На моих условиях (СИ)

Глава 23

Меня будит глухой стук. Распахиваю глаза и прислушиваюсь, ощущая как панически колотится сердце в груди, но вокруг царит абсолютная тишина. Что же меня потревожило?

Приподнявшись на локтях, тянусь за мобильным на тумбочке. Только пять утра. Скорее всего, это Максим ушел, он же предупреждал меня, что его ждет ранний рейс. Вместе с тем, как тревога отступает, я возвращаю голову на подушку и некоторое время отстраненно наблюдаю за игрой темных теней на потолке.

Все-таки хорошо, что Андреев улетел именно сейчас. С его появлением в моей жизни все так запуталось, и мне необходимо время, чтобы разобраться в себе и собственных чувствах. Без его подавляющего присутствия сделать это будет куда проще.

Сладко потянувшись, я спускаю ноги на пол. Пусть еще очень рано, но сумбурные мысли все-равно не дадут мне уснуть. Лучше использую это утро с пользой.

Рука автоматически тянется за халатом, но я напоминаю себе, что в квартире абсолютно одна. Ближайшую неделю, а если повезет — и все десять дней, буду наслаждаться свободой во всех ее проявлениях.

Шлепая босыми ногами по паркету, выхожу в коридор, одетая лишь в тонкое шелковое неглиже. Включаю в кухне свет, наливаю из графина воду и подхожу к окну, разглядывая просыпающийся город.

Через минуту я оставляю пустой стакан на барной стойке, собираясь вернуться в комнату и переодеться для небольшой кардио тренировки в домашнем спортзале. Именно в этот момент в замке поворачивается ключ и входная дверь распахивается.

В замешательстве таращусь на Андреева в дверном проеме — он в ответ таращится на меня, окидывая оценивающим взглядом мои босые ноги, голые плечи и грудь, едва прикрытую тонким шелком.

Инстинктивно прижимаю руки к груди в жалкой попытке прикрыться. От Максима это движение не ускользает, и его губы трогает снисходительная улыбка.

— Ты рано проснулась.

— Я думала, ты уехал, — глухо бормочу я, заливаясь румянцем.

— Забыл кое-что важное, — отвечает он, явно забавляясь моим замешательством. — Можешь зайти в мою комнату и захватить с тумбочки бумаги в файле?

Быстро киваю, готовая сделать что угодно, только бы поскорее убраться из прихожей и накинуть халат.

Пока иду по коридору к комнатам, ощущаю спиной горячий взгляд Андреева. Ну, что за невозможный человек: знает же, что смущает меня, но все равно смотрит!

Прежде чем зайти к нему, я забегаю в спальню и хватаю со спинки стула халат. Черт бы побрал мое бесшабашное решение наслаждаться свободой! Туго затянув на талии пояс и кое-как успокоив дыхание, захожу в комнату своего фиктивного мужа. Файл с чертежами действительно оказывается на тумбочке. Беру его и, не позволяя себе отвлечься на разглядывание чужой спальни, возвращаюсь в прихожую, где меня ждет Максим.

Насмешливый взгляд зеленых глаза останавливается на моем халате. Уголки губ вновь ползут вверх.

— Замерзла? — хриплые ноты в его голосе бьют током по моим нервам. Тело обдает жаром, на скулах выступает лихорадочный румянец.

Игнорируя его замечание, протягиваю файл с документами, но Андреев не спешит. Он внимательно смотрит на бумаги, которые я сжимаю в пальцах так, что побелели костяшки. Наконец, берет их одной рукой, одновременно другой обхватывая мое запястье.

Резко выдохнув от неожиданности, поднимаю на него глаза и, столкнувшись с вызывающим выражением на его лице, ощущаю неизбежность того, что должно случиться. Вслед за этим обостряются чувства. Адреналин разгоняет кровь, кожа горит, тело ощущается болезненно остро.

— Что ты… — «делаешь», хочу сказать я, но понимаю, насколько нелепо это прозвучит.

Его желание написано на лице, свое собственное ответное я ощущаю каждой клеткой вспыхнувшего тела. Я ведь видела, еще до того, как он обхватил пальцами мое запястье, что он тянется ко мне и могла отступить, но не сдвинулась с места. И теперь лишь беспомощно слежу за тем, как расстояние между нами стремительно сокращаться, не в состоянии понять, кто делает эти движения навстречу — я, он или мы оба.

В следующее мгновение я оказываюсь прижата к крепкой груди, мужская ладонь ложится мне на затылок и слегка надавливает. А потом наступает провал, потому что наши губы встречаются.

После вчерашнего я ожидала, что этот новый поцелуй будет жестким и голодным, но Максим касается моих губ нежно и осторожно, используя ровно столько давления, чтобы не напугать своим напором.

Я чувствую вкус кофе и мятной пасты. Горячий язык медленно раздвигает мои губы, в нежной ласке касается неба, трется о мой язык лишая меня способности соображать и унося с собой остатки здравого смысла. Он все делает так искусно и умело, что мне остается лишь безропотно подчиняться этому уверенному чувственному наступлению, растворяясь в моменте.

Земля качается под ногами, и чтобы удержаться, я прижимаю руки к мускулистой груди, ощущая как под ладонями размеренно и сильно бьется сердце.

Поцелуй становится глубже. Дыхания не хватает. Горячая рука, которая по-хозяйски лежит на талии, комкает шелковую ткань, потом двигается вниз, вырывая из моей груди безотчетный стон. И это не протест — это мой отклик, инстинктивный, бессознательный ответ на предвкушение того, что должно произойти дальше.

Вместе с нем, как падают мои последние оборонительные бастионы, Максим отстраняется. Я в замешательстве смотрю на него, отмечая, что на его скульптурных скулах выступила краска, а расширившиеся зрачки почти полностью скрыли зеленую радужку глаз.

— Сохрани этот пыл до моего возвращения, — шепчет он с нескрываемым сожалением. — Я опаздываю.

Я не могу произнести ни слова. Сердце стучит, будто я пробежала стометровку, кожа пылает. Инстинктивно накрываю горящие губы пальцами. Проследив за моим движением, Максим с вздыхает:

— Я позвоню.

Я судорожно киваю. И он уходит.