На Грани. Книга вторая

Глава 29

Лан, уставший от бесконечных столкновений матери со слугами, постоянно что-то путавшими и делавшими не так, чрезвычайно обрадовался, когда ему доложили о приходе Альвы. С девушкой можно будет запереться в кабинете и хоть на время отвлечься от сборов, которые вызывали в нем отвращение, переходящее в ненависть. Хорошо хоть матушка взяла на себя большую часть хлопот, связанных с длительным отъездом из Вельтаны. И еще хорошо, что хозяйке Таскиллона взялась помогать дэна Тийла — Альвина тетка. Вот уже два дня как Тийла Ормонд, а также Ларни Боглан с матерью перебрались из Нианона к Таскиллам, и женщины сразу принялись активно помогать эне Алдоре, облегчая тяготы переезда.

Альва выглядела более бледной и усталой, чем обычно. Она рассказала Лану, что сбежавшие из тюрьмы негодяи, обосновавшиеся в Ночной части, теперь захватили там полную власть, что не сулит ничего хорошего.

— Дэн Итон выставил заградительный отряд на границе между Ночной и Кузнечной, — продолжала девушка, устраиваясь в одном из кресел. — Эн Элвир собирался усилить его гвардейцами. Конечно, даже при таком раскладе ни в чем нельзя быть уверенными. Эти одержимые, они же не люди, а просто чудовища…

Альва оборвала фразу на полуслове, потому что в кабинет вошла эна Алдора. Лан отметил, что мать выглядела не менее измученной, чем гостья.

— Матушка, — осторожно обратился к ней он. — Нужно ли нам с такой серьезностью подходить к сборам? Мне кажется, вовсе не обязательно тащить за собой в Лиртию половину имущества Таскиллона.

— Сын мой, — отвечала женщина своим обычным строгим тоном. — Допускаю, что я не права, но разве можем мы оставить фамильные ценности и реликвии рода Таскиллов на разграбление разгулявшейся черни? Ведь до этого вполне может дойти, не так ли, дэнья Альва?

Девушка замялась, не зная, что лучше: поддержать хозяйку замка в ее предусмотрительности или обнадежить и успокоить.

— Не исключено, — вздохнула она. Несмотря на короткое знакомство, Лан успел заметить, что чаще всего девушка предпочитает говорить правду. Придворной дамы из нее бы не вышло, зато матушка была от Альвы просто в восторге, то есть высказывала одобрение менее сдержанное, чем обычно.

— Я рассудила так же, — кивнула хозяйка. — Если солдатам и страже удастся подавить мятеж, мы возблагодарим за это богинь. Но в противном случае не хотелось бы, чтобы презренное отребье дорвалось до книг, картин, статуй, драгоценностей, а главное, до оружия, принадлежавшего мужчинам нашего рода. Конечно, когда хочешь увезти из замка так много, сборы превращаются в сущее наказание и отнимают слишком много времени и сил. Или мне не стоит заниматься этим, Лан? — она выжидающе посмотрела на сына.

— Думаю, вы правы, матушка, — со вздохом признал он. — Остается лишь воздать должное вашей предусмотрительности и посочувствовать вам с дэной Тийлой.

— О, дэнья Свелл, ваша тетя просто сокровище, — женщина обратилась к Альве. — Ее помощь просто неоценима. Да и эта несчастная вдова — Рисса — тоже старается изо всех сил. Еще самое большее пара дней, и мы сможем выехать. Я слышала, вы рассказывали моему сыну, как обстоят дела в городе. Зря вы умолкли при моем появлении. Не стоит опасаться напугать меня. В такой ситуации всегда лучше знать правду. Так что там творится?

Не успела Альва повторить то, что сказала ранее, как в комнату вбежал Ларни Боглан и сообщил, что герцога Таскилла хочет видеть, причем срочно, какой-то стражник, присланный от протектора. Лан поднялся и направился вниз, а женщины последовали за ним в отдалении.

Если доложивший о посетителе Ларни выглядел запыхавшимся, то сам стражник имел вид совершенно измотанный и напряженный до предела.

— Что случилось? — юноша сразу перешел к делу.

— Твари с Ночной… — начал он, но тут же осекся, бросив смущенный взгляд на женщин. — Простите, дамы! В общем, эти… — бедняга так и не нашел подходящего слова, — прорвали оцепление. Вы должны покинуть столицу немедленно. Это приказ верховного протектора, — произнося это, гонец выглядел виноватым.

В первый момент Лана охватил гнев. Как смеет Торн приказывать что-то герцогу Таскиллу?! Но мысль, что протектор не поступил бы подобным образом, не будь на то веских причин, охладила его пыл. В любом случае, женщин стоит вывезти из города, а самому всегда можно будет вернуться, если что. Юноша предложил посланнику протектора остаться, но тот отказался и поспешил вернуться.

— Вы слышали? — Лан обратился к матери и Альве. — Мы выезжаем немедленно. Увы, всех ценных вещей нам не вывезти, но в свете последних событий куда умнее спасать людей. Мы заберем всех, до последней кухарки.

Он отдавал себе отчет в том, что такое количеством народу сильно затруднит и замедлит передвижение, но просто не мог оставить своих людей в столице, которой спустя некоторое время грозит погрузиться в пламя мятежа. Кроме того, благодаря предупреждению Торна времени у них должно быть с избытком, даже если двигаться медленно. И все-таки затягивать с отправлением недопустимо.

— Матушка, соберите слуг. Дайте им понять, что пытаться утащить с собой весь скарб — непозволительная роскошь. Я отправлюсь к мастеру Брилору, пусть займется охраной. Вы, Альва…

Но девушка не дала ему договорить.

— Я еду к протектору и коменданту! — воскликнула она.

Поскольку слова у Альвы редко расходились с делом, она тут же рванулась в сторону выхода. Лану пришлось схватить девушку за плечи, развернуть к себе и, силой удерживая, заставить выслушать.

— Дэнья Альва, вы никуда не пойдете! Протектор и комендант сейчас явно не нуждаются в вас. Кроме того, отдавая распоряжение о нашем отъезде, Торн знал, что вы здесь. Значит, приказ распространяется и на вас. Но, даже будь это не так, я все равно не отпустил бы вас.

По старой привычке, которую тщетно пытался изжить, Лан обернулся и взглянул на мать. Та почти незаметно кивнула в знак одобрения, а затем обратилась к девушке.

— Дэнья Свелл, не вынуждайте моего сына проявлять грубость по отношению к вам. Как уважающий себя мужчина, он не позволит вам рисковать собой. Так же, как и протектор с комендантом. Уверена, оба озабочены вашей безопасностью, и последнее, чего они могут пожелать, — это видеть вас сейчас рядом с собой. Помочь вы им ничем не сможете, так имейте благоразумность хотя бы не мешать.

— Но вы не понимаете! — Альва сделала попытку освободиться, но Лан держал ее крепко. — Мне нужно попрощаться! — она беспомощно переводила взгляд с него на эну Алдору и обратно. — Вы не понимаете, — повторила она. — Я люблю его!

— Кого? — разом вырвалось у Лана с матерью.

— Эна Элвира. Протектора, — теперь девушка выглядела виноватой, очевидно, понимая, что признание в любви к ненавистному приспешнику дайрийского короля в семье Таскиллов не может вызвать одобрения. — Дэна Итона я тоже люблю, — поспешно добавила она.

— Но иначе, чем протектора, надо полагать? — матушка взирала на Альву строго и холодно.

— Иначе, — тихо ответила та. — За эна Торна я выхожу замуж. То есть должна выйти, когда все это закончится. Можете презирать меня, сколько хотите, — девушка с вызовом взглянула на хозяйку. — Но, умоляю, отпустите. Я должна с ним увидеться!

— Никто не станет вас презирать, дэнья Свелл, — голос матери звучал прохладно, но во взгляде не было прежнего осуждения. — Вы вольны распоряжаться своим сердцем как угодно. Но не своей жизнью! Если любите протектора, подчинитесь его приказу и уедете из города, избавив жениха от лишнего повода для беспокойства.

— Альва, — юноша не мог отойти от потрясения, но теперь хотя бы упрямство девушки стало понятно. — Обещаю, как только вы выедем за пределы Вельтаны, остановимся где-нибудь в пригороде, и я пошлю кого-нибудь из мужчин к протектору с вашим письмом. Уверен, если у него будет возможность, Торн приедет увидеться и попрощаться с вами. Если же нет, то хотя бы напишет ответ. Такой вариант вас устроит?

Она обреченно кивнула, и Лан наконец разжал руки, втайне гордясь, что смог придумать решение, устраивающее всех. Не запихивать же ее, в самом деле, силой в карету.

К чести всех обитателей Таскиллона, оставшиеся сборы прошли настолько быстро, насколько это вообще возможно, когда несколько десятков человек, растерянные и напуганные, отправляются в дальнюю дорогу, не зная, когда смогут вернуться. В конце концов достаточно внушительная процессия тронулась путь. Женщины ехали в каретах и повозках, мужчины — по большей части верхом. Однако, выехав за ворота, Лан понял, что собираться стоило еще быстрее. На улицах царила суматоха, граничащая с паникой. Как за столь короткий срок известия о мятеже черни успели преодолеть путь от Ночной части до Дворцовой? Люди попроще метались, казалось, без всякого смысла, многие из них тащили на плечах тюки или корзины. Но Дворцовая часть на то и Дворцовая, что основная часть проживающих здесь простолюдинов — это прислуга, и отнюдь не они — наиболее значимая часть местного населения. Судя по запруженности довольно просторных улиц каретами и лошадьми, не только Таскиллы оказались в курсе происходящих событий. Подобное положение вещей сильно затрудняло и замедляло передвижение процессии, но Лан искренне радовался тому, что другие знатные фамилии также предупреждены об опасности. Хоть он и полагал, что до Дворцовой части восстание если и дойдет, то не скоро, но все-таки куда безопаснее аристократии покинуть город и отсидеться какое-то время в своих имениях, подобно тому, как это делают они.

На то, чтобы такими темпами миновать Дворцовую, а потом и Заречную часть, ушло несколько часов. День уже клонился к вечеру, когда Таскиллы оказались в густой толпе у Моста Крэйна в Западной части. Сразу за мостом располагались Западные ворота, ведущие из города. Вроде как до ворот рукой подать, но на самом деле скученность карет, коней и людей у моста была столь плотной, что, по предположению юноши, им предстояло здесь провести самое меньшее часа полтора. Пешим приходилось чуть проще, им удавалось просочиться между колесами и лошадиными ногами, в то же время постоянно рискуя быть раздавленными или растоптанными.

Вынужденное бездействие привело юношу в состояние нервозности и раздражения, которое он, впрочем, старался тщательно скрывать. Злости, паники и откровенной истерии вокруг и так предостаточно. Многие его знакомые аристократы высовывались из карет, вопили, требуя освободить им путь. Некоторые даже опускались до того, чтобы, свесившись с коней, хлестать кнутами простолюдинов, рвущихся к мосту. Все это выглядело мерзко. Лан от всей души хотел, чтобы мать и Альва как можно скорее оказались на той стороне моста, а лучше за воротами, но в то же время понимал, что не станет ради этого доходить до подобной низости, тем более абсолютно бессмысленной.

Прошло около часа, когда карета, возглавляющая процессию Таскиллов, въехала на мост. Над городом постепенно сгущались ранние сумерки поздней осени. Откуда-то сзади послышался нарастающий шум. Вскоре стал виден источник смятения — густая толпа отребья, что самое худшее, отребья вооруженного и явно пылающего жаждой уничтожать все, что встречается на пути. Горожане, словно жертвы, загоняемые сворой, бежали, спасаясь от вопящей торжествующей толпы. Бежали, естественно, в сторону моста Крэйна. Чем ближе подходили обезумевшие существа, уже и на людей-то не похожие, тем меньше походили на людей те, что столпились у моста, и те, что вливались в это плотное скопище, словно ручейки в озеро. Началась настоящая паника и давка. Кто-то пытался завладеть чужими лошадьми, рассчитывая оказаться подальше отсюда, иные, напротив, спешивались в надежде пешком быстрее преодолеть мост и выбраться за ворота. Кто-то рвался в чужие кареты, чтоб там отсидеться, зачастую выпихивая законных владельцев.

Глядя на это, Лан уверился в мысли, что мир сошел с ума. Причем безумцы были с обеих сторон. Однако повальное помешательство — не повод самому терять голову. Несколько мгновений он размышлял, как будет лучше: отправить женщин пересекать мост пешком или оставить под защитой кареты. Последний вариант показался все же надежней. На мосту, как и на подступах к нему, царила жуткая давка. Лучше двигаться медленно, чем быть растоптанными. Сам же он обратился к своему наставку, мастеру меча Брилору, с приказом собрать всех мужчин, состоявших на службе у Таскиллов, чтобы защищать подступы к переправе, оставшейся последней надеждой сотен людей.

К своему облегчению, юноша понял, что он не единственный, в чью голову пришли подобные мысли. То тут, то там рыцари собирали своих людей и готовились к обороне. Пусть не все, но достаточно многие мужчины оказались действительно мужчинами и, рискуя собственной жизнью, готовились защищать своих и чужих женщин и детей. Неподалеку от себя Лан заметил эна Теворна — старого друга отца. Он кивнул молодому герцогу и в глазах того, кто всегда был больше воином, чем придворным, светилось неподдельное одобрение, смешанное с болью. Рядом с эном Теворном стоял его старший сын, почти ровесник Лана. Младший, скорее всего, остался в карете. Глядя на пожилого рыцаря, Лан вспомнил Оро Линсара. В толпе бегущей из Вельтаны знати он не заметил Линсаров, и немудрено. Должно быть, будущих родственников короля выслали из столицы в Норту, как только положение начало принимать серьезный оборот.

Опьяненные внезапным могуществом подонки из Ночной части — а скорее всего, не только оттуда — почти вплотную приблизились к защитникам моста. Сзади послышался цокот копыт, заставивший юношу оглянуться. То, что он увидел, привело Лана в бешенство. На коне, причем непонятно чьем, восседала Альва с луком за плечом и колчаном стрел, свободно болтавшемся на тонкой девичьей талии.

— Что ты здесь делаешь?! — гневно обратился он к девушке, разом позабыв о вежливости.

— То же, что и ты, — в тон ему ответила та. — Я неплохо умею стрелять, и тут от меня толку побольше, чем в карете. Лук, правда, моему и в подметки не годится, но на крайний случай сойдет и такой.

— Какой лук?! — заорал он. — Ты с ума сошла! Подумай о Торне! — юноша решил сменить тактику, воспользовавшись тем же приемом, что и Альва, когда уговаривала его покинуть город.

— Я постараюсь выжить, — с этими словами девушка выпустила первую стрелу. И попала.

Свою цель нашла и вторая стрела, и третья… Лана обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, он радовался смерти каждого подонка, с другой — жутко было видеть, как эта милая девушка, прищурив удивительные зеленые глаза, сосредоточенно и хладнокровно пресекает одну жизнь за другой.

Внезапно шум раздался со стороны Закатной улицы. Лан с ужасом подумал, что сорвавшиеся с цепи безумцы окружили их, но, к великому облегчению его и прочих защитников моста Крэйна, это оказалась дайрийская гвардия, спешащая на помощь. Завязался бой, причем солдаты оттеснили от разъяренной толпы аристократов с их людьми. Альва, однако, продолжала выпускать стрелы, одну за одной, пока они не кончились. Теперь, когда необходимость в их самопожертвовании казалась не столь очевидной, юноша решил попробовать прорваться к Западным воротам — не ради себя, а ради своей спутницы. Но тут девушка, уже почти позволившая себя увести, увидела знакомого капитана гвардейцев.

— Ивар, ты знаешь что-нибудь о коменданте с протектором? — набросилась на него неугомонная Альва. — Где они?

— В комендатуре, — почти не оборачиваясь, бросил Ивар. — Оба. Эн Элвир ранен.

— Ранен?! — хладнокровная лучница, только что отправившая за Грань кучу народа, побелела как полотно. — Я еду к нему!

— Не проедете, слишком опасно, — предупредил гвардеец. — Заречная часть, как и Старая, забиты этими мразями.

— Мне все равно, — упрямо повторила девушка. — Я поеду!

И Лан понял, что сейчас он ее не удержит. Ничего другого не оставалось, как поехать с ней, предварительно раздобыв запас стрел. Ибо проще было умереть, чем бросить Альву сейчас. На пути до комендатуры им везло гораздо чаще, чем можно было надеяться. Кроме того, оказалось, что девушка, живущая в столице всего пару месяцев, отлично знает город. Руководствуясь то ли логикой, то ли чутьем, она выбирала почти пустые улицы. В серьезную схватку им пришлось вступить уже почти у самого здания комендатуры. Но и тут они прорвались благодаря мечу и стрелам.

Оказавшись в здании, девушка опрометью кинулась наверх, по дороге бросив лук и пояс с колчаном на лестнице. То ли мешали бежать, то ли, что более вероятно, не хотела, чтобы Торн знал, чем она занималась. Юноша, следуя за ней, подобрал лук и стрелы, оставив оружие у входа в комнату, куда забежала Альва.

Первым, кого он увидел, был комендант, стоящий у окна. Выглядел Итон Карст хуже некуда — бледный, в потрепанной, местами окровавленной одежде, с лицом, исполненным мрачного отчаяния. И отчаяние это, судя по всему, только усилилось при виде юной помощницы. Неудивительно.

Сама же виновница лишней боли коменданта замерла в шаге от дверей, глядя вниз, где на полу лежал Торн. Протектор казался даже более бледным, чем Карст, и кровь, пропитавшая одежду, явно была его собственная. Насколько мог оценить положение Лан, рана, полученная протектором, была смертельна.

— Здравствуй, крысенок, — послышался хриплый голос Торна, обращенный к Альве. — Какого Изгоя ты тут делаешь?