На моих условиях (СИ)

Глава 30

Я просыпаюсь на рассвете, ощущая непривычную ломоту во всем теле. Неяркий утренний свет сочится сквозь прозрачные шторы, а сонную тишину нарушает лишь негромкое сопение за спиной, которое я никак не ожидаю услышать.

Я задерживаю дыхание. Воспоминания о прошедшей ночи обрушиваются на меня обжигающей волной, вместе с ними стремительно потеют подмышки, просыпается ноющая боль между бедер, а грудь наливается и становится невероятно чувствительной.

О, Господи! Что я натворила?

Это ведь даже не моя комната и не моя постель, к которой я привыкла за неделю! Неужели бесстыдное существо, так легко позволившее себе упасть в омут похоти, — это я? Я, которая чуть больше двух недель назад даже не знала о существовании Максима Андреева и строила планы по завоеванию совсем другого мужчины?

Проглотив беззвучный стон, я зажмуриваюсь. Нет, я вовсе не ощущаю себя жертвой ситуации — напротив, едва ощутимая боль в теле отзывается в душе сладким трепетом и дрожью возбуждения. Никогда в жизни я не думала, что секс может быть таким. Что может быть настолько хорошо. Что мужчина может брать и отдавать в абсолютно равной пропорции, заботясь в первую очередь об удовлетворении женщины.

При воспоминании о том, что и как делал Максим с моим телом прошлой ночью мои губы мгновенно пересыхают, и я облизываю их. Нужно как можно скорее уйти отсюда и успокоиться, но как это сделать, если я даже пошевелиться боюсь, чтобы нечаянно не разбудить Андреева?

Осторожно приподнимаю одеяло, краснея от собственной бесстыдной наготы и приподнимаюсь. Бросаю взгляд на Максима украдкой. Хвала небесам, он спит: мужественное лицо совершенно спокойно и расслабленно, а широкая грудная клетка ритмично вздымается.

Медленно спускаю на пол сначала одну ногу, потом другую, намереваясь тихонько встать и скрыться в своей комнате, но меня останавливает мягкое:

— Доброе утро, — которое доносится из-за спины.

Моя кожа стремительно покрывается мурашками. Кровь приливает к щекам. Судорожно стискиваю одеяло пальцами и тяну его на себя, пытаясь прикрыть наготу.

— Я все успел рассмотреть, — с раскатистым смешком произносит Максим. — И остался в абсолютном восторге. Для смущения немного поздно.

Он внезапно хватает меня за плечо и опрокидывает обратно на кровать. Пока я безуспешно пытаюсь натянуть одеяло на грудь, он нависает надо мной, цепким взглядом сканируя лицо.

— Сожалеешь? — спрашивает Андреев ровным голосом, но по блеску глаз понимаю, что он далеко не так спокоен, каким пытается казаться.

Пытаюсь убедить себя, что секс между нами — это ошибка, которую не стоит повторять, но когда он так смотрит на меня, я оказываюсь не в состоянии лгать.

— Нет, — отвечаю честно.

— Хорошо, — в зеленых глазах загорается мягкий огонек. — Мне бы этого очень не хотелось.

Стойко борюсь с дрожью, вызванной его словами, и не позволяю себе отвести взгляд. Это все дурацкая гордость. Надо было сбегать, пока была возможность, потому что сейчас все, о чем я могу думать — это то, как сильно я хочу вновь почувствовать его руки на своем теле, и что его лицо, такое привлекательное, находится всего в паре десятков сантиметров от моего. В предрассветной дымке я вижу россыпь мелких морщинок в уголках его глаз и темную тень щетины на щеках и подбородке. Возможно, это сентиментальность, ведь он стал моим первым мужчиной, но сейчас он кажется мне самым совершенным существом на свете.

Теплыми сухими пальцами Максим отводит в сторону прядь моих волос, осторожно проводит подушечкой пальца по щеке, затем плавно спускается на подбородок и останавливается на маленькой впадине у основания шеи, где бешено бьется голубая жилка.

Каждое прикосновение отдается в моем теле электрическим разрядом, заставляя вспоминать, как эти самые пальцы ласкали меня ночью и какое удовольствие доставляли. Я почти не дышу, но оказываюсь бессильна сдержать легкий вздох удовольствия от его ласк.

— Ты уже можешь выпустить меня, — говорю сипло.

— Могу. Но не хочу. А ты? — он поднимает указательный палец и с нежностью проводит по дрожащему изгибу моих губ.

На его лоб падает прядь темных волос. Не отдавая себе отчет в собственных действиях, я вдруг поднимаю руку и отвожу ее в сторону. Не знаю, кто более удивлен этим трогательным жестом — я или Максим. Он дергается от неожиданности моего прикосновения и громко вздыхает, жесткое тело, которое прижимает меня к матрасу, напрягается еще сильнее.

Между нами закручивается отчетливое сексуальное притяжение. Глаза Максима темнеют. Скулы прорисовываются отчетливее, потому что он сжимает челюсти. И я сама чувствую, что начинаю инстинктивно отвечать на невысказанный чувственный призыв в его взгляде.

Как ему удается так легко сводить меня с ума? Часть меня надеялась, что вчерашний всплеск эротического безумства был единичным отклонением, случайностью, но то, с какой стремительностью я возбуждаюсь прямо сейчас напрочь лишает эту теории жизнеспособности.

— Влада, — говорит Максим мягко. Глубокий бас переходит в интимный, волнующий шепот. — Я собираюсь тебя поцеловать. Прямо сейчас. И есть вероятность, что этим я не ограничусь. Если ты не хочешь этого, боишься, ненавидишь меня, о чем-то сожалеешь — скажи сейчас. Я не стану тебя принуждать.

Я в замешательстве кусаю губы. Тело горит, моля о ласках. Зачем он предоставляет мне этот выбор? Насколько было бы легче, если бы он просто молча взял то, что хочет, не заставляя меня признаваться в собственных потребностях.

— Ну?

Наши глаза встречаются.

— Я не боюсь.

Он слабо улыбается.

— Я не ненавижу тебя.

Его глаза темнеют.

— Ни о чем не сожалею.

Он выдыхает.

— Тебе не нужно меня принуждать, — признаюсь я и делаю немыслимое. Обиваю его шею руками и притягиваю темноволосую голову к себе.

Между нами остаются считанные сантиметры. Максим медленно погружает пальцы в мои волосы на затылке и пытливо смотрит в глаза. На мгновение мы замираем, голова к голове, наше дыхание смешивается. Где-то на задворках стремительно ускользающей реальности я думаю о том, что мне не мешало бы почистить зубы, но эта мысль теряется в потоке желания, когда Максим делает это последнее движение и наши губы встречаются.

Я прижимаюсь к нему всем телом, наслаждаясь его точными движениями, его уверенностью. Я так отчаянно в ней нуждаюсь, потому что моя собственная растворяется, и я уже совсем не понимаю, что хорошо, а что плохо.

Мне не удается сдержать громкий стон, когда горячий язык раздвигает мои губы и проникает в рот — я буквально таю, как мороженое, забытое на солнце.

Резкий звон будильника заставляет нас оторваться друг от друга. Тяжело дыша Максим чертыхается и отключает телефон.

— Мне пора, — говорит он напряженно, поражая меня неукротимым блеском глаз. — Единственный рейс сегодня. Я не могу его пропустить. Да и тебе нужно отдохнуть.

Я судорожно киваю, глядя на него широко распахнутыми глазами, но испытываю самое настоящее разочарование. Поразительно: в этот момент перспектива остаться одной кажется мне унылой и непривлекательной, а то, о чем я мечтала еще совсем недавно, меня расстраивает. После всего, что произошло этой ночью, да и в то время, что мы были в разлуке, я знаю, что буду скучать по Андрееву, по его присутствию в квартире, по его взглядам, голосу и прикосновениям. Я не понимаю, как он так быстро завладел ситуацией, и вряд ли смогу когда-нибудь понять. Но сейчас это даже не важно.

— Возвращайся поскорее, — прошу я.

Несколько секунд он с недоверием всматривается в мое лицо, а потом крепко целует в губы.

— Я в душ и поеду. А ты спи. Еще очень рано.

— Может быть, приготовить завтрак? — спрашиваю смущенно, внезапно чувствуя себя глупой, неуклюжей и смешной.

— Спи, — его губы трогает улыбка, от которой у меня сладко сжимается сердце. — Я позавтракаю в аэропорту.