Наследие

Глава 14. Максель наш

Когда Синод позвал его на переговоры, Петро мысленно простился с жизнью. Зная необузданный нрав сына Патриарха, он был готов к тому, что эта миссия добром не закончится. Петро впервые видел того, кого так ненавидели «христоверы»: вначале его считали Сыном Бога, а совсем недавно объявили еретиком и предали анафеме. Ни на Сына Бога, ни на еретика мужчина, стоявший с небрежной улыбкой на губах, не был похож. Сына Бога Петро видел в храме — над его головой светился нимб, а сами ангелы летали возле него. Макс Са, стоявший перед глазами Петро, был мужчиной лет тридцати, высокий, худощавый и загорелый, но всё равно светлее всех в Макселе. От него несло спокойной уверенностью и Силой, — именно Силой — ее присутствие ощущалось кожей. Второй мужчина, был явно моложе — он напоминал льва, готовящегося прыгнуть на свою жертву.

Когда Макс Са заговорил про условия, Петро обреченно вздохнул: он не был фанатиком, но даже его эти условия покоробили. Синод, как и предвидел Петро, мгновенно вспыхнул, хватаясь за рукоять своего меча. То, что случилось дальше, было предсказуемо, но Петро просто ошалел от скорости, с какой напарник Макса Са расправился с Синодом. Он не успел моргнуть, как хрипящий сын Патриарха повалился набок. Петро возблагодарил Господа, что удержал свои руки на месте — серые глаза напарника Макс Са пронизывали его насквозь, ожидая от него действий.

— Как тебя зовут, кто ты? — голос Макс Са был ровный, словно он разговаривал о добытых животных.

— Петро, командир церковной охраны, — сглотнув, пробормотал Петро, борясь с желанием закрыть глаза и не видеть молодого воина, готового расправиться с ним.

— Я повторяю свои условия: либо вы сдаетесь, либо я не оставлю в живых никого, включая ваших женщин и детей, — Макс Са говорил так, словно у его ног не валялся убитым сын самого Патриарха. Понимая, что ему лично предстоит сообщить Патриарху о смерти сына, Петро покрылся потом: чудовище Данк, скорее всего, сломает ему шею.

— Я не могу ответить тебе, — пробормотал он, бросая взгляд на молодого воина, успевшего выдернуть свой меч и готового атаковать.

— Тогда возвращайся в город и передай мои слова тому, кто может принять решение. Долго ждать не буду, Мал пропусти его, — прказал Макс Са своему напарнику, стоявшему наизготовку.

— Можно забрать Синода? — Петро наклонился, чтобы забрать убитого с собой.

— Нельзя, — резанул его холодным голосом, — эта собака недостойна, чтобы ее хоронили. Иди в город, я долго ждать не буду.

Лишь отойдя на порядочное расстояние, Петро осмелился повернуться спиной к врагам, хладнокровно убившим Синода. Сдерживая желания броситься бегом, торопливо дошел до открывшихся перед ним ворот. Лица его воинов были напряжены, по мере рассказа часть людей вздохнула с облегчением, что не укрылось от внимания Петро. "Только о своей шкуре беспокоятся", — зло думал он, направляясь в сторону резиденции Патриарха. Предстояло самое трудное — передать ультиматум Макса Са и остаться в живых.

Ещё со вчерашнего утра часть воинов штурмовала засевших в казармах врагов у западных ворот. Были волнения и в самом городе — отчаянная группа сектантов предприняла попытку захватить резиденцию Патриарха и дворец Императора. Но буквально пару дней назад Синод распорядился усилить охрану обеих резиденций. Нападавшие отступили, потеряв много своих товарищей. Повсюду в городе царило оживление — горожане закрывали ставни домов, навстречу попадались отряды воинов, спешащих по военным делам. Над городом нависло ожидание беды, и сам Петро внезапно понял, что власть Никона обречена. Он не мог забыть спокойного и насмешливого взгляда Макса Са, уверенного в своих силах. Это был взгляд человека, точно знающего, чем всё закончится. С тяжелым сердцем он тронул коня, приближаясь к Блошиному рынку: так глупо умирать от рук Данка, когда всё рухнет буквально в ближайшее время.

Резко натянув поводья, Петро остановил коня — это спасло ему жизнь. Стрела пролетела, едва не оцарапав его подбородок. Несколько бродяг скинули с себя куски ткани, обнажая оружие. Из-за кустов, росших на углу улицы, выскочило ещё несколько мужчин, держа его на прицеле. Решение Петро принял за доли секунды, отстегивая меч и бросая его на землю:

— Я сдаюсь, хочу перейти на сторону Макса Са!

— Слезай, — один из парней ухватил поводья, не сводя глаз с Петро.

Второй, в котором командир церковной охраны безошибочно признал главаря, спросил:

— Зачем ты нам живой?

— Я разговаривал с Максом Са, у меня поручение от него для Патриарха. Макс Са предлагает городу сдаться, — торопливо ответил Петро, не сводя глаз с наконечника стрелы, смотревшей ему прямо в лицо.

— Арн, убери оружие, с ним надо поговорить. Отойдем в ту улицу, — главарь улыбнулся, — меня зовут Баск. Рассказывай, где и когда видел Макса Са.

После первой необдуманной атаки «христоверы» не торопились лезть на узкую площадку перед казармами: место хорошо простреливалось. Со стороны порта пушечная канонада стихла — это означало, что корабли выполнили свою задачу и ушли в открытое море. По расчетам Богдана, ближе к обеду начнется штурм основными силами Русов через южные ворота Макселя. Его задача оставалась неизменной — удерживать казармы и помещать бегству из города. Когда обсуждался этот план, кто-то поднял резонный вопрос — что помешает «христоверам» перейти Рону, чтобы скрыться от возмездия.

— Перейдя реку, они окажутся в ловушке, их единственный выход — бежать через западные ворота, чтобы попробовать уйти в другие селения. Именно поэтому я назначаю отряд Богдана удерживать это направление — он и многих сатанистов знает в лицо, и местность ему знакома, — ответил тогда Макс Са.

Время шло, до Богдана долетали звуки разговоров врага, скрытого переулком улицы. Первая серьезная атака последовала ближе к обеду: из переулка, прикрываясь щитами, вышла группа воинов в доспехах, Какая бы стена из щитов ни стояла перед арбалетчиками, болты находили свою цель, попадая в незащищенные участки. Один за другим падали, сраженные воины противника: убедившись в бесполезности стрельбы лучников, Богдан дал команду не тратить стрелы.

Из примерно пяти десятков тяжеловооруженных воинов противника к казармам смогла подойти примерно половина.

— Лучники, смотреть за переулком! Остальные — вперед! — Подавая личный пример, Богдан выскочил из-за укрытия, обрушивая ужасный удар на первого воина со щитом.

Скованный железными полосами щит не выдержал, разломившись пополам. Слева и справа от Богдана действовали братья: выскакивая из-за укрытий, Русы вступали в ожесточенную схватку, не давая врагу прийти в себя. Пользуясь тем, что на площадке перед казармами закипел бой, из переулка на подмогу «христоверам» бросилось около трех десятков воинов без щитов. Лучники открыли интенсивный огонь, к которому присоединились арбалетчики. До погибающих товарищей добежала всего лишь дюжина бойцов.

— Назад, в укрытие! — скомандовал Богдан: сатанисты, убедившись, что их атака провалилась, устроили навесной обстрел из луков, выскакивая из переулка.

Тяжело дыша, Русы ввалились в казарму и частично укрылись за баррикадами, оставив гору убитых врагов на площадке. Наметанным глазом Богдан выхватил среди поверженных врагов двоих из своего отряда: погиб воин Наима и один из его мечников. Около десятка воинов Русов получили ранения, — все, кроме двоих, по касательной; без особых угроз для здоровья. На площади перед казармой и по улице от самого переулка умирало или уже успело умереть не меньше шестидесяти врагов. Точное количество определить было трудно из-за неполного обзора.

— Первый бой — за нами, — тяжело дыша, похвастался Богомир, второй по возрасту после Богдана.

— Будут ещё попытки, лучше будь готов, — осадил брата старший Лутов, не понимая, почему не слышит звуков боя в городе. По плану, составленному Максом, южная часть города уже должна была быть в руках Русов.

До самого вечера сатанисты не предприняли попыток атаковать: трупы, лежащие от переулка до дверей казармы, являлись препятствием для организованного продвижения вперед. Под прикрытием темноты «христоверы» атаковали отряд Богдана, едва не добившись успеха.

Вначале полетели горшки с нефтью. Разбиваясь при падении, она растекалась по стенам и крыше казармы, по первым угловым домам и баррикадам. Следом полетели зажженные стрелы, заставив вспыхнуть огнем часть площадки, крышу казармы и баррикады.

По давней традиции, ещё со времен правления Макса, в крепостях и дворцах внутри зданий рылись колодцы. Половина отряда занята тушением пожара, вторая встречала с боем врагов, прорывающихся через клубы дыма. Нефть, — или, как ее называли Русы, земляное масло, — плохо тушилась водой. Едкие клубы дыма окутывали казарму и площадь. Часть нефти пролилась на убитых людей: в воздухе стоял раздражающий запах горелого мяса.

Небольшая группа воинов сатанистов умудрилась незаметно подойти к баррикаде по блокированной баррикадами улице, пока всё внимание отвлечено на проулок и тушение огня. Разметав хлипкую дымящую преграду, около двух десятков сатанистов прорвались к воротам, вступая в бой. Будь их втрое больше, Богдан и весь отряд были бы уничтожены. Но даже эти два десятка нанесли серьезный урон — покончив с ними, Богдан произвел перекличку. Семеро из его отряда были убиты врагом, застигнувшим их врасплох.

Огонь удалось потушить везде. У сатанистов либо больше не было нефти, либо этот метод им показался не самым удачным. Запах горелого мяса забивал ноздри, вызывая неприятные ощущения. Пересчитав своих людей, способных сражаться, Богдан почувствовал, как в нем поднимается злость: почему медлят основные силы Русов? Ещё пара таких атак, и от его отряда ничего не останется. Но он верил в Макса Са, знал: если есть задержка — значит, на то есть серьёзные причины. Предупредив, что в любое время можно ожидать повторного нападения, усилил число наблюдателей, давая остальным воинам отдохнуть. Внутреннее чутье подсказывало ему, что до утра атак не будет. Следовало дать воинам выспаться, чтобы утром со свежими силами они встретили врага.

После ухода воина, назвавшего себя интересным именем Петро, прошло около двух часов. На стенах Макселя — много воинов, даже, пожалуй, слишком много, чтобы атаковать город неподготовленными. Я думал прежде всего о Богдане: его отряд был слишком малочисленным для ведения серьезного боя. Но из-за того, что я потерял сознание и пролежал почти сутки, атака на город сорвалась. Разбитый враг успел отступить внутрь и закрыть ворота. Я едва не застонал, представив, что Богдану с горсткой людей приходится вторые сутки удерживать казармы и ворота. В том, что все они будут захвачены, я не сомневался. Как и не сомневался в том, что Богдан умрет, но не отступит, отдавая врагу захваченное. Конечно, сейчас до него уже дошел спасательный отряд под командованием Тиландера и Васта, но есть ли там кого спасать?

Полдень миновал, ворота Макселя по-прежнему оставались закрытыми. Я не надеялся, что мой ультиматум примут, просто хотел избежать резни. Больше половины тех, кто сейчас на стенах Макселя — потомки моих Русов, одурманенных многолетним промыванием мозгов. Со стороны леса, лежавшего по бокам от дороги на Портбоу за моей спиной, показались воины, отправленные рубить жерди для штурмовых лестниц. Самодельных лестниц оказалось восемнадцать, больше не было шкур, чтобы порезать их на ремни для фиксации перекладин.

Подозвав к себе своих сыновей, Лайтфута, Терса и Гурана — изложил план атаки:

— Наши стрелки и арбалетчики, укрываясь за щитами, займут позиции здесь, метров за семьдесят до стены. Чуть позади них — лучники, которые начнут беглый обстрел воинов на стене. Стрелки и арбалетчики не стреляют до тех пор, пока штурмовые отряды не приставят лестницы. Задача стрелков и арбалетчиков — не дать воинам скидывать сверху камни на головы наших штурмовых отрядов. Как только наши люди поднимутся на стену — стрелки и арбалетчики прекращают огонь, перезаряжаются и бегут, чтобы подняться на стену по лестницам. Всё это время лучники продолжают стрельбу, только переносят ее за стену, чтобы поражать там воинов врага.

Я оглядел лица слушавших — все сосредоточенны и внимательны. Разрабатывать планы обороны мне приходилось не раз, а вот атаковать город, — кстати, свой собственный, — впервые.

— Уильям, теперь касаемо тебя: ты дашь пару коротких очередей по стене. Постарайся хорошо прицелиться: каждый убитый враг — это спасенная жизнь нашего воину. Не торопись, займи удобную позицию. Мал поведет часть воинов на стену справа от ворот, остальная часть пойдет со мной, на левую сторону. Теперь все слушайте внимательно: сигналом к атаке будут выстрелы Уильяма. Именно после его выстрелов лучники и арбалетчики открывают огонь по стене. Наш противник будет испуган, многие просто упадут за зубцами, часть вообще покинет стену. А часть врагов будет убита выстрелами Уильяма, арбалетчиков и стрелков. В то же время лучники, закидывая стрелы за стену, будут мешать врагу. Всё это произойдет очень быстро — за данное время мы должны добежать до стены, приставить лестницы и начать подъем. Если у вас остались вопросы — спрашивайте, не стесняйтесь.

Вопросы были, пришлось потратить ещё пару минут, каждому отвечая на вопросы.

— Лучникам, арбалетчикам и стрелкам — занять позиции!

Наше приближение к городу не осталось незамеченным: на стене прибавилось воинов, полетели первые стрелы, от которых легко укрыться на таком удалении. Прикрываясь щитами, арбалетчики и стрелки подобрались на расстояние до ста шагов и замерли, ожидая сигнала. Чуть позади них, взявшись за лестницы, замерли мои штурмовики. Лайтфут занял позицию примерно в ста пятидесяти метрах от врага, на небольшом пригорке. Он долго пристраивал пулемет, пока не оглянулся, давая понять, что готов к стрельбе.

Наши странные приготовления вызвали любопытство у воинов на стене: около двух сотен пролетов стены усеяно воинами «христоверов».

— Всем приготовиться! — довольно громко отдал приказ своим людям. — Уильям, ты готов?

— Да, сэр! — Лайтфут припал к пулемету.

— Две очереди, примерно по двадцать выстрелов — слева и справа от главных ворот. Огонь — по своей готовности!

В этот раз Лайтфут промолчал, тщательно вглядываясь в цель. Я про себя отсчитывал секунды. Когда дошел до четырнадцати, пулемет начал выплевывать смерть. В наступившей тишине звук выстрелов был особенно громким. Закончив первую очередь, практически без передышки Лайтфут перенес огонь на правую часть стены. И одновременно захлопали одиночные выстрелы моих стрелков. В этом шуме не было слышно ни свиста стрел, ни глухого стука арбалетных тетив.

Начало атаки получилось лучше, чем я ожидал: первой очередью Лайтфут смёл со стены почти треть воинов. Выстрелы на правую часть стены оказались не столь эффективны, но свою лепту внесли стрелки и арбалетчики. Количество людей на стенах упало вдвое буквально за двадцать секунд: лучники непрерывно вели навесную стрельбу. Стрелки, перезарядившись, дали второй залп.

— Вперед! — Я понесся к стене, чувствуя за спиной топот сотен ног.

Ещё до старта видел, как мало людей осталось наверху крепости, этим надо было успеть воспользоваться. Бросив взгляд направо, увидел, что Мал уж карабкается по первой приставной лестнице. Урр в этот раз решил не отходить от меня, он едва не сбил меня с ног, когда я остановился у стены:

— Приставляйте лестницы, и все вместе — наверх!

Пропустив вперед троих воинов, полез четвертым. Мой расчет оказался верен — враг не успел прийти в себя после пулеметных очередей, града стрел и арбалетных болтов. На узком клочке стены, куда упал мой взгляд, лежало не менее семи убитых сатанистов. Мои воины стремительно лезли на стену, вступая в рукопашную. Во внутренний двор вели ступеньки вниз: часть воинов врага пришла в себя, построившись в каре. Нельзя предоставить им время на переход в атаку.

— Русы, вперед! — Подавая пример, спрыгнул вниз, пробежав лишь половину ступенек.

Разрозненные группы вражеских воинов вступали в позиционные бои. На верху стены показались мои лучники и арбалетчики, начиная прицельно бить по врагу. «Христоверы» дрогнули, часть их воинов ринулась между улицами, бросая ненужные шиты.

— Бросайте оружие! Кто сдастся — того оставлю жить! — В конце фразы голос сорвался, столько силы вложил я в этот крик. Но меня услышали — большая часть воинов «христоверов» бросали оружие, становясь на колени. Пришлось крикнуть Малу и Терсу, чтобы пленных не трогали.

Свершилось! Максель пал ниц перед своим настоящим правителем!

— Максель наш! — вскинул руку с катаной.

— Макс Са, — проревела в ответ толпа моих воинов, заставляя съежиться от страха сдавшихся врагов.