Насквозь

IX. Пьяный романтик

***

Это впервые, когда Ваня заходит в дом Ромы через главный вход и совершенно трезвым.

Даже как-то чудно.

Охранник на проходной странно на него косится, но уважительно кивает Бессонову и пропускает без лишних вопросов.

- Ставлю сотку, он думает, что я тебя шантажирую чем-то, - усмехнулся Ваня, когда они поднимались в лифте.

Рома стоял в полуметре от него, сощурив глаза и улыбаясь уголком рта. Его губы выглядели припухшими, зацелованными. И у Вани сладко потянуло в груди от понимания, что это именно он тому виной.

- Он получает достаточно, чтобы не занимать себе голову такими мыслями, - ответил Бессонов и облизнул нижнюю губу.

От этого просто движения у Вани в паху потяжелело.

Блядь.

Они не обговаривали планов на этот вечер, просто как-то само собой решилось, что идут к Роме домой. Не в их же с Гошиком хату тащить Бессонова. Впрочем, Ваня не стремался. Просто это глупо, учитывая, что квартира Бессонова рядом.

Да и на порядок лучше, что греха таить.

Вот только чем они собираются заняться, как-то не обсуждалось. Конечно, Ваня был не против и просто общения. Рома ему нравился в первую очередь как человек.

Но желания, так неосторожно разбуженные в себе самом, рвались теперь наружу. В конце концов, Белоусову было всего двадцать. И гормоны в нём бушевали сопоставимо возрасту.

А уж когда объект симпатии находился рядом, они и вовсе выкручивались на максимум.

Думать о сексе было как-то страшно. И та информация, что Ваня изучал в сети, проходя свой маленький кризис самоидентификации, просветила, но не лишила основного страха.

Но Рому хотелось.

Ваня не совсем осознавал, как именно. Но как-то хотелось.

Там, в подворотне, он немного дал волю рукам, потискав Бессонова за задницу и оставив ему пару засосов на шее. Но и сам Рома не остался в долгу.

Отзеркалив движение Бессонова, Ваня провел языком по губе, задев маленькую ранку. Это кое-кто решил покусаться.

Зеленые блядские глазищи тут же вспыхнули, проследив за языком Вани. Но Рома быстро опустил голову. Смотрите-ка, скромница выискалась.

Ваня усмехнулся. Ладно. Ни к чему торопиться. Ему нравилось проводить время с Бессоновым. И он надеялся на некоторое продолжение вечера. Но был готов и к тому, что ничего не будет.

Всё же это пока игра на новом для него поле.

Вдруг у мужиков это чуток по-другому происходит. Притирка эта в смысле.

Лифт тренькнул, оповещая о том, что прибыл на нужный этаж. И Ваня решил пока выкинуть лишние мысли из головы.

***

- Будешь? – Рома достал из винного шкафа бутылку и повернулся к Белоусову.

Тот сидел на диване, непривычно красивый в невероятно идущей ему рубашке Романа. То есть Ваня в принципе был очень красивым парнем. Но в своей кожанке, с хмурыми бровями и злым взглядом мог произвести совершенно обратное впечатление.

Сейчас же Белоусов был совершенно расслаблен. И таким он нравился Роме ещё больше. От такого Вани у Ромы чуть подрагивали пальцы на руках и заходилось в волнении сердце.

- Если не сильная кислятина, - Ваня поморщился, выпадая из образа, и Рома усмехнулся. Дворовый аристократ.

- У меня почти всё сухое, - Рома снова открыл шкаф, понимая, что придётся выбрать другую бутылку. – Но найду для тебя компот.

Ваня фыркнул и показал ему средний палец.

Разместив на журнальном столике тарелку с сыром и фруктами, Рома поставил туда же бутылку, которую открыл на кухне.

Ваня помог ему, перехватив едва не упавшие бокалы на высоких ножках.

- За что выпьем? – спросил Рома, разливая вино. В вечернем полумраке оно казалось рубиново-чёрным.

- Обязательно пить за что-то? – удивился Ваня. Он сидел, подогнув под себя одну ногу, и откинувшись на спинку дивана. В вороте рубашки, расстёгнутой на пару пуговиц, виднелись острые ключицы.

- Не обязательно, - Рома передал ему бокал и отсалютовал своим. – Но можем выпить за этот вечер. Мне кажется, он стоит того.

- Ты меня соблазняешь? – Ваня подвигал бровями, а Рома едва не захлебнулся первым же глотком вина.

Он почувствовал, как от румянца вспыхнули щёки.

- А что, нельзя? – откашлявшись, спросил Бессонов.

Ваня сделал глоток, облизнул губы и ответил, чуть склонив голову набок:

- Можно.

Сейчас он меньше всего походил на того хулигана, которым показался Роману в их первую встречу.

Поначалу Бессонов решил, что Ваня – какой-то гопник. Из разряда тех, что бьют витрины магазинов, отжимают телефоны в подворотнях и сидят на корточках.

Белоусов же оказался совершенно другим. Нет, он вовсе не был утончённым или интеллигентным. Наверняка, он понятия не имел, что вино, которое они сейчас пили, стоило несколько десятков тысяч рублей. Возможно, он не смог бы поддержать беседу о живописцах восемнадцатого века или не назвал бы все столицы европейских стран.

Нет, Ваня был прямым, чуть грубоватым порой, немного диким, но при этом добрым и, как оказалось, невероятно ласковым парнем.

И если к тому Ване, который дрался и валялся пьяным в луже, у Ромы была иррациональная тяга и симпатия, то вот в этого нового Ваню он совершенно точно начинал влюбляться.

Если уже не.

Под звуки лёгкого джаза они разговаривали обо всякой ерунде. Рома привык, что все его беседы сводились либо к бизнесу, либо к политике, либо к чему-то высокому и совершенно скучному. Ладно, ему, зануде, было не скучно. Но тот же Петров, к примеру, зевал, едва разговор заходил об искусстве.

А с Ваней они обсуждали далеко не Ван Гога, но от этого всё равно теплело на душе.

- У тебя есть что-то ещё? – Ваня обернулся на проигрыватель, крутивший альбом Синатры, и махнул рукой. – Типа круто, да, просветились и ладно. Но нормальная музыка у тебя есть?

Рома снова чуть не поперхнулся вином и покачал головой. Этот парень точно неисправим. Но в этом и есть его очарование.

- Есть «Queen», «Depeche Mode», «Аквариум», - перечислял Рома свою коллекцию, - слышал о таких?

- Я не в лесу родился, - Ваня закатил глаза. – Слушай, я видел у тебя в спальне гитару. Она в нормальном состоянии?

- Ты, - Рома сглотнул, почувствовав, как голос дал слабину, - ты хочешь мне сыграть?

Отчего-то этот факт показался Бессонову невероятно романтичным. У него в груди разлилось приятное тепло.

- Только если разрешишь мне тут закурить, - усмехнулся Ваня. – Без сижек не смогу настроиться.

- Да кури хоть в постели, - хмыкнул Рома, поднимаясь.

- Это приглашение? – Ваня подвигал бровями.

Бессонов ничего не ответил, только ухмыльнулся и ушёл в спальню.

Эта гитара стояла в своём углу, пожалуй, со дня переезда. Рома особо не умел играть. Купил когда-то, поддавшись порыву. Всё надеялся, что у него появится бойфренд, который найдёт применение инструменту. И гитаре, и тому, что у Ромы в штанах.

Но гитара бесхозно пылилась в углу годами. Как, впрочем, и сам Бессонов.

Но вот, кажется, что-то сдвинулось с мёртвой точки.

Когда он вернулся в гостиную, Ваня уже окружил себя сизыми клубами дыма. Сердце Ромы пропустило пару ударов.

Он видел Белоусова курящим уже не раз и не два. Но сейчас тот выглядел особенно сексуально. Подкатанные рукава рубашки обнажали крепкие, увитые слегка выступающими венами руки. Свет от напольной лампы в углу ложился причудливыми тенями на его лицо, делая скулы ещё более рельефными. А длинные пальцы, сжимавшие сигарету у губ, заставляли всё в животе трепетать и стягиваться узлом.

Ваня протянул руку за гитарой, и Рома почти безвольно упал обратно на диван.

Приласкав струны, будто примериваясь к ним, Ваня поудобнее перехватил гитару и, сунув сигарету в рот, взял первые аккорды.

Мелодия была приятной, но совершенно незнакомой Роме. Наверняка, что-то современное. Он, выросший на замшелой музыке прошлого века, такого не слышал. Но готов был слушать всё, что предлагал ему Ваня.

Когда мелодия кончилась, Рома даже как-то разочаровался. Ему понравилось.

Не сказать, чтобы Ваня играл профессионально, скорее, кто-то назвал бы этот стиль дворовым. Но было что-то совершенно крышесносное в одном том факте, что он в принципе играл для Ромы.

Убрав окурок в пепельницу, Ваня облизнул губы, опустил глаза на гитарный риф и начал новую песню. Эту мелодию Бессонов узнал сразу.

Рома зачарованно следил за чужими пальцами, перебиравшими струны, и совершенно не был готов к тому, что Белоусов запоёт.

Тихим, чуть хриплым голосом, от которого по венам побежал огонь.*

***

Ваня и сам не понял, почему вдруг вспомнил о гитаре.

Не то чтобы хотел как-то выебнуться. Это был скорее порыв. Но видя, что Бессонову явно нравится, решил немного покрасоваться.

Да, он не так много в жизни умел делать хорошо. Но кое-что у него действительно получалось.

В школьные годы ему не было равных в компаниях. Все девчонки таяли, стоило сыграть им пару несложных аккордов. Поразить Бессонова школьными песенками, конечно, не удастся.

Но Ваня знал не только их.

Он заканчивал уже третью сигарету и пятую, кажется, песню, когда Рома вдруг придвинулся ближе и положил руку поверх ладони Ивана, останавливая его.

Сбившись на середине слова, Ваня вопросительно посмотрел на Бессонова. И понял, что его маленький хитрый план по соблазнению увенчался успехом.

Зелёные глаза Ромы сейчас были почти чёрными.

Его всегда идеально уложенные волосы чуть растрепались, а приоткрытые губы просили только об одном.

Уж что-что, а язык тела он понимал отлично.

Отложив гитару и сигарету, Ваня подался вперёд, обнимая Рому за шею и притягивая к себе.

Это был их далеко не первый поцелуй за сегодня. Но пока что каждый из них всё ещё казался Ване в новинку.

Он с ума сходил от удовольствия, просто касаясь чужих губ своими. Никогда не замечал в себе тяге к сосалкам. Но поди ж ты.

Бессонов совершенно точно разбудил в нём какие-то новые желания. Пидорские.

Целоваться, упираясь коленями друг в друга, было не особо удобно. Поэтому в какой-то момент Ваня подхватил Рому под задницу и пересадил на себя.

Он сделал это совершенно неосознанно. А когда сообразил, то замер и вопросительно посмотрел на Бессонова. Но тот лишь устроился на его бёдрах удобнее, зажав их между своими коленями, и снова поцеловал.

Возбуждение нарастало с каждым новым поцелуем.

А когда Рома прошёлся губами по шее Ивана, прикусив недавний засос, тот застонал, стискивая чужую талию в ладонях.

Фигура у Бессонова была совсем не девичьей. И вот именно этот момент заводил Ваню совершенно не по-детски.

То, что ещё совсем недавно отталкивало и пугало, сейчас на контрасте абсолютно сводило с ума.

Член, уже твёрдый и готовый к чему-то большему, неприятно упирался в ширинку. А задница Ромы, которая крутилась рядом с ним и то и дело задевала, ничуть не помогала.

Ваня спустил руки ниже, стиснув Бессонова за бёдра, и удержал его на месте.

- Что? – срывающимся шёпотом выдохнул Рома, отрываясь от губ Вани. – Что-то не так?

Ваня нервно облизнул губы и покачал головой.

- Всё отлично, - собственный голос звучал глухо от накатившего возбуждения. – Даже слишком. Просто…

Он не знал, можно ли говорить прямо о собственной эрекции. Это было как-то тупо. Но с другой стороны, Бессонов же тоже мужик. Должен понять.

Рома и понял. Даже без пояснений.

Потому что положил ладонь на ширинку Вани и сжал его хозяйство прямо через ткань.

- Бля… - Ваня застонал, запрокинув голову.

Это простое прикосновение было как откровение. Не то чтобы его никто никогда не трогал. Но ведь это был не просто кто-то. Это был именно Рома.

Рома, который уже в следующую минуту снова жадно целовал его, запуская язык глубоко в рот, пока его рука, быстро справившись с молнией, ласкала абсолютно твёрдый и уже подтекающий смазкой член Вани.

От сонма ощущений у Вани всё искрило, а в глазах темнело. Это было слишком. Слишком сильно. Слишком хорошо.

Он понимал, что долго так не протянет. И не хотел быть эгоистом.

Прикосновение к чужому члену было ещё одним рубежом для него. Какой-то невидимой чертой, за которой, казалось, пути назад не было.

Конечно, он всё для себя решил ещё вчера. Но это всё же было посерьёзней, чем просто поцелуи.

Рома так сладко и глухо застонал в поцелуй, когда пальцы Вани коснулись его горячего, чуть бархатистого на ощупь члена, что все сомнения развеялись.

Сжимать его в своей руке оказалось до одури приятно.

Конечно, дрочить друг другу в такой позе было совершенно неудобно, но похуй. Они оба слишком завелись, чтобы обращать внимание на сведённые мышцы и затёкшие ноги.

Теряясь в собственных ощущениях, Ваня быстро двигал рукой по влажному от предъэякулята члену Ромы. Он чувствовал, что тот будто стал ещё тверже. Да и сам Иван готов был кончить уже вот-вот.

Они больше не целовались. Просто сидели, прижавшись друг к другу и жадно дыша открытыми ртами. Тяжёлое, сбивчивое дыхание заводило ещё сильнее.

В голове не осталось ни одной мысли.

Всё, на чём сейчас сосредоточился мир Вани, это почерневшие глаза Ромы, его горячие губы и его твёрдый член. И это, мать его, было прекрасно.

- Быстрее, давай, - почти беззвучно попросил Рома, подаваясь бёдрами чуть вверх.

И всё. У Вани сорвало все предохранители. Он сильнее двинул рукой, буквально в два-три толчка доводя Рому до разрядки, и сам кончил следом с чуть слышным стоном.

***

- Пиздец, - протянул Ваня, запрокинув голову назад.

Рома был с ним полностью солидарен.

Он медленно слез с чужих коленей и почти растёкся по дивану рядом, прижимаясь к горячему Ваниному бедру своим.

Они оба выглядели совершенно расхристанными. Рубашки выдернуты из брюк и расстёгнуты. Сами брюки приспущены и залиты спермой.

Совершенно неприлично. Абсолютно прекрасно.

Немного отдышавшись, Рома сходил в ванную, привел себя в порядок и принёс влажное полотенце. А ещё он захватил бутылку коньяка и пару бокалов.

Кажется, пора было повышать градус.

Ему точно требовалось выпить. Да и Ваня вряд ли откажется. Для него это вообще всё новое.

Впрочем, и сам Рома подобных эмоций не испытывал. Он всегда был сдержанным и куда более спокойным.

А сегодня в него будто дьявол вселился. Похотливый и жадный.

Приручать и двигаться медленными шагами, да, Роман Владимирович?

По пизде пошли все ваши планы, стоило Ванечке взять в руки гитару. Но надо отдать должное Белоусову, он и сам оказался несдержанным и абсолютно нескромным.

Рома обвёл кончиком языка свежую ранку на губе. Ох, как же прав он был насчёт чертей в этом омуте. Как же прав.

Выпив по паре бокалов коньяка, Рома достал с пола гитару.

- Спой мне что-нибудь ещё, - попросил он. – Мне нравится твой голос.

Ваня посмотрел на него совершенно блядским взглядом и улыбнулся, взяв гитару в руки.

Впереди была ещё вся ночь. И Рома совершенно не хотел, чтобы она кончалась.

*Песня, которую пел Ваня - Nautilus Pompilius, "Крылья"

**Название главы - Mary Gu, "Пьяный романтик"