Насквозь

VIII. Летят кометы

***

Остаток ночи Ваня провёл на диване.

Рома принёс ему подушку и плед, поцеловал в лоб и уже собрался было уйти, но Иван обхватил его за шею, пригнул к себе ниже и поцеловал.

Закрепил, так сказать, результат, чтобы до утра не прошло.

Рома тогда посмотрел так ошалело, что у Вани на губах заиграла победная ухмылка. Теперь, когда он немного свыкся со своими желаниями, ему начинало нравиться то, как на него реагировал Бессонов.

Конечно, больше ничего в ту ночь не было. Но даже этого Ване хватило, чтобы пялиться в тёмное небо с глупой улыбкой.

Понимая, что не уснёт так просто, он достал телефон и наушники, включил музыку. Под неё и задремал.

На этот раз пробуждение было куда более приятным, чем в прошлые два.

Не дожидаясь приглашения, Иван побрёл в ванную, где обнаружил новые боксёры, носки и свежую рубашку. Он бы не удивился, если тоже новую.

Бессонов, чёртов педант, позаботился обо всём.

Приняв душ и побрившись, Ваня почувствовал себя свежим и, как никогда, бодрым. Что странно, учитывая четырёхчасовой сон.

Хозяин квартиры обнаружился на кухне. Он колдовал над кофеваркой и тостером.

Чувствуя всё ещё некоторую неловкость в их новых теперь отношениях, Ваня подошёл к нему сзади и встал, едва касаясь спины.

- Доброе утро, - выдохнул он, чувствуя, как вздрогнул от этого Роман. Но тут же расслабился и даже откинулся спиной назад.

Это, мать его, было слишком приятно. Они даже не обнимались, просто едва касались, а у Вани пальцы аж покалывало, так хотелось облапать.

- Знаешь, я могу к этому и привыкнуть, - усмехнулся Рома, и Ваня увидел сбоку, как на его щеке появилась крошечная ямочка.

Его сердце сделал кульбит. От ямочки на щеке другого мужика.

И, кажется, в этом не было ничего страшного, ведь так?

- К чему? – Ваня сам не понял, когда его голос успел стать таким. Низким, чуть хрипловатым. Он флиртовал, совершенно точно. И ему самому было немного боязно от собственной смелости. Эх, сейчас бы немного вчерашнего адреналина.

- К тебе утром в моей квартире, - Рома чуть склонил голову в сторону, намазывая масло на тосты, а Ваня залип на его шее.

Длинная, чуть загорелая. Плавно переходящая в плечо. В вырезе рубашки виднелась ключица. А от кожи исходил свежий аромат парфюма.

У Ваня голова пошла кругом.

Рядом с Бессоновым он сейчас ощущал так много, будто кто-то выкрутил ручку чувств на максимум. Картинка была чёткой, даже резковатой. Глазам было даже больно. Ваня прикрыл их, втягивая чужой запах.

А затем невольно подался вперёд и коснулся губами тёплой кожи.

Рома резко втянул воздух и замер.

Ваня бродил по минному полю. И не мог решить, что лучше. Убраться с него поскорее или чтобы рвануло.

- Вань, - Рома, похоже, решил за него. – Блядь, Белоусов, ты с ума меня сведёшь. Нам на работу надо, если ты забыл.

- Забыл, - покорно согласился Ваня, отступая на шаг назад. – Кажется, рядом с тобой я совсем обо всем забыл.

И он не врал. А собственная откровенность пугала.

Ваня не привык так прямо говорить о своих чувствах. Да их, собственно, раньше как-то особо и не было. Так, пара симпатий, которые даже отношениями толком не назвать.

А вот с Бессоновым всё было не так. Причём сразу же. С первого же дня знакомства.

Как в, мать его, кино.

И Ваню всё это пугало и одновременно притягивало. Со страшной силой, стальным канатом.

Остро захотелось курить.

- Дашь мне пепельницу? – попросил он, оглядываясь и пытаясь вспомнить, где та была в прошлый раз.

***

Рома стоял у кухонного острова, прижавшись к нему бедром, и пил кофе.

Он щурился от яркого солнца, залившего всю кухню и сидящего за столом Ваню. Тот сидел, чуть ссутулившись, курил, выпуская крупные кольца дыма, и поглядывал на Романа.

Это утро было слишком уютным. Даже не верилось, что ещё вчера вечером Рома от отчаянья пытался забыться в алкоголе. Чего не делал в принципе никогда.

А потом этот безбашенный пацан просто влез к нему на балкон.

Это даже звучало до жути романтично. Что уж говорить в принципе о факте такого поступка от Вани.

Роме стоило невероятных усилий вчера, чтобы всё прекратить. Хотелось сразу получить полную программу, а не демо-версию.

Но он был рад, что сдержался.

Этого волчонка надо приручать.

Сейчас вот довольный сидит, жмурится. Губами своими невероятными сигарету ласкает. И почти раздевает взглядом. Ох, какие же знатные, похоже, черти водятся в этом омуте.

- Вань, - Рома сделал последний глоток и поставил кружку в раковину. – Нам стоит обсудить, как вести себя на работе.

- В плане? – Белоусов, похоже, действительно удивился. Он затянулся, хмурясь, потом выпустил дым изо рта и прищурился. – Или ты решил, что я на тебя вешаться при всех буду теперь?

- Нет, не решил, - Рома закатил глаза. – Но не думаю, что будет хорошо, если о нас узнают.

- Так, во-первых, - Ваня, кажется, немного завёлся. Бессонов буквально задницей почувствовал, как в комнате зажглась огромная неоновая надпись «Опасно». – Никаких нас нет. То есть, - он замялся, играя желваками, - блядь, чё так сложно всё, а? Вот надо было тебе эту телегу начать катить?

Судя по тому, что он снова перешёл на свой жаргонный язык, Белоусов волновался. И его надо было успокоить.

Рома подошёл ближе и сжал рукой его плечо. Ваня немного расслабился. И, будто котёнок, потянулся за прикосновением. Явно неосознанно. Рома закусил губу, чтобы сдержать улыбку. Он провёл ладонью его коротким, приятно-колючим волосам.

- Вань, я не говорю о том, что мы теперь до гроба вместе и завтра должны подать заявлением в ЗАГС.

- А мы можем? – Иван вскинул голову и заглянул Роме прямо в глаза. – В смысле, не то чтобы я хотел пожениться.

На его щеках вспыхнул еле заметный румянец. И до того это было мило, что Рома всё же не удержался, улыбнулся уголком рта.

- Это фигура речи, Вань, - Рома покачал головой. – В России пока геям жениться не разрешено.

- Причём тут геи, - пробухтел Ваня, тут же пытаясь уклониться от прикосновения, но Бессонов не позволил.

- Ладно, - покорно согласился Рома, продолжая улыбаться, - одному гею и одному не-пидору.

- Так-то лучше, - фыркнул Ваня. – Погоди, ты меня троллишь?

Рома расхохотался. Этот парень порой мог быть таким очаровательно наивным.

***

До ресторана Бессонов подвёз Ваню.

Но Белоусов попросил высадить его за квартал, чтобы никто не заметил, на чём Иван приехал.

Что было совершенно глупо, ведь с работы Роман-то его уже подвозил.

Но тогда Ване было похуй. А сейчас, когда между ними что-то мутилось, это стало важно. Ивану казалось, теперь все или уже что-то знают, или, как минимум, подозревают.

Люсьен косил своим глазом, расхаживая по кухне, как петух.

Снова дал Ване тупое задание. Впрочем, теперь эта монотонная и однообразная работа уже не казалась такой бессмысленной, как поначалу.

Ваня действительно замечал результат.

А ещё он наблюдал за всеми, за Абрамовым, за тем же Люсьеном, за другим поварами. И всё мотал на ус.

Какие-то фишки, техники. Что-то он уже и так знал, а некоторые вещи видел впервые.

Он понимал, что ему до черта ещё всему учиться. Но это было захватывающе круто.

И работа увлекала так сильно, что думать о Бессонове и его блядских зелёных глазюках особо времени не оставалось.

Правда, когда Ваня в обед вышел на перекур, позвонил Гошик и напомнил. Зараза такая.

- Чё как, рыцарь печального образа?

- Почему это печального? – Ваня закурил и прижал трубку к уху плечом. Он кивнул Серёге, официанту, который тоже вышел подышать.

- Ну, ты страдал почти сутки, а вчера свалил в ночь, будто бэтмен, - Гошик веселился, пидрила.

- Нормас всё, - Ваня перехватил телефон и шмыгнул носом. Он снова выскочил без куртки. Так и простыть немудрено.

- А где ночевал? – не унимался Гошан. – У Романа Вла-а-адимировича?

Он протянул отчество Ромы таким гнусавым противным голосом, что Ваня фыркнул от смеха.

- Отъебись, Гошик, - попросил он, невольно улыбаясь. – Всё хорошо у меня. Не бзди.

- Так я волнуюсь, не стоит ли нового соседа искать. Вдруг ты там намылился в голубые дали, - и заржал, сука такая, от своего каламбура.

Ваня покосился на Серёгу, но тот, судя по наушникам и подрыгивающейся ноге, слушал музыку.

- Нет, - ответил Белоусов наконец. – Ты от меня так легко не избавишься, расслабься. Но мы, вроде как, поговорили.

- Сосались?

- Гошан, блядь! – от бесцеремонности друга Ваня даже обалдел. Вот серьёзно, этот пиздюк со своим длинным языком допросится. – Да.

Пришлось признать очевидное. Скрывать что-то от Игорюши было бессмысленно Всё равно допытает.

- Уиии, - нечленораздельно и почти на ультразвуке пропищал что-то Гошик. Ваня даже трубку от уха подальше отвёл, выругавшись. – Мои вы голубочки.

- Угомони свои материнские инстинкты, - Ваня поморщился. – Я, кароч, это, не знаю, приду ли сегодня ночевать. Но ты давай без своих намёков. Понял меня, мелочь?

- Понял-понял, - Гошка хохотнул. – Молчу. Я нем как Немо, который бороздил голубые воды океана.

- Гошан, - угрожающе рыкнул Ваня.

- Ой всё, - фыркнул Гошик и перевёл тему на жратву.

***

На работе всё было по-прежнему.

На самом деле, оказавшись в своём кабинете и погрузившись в рутину, Рома даже и не думал особо о Белоусове.

Так только, пару раз ловил себя на мысли и глупо улыбался. Но потом снова тонул в счетах, договорах и сметах.

Новый ресторан отнимал всё его время.

А ещё Петров резко активизировался и постоянно написывал в телеге, зазывая на какую-то встречу в грядущие выходные.

Рома ни на какую встречу не хотел. Тем более, с Петровым. Он идиотом не был и прекрасно понимал, что задумал Пётр.

Поняв, что у Бессонова кто-то появился, в том взыграли не какие-то старые чувства, а скорее обычная мужская гордость. Вот и решил что-то там воскресить.

Вот только воскрешать было нечего. Да и некромант из Петрова вышел бы такой себе.

Отмахнувшись дежурным «подумаю», Рома вернулся к делам.

Стук в дверь оторвал его от работы. Догадываясь, кого там принесло, Бессонов устало позвал:

- Входите.

И точно, Люсьен нарисовался собственной персоной. Колпак перекосился, усы топорщатся. Одно из двух, или умер кто-то, или спаржу вялую привезли.

- Р-рома, - буквально прорычав первую букву, с порога выдал Люсьен, - я в шоке! Кого ты мне привёл?

Так, понятно, кажется, Бессонов снова отличился.

- Он же совершенно ничего в руках удержать не может, - продолжал бушевать на ломаном русском шеф-повар. – Как он собственную пипку держит, когда писает!

От сравнений француза порой было весьма сложно сохранять серьёзное выражение лица. Представив Ваню, который не может управиться с собственной «пипкой», Рома едва не расхохотался.

- Люсьен, - поджав губы, ответил Бессонов, - где ты понабрался таких слов?

- Ах, - француз махнул рукой и патетично упал в кресло, - я как шлюха в портовом притоне. Вокруг одни грязные матросы, которые бранятся и постоянно пытаются меня отыметь.

- Что, прости? – брови Романа взметнулись вверх.

- Виноград, говорю, ужасный, как задница моей бабушки, - Люсьен стянул колпак и обмахнулся им. – А твой Ванька-дурак даже косточки нормально не может почикать. Надо очень просто, - он изобразил какую-то кракозябру руками, - чик-чик. И всё. А Ванька…

- Так, Люсьен, - Рома устало махнул рукой, указывая на дверь. – Скажи Василию, чтобы сам показал Ване, как чик-чик делать. А пипку держать я его и сам научу.

- Что? – лицо француза вытянулось.

- Иди, говорю.

***

Едва смена закончилась, благо сегодня Ваня не дежурил на кухне, он поскрёбся в дверь Бессонова.

Они не виделись весь день, и Ваня стыдился даже самому себе признаться, что соскучился.

- Не хочешь прогуляться? – сходу начал он.

Рома удивлённо посмотрел на него, а потом кивнул. От сердца отлегло. Сам не зная почему, но Ваня переживал, что Бессонов откажется.

Кто его знает, вдруг собирался работать до ночи, или вообще планы какие-то были. А тут Белоусов нарисовался со своей романтикой.

Наверное, имея машину, было тупо гулять по центру Москвы. Но Ване хотелось именно так.

Ему хотелось чего-то простого. Просто побыть рядом и узнать этого завораживающего человека чуть больше.

Несмотря на ещё довольно прохладную погоду, в воздухе уже явно пахло весной.

Лужи давно просохли и шагать по старым мостовым, притираясь друг к другу плечами, было особенно приятно.

Они разговаривали о всякой чепухе. Обсуждали музыкальные пристрастия, здесь у них оказалось мало общего. Вкусы в еде, а тут побольше. Вспоминали детство.

Ваня украдкой поглядывал на профиль Бессонова, и чувствовал, как приятно сжималось сердце в груди. Словно его поглаживали ласковой рукой.

Было так до одури хорошо.

Настолько, что он даже решился и взял Романа за руку. Они и без того шли совсем близко. А под длинными рукавами куртки Вани и пальто Ромы ничего толком и незаметно было. Но Ваня-то чувствовал.

Тёплую, приятно мягкую ладонь в своей – чуть шершавой.

Косясь взглядом на Бессонова, Ваня снова видел ту самую крошечную ямочку на щеке. И от этого ему становилось просто неприлично здорово.

Когда до дома Бессонова оставалась буквально пара кварталов, Ваня вдруг утащил Рому в подворотню.

Здесь было кромешно темно, лишь вдалеке тускло светил фонарь.

- Ты чего? – только и успел спросить Рома.

А потом Ваня его поцеловал.

*Название главы - Драгни, Максим Свобода, "Кометы".