Наследие

Глава 12. Воссоединение

Бухта для высадки основного отряда, которому предстояло атаковать Максель с юга, нашлась в двенадцати километрах от города. Это — уединенное место, где лес почти вплотную подступал к самой воде, закрывая обзор с моря. Такую дислокацию предложил Балт, знакомый с береговой линией.

Бухта — небольшая, не больше ста метров в ширину. Хорошая глубина позволила подойти к берегу довольно близко: высадившись на берег с почти тремя сотнями бойцов, смотрел, как корабли уходят в сторону Берлина. Капитанам предстояло сделать ещё один рейс — около двух сотен наших воинов в данный момент шли в сторону Максимена, чтобы уменьшить расстояние до встречи с кораблями. Даже при таком раскладе пройдет не меньше суток, прежде чем остаток моих воинов будет доставлен в бухту. До воссоединения со вторым отрядом запретил разжигать костры и покидать бухту, укрытую от посторонних глаз рельефом и густым лесом.

В паре километров западнее проходила дорога, связывающая Максель с Портбоу. Дважды до наших ушей доносилось отдаленное ржанье лошадей, напоминая о необходимости соблюдать тишину. Второй раз корабли пришли в полночь — до назначенного времени штурма Макселя оставалось всего несколько часов.

Строгой синхронизации действий не требовалось: атака на порт отвлечет внимание, позволив Богдану овладеть западными воротами. А уже в самый разгар боя на два фронта главный отряд под моим руководством, обрушится на Максель с юга. После прибытия второго десанта во главе с Гураном численность воинов достигали уже пяти сотен. Численность «христоверов» для меня оставалась тайной, но даже по самым скромным подсчетам их было где-то под тысячу.

Когда до рассвета оставался примерно час, дал команду выдвигаться. Колонной по три человека наш отряд потянулся вглубь леса подобно змее, чтобы выйти на дорогу Портбоу — Максель. За пару километров до бывшей деревни Александрова дорога уходила на подъем: это был холм, поросший редким кустарником, с протяженностью склона под пару сотен метров.

Первые вражеские стрелы полетели, когда голова колонны преодолела половину подъема: на фоне уже посветлевшего неба на гребне холма показались вражеские воины. Засада была организована грамотно, охватывая мое войско с севера и с запада. Мгновенно прикрывшись щитами, Русы начали отходить назад и восточнее в сторону побережья. Поток вражеских стрел не иссякал: расположившись сбоку с запада и на гребне холма, они заняли стратегическую позицию.

— Отступаем в сторону моря! — отдал команду Васту.

Идти вверх под сплошным градом стрел означало положить половину войска, ещё не достигнув вершины холма. Под защитой деревьев — после отступления — наши шансы уравнялись. Теперь «христоверы» оказывались как на ладони, едва покидали свои укрытия из-за кустов. На полчаса установилось временное затишье, во время которой лучники с обеих сторон тщательно выцеливали противника.

Солнце, находясь у нас за спиной, частично слепило врага, но прорисовывало наши фигуры на фоне деревьев. На простреливаемой позиции осталось лежать около трех десятков моих воинов, ставших жертвой искусной засады. Основные силы «христоверов» стали выстраиваться в боевой порядок на недосягаемом для лучников расстоянии. Мои ружья, возможно, могли достать врага на таком удалении, но я не хотел обнаруживать огнестрельное оружие раньше времени.

— Лучникам, арбалетчикам и стрелкам — приготовиться! Стрельбу открывать только по моей команде, — я вздрогнул от стрелы, впившейся в дерево рядом с моим лицом.

Сменив позицию за другим стволом, оглядел войско противника. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: в численности мы проигрываем. Для меня оставалось загадкой — как «христоверы» узнали про наш план. Неужели шпион находился среди тех, кто был на Военном Совете? Но углубиться в размышления помешал рев противника: прикрывшись щитами, с запада на нас пошла стена воинов численностью не меньше восьми сотен. Это не считая отдельных лучников, что по-прежнему постреливали, выскакивая из-за кустов.

— Стрелкам — приготовиться! После залпа из ружей стреляют арбалетчики по передней шеренге врага. И лишь потом — лучники, на свое усмотрение.

Васт продублировал мой приказ: вражеские лучники не прекращали обстрела, пока плотно прикрытая щитами шеренга шла на нас. Я понял, почему «христоверы» выбрали именно это место для засады. Ширина лесного массива здесь — меньше пятидесяти метров: дальше был голый склон холма, оканчивающийся у воды высоким обрывом. Если им удастся вытеснить нас из-под защиты деревьев, наша песенка спета: нас прижмут к обрыву и скинут в море либо расстреляют с безопасного расстояния.

Когда до передней шеренги врага оставалось около пятидесяти метров, скомандовал:

— Стрелки, огонь! — выстрелы повалили всего около десятка воинов. Но более важным был психологический эффект: ряды противника смешались, нарушая целостность стены щитов.

— Арбалетчики, огонь! — Больше полусотни арбалетных болтов с жужжаньем унеслись в цель, вызывая крики и стоны раненых.

— Лучники — огонь! — и сразу: — Стрелки — огонь!

Навесная стрельба имеет свои преимущества: стрелы падают сверху и поражают незащищенные плечи, лица и грудь противника. Грянул второй залп из ружей, окутав деревья сизым дымком. Это был последний тактический успех — «христоверы» успели сблизиться до двадцати метров. Выставляя вперед копья, лавина двинулась на нас.

— Русы, вперед! — отдал я команду, бросая копье в стену врагов.

Вся эта армада противника вломилась в лесную чащу, нарушая свой строй. Это была их первая ошибка: первые ряды фаланги христоверов были вооружены щитами и длинными копьями. В лесной чаще, среди деревьев, их длинное оружие оказалось бесполезным: фалангисты стали легкой жертвой моих воинов. Рядом со мной, прикрывая меня с боков, отчаянно рубились Гуран и Мерс: стоны, крики, проклятия слышались со всех сторон. Я еле успел увернуться от удара меча, вражеский клинок застрял в молодом деревце: рубанув его по плечу, успел заметить, что под натиском врага мы отступили метров двадцать. Если нас вытеснят из лесной чащи, нам не продержаться против такого количества врагов. Послышалась ещё несколько разрозненных ружейных выстрелов, но картины боя они не изменили.

Надо отдать должное «христоверам» — воинами они были отменными, сражались яростно, кидаясь вперед.

«Проигрываем», — мелькнуло в голове: латный доспех выдержал колющий укол меча противника, успел резануть его по лицу своей катаной.

Бой длился всего несколько минут, но я уже чувствовал, как забивается от усталости правая рука. Перебросив катану в левую руку, заорал:

— Сомкнуть ряды!

Конец моей фразы потонул в пулеметной очереди, заставив екнуть сердце. Секунду спустя послышался звук работы второго пулемета, окончательно заставив меня смириться с неминуемым поражением. Мне в голову не приходила мысль, что у «христоверов» могут быть пулеметы. Творилось что-то странное: натиск врага ослабел, более того, часть вражеских воинов, бросая оружие, удирала вверх по склону в сторону Макселя.

— Вперед, Русы! — вместе с небольшой кучкой своих воинов вырвался вперед: с юго-запада на «христоверов» напал немногочисленный отряд, оттянув на себя значительные силы. Вновь послышались сразу две короткие пулеметные очереди, скосившие западный фланг неприятельского войска. Я почувствовал, как моя кожа покрывается мурашками, а волосы на голове зашевелились. Этого не могло быть, но среди сражающихся людей справа от меня, на расстоянии всего пятидесяти метров, я увидел его.

— Санчо!!!!!!! — Огромная фигура услышала мой крик посреди этого бедлама. То, что случилось дальше, трудно описать: гигант рванулся в мою сторону, прорываясь сквозь плотные ряды врага. И столь силен был этот порыв, что вражеские воины отлетали от него, словно сбитые шаром кегли.

— Макш!! — Это был мой Санчо, мой ненасытный неандерталец, мой ловелас каменного века. Ещё две пулеметные очереди заглушили концовку слов: между мной и Санчо оставалось около десяти метров, когда один из «христоверов» умудрился воткнуть ему меч прямо в живот.

— Макш, — простонал Санчо, останавливаясь в плотном кольце врагов. То, что случилось дальше, я практически не помню — с диким криком рванулся вперед, крутя катаной. В меня словно вселился бес, а само время замедлилось: я успевал увидеть неуклюжие попытки врагов нанести удар, успевая опередить их. Санчо медленно опустился на колено.

— Не умирай, Санчо! — моя катана вылетела из рук, встретившись с ударом меча вражеского воина. Нырнув под его рукой, схватил врага в объятия, бросая его через себя. Рванувшиеся за мной мои телохранители смогли создать вокруг меня кольцо защиты. Дальнейший бой для меня происходил словно вдалеке: я слышал крики, стоны, проклятия и плач.

— Санчо, — схватив голову парня, всматривался, пытаясь понять, это явь или у меня галлюцинации.

— Макш, все хорошо, — слабо улыбнулся неандерталец. Последние силы покинули его, он повалился, подминая меня под себя.

«Не умирай, не смей, я тебе запрещаю», — сила ментального посыла ударила меня по голове с такой силой, что я даже выгнулся от боли, приподнимая лежащего на мне Санчо. А потом наступила тишина и абсолютная темнота.

Богдану пришлось удержать за шиворот Наима, рванувшего в сторону ворот с первыми выстрелами пушек.

— Ещё рано, — прошипел он в ухо старосте общины Искренне Верящих, не выпуская, рвущегося Наима.

Выстрелы услышала и стража ворот: замелькали светлячки факелов, до притаившихся в кустах Русов, донеслись приглушенные звуки встревоженной стражи. Выстрелы со стороны порта вначале были с большим интервалом, через определенный промежуток времени. Но уже через минут пять стрельба стала беспорядочной: охрана порта стала отвечать на выстрелы.

— Тихо, очень тихо, подбираемся ближе. — Богдан первым начал движение, шесть десятков воинов бесшумно ступали за своим командиром. Даже Наим проникся опасностью и ответственностью момента. Его длинные косички бороды зацепились за куст, но староста стоически вытерпел боль, пока один из воинов выдирал его косицы из колючих веток. Не доходя около семидесяти метров до ворот, Богдан остановился, практически распластавшись на земле: кустов больше не видно, только открытая чистая поляна. Теперь до его слуха долетали обрывки фраз — стражники у западных ворот смеялись, говоря про ловушку, куда угодят нападающие.

Выстрелы пушек становились чаще — похоже, все пушки порта уже вступили в дело. Богдан огляделся — распластавшись на земле, его воины ждали сигнала к атаке. Он хорошо знал западные ворота, обычно здесь бывало до десяти стражников. За них Богдан не переживал, опасность таилась в казарме, одной стороной примыкавшей прямо к крепостной стене у ворот. Внутри самой казармы Богдану бывать не приходилось, но это было мощное каменное здание длиной почти в сотню шагов. Он различил, как кто-то невидимый отдал команду, отправляя воинов в сторону порта. Выждав около десяти минут, Богдан вскочил на ноги и рванул в сторону ворот. Скрип петель подсказал, что они открываются, следовало не терять ни минуты.

Двое стражников, открывавших левую створку ворот, чтобы выпустить из города две груженые повозки, остолбенели, когда из темноты на них вылетела огромная фигура.

— Кто ты так… — остаток фразы стражник не успел произнести: огромный топор развалил его пополам почти до пояса.

Уставая от тяжелых доспехов, стража, обленившись от безделья, часто не надевала свою защиту на ночь. Второго стражника сразил Наим, обогнавший остальных воинов. Его кривой меч, формой похожий на серп, полоснул по горлу стражника, порождая две фонтанирующие струи теплой крови.

Крестьяне, сидевшие на повозках, соскочили с криками, убегая в темень узких улочек. Из открытой двери казармы на шум выскочили первые воины: на небольшом пятачке у ворот началась кровавая битва.

Богдан, размахивая своим огромным топором, с кровавым лицом при первых лучах занимающегося рассвета, больше походил на демона. Трое остальных Лутовых действовали не менее эффективно. Воины общины Искренне Верящих оказались толковыми бойцами — они метили в незащищенную шею противника, ловко перерезая горло своей жертве.

Часть воинов «христоверов» просто не успела проснуться и взять в руки оружие — спустя три минуты казарма была захвачена. Четырнадцать воинов противника сдались, ещё около двух десятков были убиты. Внутри казармы горели факелы, при свете которых было видно, что казарма рассчитана практически на сотню бойцов.

— Где остальные? — поигрывая топором, Богдан ждал ответа от зрелого мужчины, определив в нем старшего по званию.

— Ушли с командиром, чтобы помочь в порту, — пленник не стал отпираться и строить из себя героя.

— Всех связать, разберите ближайший дом и перегородите улицу, — после некоторого раздумья отдал Богдан приказ своим воинам.

— Мы разве не пойдем в город? — Наим высказал то, о чем думали все. Это было видно по ожиданию воинов.

— Нет, не пойдем! Макс Са сказал взять город и казармы и держать здесь оборону, чтобы ни один наш враг не мог выбраться из города. Так и будет, будем держать оборону! — повысил голос Богдан, увидев недовольство на лице воинов общины Искренне Верящих.

— Мои люди хотят крови и добычи, — Наим скорее констатировал факт, нежели возражал.

— Макс Са даст и то и другое, — коротко обрубил Богдан, повторяя свой приказ насчет разбора ближайшего каменного дома.

Его воины уже приступили к разбору, после второго приказа, к ним неохотно подключились и воины Наима. Перегородив узкую улицу, уходящую прямо на восток, Богдан получал хорошую позицию. К казармам и воротам вела ещё одна широкая улица, по которой обычно везли товары. Защищаться от нападения с одной стороны будет куда проще. Повозки, оставленные крестьянами, оказались набиты рыбой и сыром в бочках. Богдан не стал возражать, когда содержимое повозок стало добычей его отряда. Опустошив повозки, их сдвинули, блокируя проход по узкой улице. Освобожденных изнуренных кляч выпустили за ворота, чтобы не путались под ногами. Кровожадный Наим предлагал зарезать животных и устроить пиршество, но Богдан решил не торопить события.

Первые вражеские воины, поднятые по тревоге сбежавшими крестьянами, появились через минут десять. Это был небольшой отряд из десятка человек. Выскочив на площадку перед казармами, «христоверы» смело атаковали, чтобы пополнить собой ряды ранее убитых товарищей. В отряде Богдана обошлось без потерь, если не считать трех раненых воинов Наима. Теперь ему по приказу Макса Са только оставалось ждать, пока к нему не пробьется подкрепление.

Балт не был в восторге от нахождения на корабле самого правителя Терса: на судне он привык быть главным, чтобы никто не оспаривал его решения. Когда поднял якорь и поставил паруса, Терс уже час как облаченный в доспехи призывал его начать действовать.

Следом за «Зергом» с якоря снялась «Буря». За капитана Сирака Балт был спокоен — морской волк из Моско был опытным мореходом. Прас тоже надежен, одно время он был его первым помощником и прекрасно знал, что надо делать.

Нарм и его пушкари уже приготовили пушки к выстрелам. С разрешения Балта Нарм заблаговременно перетащил две пушки с левого борта на правый, чтобы стрелять залпом только с одного борта.

Миновав дельту реки, «Зерг» медленно поднимался по течению реки. Дул несильный северо-восточный ветер, позволявший преодолевать течение Роны. «Буря» отвалила влево, сближаясь с двумя кораблями на рейде, — у Сирака своя задача. Прас на своем «Круле» начал сокращать расстояние, его две пушки тоже внесут свою лепту в обстрел стены, отделяющей порт от города.

— Пора стрелять, — в третий раз повторил Терс.

— Сейчас начнем, — Балт подождал ещё секунд двадцать, после чего дал команду отдать якорь, разворачивая «Зерг» правым бортом к стене.

Становиться на якорь было рискованно, но Нарм уверил его, что при движущемся корабле попадать в нужное место пушкарям будет трудно. Дождавшись, когда натянется канат якоря и судно застынет, Балт тихо скомандовал:

— Пора!

Вспышки выстрелов осветили темные воды Роны, а оглушительный грохот заложил уши. Нарм и его пушкари успели сделать по три залпа, прежде чем со стены в ответ рявкнула первая пушка. Прошло около пяти минут, когда со стены стали отвечать пять пушек. С небольшим отставанием от выстрелов «Зерга» сбоку стреляли пушки «Крула», на который пришлось первое вражеское попадание. Но и выстрелы в стену достигли своей цели — часть стены обвалилась ровно над воротами, увлекая вниз две пушки врага. Когда окончательно рассвело, немногочисленная охрана порта была мертва, один вражеский корабль горел, а второй уводила вниз по течению трофейная команда матросов с «Бури». Запас ядер и пороха на «Зерге» и «Круле» закончился: получив два попадания и потеряв убитым одного и ранеными — троих, Балт принял решение уходить.

Поставленная Максом Са задача была выполнена.

— Уходим в море! — громко объявил Терс с подсказки Балта: все-таки право принимать решение — это прерогатива правителя.