Научи меня любить

1

— Коля, ты представляешь, я сегодня нашла своего отца! — с таким криком Лиза влетела в квартиру.

Николай уже был дома. Он недоумевал, куда запропастилась его жена. Обычно, когда он возвращался из офиса, она уже ждала его и они вместе шли на концерт или ужинать в один из маленьких ресторанчиков, где можно послушать живую музыку.

— Как отца? — Николай помог Лизе снять шубу. Он непонимающе смотрел на пылающее лицо жены. — Объявился папа, который пропал еще до твоего рождения? Я чувствую, вы с ним славно провели время.

— Ну да, мы выпили за знакомство. А что, ты бы повел себя иначе в такой ситуации? Ты мне не веришь, вот посмотри, — и Лиза принесла из спальни ворох старых писем. — Тетя Валя, расчувствовавшись, прислала мне письма отца к моей матери. Оказывается, он ее не бросал вовсе, как я всегда считала. Она сама отказалась от него, узнав, что у него есть жена и сын. Мы с ним полдня проговорили. Он рассказал мне, как познакомился с мамой…

Лиза вновь увидела себя в квартире Егора за столом, покрытым клетчатой клеенкой. Там они с отцом за несколько часов попытались заново прожить годы, в которые не знали друг друга.

— Я заканчивал биофак и в то лето приехал в Данилов на преддипломную практику. У меня была тема «Растения, эндонемичные для Вологодской области». По-русски говоря, я изучал растения, которые росли только там. Жили мы в общежитии какого-то техникума, делать было нечего, скука страшная. В свободное время я в библиотеке торчал. Там твою маму и увидел. Она сидела такая серьезная, задумчивая, читала что-то. Я к ней подошел тихонько сзади и спросил: «Интересно?» Она как вздрогнет — вот так и познакомились. Я бегал в библиотеку, чтобы только ее увидеть. Потом стали чаще встречаться, потом уже дня друг без друга прожить не могли. Знаешь, я ведь в Москве вырос, считал себя чуть ли не золотой молодежью, и друзья у меня все такие же были. Но такого глубокого понимания жизни, как у Марины, я до этого ни у кого из своих ровесников не встречал. Я в университет после армии пошел, заканчивал поздно. А женился сдуру рано, чуть ли не сразу после школы. Знаешь, как это бывает, сначала страстная любовь, поцелуи в подъездах, потом, конечно, она забеременела, а я, как порядочный человек, женился. И почти сразу же начались скандалы. Моя бывшая жена относится к тому типу женщин, которые сами не знают, что им нужно. Я сижу дома — плохо, ухожу — еще хуже. Я подозреваю, что она начала мне изменять чуть ли не сразу после рождения Егора. Но отдать меня другой — этого она допустить не могла. Вот и разрушила наше с Мариной счастье.

Я был в настоящем шоке, когда получил от Марины то письмо. Поверить не мог. Я-то думал, приеду за ней, в Москву ее заберу. Но судьба иначе распорядилась. Так мы с ней больше и не увиделись. Я ведь тоже по молодости гордый был. Написал ей еще, ответа не получил, а нет, чтобы поехать и все самому выяснить. Выжег ее из своего сердца. Как говорил один мой друг, если не любовь убивает человека, то человек убивает свою любовь. Вот и я, так больше никого полюбить и не смог. В работе забывался, спортом занялся…

— Да, вот так история. Не повезло людям, — произнес Николай, выслушав Лизин рассказ, — а чем он сейчас занимается?

— О, он большой ученый. Биолог, профессор. У него очень много книг вышло за границей. Я так толком и не поняла, но вроде бы он специалист в какой-то, очень узкой области. А еще у него куча увлечений. Он нас с тобой в гости звал. Говорит, нам с ним надо наверстывать упущенные годы.

— Конечно, пойдем, — сказал Николай, — тем более что у нас в Москве пока одни деловые знакомства. Так хочется иногда посидеть среди людей, которые не ждут от тебя выгодного контракта.

Как-то в выходной отец пригласил Лизу с мужем на лыжную прогулку. Николай довольно опрометчиво согласился, а Лиза с нетерпением ожидала увидеть потрясающее зрелище — своего выросшего в тропиках мужа на лыжах. Николай потащил Лизу в спортивный магазин, где они выбрали себе по паре легких пластиковых лыж, красно-белые ботинки и спортивные куртки кричаще-ярких цветов.

— Вы просто как две новогодние елки, — рассмеялся Александр Васильевич, глядя на них, — ну, сейчас увидим, как вы стоите на лыжах.

Лиза каталась прекрасно. Она еще не забыла, как во времена даниловской юности совершала многокилометровые походы по зимнему, звенящему лесу. Она не боялась ни заблудиться, ни замерзнуть, больше всего ей нравилось кататься одной, чтобы стеклянная зимняя тишина не нарушалась криками и смехом.

Вот и сейчас, встав на лыжи, она сразу же почувствовала себя уверенно, как будто не было перерыва в несколько лет и она не уезжала в страну, где снег такая же экзотика, как в России пальмы.

Николай доставил им много веселых минут. Конечно, в своем фирменном спортивном наряде, с лыжами в руках он выглядел просто великолепно. Даже стоя на лыжах, он смотрелся неплохо. Но стоило ему сделать первые шаги по сверкающей накатанной лыжне, его ноги разъезжались сами собой, и он начинал выделывать такие номера, что невозможно было удержаться от смеха.

— Ну, Коля, ты лыжник, единственный в своем роде, — Александр Васильевич смотрел на Николая с неподдельным восхищением.

— Что вы от меня хотите! — оправдывался тот. — У нас же там снега никогда не бывает. Конечно, некоторые ездят в Швейцарию или в Канаду кататься на лыжах. Но этот вид развлечений как-то прошел мимо меня.

— Ничего, научишься, — успокоил его Лизин отец, — сейчас мы пойдем потихонечку. Одеты вы тепло, так что не замерзнем.

Поставив Николая первым, медленно, словно за маленьким ребенком, они брели за ним по лесу. Николай шаг за шагом познавал премудрость лыжной ходьбы. Но больше его поразило великолепие зимнего леса.

— Никогда не думал, что это может быть так красиво, — признался он на привале, когда они с наслаждением пили очень горячий кофе из термоса, — как будто я оказался в заколдованном царстве.

2

Егор зачастил в гости к неожиданно появившимся родственникам, благо что расстояние между их домами не занимало больше пятнадцати минут. Лизин братец оказался довольно эксцентричным молодым человеком, готовым в любой момент на самую неожиданную выходку. Как настоящий представитель московской богемы он мог явиться к ним домой в полночь, в каких-нибудь немыслимых зеркальных очках и с наклеенной рыжей бородой.

— Новые русские! Подъем! — кричал он с порога и каждый раз доставал из кожаного рюкзака бутылку чего-нибудь весьма крепкого.

Сначала Лизу радовали и развлекали эти визиты, они вносили яркое разнообразие в ее семейную жизнь. Но вскоре Лизу насторожил энтузиазм, с которым Николай приветствовал появление Егора. Он мог тут же забыть, что завтра ему рано вставать, что его ждут важные переговоры. Полночи он просиживал с Егором за разговорами, которые Лизе казались набором бессвязных фраз. Слушая их пространные рассуждения об упадке культуры, о трансцендентном начале процесса игры, Лиза злилась, отчаянно зевала и уходила спать.

Наговорившись и уничтожив содержимое бутылки, Егор возвращался к себе глубокой ночью, а утром Лиза со злорадством наблюдала за муками Николая. С мутными глазами и осунувшимся лицом собирался в офис, всеми силами изображая бодрость и прилив энергии.

— Коля, такой режим не для тебя, — она попыталась убедить мужа. — Егор у нас так называемая творческая личность. Он может спать до вечера или даже играть слегка в подпитии. Ему это не мешает. Но не тебе! Взгляни на себя в зеркало. Ты выглядишь просто кошмарно, не понимаю, почему тебя тянет выпить? В Венесуэле ты таким не был.

— Не знаю, — Николай глушил похмельную жажду огромным количеством минеральной воды, — этот Егор такой раскрепощенный, свободный. Рядом с ним я чувствую себя неуверенно. А когда выпью, у меня тоже язык развязывается и мысли такие интересные в голову приходят. И вообще, если бы ты знала, как я устаю на работе. Никогда не думал, что в России все делается с таким огромным трудом. Иногда у меня бывает ощущение, что я плыву сквозь плотный слой песка…

Лиза пыталась понять и не могла.

— Я понимаю, как тебе трудно. Но мне казалось, что у тебя достаточно здравого смысла, чтобы не искать в алкоголе возможности расслабиться.

— Вот именно — здравого смысла. Я весь уже состою из здравого смысла, ничего бессмысленного я не могу себе позволить. Ты это хочешь сказать, да?

— Коля, успокойся, пожалуйста. Если ты хочешь, как все русские мужики, стать алкоголиком, то пожалуйста. Но хороша же цена той свободе, которую тебе дает бутылка. — Лиза накрылась с головой одеялом, оставив, таким образом, последнее слово за собой.

Лиза решила сменить тактику и поговорить с братом. Она пришла к нему домой около двух часов дня, зная, что Егор в это время уже встал. Появление заспанного Егора в махровом халате заставило Лизу усомниться в правильности своих расчетов.

— Пошли на кухню, в комнаты зайти страшно, вчера у меня собиралась наша труппа. Обсуждали концепцию нового спектакля.

— Ну и как, хорошо обсудили? — не без иронии спросила Лиза.

— Нормально, — усмехнулся Егор.

Пока они через какие-то коробки, сваленные в коридоре, пробирались на кухню, Лиза успела краем глаза заметить, как из спальни в ванную проскользнула женская фигура, завернутая в простыню. Мать Егора, с которой Лиза, к своей радости, так и не познакомилась, в очередной раз вышла замуж за владельца преуспевающей туристической фирмы. И теперь она, если не отдыхала где-нибудь на тропических берегах, грелась около камина в подмосковном коттедже своего нового супруга. А Егор постепенно превращал доставшуюся ему трехкомнатную квартиру в модный салон.

— Будь другом, свари мне кофе, только покрепче, — с очаровательной улыбкой попросил сестру Егор, — голова раскалывается.

— Заметно, — не глядя на него, с вызовом произнесла Лиза.

Она насыпала четыре полные ложки кофе в закопченную медную джезву с обуглившейся деревянной ручкой.

— Может быть, тебе и нужно для творческой деятельности подстегивать себя выпивкой, но вот зачем спаивать моего мужа — не понимаю. — Лиза поставила перед братом чашку ароматного кофе.

— Так вот зачем ты пришла! А я-то, дурак, думал, что сестренка соскучилась по братику. Что у меня за судьба такая? Вчера жена одного нашего актера чуть ли не со слезами умоляла меня не пить с ее мужем. Как будто я заставляю их напиваться. Прямо змей-искуситель какой-то! Если взрослый мужик хочет выпить, то это его личное дело. Насильно я никого не спаиваю. А что касается твоего Николая, то сама подумай, какая у него жизнь…

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Лиза.

— Дом, фирма, шикарная квартира, красавица жена, — Егор сделал легкий поклон в сторону Лизы, — машина с шофером, рестораны, экскурсии, изредка можно сходить на музыкальных знаменитостей в консерваторию, вот и все…

— По-твоему, этого мало?

— Наверное, мало, если он с пионерской готовностью хватается за бутылку.

— Но не все же могут так напряженно заниматься творчеством, как ты.

— Да пойми же ты! — Егор выскочил из-за стола и забегал по кухне. — Творческое начало есть в каждом человеке, надо только дать ему возможность выйти наружу. А Николай этого боится, и я не могу понять, почему. Например, он же архитектор, да? А значит, умеет рисовать. Я предложил ему сделать для нас эскизы декораций и композицию сцены для нового спектакля по пьесе Теннесси Уильямса. Это же безумно интересно! А он отказался совершенно категорически, с каким-то даже испугом. Он вообще не желает обсуждать со мной эту тему, и на спектакли его не заманишь. Все это очень странно…

— Действительно, знаешь, он не переносит всего, что имеет отношение к карнавалам, к куклам, ко всему такому…

— А ты понимаешь почему?

— Нет, я раньше не придавала этому значения, только сейчас, после твоих слов, я заметила, что тут есть какая-то странная закономерность. Но я не знаю, как к нему подступиться, он не желает даже касаться этой темы.

— Ну хорошо, — снова сел за стол Егор, — давай посмотрим на все это с другой стороны. Вот ты живешь со своим мужем и, как выясняется, совсем не понимаешь причины его тайных страхов. И вместо того, чтобы уговаривать меня не пить с ним, лучше попробовала бы понять, что с ним происходит, откуда взялись его фобии. Может быть, с ним в детстве что-то случилось? Или еще когда-нибудь. Кстати, зря ты нападаешь на алкоголь. Ведь с его помощью ты можешь развязать Коле язык и что-то выяснить. Советую подумать над моими словами.

3

Озадаченная, Лиза побрела домой.

«Неужели у Николая проблемы с психикой? — размышляла Лиза. — Егора послушать, так он просто псих законченный. Откуда взялись его страхи? Ведь он меня совершенно не подпускает к своему внутреннему миру, а я не знаю, как к нему подступиться. Надо просто быть к нему поближе».

И Лиза решила осуществить это буквально и не откладывая. Она отправилась к Николаю в офис. Нельзя сказать, что визит Лизы его сильно обрадовал.

— Привет, — он холодно взглянул на жену.

Сначала Лизе пришлось долго объясняться с секретаршей, поскольку та не сразу поняла, что пришла жена шефа, а когда поняла, сразу же засуетилась, стала предлагать Лизе кофе, пыталась занять ее беседой, пока Николай не закончит разговор с важным посетителем.

— Меня зовут Ирина, а вас? Очень приятно. Я тут работаю совсем недавно, но мне очень нравится. Ваш муж — шеф, о котором можно только мечтать. Вот до этого я работала у одного грузина, так тот…

Лиза вполуха слушала рулады хорошо поставленного голоска Ирины. Ее больше занимало другое. «Интересно, крашеные у нее волосы или это свой цвет?» — гадала Лиза.

У Ирины были темно-рыжие волосы и очень черные ресницы, которыми она хлопала в такт словам. Глубокий вырез бирюзового пиджачка с отделкой из черного искусственного меха не оставлял сомнений, что под ним у Ирины ничего нет. Вишневая помада и терпкий аромат духов дополняли образ секретарши преуспевающей фирмы.

Мимо то и дело сновали какие-то люди, и Лиза ловила на себе их любопытные взгляды. Ее нельзя было назвать частым гостем фирмы. Последний раз она приходила в офис, когда он только открылся. С тех пор здесь появились новые сотрудники, комнаты украсили вьющимися растениями и безликими, но явно дорогими картинами. Если занятые делом мужчины в строгих костюмах были образцом солидности и сдержанности, то девицы, щебечущие в коридорах, производили впечатление предметов, украшающих интерьер, — все как на подбор длинноногие, длинноволосые, в ярких пиджачках и коротеньких юбочках. Лиза в белых брюках из толстого вельвета и светло-голубом коротком джемпере выглядела на этом фоне несколько простовато.

— Что-то случилось? — Николай наконец освободился, и Лиза была допущена в его кабинет.

Лиза увидела блестящую поверхность стола и множество бумаг, лежащих в строгом порядке. Тут же стояли компьютер с огромным монитором и доска с прикрепленными к ней чертежами домов, которые фирма собиралась реставрировать.

— Да нет, ничего не случилось, — пожала плечами Лиза, — вот, просто решила к тебе зайти.

— А почему без звонка?

— Не знаю, решила сделать тебе сюрприз.

— Послушай, милая, все это просто замечательно, но так поступать не следует. Я всегда очень рад тебя видеть, но ты не представляешь, сколько у меня дел на работе. Лучше тебе звонить, если ты хочешь прийти ко мне. Мне довольно трудно уделять тебе время, когда я тут, — и Николай нетерпеливо посмотрел на часы. — Сейчас у меня назначена важная встреча. Прости, но…

— Ты меня выгоняешь? — изумленно воскликнула Лиза. — Ничего себе, жена в кои-то веки решила зайти к тебе на работу…

— И ты думала, я буду просто счастлив, оттого что ты явилась сюда устраивать мне сцены! Если тебе скучно сидеть дома, найди себе какое-нибудь занятие на то время, когда я не могу тебя развлекать!

Лиза несколько мгновений стояла, уставившись на Николая. Ей казалось, что она ослышалась, что он не способен сказать ей такое. Она оглушительно хлопнула дверью, так что несколько хрупких предметов посыпались на пол, и пулей выскочила из офиса. Сотрудницы Николая довольно переглянулись, они только что получили отличную тему для сплетен.

Лиза смертельно обиделась.

«Хорошего же он обо мне мнения! Значит, он считает, что мне нечем заняться, что я способна только развлекаться. Как будто только он занят важным делом, а я лишь красивый придаток к его высочеству. А я еще хотела ему помочь! Думала, он такой бедный, несчастный, у него столько проблем. Ладно, пусть теперь сам разбирается со своими страхами. Может, ему даже нравится быть таким, замороженным и чересчур правильным. А мне пора подумать и о себе. А то я так и в самом деле превращусь в бесплатное приложение к преуспевающему супругу!»

И Лиза, не заезжая домой, отправилась в мединститут разузнать что-нибудь о вступительных экзаменах. Она уже давно туда собиралась, вот только каждый день у нее находилась причина и поездка откладывалась. И лишь теперь, разозлившись как следует на Николая, Лиза получила необходимый ей импульс, чтобы домчаться до здания на Пироговке.

Она стояла посреди вестибюля и не без зависти разглядывала спешащих на лекции девушек и юношей. Конечно, у нее был муж, квартира, машина, зато они были при деле.

Лиза отправилась искать приемную комиссию. На глаза ей попалось объявление на большом листе бумаги. Все желающие приглашались на подготовительные курсы. Успешно сдавшим выпускные экзамены обещались льготы при поступлении.

«Это то, что мне нужно», — обрадовалась Лиза.

В указанной комнате она обнаружила мужчину средних лет, с очень озабоченным видом перебиравшего какие-то бумажки. Он был длинноволосым и лысоватым одновременно.

— Вы хотите поступить на подготовительные курсы? — удивленно спросил он, будто Лиза была единственной желающей. — А вы знаете, что это дорого стоит?

— Меня это не смущает, — ответила Лиза.

— Вот как? Но занятия уже начались.

— Ничего, я когда-то год отучилась в медучилище, а потом еще некоторое время в медицинском колледже.

— Ну, эти коммерческие колледжи мало что дают, вы правильно сделали, что решили пойти к нам. Здесь все-таки школа.

— Да, но этот колледж был в Каракасе.

— Каракас — это что?

— Каракас — это где, а именно в Венесуэле, — скромно улыбнувшись, ответила Лиза.

— Батюшки, — мужчина впервые внимательно посмотрел на нее, — как же вас туда занесло?

— Это долгая история.

— Ну ладно, у вас есть с собой документы?

Лиза вывалила перед ним на стол гору удостоверений, справок, два своих паспорта. Мужчина пораженно разглядывал все это.

— Какой это язык?

— Испанский.

— Но я же не понимаю, что здесь написано. Может быть, это не имеет отношения к медицине?

— Я вам переведу, — Лизу начал раздражать этот допрос, — а если вы мне не верите, обратитесь к переводчику.

— Ладно, неважно. Но, я смотрю, у вас тут иностранный паспорт. Если вы не гражданка России, вам придется платить за обучение гораздо больше.

— Но у меня есть и русский паспорт, — лучезарно улыбнулась Лиза, — выбирайте, какой вам больше нравится.

Не говоря ни слова, мужчина схватил оба паспорта, а также несколько справок и отправился куда-то.

«Видимо, совещается с начальством, — решила Лиза, — похоже, он принял меня за иностранную шпионку. Будет забавно вместо мединститута очутиться где-нибудь в отделе по борьбе со шпионажем».

Но все окончилось благополучно. Мужчина вернулся и с таким видом, словно он делает Лизе величайшее одолжение, объявил:

— Мы принимаем вас на курсы как русскую гражданку и без собеседования. Все же у вас есть кое-какая подготовка. Оплатите стоимость обучения за этот месяц и можете приступать хоть завтра. Занятия вечером, начинаются в шесть. Расписание за дверью, налево. Оплачивайте в бухгалтерии, второй этаж, напротив лифта. — И мужчина опять вернулся к своим бумажкам. Похоже, он потерял к Лизе всякий интерес.

4

Николай с той минуты, как Лиза спешно покинула его офис, до конца рабочего дня старательно копил в себе злость на жену. Пока машина, то и дело застревая на светофорах, везла его домой, он несколько раз повторил про себя все, что скажет ей при встрече. Каково же было его разочарование, когда он нашел Лизу вполне довольной и с аппетитом уплетающей разогретую в микроволновке утку по-пекински. Николай почувствовал себя жестоко обманутым. Он-то ожидал, что дома его ждет обиженная, а возможно, уже и раскаявшаяся жена, которой он еще раз доходчиво объяснит, как она была не права, посмев отвлекать его от работы.

— Коля, привет! Можешь меня поздравить! — довольно воскликнула Лиза, вся ее злость уже давно улетучилась. — Я записалась на подготовительные курсы в мединститут. Завтра пойду на занятия. Извини, что не дождалась тебя с ужином, ужасно проголодалась. Присоединяйся ко мне, пока не остыло.

— Вот как, — холодно ответил Николай, — это все, что ты хочешь мне сказать?

— А в чем дело? Я, кажется, с тобой поздоровалась и есть предложила.

— А тебе не приходит в голову извиниться?

Лиза все поняла.

— Ах, ты ждешь извинений! Конечно, жена шефа позволила себе устроить безобразную сцену в его офисе. На пол упали не только пара безвкусных ваз, но и твое достоинство. И ты надеялся, что я все осознаю и буду в слезах просить у тебя прощения? Пожалуйста: я больше так не буду. Доволен? Больше в своем дурацком офисе ты меня не увидишь. С завтрашнего дня у меня начинается своя жизнь, и я теперь не буду тебе мешать.

— Откуда в тебе этот апломб, — Николай вскочил, так и не притронувшись к утке, — этакая, можно сказать, наглость!

— Скажи еще бесцеремонность и хамство, — Лиза заводилась все больше, — кому-нибудь рассказать, так никто не поверит. Какое преступление я совершила?! Да что тут такого? Пришла в офис к мужу, а он меня выпроводил как назойливую просительницу.

— Знаешь, Лиза, когда я на тебе женился, я не мог предположить, что ты способна превратиться в обидчивую жену, которая цепляется к словам и злится на мужа за то, что он уделяет ей недостаточно внимания. Пойми, что есть сферы, которые принадлежат только мне! Я же не лезу к тебе в душу.

— Можешь лезть, пожалуйста. Если мы муж и жена, то должны доверять друг другу. А ты словно… — Лиза уже было собралась сравнить Николая с роботом, одетым в непробиваемую броню, но вовремя вспомнила о его странных реакциях на некоторые слова и предметы, — словно скрываешь от меня что-то. Скажи, что с тобой происходит, может быть, тебя пугают какие-то вещи? Я же хочу тебе помочь!

— Ну все, хватит делать из меня психа. Похоже, тебе нужно получше подготовиться к завтрашним занятиям. А я пойду пройдусь. — Николай направился в прихожую.

— Постой, ты куда?

— К Егору. Тебя я с собой не зову, наши с ним беседы тебе кажутся бессмысленными, так что не буду тебя утомлять.

Железная, обитая искусственной кожей дверь бесшумно закрылась за Николаем.

Не помня себя от ярости, Николай ворвался в квартиру к Егору. У того, как обычно, было не заперто.

— Я смотрю, ты не в лучшей форме, — взглянув на Николая, произнес Егор, — а где Лиза?

— Дома, она не смогла прийти.

— Все ясно, ничего, иногда полезно отдохнуть друг от друга. А вообще, считай, что тебе повезло. Этим вечером тебе предоставляется уникальная возможность видеть почти всю мою труппу. Сегодня мы устраиваем хеппенинг. Знаешь, что это такое?

— Да в общем нет, — нехотя ответил Николай.

— Ничего, скоро все сам поймешь. Проходи.

Егор провел Николая в самую просторную комнату своей квартиры, именно там обычно и проходили сборища. Верхний свет был выключен, горел лишь небольшой светильник, стоящий почему-то на полу. Николай, щурясь от плавающего по комнате табачного дыма, с трудом различал лица сидящих на потертом ковре, поскольку стульев на всех не хватило, молодых женщин и их спутников. С некоторыми он уже был знаком, некоторых видел впервые. Их свободные позы и небрежная, достаточно экстравагантная манера одеваться вызывали у Николая легкую зависть. Ведь они выглядели такими живыми, они так органично вписывались в жизненный круговорот, а он лишь делал слабые попытки держать под контролем свое существование.

На Николая мало кто обратил внимание. Он уселся на свободную диванную подушку в углу потемнее, отыскал пустую рюмку, налил себе водки и чокнулся с оказавшейся рядом с ним молодой черноволосой женщиной. Она мягко улыбнулась ему и, едва отпив вина, сразу же вышла из комнаты. Он так и не заметил, что его соседку выманил из комнаты Егор.

— Женя, — спросил он ее, когда они оказались на кухне, — ты обратила внимание на мужчину, который только что пил с тобой?

— О Боже, — женщина тряхнула челкой, — только за этим ты вытащил меня из самого удобного кресла в комнате? Его же сейчас займут! Мужчина как мужчина, — она пожала плечами. — Ничего особенного, в костюме. Бизнесмен?

— А еще, называется, психоаналитик с международным дипломом! — возмутился Егор.

— Знаешь ли, дорогой, у меня сегодня выходной.

— Нет уж, я прошу тебя поработать. Послушай. Этот парень муж моей сестры. Он русский, но всю жизнь прожил в Венесуэле.

— Уже смешно, — вставила Женя.

— Не перебивай, а то кресло тебе точно не достанется. Сейчас он открыл в Москве свою фирму, у него куча денег, но интересно не это. Я подозреваю, что он твой потенциальный клиент. У него какая-то непонятная фобия перед всем, что связано с куклами и масками. Однажды он чуть не грохнулся в обморок, когда его обозвали роботом. Тебе это еще ни о чем не говорит?

— Мне стало интересно.

— Отлично. Причем он не признается, откуда у него эти страхи. А я решил пустить на него тяжелую артиллерию. Сейчас мы тут устроим небольшой спектакль с масками, а ты понаблюдай за ним. Только ничего не говори ему заранее, а то он сбежит.

— А если ему станет плохо? У нервного шока бывают самые тяжелые последствия.

— Ничего, ты окажешь ему первую помощь. Надо же как-то расшевелить его, а то он и вправду какой-то безжизненный, ходит как зомби.

— Да таково подавляющее большинство людей, — усмехнулась Женя. — Думаешь, было бы лучше, если бы все выплескивали наружу свои страхи и эмоции? Ну ладно, я поняла тебя. Попробую что-нибудь сделать. Можешь начинать свое шоу, только смотри не переусердствуй.

Женя незаметно вернулась на место. Кресло, конечно, было занято. Впрочем, теперь это оказалось ей даже на руку. Николай, уже успевший к этому времени незаметно для себя выпить две рюмки водки, с удовольствием следил, как Женя, покачивая тяжеловатыми бедрами, опустилась на пол. Ее обтянутые черным трикотажем точеные плечи, высокая грудь и тонкие руки возвышались над шелковым кругом широкой юбки, удачно скрывающей довольно полные ноги. Женя никогда не ходила в брюках. Пока Егор занимался приготовлениями к предстоящему действу, она довольно умело заняла внимание Николая. Нескольких многозначительных улыбок и ничего не значащих вопросов оказалось достаточно, чтобы он ничего не замечал вокруг. Из таинственной черноты женских глаз его вырвал резкий звук двух бубнов и барабана. Спектакль, предназначенный лично ему, начался.

Николай почти с интересом наблюдал за тем, как по свободному пространству комнаты прыгают три обнаженные по пояс фигуры. В темноте он не сразу догадался, что один из актеров — девушка, коротко стриженная, с мальчишеским телосложением и очень маленькой острой грудкой. Он насторожился, когда танцующие прервали свои прыжки, достали откуда-то баночки с краской и принялись прямо пальцами наносить друг на друга разноцветные узоры. А когда у них в руках появились маски мифических чудовищ, он понял, что дело плохо. Николай дернулся, чтобы убежать, но было поздно. Женины руки, оказавшиеся на удивление сильными, крепко держали его за плечи.

— Постой, не надо убегать, — ласково шептала она ему на ухо, — это же не на самом деле, просто игра. Взрослые люди тоже иногда должны поиграть, это очень полезно.

— Я не хочу, — сквозь зубы выдохнул Николай, — мне страшно.

Женя чувствовала, как его тело сотрясает дрожь.

— А ты иди ко мне, я тебя спрячу, не дам тебя в обиду. Иди сюда.

Николай послушно положил голову на Женины колени. Видно было, что он уже с трудом держит себя в руках. Николай пытался, но не мог закрыть глаза. Содрогающиеся в безумном танце люди в масках приковывали его взгляд. Ему казалось, что он больше не принадлежит себе, что его захватила злая, бездушная сила. Совсем как тогда, на этом проклятом бдении, куда он сдуру дал себя затащить.

Танцующая девчонка извивалась так, что смуглая кожа туго натягивалась на ее выпуклых ребрах. Она все ближе подбиралась к Николаю. Люди, сидящие в комнате, ритмично хлопали в такт ударам бубна. Юная танцовщица опустилась перед Николаем на колени. Что она собирается сделать? Неужели надеть на него эту ужасную маску? Нет! Он рванулся словно зверь, попавший в капкан.

— Достаточно! — Женя властным жестом остановила девушку. — Продолжайте без нас.

Она помогла Николаю встать и выбраться в коридор. Она едва доставала ему макушкой до плеча, но обращалась с ним настолько уверенно, что он чувствовал себя мальчишкой рядом с этой маленькой женщиной.

— Сообщи его жене, что, возможно, она не увидит его до утра, — шепнула Женя Егору, и они с Николаем покинули квартиру.

5

Звон бубнов и хлопки ладоней преследовали Николая, пока дверь подъезда не захлопнулась за ними. Некоторое время Женя тащила его под руку вперед по Малой Бронной, потом они вышли к Патриаршим прудам, и Николай даже не заметил, что прошел мимо дома, где его ждала Лиза. У него дрожали колени. Ему хотелось выпить.

— Давай зайдем куда-нибудь.

Женя взглянула на своего спутника и все поняла. Они зашли в первую попавшуюся забегаловку, где из динамиков оглушительно гремел псевдоблатной фольклор, а пара посетителей сидела, тупо уставившись в экраны игровых автоматов. Николай рухнул на пластиковый стул перед не слишком чистым столиком.

— Что ты будешь пить?

— Подожди, — мягким, но не допускающим возражений тоном произнесла Женя, — напиться мы всегда успеем. Прежде давай поговорим. Расскажи, почему тебя так пугают маски и куклы. Мне ты можешь доверить свои страхи. Только тогда ты освободишься от них, ты же хочешь стать свободным. Не бойся, говори, — она не отрывала от него черных глубоких глаз. У нее был удивительный, завораживающий тембр голоса, — ведь мы же встретились совершенно случайно и скорее всего больше не увидимся, так что мне ты можешь довериться. Давай я тебе помогу. С тобой что-то случилось в детстве, нет, в ранней юности, что-то, что очень сильно испугало тебя, и это было связано с масками. Я права?

— Ну, хорошо, я скажу, — неожиданно Николай заговорил очень быстро, почти взахлеб, как будто давно искал возможность высказаться. Как всегда, когда он волновался, его иностранный акцент сделался весьма заметным. — Я был очень впечатлительным мальчишкой. И вдобавок к этому в ранней юности увлекся различными околорелигиозными штуками. Ведь у нас в Латинской Америке столько всего намешано — и индейские колдуны, и африканские боги, не говоря уже об официальной религии. И я старался все это понять, пропустить через себя, хотя меня предупреждали, чтобы я не лез в эти дела. Но все это казалось мне таким захватывающим. А однажды, когда мне было шестнадцать, один приятель пригласил меня на бдение. Это что-то вроде религиозной церемонии, вот только ее участники, наглотавшись и накурившись всякой дряни, приходят в состояние экстаза и начинают вытворять черт знает что. Это называется выход за границы сознания и общение с высшими силами.

— Но, может, так оно и есть? — спросила Женя. — Откуда тебе знать, что там происходит на самом деле?

— Мне ли не знать! — воскликнул Николай. — Как последний дурак я согласился пойти на это проклятое бдение. О Господи! Я не знаю, что это было, но они заколдовали меня… — его глаза потемнели от ужасных воспоминаний.

Николай снова увидел себя долговязым мальчишкой с выгоревшими на солнце соломенными волосами и пробивающимися усиками. В шестнадцать лет он начал страдать от головокружений и иногда мучился от бессонницы. Врачи говорили, что это от быстрого роста. Действительно, в тот период он мог за месяц вырасти на пять сантиметров.

Вот он робко заходит в старый деревянный сарай на окраине Каракаса. Слышит ритмичное топанье ног по дощатому полу, чувствует острые и пряные запахи, смесь курений, ладана и разгоряченных смуглых тел. Он единственный белый человек на этом сборище. Его дружок в какой-то момент попросту смылся, а Николая удерживает здесь любопытство. Ему дают выпить какую-то крепкую, но довольно приятную на вкус жидкость из глиняной чашки. Очень скоро у него начинает кружиться голова, и он опускается прямо на доски пола. Круг танцующих постепенно сужается вокруг него. С трудом, сквозь слипающиеся веки различает Николай ухмылки на черных и смуглых лицах.

На него надевают тяжелую деревянную маску с узкими щелями вместо глаз, вкладывают в руки примитивную куклу, сшитую из грубой мешковины. Николай запомнил, что ее волосы были сделаны из волокон пальмовой коры и небрежно торчали на макушке. Черные стеклянные глазки злобно поблескивали в темноте.

Николай слышит слова, которые шепчет ему на ухо молодая негритянка с узкими бедрами и пышной, колышущейся в танце грудью, очень хорошо видной в глубоком вырезе платья. Николай чувствует запах пота, исходивший от этой женщины, и видит темные круги под мышками.

— Ты больше не человек, — размеренно покачиваясь, повторяет она, — тебя больше нет, твоя душа переходит в куклу, и ты сам становишься куклой, которая будет делать только то, что скажет ей хозяин. — Она выхватывает куклу из рук Николая и резко кидает ее куда-то в глубину сарая. Николай теряет сознание.

— И это все? — Женя едва ли не силой влила ему в рот сквозь стиснутые зубы немного водки. — Что было потом, ты встречался еще раз с этими людьми?

— Да, — слабо отозвался Николай, — я после заболел, но никто не знал почему. Я никому ничего не рассказывал. Я лежал и не мог ни есть, ни двигаться, даже почти ничего не говорил. Только Алехандро, тот самый мой дружок, понял, в чем дело. Он отыскал и привел ко мне домой одного индейца, который был тогда на бдении. — Николай опять замолчал.

— Ну и что же он сказал тебе?

— Он пришел такой приличный, в белых брюках, в пиджаке, в очках, оказывается, он работал школьным учителем, представляешь! Он все время извинялся… Слушай, пойдем отсюда! — Николай обвел измученным взглядом сомнительное заведение, в котором они сидели. — Я не могу здесь больше разговаривать, мне холодно, я хочу домой.

— К себе домой? Проводить тебя?

— Нет, что ты! Туда я сейчас не могу, поехали к тебе, там я расскажу все, если ты позволишь мне лечь к тебе в постель. Я хочу говорить с тобой, лежа рядом в постели.

— А почему бы тебе не сделать это с твоей женой, возможно, так будет лучше?

— Нет, нет, ей я ничего не могу рассказать. Поехали, пожалуйста!

На такси они доехали до Чертаново, там у Жени была однокомнатная квартира в многоэтажке. Николай обратил внимание на множество развешанных на стенах черно-белых фотоснимков дождя и луж с крупными, похожими на стеклянные пузырями.

Николай проявил необыкновенное упрямство и заговорил, как и обещал, лишь оказавшись в постели с дипломированным психоаналитиком.

— Этот парень сказал, что они просто пошутили. Я-то думал, что попал на сборище полудиких негров и индейцев, а они все оказались людьми с высшим образованием, интеллектуалами, помешанными на мифологии. Они решили сами придумать псевдостаринный обряд и проверить его на каком-нибудь ничего не подозревающем идиоте. Тут-то я им и подвернулся. То есть они сами ни во что это не верили!

Особенностью этого разговора было то, что Николай захлебывался словами, лежа на спине, абсолютно голый. Верхом на нем сидела Женя, он крепко держал ее за полные ягодицы. Они качались в одном ритме, и ей было все труднее следить за его словами. Когда волна наслаждения накрывала ее, Женя теряла нить разговора, а потом опять мучительно ловила ее. Потом Женя оставила эти попытки, как совершенно бесполезные, а Николай все продолжал и продолжал говорить, правда уже на испанском. Его последние слова, сказанные по-русски, были:

— Я бы наверное свихнулся, если бы не встретил Руби.

Кто эта Руби, Женя так и не узнала. Впрочем, картина болезни в общих чертах ей была уже ясна…

…— Ты хочешь сказать, что лечила его чуть ли не сутки? — с довольно мрачной улыбкой спросил ее Егор, когда дня через три она расположилась у него на кухне с чашкой кофе.

— Если честно, то лечение само по себе заняло меньше времени, но в комплексе…

— Могу себе представить этот комплекс. Я был лучшего мнения о твоих нравственных принципах.

— Да брось ты! — рассмеялась Женя. — Иначе он и говорить бы со мной не стал. И потом, учти, что час моего приема стоит двадцать долларов, а тут я мучилась бесплатно. Должна же я была получить хоть какое-то удовольствие.

— Ну и как, получила?

— Вполне.

— А что ты думаешь о Николае?

— С ним не все благополучно, — серьезно ответила Женя, — он по уши завяз в своих фобиях. Я бы, пожалуй, смогла ему помочь, если бы он регулярно ходил ко мне на прием. Но маловероятно, что он решится на это. А устраивать ему шоковую терапию, как тогда, опасно для его психики.

— Может быть, ты поговоришь с его женой?

— Попробовать можно, но он, как и множество мужчин в его положении, боится душевной близости с ней и не готов к серьезным доверительным отношениям. Расстояние между ними может еще сильнее увеличиться, если только она не придумает, как разрушить эту стену, или он сам не поймет, что должен это сделать. Кстати, надеюсь, она не догадывается, где он провел ту ночь. Разрушать брак совершенно не входит в мои планы.