по лицу мужчины пробежала тень.

Мы вошли в просторное помещение кафе, заполненное высокими столами без стульев, расположенными вокруг импровизированной арены с канатами. Посетителей не было, ведь на двери висела табличка «Распродано».

— Можно, два особых пирога? — Франс окликнул скучающую продавщицу.

— У вас проблемы со зрени… — девушка осеклась, посмотрев на него. — Думаю, что можно придумать что-нибудь. Погодите пару минут.

Она упорхнула на кухню, а Франс облокотился на стойку и закурил тонкую сигарету:

— Так говоришь, что это был не ты?

— Нет, но я видел убийцу, — я втянул чудесный запах, тянущийся из подсобки. — Высокое существо, примерно два с лишним метра, худощавое, с длинными конечностями, движение размашистые и уверенные. Предполагаю, что очень опасно. Не встречал пока кого-то близкого к нему по силе. И с ним были собаки. Все животные крупные, в холке не меньше метра, соблюдали построение, двигаясь ровно друг за другом.

— Почему ты назвал его существом, а не человеком? — уточнил Франс.

— Была плохая видимость, но по ощущениям убийца отличался от местных жителей, — ответил я.

— Сильнее меня? — Франс стряхивал пепел прямо на пол.

— Наверняка, совсем другая аура, — я утвердительно кивнул. — А что с телами? Говорят, у них вытащили все кости.

— Нет, — усмехнулся мужчина. — Только позвоночники. Также забрали часть мозга. Если не обращать внимания на укусы собак, то работал профессионал. Наш док говорит, что такой умелец может на ходу вытащить позвоночник, а ты спохватишься только дома. И убийце нравится мучать жертв. Все были в сознании, когда их потрошили.

— Вот ваши пироги, простите за ожидание, — девушка наклонилась так низко, что ее белые груди почти вывалились из сарафана.

Я покинул реальность на некоторое время, пока с двумя пирогами не было покончено. Тренировки Десяти восходов требуют много энергии.

— Держи, так сказать, за ценные сведения, — Франс свернул зеленую бумажку трубочкой и засунул мне в карман. — Ну что, пойдем?

— Сейчас, — я перегнулся через стойку и взял ручку и салфетку. — Ты знаешь, что это за язык?

— Его называют лунным. На нем говорили и писали жители Империи трех лун, — Франс внимательно посмотрел на накарябанные мной закорючки. — Отец дохлой собаки? Или страсть к собачьей тетушке?

— Это случайный набор символов, — поморщился я. — Не надо его переводить. В городе найдутся учебники по лунному языку?

— Зайди в книжный Ларса, — кивнул страж. — Если будет задирать цены, то передай ему, что от меня.

Мы вышли на улицу и собирались прощаться, как из-за угла выкатил автомобиль, окруженный оравой детишек. Длинная черная машина сверкала хромированными деталями, а ребристый капот украшала статуэтка раскинувшего крылья ворона. Владелец скрывался за тонированными стеклами.

— Клановые? — нахмурился Франс. — Нас не предупреждали.

Авто остановилось возле него и окно медленно отъехало вбок. Седой мужчина в костюме и фуражке, наклонил голову в знак приветствия и спросил:

— Не подскажете, где находится дом Тео Гризла?

— А с какой целью интересуетесь? — страж проигнорировал вопрос.

— Ты че, глухой, грязь подзалупная? — с соседнего кресла высунулся верзила, на чьей роже не осталось места от шрамов. — Тебя спросили проехать как.

Франс усмехнулся и… бугай покраснел и высунул язык, пытаясь сделать вдох. Его наглая рожа стремительно синела и пальцы судорожно царапали горло. Когда казалось, что зенки быка вылезут из орбит, из глубины салона донесся голос:

— Не хотели вас задеть, я лично преподам ему урок. Мы направляемся к Гризлам, чтобы передать тело их дочери.

Что!? Тая мертва!? Никогда не знаешь, когда смерть придет за тобой или другими. Даже как-то жаль, девушка была добра ко мне.

— Тело или кокейси? — страж наморщил лоб.

— Кокейси, — подтвердил голос. — Мерзавка убила сына главы клана. Так не подскажите, как проехать?

— Прямо и два раза налево, дом сорок три, — сказал Франс, отходя от машины. — Паскудное дельце. Ты знал ее?

— Подруга, — подтвердил я. — После схожу к Большому. Хочу попрощаться.

Кокейси называли ритуальных кукол, которых сжигали или хоронили вместо пропавшего человека или предателя клана. Грубые болванки из дерева со схематичным лицом в виде глиняной маски. Если маска цела, значит хоронят пропавшего, если надколота, то кланового изгоя.

С кокейси тесно связано другое явление — шуя. Это те самые предатели клана, которым отрубали конечности и пришивали к голове кожаную маску. Шуя не может иметь лица. Оно осталось вместе с похороненной ритуальной куклой.

Выходит, что Тая завалила наследника клана, и стала шуя. Ее судьба незавидна. Или помрет от гангрены в отрубленных конечностях или загнется от голода. Бытует поверье, что приютивший изгоя или давший ему пропитание, навлекает на себя несчастья.

Я был бы дураком, пойдя прощаться с деревянной чуркой. Но мне интересны клановые, и на похоронах кокейси принято выставлять обильное угощение, как бы извиняясь за непутевого ребенка, сгинувшего на чужбине или предавшего клан. Большому будет непросто. Родственники шуя обязаны в качестве извинения преподнести богатый дар клану. А за убийство наследника…

Пошел на следующий день ближе к обеду, полагаясь на знания из книги. Солнце в зените должно отыскать и провести душу пропавшего к кукле, либо очистить грехи шуя.

К дому Большого тянулись цепочки людей, одетых в черное. Особый печали я не заметил, хотя несколько старушек прослезились.

Железные ворота распахнуты настежь, в саду расставлены столы, битком забитые едой и кувшинами с кмысом(сладкий алкогольный напиток). Парочка местных забулдыг успела накидаться и лежала возле забора.

Я принялся поглощать еду, ненароком слушая перешептывания.

— Дрянь девка была, что и говорить. Весь город ославила, потаскуха.

— Да тише ты, хоть поедим.

— Лучше бы мою Марго взяли, такая славная девочка…

Женщины замолчали, наткнувшись на мой взгляд и быстро отошли. Я отложил недоеденный кусок любимого пирога. Но немного подумав, взял со стола целую коробку и отошел в глубь сада. Отсутствие аппетита не повод лишать тело питательных веществ.

— Вот ты где, здоровяк! — жесткая ладонь, обильно поросшая рыжим волосом, хлопнула меня по плечу. — Ну как делишки?