Наши гости

ЧТО ЗА ЧЕЛОВЕК АТА

— Знаешь, почему станция называется Карабата? — спросил я Володю, когда мы на папиной "Победе" проезжали мимо станции, направляясь в районный центр.

— Почему?

Я стал рассказывать старинную историю, которую слышал от дедушки. В давние времена, когда здесь не было ни города, ни железной дороги, ни даже аула, а простиралась голая степь, пастушонок, по имени Ата, отправился на поиски колодца и погиб. Это, конечно, не тот Ата, который брат Джеренки. Просто Ата у туркмен имя старинное и распространенное. Так вот, пастушонок Ата нашел колодец с водой, но сам не смог выбраться из пустыни. Когда прокладывали железную дорогу, то станцию решили назвать Ата-гарип — Ата бедный. На карте название записали по-другому: "Гарип-ата", а потом и вовсе стали произносить "Карабата". Шли годы. Теперь через степь по каналу идет амударьинская вода. Геологи нашли в этих местах газ. Приехало много народу. Для газовщиков стали строить сначала маленькие деревянные домики, потом большие кирпичные. А теперь строят высоченные железобетонные. Новый городок назвали Шатлык, что означает Радость.

Все это я рассказал Володе, пока мы ехали в машине. Дядя Миша, сидевший впереди рядом с папой, тоже слушал мой рассказ. Он обернулся и сказал:

— Молодец, Базар! Ты очень интересно рассказываешь.

А Вовка сказал:

— Когда ты приедешь к нам, я тебе расскажу про Ленинград, и "Аврору" покажу, не макет, а настоящий крейсер.

Наша "Победа" пересекла железную дорогу. Позади остался полосатый шлагбаум с надписью "Берегись поезда!". Вскоре мы уже ехали по улице, с двух сторон засаженной молоденькими тутовыми деревцами. Я удивился, когда увидел высокий кран, поднимающий целую стену дома, с окнами и дверями. Даже сто человек не могли бы сдвинуть эту стену с места, а кран так легко движется вперед и назад. Хорошо крановщику! Он сидит на самой вершине крана, в кабине с окном. Я потянул Вовку за рукав.

— Ты только посмотри. Вот это да!

Вовка, видимо, не впервые видел такие краны. Он ничуть не удивился, сказал только:

— Ты бы видел трубы, которые сейчас провезла машина! Таких толстых я даже в Ленинграде не видел!

И снова каждый из нас повернулся к своему окну. Я не мог оторвать взгляда от крана. Для меня сейчас на всем белом свете не было работы интереснее. Что там такое доктор, о котором говорит мама! И бригадиром быть, как папа, ничего особенного. Вот бы стать крановщиком! Эта мысль не давала мне покоя и тогда, когда мы уже давно проехали кран. Папа сделал пару поворотов и остановился возле окошка у одного из похожих друг на друга двухэтажных домов. Человек в полосатой пижаме вначале пристально смотрел на нас через окошко. Потом чуть ли не бегом сбежал со второго этажа и направился прямо к нам. По его красному вспотевшему лицу можно было подумать, что он только что вышел из бани.

— Ба-а, сон ли это или же я наяву вижу вас?

Он подбежал и обнял папу. Пожал руку дяде Мише. Как только мы вышли из машины, он пожал руки и нам с Вовкой. Его рука была жесткой. Сразу видно, что он сильный. Я всегда стыжусь, когда взрослые люди пожимают мне руку. Но на сей раз мне не было стыдно. Может, потому, что рядом со мной был Вовка.

— Добро пожаловать, рад видеть! Проходите, пожалуйста!

Они втроем вошли в дом, а мы остались возле машины. Стоим и смотрим друг на дружку. Как-то неуютно в чужом месте, где никого не знаешь. Мне показалось, что кто-то выкрикнул мое имя. Я оглянулся. Никого. Вдруг снова раздалось:

— Базар! Базар!

Оказалось — Ата. Забрался в трубу и сидит там. Потому я его и не увидел. Я очень обрадовался. Даже сам не ожидал, что так обрадуюсь. В самом деле, кто мне Ата? Мы и в школе не учимся вместе и не живем по соседству. Всего-то один раз встретились, поборолись и разошлись. Вот и все. Но и Ата, видимо, обрадовался мне. Но потом он посмотрел на Володю и нахмурился.

— У нас тут есть одно место, — вдруг проговорил он, продолжая хмуро смотреть на Володю. — Там можно драться, никто не увидит. А что за рыжий с тобой? — кивнул он на Володю. — Если ты мужчина, давай один на один!

Я разозлился. Во-первых, мне было обидно за Володю, что Ата назвал его рыжим. Во-вторых, мы ведь не собирались нападать на него вдвоем. Да и вообще я не собирался с ним драться. Я даже не знал, что встречу его.

— Это мой друг Володя, ленинградец. Когда вырастет, станет капитаном.

Ата присвистнул. Я не понял, чего он свистит. То ли оттого, что у меня друг ленинградец, то ли оттого, что Володя станет капитаном. В это время из окошка выглянул тот самый человек, к которому ушли папа с дядей Мишей:

— Ата, ты уже познакомился со своими новыми друзьями? Погуляй с ними, покажи им город.

— Это кто? — спросил я.

— Мой отец.

Тут уж я присвистнул. Оказывается, папин знакомый — отец Ата дядя Чары. Он тогда приезжал с Ата в гости к Джеренке. А теперь он назвал нас друзьями Ата. Ну что ж, если мой папа и дядя Чары друзья, то и мы с Ата можем быть друзьями. Ничего, что мы с ним в крепости подрались. Да это была и не драка, а борьба. Ата протянул руку Володе:

— Меня зовут Ата.

— Это ты всех побеждаешь? — спросил Володя.

Ата искоса взглянул на меня, но ответил честно:

— Нет, Базара я не победил, — и добавил. — Ну, пошли!

Мы прошли немного по городу и остановились у подъемного крана. Я не знал, был ли это тот самый кран, который я видел из машины, или какой-нибудь другой.

— Это кран моего отца! — сказал Ата.

Вот, оказывается, кем был дядя Чары. Сейчас на кране работал его помощник, молодой парень. Он с высоты увидел Ата и помахал ему рукой.

— Подождем до обеденного перерыва, — сказал Ата. — Я попрошу, он нас пустит на кран.

Мы с Володей обрадовались. И не зря. В перерыве крановщик позволил нам подняться на кран. Это было замечательно! Весь город был виден как на ладони — и улицы, и площадь, и станция Карабата.

— Я тоже стану крановщиком, как мой папа, — сказал Ата, когда мы сошли на землю. Мы вернулись в дом Ата в хорошем настроении.

— Познакомьтесь, это мой сын Ата, — сказал дядя Чары моему папе и дяде Мише. — Угощай своих друзей, сынок, — добавил он. — Вы, наверное, проголодались.

Ата вышел на кухню и стал там хозяйничать.

— Вот так мы и живем вдвоем с сыном, — сказал дядя Чары. — Ата рано лишился матери. Все со мной и со мной. Можно сказать, что он вырос в кабине подъемного крана.

Взрослые ушли в другую комнату. Ата внес еду и пригласил нас за стол. Мы сели есть. Я ел и думал, как трудно приходится Ата без мамы. Мне сразу стало как-то тоскливо, захотелось увидеть маму. Наверное, и Вовка тоже подумал о своей маме. Ата словно угадал наши мысли.

— Нет, вы не думайте, что мы плохо живем. У меня есть папа. Я люблю его, а он меня. Мы с папой вместе в кино ходим. Иногда отправляемся на рыбалку или на футбол. — Он подошел к приоткрытой двери и закрыл ее поплотней. — Папа не любит, когда о нем говорят. Конечно, если бы в доме была мама, мы бы жили еще лучше, — сказал он, понизив голос. — Вы не думайте, за моего папу любая женщина замуж согласится выйти. Он даже один раз собрался жениться, но не женился. — Ата немного помолчал и добавил еще тише: — Из-за меня.

— Почему? — спросил Володя.

— Так получилось. Эта женщина часто приходила к нам, я уже думал, что она станет моей мамой. Но в это время у папы подошел отпуск. Папа купил три билета в Крым. Сказал: "Собирайся, сынок, будем купаться в море". А вечером, когда мы все сидели за ужином, моя будущая мама сказала:

"Зачем три билета, Чары? Может быть, Атаджан останется дома, а поедет с нами в следующий раз?"

Я выскочил из-за стола и закричал:

"Уезжайте сами! И не на месяц! На целый год уезжайте! А я пойду в детский дом!" Убежал в свою комнату, лежал и плакал и не заметил, как заснул. Утром проснулся, прислушался: в квартире тихо. Я подумал, что они с папой улетели утренним самолетом. Вышел — папы нету, а на столе валяются три разорванных билета.

— Ну, а дальше что было? — спросил Володя.

— Ничего. Больше я никогда не видел этой женщины. Так мы и живем вдвоем с папой.

Из соседней комнаты вышли взрослые, и наш разговор прекратился. Мы стали собираться домой.

На обратном пути папа свернул в аул, мы подъехали к нашему дому. Он был заперт.

— А Тазегуль где же? — спросил я удивленно.

— Тазегуль уехала в Ашхабад навестить дядю Дурды, — сказал папа. — Она будет очень жалеть, что не повидала наших гостей.

Вот это была новость! Я думал, что мы с мамой и дедушкой поедем в Ашхабад и немного жалел Тазегуль, а оказывается, жалеть мне надо было себя. Тазегуль разгуливает по Ашхабаду, ест мороженое и пьет газированную воду. Но с другой стороны, папа прав: если бы мы уехали к дяде Дурды, я бы не познакомился с Володей и Лилей. Вот как получается. Жаль, что человек не может находиться одновременно в двух местах. "Ничего, — утешал я себя. — К дяде Дурды я еще поеду. Каникулы вон какие длинные".

Папа и дядя Миша вытащили из дому ковер и погрузили его в машину, вынесли какую-то посуду, засунули в багажник. Я не мог догадаться, для чего это они делают, но спросить не решился. Мы снова сели в машину и поехали на бахчу.