Наши гости

"КТО" ИЛИ "ЧТО"

Когда дедушка вернулся, солнце уже было на закате. Прямо со станции он отправился на пастбище и теперь ехал на своем ишаке. За ним важно вышагивала наша верблюдица, а сзади семенил верблюжонок. Увидев верблюдицу с верблюжонком, Володя и Лиля замерли, словно перед ними было чудо, а потом бросились к ним.

— Халлы, — позвал маму дедушка, — иди скорей, пока верблюжонок не припал к груди!

Мама сполоснула ведро и побежала к верблюдице, но верблюжонок уже успел уткнуться носом в материнский живот. Верблюдица расставила ноги и нагнулась. Ее груди вдруг разом наполнились молоком, и хвост верблюжонка довольно оттопырился.

Мама оттолкнула верблюжонка, волосатыми губами смачно сосавшего молоко. "Постой, малыш, постой! Ты пососал, дай и нам тоже молока". Я удерживал верблюжонка, обняв его. Бедняга жалобно заревел.

— Мама, ну можно, я отпущу его, он еще не насосался.

— Хватит и ему, — смеясь, сказала мама. — Хереле, хереле, — стала она ласково успокаивать верблюдицу. — Верблюдица захочет, не даст молока. Ни корова, ни коза, ни овца так не может.

Верблюдица успокоилась. Струи белого молока со звоном падали на дно ведра. Я стоял, обнимая верблюжонка за шею, а Володя и Лиля, пораженные, смотрели тс на верблюдицу, то на маму.

— Мама, папа! — закричала Лиля. — Идите сюда! Здесь верблюдица и верблюжонок! Настоящие, как в зоопарке!

Подошли дядя Миша с тетей Машей и тоже стали смотреть, как мама доит верблюдицу. Все стояли молча. Были слышны только звуки льющегося молока и тихий рев верблюжонка. Мама надоила молока до самой ручки эмалированного ведра.

— Хватит, можешь отпустить верблюжонка, сынок.

Я подсунул голову верблюжонка, который уже не надеялся пососать молока, под мать. Но дядя Миша преградил верблюжонку путь.

— Подожди, Базарджан, подожди немного. Пусть тетя Маша тоже попробует подоить.

Мама полила на руки тети Маши воды, а потом повесила ей на шею пустое ведро. Но тетя Маша испугалась верблюдицы.

— Иди, иди, не бойся, — смеясь, подталкивал ее дядя Миша. — Вдруг мы купим верблюда, а ты и доить его не сможешь.

Дядя Миша, конечно, шутил, но Лиля поверила.

— Правда, папа, мы верблюда купим? Вот такого, с маленьким верблюжонком? А где мы их держать будем?

Наконец-то тетя Маша решилась. Опасливо прикоснулась она к груди верблюдицы. Но верблюды — очень чуткие животные. Верблюдица сразу почувствовала чужую руку. Она повернула свою кривую шею, прекратила жевать, прислушалась, недовольно огляделась по сторонам. Увидев, что ничего опасного нет, снова успокоилась. Но сколько ни тянула тетя Маша соски, в ведро не упала ни одна капля молока.

— Верблюдица чувствует, что твоя мама чужая, поэтому не дает молока, — шепнул я на ухо Володе.

На помощь пришла мама.

— Машенька, вы не тяните за грудь, а возьмите ее всю в руку и тихонько нажмите, — подсказала она. Этого было достаточно. Мощные струи молока попали не в ведро тети Маши, а обрызгали лицо дяди Миши. И на меня тоже немного попало. Дядя Миша вытер платком забрызганное лицо и засмеялся:

— Ах, Маша! Видно, нам придется расстаться с мыслью купить верблюда.

— Я же сказала, что у меня ничего не получится… — виновато произнесла тетя Маша и тоже засмеялась. И все мы засмеялись. И только Лиля не засмеялась.

— И ничего смешного. Просто мама не научилась, поэтому и не может доить, — заступилась она за мать.

Мама полотенцем вытерла капли молока с лица дяди Миши и сказала:

— У нас есть пословица: "Хорошо, когда белое молоко касается чела". В первый же день приезда лицо ваше окроплено молоком. Даст бог, это к хорошему!..

Лиля не сводила глаз с верблюжонка, который снова припал к груди матери и сосал ее, оттопырив хвостик.

— Посмотри, Вовка, посмотри, какие у него длинные ноги — даже выше моего роста. А ушки маленькие.

— Завтра у него еще длиннее станут ноги. Ему ведь всего два дня от роду, — сказал я.

— Ой, какая же у него приятная шерстка. Мягонькая. Потрогай же, Вовка, — кричала Лиля, совсем осмелев.

Вовка не решался подойти к верблюдице поближе и, чтобы скрыть свой страх, сказал с важным видом:

— Из верблюжьих шкур делают тулупы.

Я знал, что тулупы делают из бараньих шкур, но не стал спорить.

А Лиля все продолжала восхищаться верблюжонком:

— Я никогда в жизни не видела маленьких верблюжат. Какой же он хорошенький!

Мы с Володей отошли от верблюдицы и стали обсуждать, не пойти ли нам завтра в старую крепость. Володя уговаривал меня отправиться туда вдвоем, но мне было неудобно тайком уйти без Лили — ведь она тоже мой гость, хотя и девчонка. Мы стояли за шалашом и разговаривали. Вдруг я услышал голос Лили. Она говорила:

— Кто это к нам пришел?

Я подумал, что к нам на бахчу заявился еще какой-нибудь гость, и выглянул из-за шалаша. Никого постороннего не было. Стояла Лиля и гладила верблюжонка, который, насытившись, отошел от своей матери и приблизился к шалашу. Я удивился и спросил:

— Почему ты говоришь про верблюжонка "кто"? Он же не человек.

— Ну и что же, — сказала Лиля. — Ведь он живой. А если живой, говорят "кто", а не "что".

— Если ты увидишь ишака или барана, ты тоже спросишь про него "кто это"?

— Конечно, — вмешался Володя. — Ведь это одушевленное существо. Разве ты в школе не проходил? Тебе, Базар, грамматику нужно лучше учить!

Он сказал это таким важным тоном, словно был учителем. Если бы он так сказал про математику, я бы не обиделся. Но по грамматике у меня пятерка. Если бы я не знал грамматики, разве мне бы поставили пятерку? "Хорошо бы сейчас взять учебник и показать Володе и Лиле правило. Тогда бы они поняли, что зря спорят", — подумал я. Но учебник мой находился дома в ауле. "Ладно, пусть говорят, как хотят, — решил я. — В конце концов, я-то знаю, как правильно". На этом наш спор, наверное бы, окончился. Но тут я заметил черепаху, которая ползла по тропинке от огорода.

— Что же, и про черепаху надо спросить: "Кто это ползет?" — не выдержал я.

— Конечно! — важно отвечал Володя.

Я поднял черепаху, положил ее на ладонь и прочитал считалочку. По-туркменски считалка звучала очень складно, но Володя и Лиля ничего не поняли. Тогда я сказал считалку по-русски:

По-русски считалка звучала хуже. Но Лиля радостно захлопала в ладоши. Она повторила считалку и вдруг сказала:

— Ну-ка, поднимите руки! Нет, не так. Перед собой. Согните их и сожмите в кулаки.

— Зачем? — спросил я. Честно говоря, я испугался, что Лиля, как тогда Джеренка, хочет, чтобы мы с Володей подрались.

— Ты чего это выдумала? — спросил и Володя. Наверное, ему тоже не хотелось драться со мной.

Но Лиля, не отвечая, взяла сначала одну его руку, потом другую и зажала их в кулаки. Затем то же самое сделала и с моими руками. Мы с Володей, держа перед грудью сжатые кулаки, стояли и не знали, что нам делать дальше. "Хватит и того, что я с Ата сцепился! — думал я. — Володя мне тоже ничего плохого не делал. Подумаешь, поспорили, как правильно говорить. Конечно, он мог бы не важничать и не указывать, что мне надо получше учить. Пусть сам получше учится. Но драться…" А Лиля тем временем, тихонько стукая по нашим сжатым кулакам, стала нараспев приговаривать:

Мы с Володей оба засмеялись, потому что догадались: Лиля вовсе не хотела, чтобы мы подрались. Просто зажать кулаки надо было для считалки. Когда Лиля договорила свою считалку, она опустила одну мою руку, потому что последнее слово считалки выпало на нее. Мне очень понравилась эта русская считалочка.

— Скажи еще раз, — попросил я Лилю и постарался запомнить ее. Вот удивлю ребят, когда вернусь в аул.

Я оглянулся и увидел, что возле нас стоит дедушка. Он, наверное, давно уже тут стоял и смотрел на нас.

— Дедушка, как правильно говорить про верблюда или про ишака: "кто это" или "что это"? — спросил я, вспомнив наш недавний спор. Дедушка хитро улыбнулся. Мне казалось, он раздумывает, что ответить. Потом дедушка повернулся к Володе и спросил:

— Ты как думаешь, Володяджан?

— Конечно, "кто"! — сказал Володя.

— "Кто"! "Кто"! — закричала Лиля.

— Они правы. Верблюд ли, ишак ли — о них надо говорить "кто", — сказал дедушка.

Вовка от радости готов был взлететь как на крыльях.

— Слышал?! А еще спорил! Никогда не спорь, если не знаешь, — важно сказал Вовка.

— Почему это Вовка прав, ты просто угождаешь ему, — сказал я деду с обидой в голосе. — Так что же, если ишак ревет, значит, не "что" ревет, а "кто" ревет? Или собака залает, то не "что" лает, а "кто" лает, да?!

Дедушка почувствовал, что я сильно разозлился, и поэтому обратился к Володе:

— Знаешь что, Володяджан, Базар тоже прав. И верблюжонка, и ишака надо называть не "кто", а "что".

И Володя, который только что прыгал от радости, и Лиля, и я, удивленно посмотрели на дедушку.

— Как это получается, что мы оба правы? — в один голос воскликнули мы. Я, например, расценил это так что дедушка разыгрывает нас, шутит. Но, оказывается дедушка вовсе не шутил.

— Знаете что, ребята. Я решил вас обоих испытать. И ни один из вас не уступил. Потому что каждый из вас хорошо изучил свой родной язык. Так что оба вы правы. В русском языке ко всем одушевленным предметам обращаются с вопросом: "кто?". А в туркменском языке только к людям обращаются с таким вопросом. Все остальное — одушевленное или неодушевленное отвечает на вопрос "что?". В этом и состоит различие грамматики двух языков. И поэтому обоим вам по пятерке!

Он улыбнулся и подмигнул Лиле…