Насквозь

VII. Там, на самом краю Земли

***

Поверить в происходящее было сложно.

Дыхание перехватило, а пульс участился. Роман смотрел на парня перед собой, всё ещё переваривая услышанное.

Он пришёл. Нет, не просто пришёл. Влез через балкон, прости господи, как к какой-нибудь девице. И теперь требует поцелуев.

Ладно, не требует, а вполне себе вежливо спрашивает разрешения. И от этого все шаблоны Бессонова просто трещали по швам.

Ваня ждал. Смотрел выжидающе. И Рома видел, что, несмотря на внешнюю браваду, ему страшно. Впрочем, его можно было понять. Ещё вчера он всячески отрицал свою суть, а сегодня решился прийти сам.

Что-что, а яйца у Белоусова всё же были.

- Только если после него ты не врежешь мне, - Рома усмехнулся уголком рта. Видит Бог, чего ему стоила эта непринуждённость. Только этот человек умудрялся вызывать в нём такое сильное волнение.

- Я не… - Ваня нахмурился и опустил голову. Потом сразу же её вскинул. – Я бы никогда не ударил тебя из-за собственных загонов. Может, я и произвожу впечатление человека, который любит помахать кулаками, - он говорил серьёзно и смотрел пытливо своими почти чёрными сейчас глазами, - но я не лезу в драку просто так. И уж точно не бью без дела.

- Хочется верить, - не то чтобы Рома действительно думал, что ему прилетит по лицу, но всё же хотел прояснить этот момент.

И ещё немного поддразнить.

Он, блядь, имел право, в конце концов, после вчерашнего концерта.

- Так я могу?.. – Ваня смотрел ему прямо в глаза. И Бессонов мог видеть, как расширялись его зрачки.

Воздух между ними сгустился. И Ваня стоял настолько близко, что Рома, казалось, чувствовал его дыхание.

Парень качнулся вперёд и застыл в миллиметрах от лица Ромы.

- Не могу спокойно смотреть в твои блядское зелёные глазищи, - выдохнул Иван, и в следующую секунду их губы соприкоснулись.

Сердце в груди сделало кульбит, и Рома чуть покачнулся. Но тут же чужие сильные руки подхватили его за спину, удерживая на месте.

Они держали крепко, но тем контрастнее ощущался нежный, почти робкий поцелуй.

Чувствовалось, что это было в новинку для Ивана. Не целоваться, а целоваться именно так.

От мягкого касания чужих, чуть шершавых губ, Рома просто таял. Он и представить не мог, что может быть так хорошо.

Как бы банально ни звучали эти слова, но он действительно впервые чувствовал подобное. И от этого что-то заболело в груди.

Он сделал крошечный шажок вперёд, буквально вжимаясь всем телом в Белоусова. И того, кажется, отпустило.

Он прижал к себе Рому, чуть расслабляя ладонь на его пояснице, и прошёлся языком по его нижней губе.

Тихий, чуть слышный стон прозвучал слишком громко. Рома сам от себя не ожидал подобной реакции. Он, взрослый тридцатилетний мужик, дрожал тут сейчас в объятиях мальчишки от простого поцелуя, как девчонка.

Так глупо. Он мог бы перехватить инициативу и углубить поцелуй. Сделать его настоящим, взрослым, а не таким…

Таким идеальным.

Мог бы. Но он не хотел спугнуть Ивана. Тот, словно миллиметр за миллиметром, отпускал собственное тело и самого себя. Позволял себе расслабиться и просто чувствовать.

Рома лишь представить мог, что сейчас творилось у Белоусова в голове.

Но он был бы последним лжецом на земле, если бы сказал, что происходящее ему не нравилось.

***

Ваня буквально тонул в своих ощущениях.

Его слегка трясло от переполнявших эмоций. Но при всём этом сам он словно одеревенел. И мог лишь несмело касаться чужих губ. Те были на вкус будто виски. Хороший дорогой виски.

Видимо, тот, что пил Рома до его прихода.

А ещё они были неожиданно мягкими. Разве у мужиков могут быть такие губы? Будто шёлковые.

Никогда ещё Ваня не робел во время поцелуя. А тут, будто лишился всей своей природной наглости. Стоял и лизался как котёнок.

Но судя по тихому стону, Бессонову нравилось. Вот же извращенец.

Впрочем, они тут оба такие.

Как бы ни бегал Ваня от себя, как бы ни отрицал, но сейчас он с ума сходил от этого мягкого, ласкового поцелуя.

Ему нравилось ощущать широкую и крепкую спину Ромы под своей ладонью. Ему нравилось, как приятно щекотала его отросшая щетина. Нравилось, как одуряюще хорошо пахло от Бессонова его туалетной водой и немного им самим.

Всё-таки пидор. Ну, что поделать. От судьбы не уйдёшь.

Развеселившись от этой мысли, Ваня сжал Бессонова сильнее, притискивая к себе так крепко, что тот охнул, и углубил поцелуй.

От толкнулся языком внутрь, по-хозяйски вторгаясь в чужой рот. Коснулся языка Романа и чуть сам не застонал от удовольствия.

В груди всё бухало и жгло. А в голове шумело. Но было так хорошо-хорошо. Словно сам Ваня был не здесь, а где-то далеко. На самом краю Земли. Стоял у обрыва.

И единственное, что удерживало его от падения в бездну, этот поцелуй.

Вот это его развезло, конечно. До розовых романтических соплей.

Чтобы немного взять контроль над собой и ситуацией, он запустил ладонь в волосы Ромы и чуть потянул их назад, заставляя запрокинуть голову. А сам поцеловал ещё глубже.

Вторая ладонь откровенно шарила по чужой спине и заднице. Нахально щупала и даже ущипнула пару раз. Ване определённо нравилось то, что он этой ладонью ощущал.

Задница у Бессонова была что надо. Круглая, крепкая.

Сжав её посильнее, Ваня вжался бёдрами вперёд, прямо в чужой пах. И, наверное, вчерашнего натурала, которым он себя представлял, должен был напугать чужой член. Вполне себе заинтересованный в происходящем.

Но Ваню обожгло такой волной возбуждения, что он еле устоял на ногах, едва не зарычав.

Пиздец котёнку. Приплыли. Финита ля натуральность. Ваня понял, как окончательно и бесповоротно он влип.

Он сам не знал, чего хочет, но определённо чего-то хотел. Хотя бы вот так, до хруста, сжимать чужое тело в своих руках и глубоко, жадно целовать чужой рот.

Так вкусно и так умопомрачительно хорошо.

Ваня потёрся бёдрами о бёдра Ромы, и тот вдруг протестующе замычал. А когда Иван не пожелал прекращать поцелуй, взял и укусил того за губу.

- Эй, - Ваня отпрянул и обиженно уставился в ответ, зализывая маленькую ранку на нижней губе.

- Давай, - Рома перевёл тяжёлое дыхание и выставил вперёд руку, - притормозим. Хорошо?

- Но разве ты сам не этого хотел? – Иван растерялся. Он что, всё неправильно понял?

Но не успел Белоусов подумать какую-то херню, как Рома коснулся ладонью его плеча и ободряюще сжал.

- Хотел, - согласился он, и у Ваня отлегло. Он и сам дышал довольно тяжело, продолжая пялиться на Бессонова и чувствуя, как потихоньку мысли начинали становиться на место. – Даже слишком сильно. Но нам не стоит заходить куда-то дальше прямо сейчас.

- Я не целка какая-нибудь, - оскорбился Иван, освобождаясь от чужой ладони. – Ты меня теперь продинамить решил, что ли?

- Ваня, - мягкий, уверенный голос Ромы тут же успокоил. – Ещё вчера ты убежал отсюда в ужасе, осознав, что сам меня поцеловал. А сегодня обижаешься, что мы не предались плотской любви прямо на полу посреди гостиной? – Бессонов легко улыбнулся, чем выбесил неимоверно. Потому что был прав, козлина.

- Ладно, - Ваня раздражённо выдохнул. – Что я должен сделать, чтобы потрогать твой член? Пройти какой-то обряд посвящения в рыцарей Тевтонского ордена?

- Ваня, - Бессонов тихо рассмеялся и покачал головой. – Ты невероятный. Послушай, я очень ценю твой шаг. То, что ты пришёл сегодня, очень много для меня значит. Но я так же понимаю, что для тебя это всё ещё слишком ново. Давай не будем торопить события. Пусть всё будет постепенно.

- Угу, - проворчал Ваня, чувствуя, как щёки заливает краской от смеси разочарования, какой-то детской обиды и понимания чужой правоты. – Сначала за ручку подержимся, потом в щёчку поцелуемся. Вот только не уверен, что у меня хватит смелости для того раза, когда ты наконец решишь меня трахнуть.

Он и сам не понимал, почему так разоткровенничался. Ему действительно было страшновато. И тот адреналин, на котором Белоусов сюда примчался, постепенно стал выветриваться.

- А кто сказал, что не наоборот? – Рома приподнял брови и подвигал ими, а потом просто развернулся и пошёл в сторону кухни. – Пиво будешь?

Ваня стоял и хлопал глазами, смотря ему в спину.

***

Холодное пиво помогло им обоим немного остыть и прийти в себя.

Конечно, возбуждение до конца не ушло, но Роман хотя бы мог держать себя в руках. Без риска наброситься прямо на надутого, словно мышь, Ванечку.

Тот явно не любил, когда его выставляли дураком. Но что поделать, Рома просто не смог удержаться.

На самом деле, несмотря на свою кажущуюся мягкость, он не любил быть снизу. Но именно с Ваней чувствовал в себе это желание. Подчиниться.

Поцелуй, такой робкий и мягкий поначалу, показал ему, каким бешеным темпераментом обладал Белоусов. Хотя, будто бы в этом могли быть сомнения, учитывая, что только за последнюю неделю Рома вытащил его с двух драк.

И да, это заводило.

Не драки, конечно. А темперамент.

Если трахался Иван с таким же энтузиазмом, как кидался в разборки, то Рома был готов на всё. И ждать, и на цыпочках ходить, и даже не дышать.

Ему действительно стоило больших усилий прекратить всё в этот раз. Но у него было побольше опыта, чем у Вани. И он понимал, что ничем хорошим такой спонтанный секс не кончится. Тем более, в первый раз для Белоусова. Даже с учётом того, что он будет сверху.

И речь даже не о физиологии. Это слишком быстрый скачок от его привычной жизни к тому новому, что Ваня начал открывать в себе.

Да, он больше не убегал в ужасе, сверкая пятками. Но кто знал, как бы Иван повёл себя после секса? Вдруг бы взял билет в Тулу. И поминай как звали.

Поэтому, хоть всё и повернулось так неожиданно хорошо, но торопиться определённо не стоило.

Но теперь, когда Рома знал, что это ожидание будет скрашено такими охренительными поцелуями, он мог потерпеть сколько угодно.

***

Ваня бросал на Бессонова взгляды украдкой.

Тот сидел, расслабленно откинувшись на спинку дивана и закинув ногу на ногу. Они оба пили пиво, явно дорогущее, потому что чертовски вкусное, это тебе не «девятка», и разговаривали.

Рома спрашивал у Вани о его планах на будущее в кулинарии, а сам Ваня мог думать только о немного влажных губах Ромы, обжимающих бутылочное горлышко при каждой новом глотке.

Докатился.

Ну пидор, что поделать.

На самом деле, Иван действительно был благодарен Бессонову, что тот его притормозил. Неизвестно, как надолго хватило бы того заряда, который принёс ноги Белоусова сюда этим вечером. И как далеко всё могло зайти.

Прав был Рома, торопиться пока не стоило. Но держать руки при себе теперь, когда Ваня прекрасно знал, какие эти губы на вкус, было очень сложно.

Чтобы отвлечься от крамольных мыслей, он сосредоточился на разговоре с Бессоновым.

И сам не заметил, как расслабился.

Их болтовня вроде бы обо всём и ни о чём конкретном была очень уютной. С Ромой в принципе всегда было уютно.

Только Ваня словно запрещал себе раньше до конца принять это понимание. Осознать, как хорошо и спокойно ему рядом с этим человеком.

Он сидел, чуть откинув голову назад, наблюдая за Ромой из-под полуопущенных ресниц, и чувствовал, как в груди сладко-сладко сжималось сердце.

Это было какое-то новое чувство. Совершенно неизведанное. Чуть пугающее.

Но безумно приятное.

*Название главы - Пикник, "Там, на самом краю Земли"