На краю тени

48

Увидев этелинга, Гэрот Урсуул не обрадовался. Тенсера он не вызывал, к тому же, несмотря на предосторожности Нефа Дады — тот привел Тенсера в личные покои Гэрота, мимоходом вырывая магией языки у слуг, чтобы не проболтались, — у замка все равно слишком много глаз. Почти наверняка кто-нибудь да заметил визит Тенсера. И определенно узники Утробы видели, как он покидал тюрьму.

По оценке Гэрота, Тенсер только что наполовину перестал быть полезным. Гэрот не любил, когда этелинги позволяли себе вольности. Никто не вправе решать за короля-бога.

Заметив недовольство на лице Гэрота, Тенсер торопливо закончил рассказ.

— Я… думал, что Логан может стать идеальной жертвой для Хали, да будет ее имя почитаемо вечно, когда она поселится в новом доме, — дрожащим голосом произнес он. — И посчитал, что, раз барон Кироф уже пленен…

— Кем, тобой? — спросил Гэрот.

— А что, нет?

— Барон Кироф, пытаясь бежать, упал на горном перевале и разбился насмерть, — пояснил Неф Дада. — Его тело не подлежит восстановлению.

Тенсер как рыба хватал ртом воздух, пытаясь вникнуть в смысл новости.

— Обвинительный приговор придется оставить в силе, — сказал Гэрот. — Впрочем, это не имеет значения. Сенарийцы все равно не приняли мою милость. Пользы от тебя, мой мальчик, больше никакой. Сенарийцы неукротимы. Ты провалил уурдтан.

— Ваше святейшество! — взмолился Тенсер, падая на колени. — Пожалуйста! Я сделаю все. Используйте меня, как пожелаете. Буду служить всем сердцем. Клянусь, сделаю все.

— О да, — сказал Гэрот. — Не сомневаюсь.

Достоинства Тенсера ничего особенного не представляли. Он выжил, чудом пройдя все испытания, однако для Гэрота уже не был сыном. И никогда не будет. Не станет его наследником. Правда, Тенсер этого не знает. Что важнее, не знает и Мобуру.

— Неф, где королева-девственница?

— Ваше святейшество, — сказал иссохший вюрдмайстер, — она ждет вашего соизволения в северной башне.

— Ах да.

Не то чтобы Гэрот забыл, просто не хотел, чтобы Неф знал, как он сильно увлечен этой девушкой.

— Я могу послать за ней тотчас, если изволите принести ее в жертву, — сказал Неф.

— Парочка таких станет чудесным подарком Хали, как только она устроится в новом расе, — сказал Гэрот.

Нет, Дженин он не отдаст. Да и Тенсер ему нужен, чтобы отвлечь Мобуру.

— Мое семя, я… возлагаю на тебя большие надежды. В смерти барона Кирофа твоей вины нет, и мне бы хотелось дать тебе второй шанс. Иди и приведи себя в вид, подобающий моему сыну. Затем доставь сюда Логана Джайра. Я не позволю ему вторично ускользнуть у меня из-под носа. Вскоре я дам тебе новый уурдтан.

Как только дверь за Тенсером закрылась, Гэрот повернулся к вюрдмайстеру.

— Проводи его в Утробу, и пусть рядом с братом создаст ферали. Помоги ему и похвали работу перед Мобуру. Все, что нужно, сделай сам. Теперь пришли ко мне Хью Висельника.

— Точно не знаю, как это работает, — сказала сестра Ариэль.

Лес уже погрузился в непроглядную тьму, и только ее магия давала свет. — Если я правильно поняла, эта форма магии должна впитаться тобой с легкостью. Просто бери, сколько сможешь.

— И что потом? — спросил Кайлар.

— Потом беги.

— Мне? Бежать? — Ничего более нелепого слышать еще не приходилось. «Говоришь, когда должен слушать», — эхом в голове прозвучал голос Волка. Кайлар заскрипел зубами. — Извини. Расскажи подробней.

— Ты не устанешь… по-моему. Тем не менее заплатишь цену за ту свою магию, которую будешь использовать. Ну а то, что от меня, — почти даром, — ответила сестра Ариэль. — Я готова. А ты?

Кайлар пожал плечами.

«Я становлюсь все сильнее».

Мысль поразила откровением. Кайлар учился лучше управлять талантом, когда тренировался на крышах домов, но сейчас — другое дело. И он уже чувствовал это раньше.

Он ощущал это каждый раз, когда умирал. С каждой смертью его талант раскрывался и что-то менялось в зрении. Только вместо радости он чувствовал, как вниз по голой спине бегут холодные пальцы Ужаса.

«Расплата придет. Неминуемо».

Конечно, Кайлар уже потерял Элену. Эта мысль отозвалась новой болью. Видимо, издержки выражались только в людях.

Волк говорил о том, что Дарзо совершил богохульство даже худшее, чем принять деньги за собственную смерть. Не самоубийство ли? Да, точно. Кайлар не сомневался. Просто из любопытства? Или чувствовал себя как в ловушке? Самоубийство невозможно.

Для такого несчастного, одинокого человека, как Дарзо, связь с жизнью была бы ненавистна.

«Учитель, прости. Я не понял».

Ну вот, снова вскрылась живая рана от смерти Дарзо. Время не очень-то лечило Кайлара. Он знал, что освободил Дарзо от существования, которого тот не желал, но даже это не утешало. Кайлар убил легенду, человека, который дал ему все. Убил с ненавистью в сердце. Даже если Дарзо и задумал это как самоубийство, Кайлар его убивал не из жалости. Это была месть. Кайлар помнил сладкую желчь ярости, ненависти за каждое испытание, которому подвергал его учитель. Желчь, которая придавала сил.

Дарзо теперь безвозвратно мертвец, освобожденный из застенков собственной плоти. Как жестоко и несправедливо! Одиноко на душе. Разве смерть ему награда за семьсот лет уединения и служения некоей цели, которую Кайлар не понимал? Стоило раскрыть значимость цели. Примириться, общаться соразмерно семи столетиям уединения. Кайлар только начал понимать учителя, однако теперь, когда хотел все исправить, рядом не было Дарзо, который бы помог. Его вырезали из гобелена жизни Кайлара, оставив уродливую дыру, которую ничем не заполнить.

— Я могу держаться так долго, только используя мой талант в полной мере, юноша, — заметила Ариэль.

Ее лоб покрылся испариной.

— Ой, верно, — опомнился Кайлар.

В ладонях Ариэль вспыхнул сгусток света. Кайлар окунул в него руку, желая вобрать в себя энергию.

Никакого эффекта.

Он направил ка'кари в кожу ладони. По-прежнему ничего.

Кайлар смутился. Странно выглядеть таким неумехой.

— Пусть это случится само по себе, — подсказала Ариэль.

Само по себе. Это его разозлило. Якобы умная чепуха, к которой прибегают учителя. Твое тело знает, что делать. Отключи мозги. Ага, конечно.

— Ты не отвернешься на секундочку? — спросил он.

— Исключено, — отрезала Ариэль.

Кайлар проделывал такое раньше, когда носил ка'кари точно вторую кожу. Он знал, что может получиться.

— Больше держать не могу, — предупредила Ариэль.

Он собрал ка'кари в шар и спрятал в ладони, держа над сгустком магии в руках сестры. Кажется, успел.

«Давай же, действуй. Ну пожалуйста!»

Он удивленно хлопнул ресницами. Сгусток магии мигнул, как свеча на ветру. Кайлар лишь на мгновение потерял присутствие духа. Там, где металлическая сфера касалась ладони, он почувствовал, будто держит молнию. Она пронзила тело, которым он уже не владел, прибила к месту, игнорируя желание отдернуть руку — отдернуть! отдернуть! — прежде чем изжариться.

Сестра Ариэль отступила, но ка'кари растянулся между ними, высасывая магию, как пиявка — кровь.

Кайлар наполнял себя магией, силой, светом и жизнью. Восхитительно! Он видел каждую вену в своих руках, каждую жилку на оставшихся листьях над головой. Видел жизнь, которая шевелится по всему лесу. Его взгляд сквозь траву проникал в нору лисицы, сквозь кору ели — в гнездо дятла. Он кожей ощущал прикосновение света звезд. Чуял запах сотен людей в лагере мятежников, мог сказать, что съели, сколько работали, кто здоров, а кто болен. Слышал так много, что в звуках чуть не потонул; нити различал с трудом. Листья на ветру звенели как тарелки; ревом доносилось дыхание двух — нет, трех больших животных: его собственное, сестры Ариэль и чье-то еще. Листья тоже дышали. Кайлар уловил, как бьется сердце филина, затем — громоподобный удар… коленом о землю.

— Стоп! Хватит! — крикнула сестра Ариэль.

Она без сил рухнула на землю, однако магия продолжала струиться из нее.

Кайлар отдернул ка'кари и вернул обратно в тело.

Сестра Ариэль лежала, но он ее даже не заметил. Свет — магия — жизнь — ослепили, вырываясь из каждой поры его тела. Слишком много. До боли. С каждым ударом сердца вены промывались еще большей силой. Тело оказалось маловато.

— ИДИ-И-И, — сказала сестра Ариэль.

До смешного медленно. Он выждал, пока не замерли ее губы, и шепот прогремел дальше:

— СПА-А-СИ-И…

Спасти? Но кого? Почему бы не сказать сразу? Почему все так медленно, ужасно, бесконечно медленно? Кайлар едва себя сдерживал, истекая светом. В висках стучала кровь. Еще одна камера сердечной мышцы сократилась, а он все ждал и ждал.

Спаси короля, подсказало нетерпение. Надо спасти короля. Он должен спасти Логана.

Прежде чем Ариэль вновь заговорила, Кайлар уже бежал.

Бежал? Нет, это слишком прозаичный термин. Он бежал со скоростью вдвое быстрее самого быстрого человека. Втрое.

Это было чистое наслаждение. Чистый миг, потому что, кроме мига, все исчезло. Кайлар увертывался и петлял, смотрел вперед, насколько видели горящие глаза.

Он бежал так быстро, что даже воздух стал сопротивляться. Ноги не получали нужного сцепления, чтобы бежать еще быстрее. Еще чуть-чуть, и оторвется от земли.

Затем впереди Кайлар увидел лагерь, прямо на пути. Он прыгнул — и покинул землю. Пролетел сто шагов. Еще сто. И угодил прямо в дерево.

Кайлар швырнул ка'кари вперед и резко дернулся, пробив трехфутовый ствол. Щепки брызнули во все стороны, однако полет продолжался. За спиной послышался треск, но Кайлар был уже слишком далеко, чтобы уловить, как дерево падает.

Так он и бежал, выставив перед собой ка'кари, чтобы ветер не бил в лицо. Чтобы прижимало ноги к земле и он мог бежать быстрее.

Ночь растаяла, он бежал. Взошло солнце. Он все бежал, жадно поглощая мили.

Сестра Ариэль поползла к дереву, где связала Улиссандру. Это заняло уйму времени, но никуда не денешься. Уж не сон ли это и очнется ли она вообще? Вот и Ули. Девочка не спала: глаза красные, на щеках — высохшие слезы. Выходит, знала, что Кайлар ожил, что Ариэль ее спрятала, предала.

Что могла сказать сестра? Да ничего. Все равно уже ничего не поделаешь. Ариэль, точно соколов на охоте, выпустила Ви и Кайлара. Теперь не вернешь. Если она придет в себя и Ули еще будет здесь, то возьмет девочку в Часовню. Поездка будет долгая, она даст время обдумать только что пережитое.

О боги! Мальчишка высосал ее досуха и мог продолжать — места хватало. Ее! Одну из самых могущественных женщин Часовни! Он еще такой молодой, такой счастливый. И вселяет ужас.

Ариэль понадобилась вся сила воли, чтобы развязать Ули. Трогать магию сейчас — все равно что пить с похмелья. Однако спустя миг все закончилось, и она упала, обессилев.