Найди меня

ГЛАВА 4

Три года назад

Розалинда Фишер работала волонтером с женщинами, ставшими жертвами насилия, и привыкла к телефонным звонкам среди ночи. Физическое насилие, часто провоцируемое алкоголем и наркотиками, обычно происходит после наступления темноты. Поэтому, когда ее разбудил телефонный звонок, она решила, что это из «Безопасного дома». Видимо, кого-то нужно срочно приютить — на этот случай у Розалинды всегда была наготове гостевая комната, еда, чистое постельное белье и полотенца. А также бинты, пакеты со льдом и болеутоляющие, если понадобятся.

Это действительно оказалась просьба о помощи, но не от незнакомки.

— Мама? Мне нужна твоя помощь.

Ничего нет больнее внезапного материнского страха, проникающего в самое сердце.

Розалинда включила свет и уселась в постели. Ну почему Рени так далеко! Она никогда не одобряла переезд дочери, но всегда старалась поддерживать ее, какие бы решения та ни принимала, пусть даже глупые.

— Рассказывай. — Розалинда пыталась говорить спокойно, собранно, ничем не выдавая свой страх. Это никому не поможет.

— Было темно. Мы с напарником работали по одному делу… и мне почудилось, я увидела человека, которого там не было. — Голосу Рени был хриплым и нетвердым. Наркотики? Алкоголь? Это плохо.

— С тобой все в порядке? Все остальное не важно.

— Да.

Розалинда с облегчением выдохнула. Все можно уладить. Любого можно утешить, надо просто найти нужные слова.

— Ты где?

Рени рассказала, что звонит из больницы. Уже лучше. Она сама туда обратилась, а язык заплетается от лекарств.

Рени всегда была сущим наказанием. Что было, то было. После рождения она не переставала орать несколько суток напролет, и Розалинда, наконец, решила, что нужно что-то с этим делать. Она не беспокоилась за себя, недосыпание можно пережить, но нельзя же оставлять ребенка в таком состоянии. Жуткая ситуация. Отчаявшись, Бен увез Рени к своей матери, в хижину посреди пустыни, где, как гласило семейное предание, девочка мигом перестала плакать, начала сосать молочную смесь и спать как нормальное дитя, хотя сама Розалинда и сомневалась в столь быстрой перемене.

Тем не менее Рени росла серьезным и меланхоличным ребенком, всегда наблюдала, о чем-то думала, но чаще оставляла свои мысли при себе. Настоящая взаимная привязанность между ними, как должно быть между матерью и дочерью, так никогда и не возникла. Иногда Розалинде казалось, что Рени вообще ее не любит. Очень трудно растить ребенка, которому ты не нравишься. Бен всегда говорил, что Розалинда выдумывает, но она так не считала.

Может быть именно поэтому Розалинда и открыла свой дом для страдающих женщин. Это отчасти компенсировало натянутые отношения с Рени, а у Рени появился повод больше времени проводить с Беном. Но после его ареста и смерти бабушки Рени они остались вдвоем, и Розалинде пришлось взять на себя заботу о дочери. И Рени откликнулась на ее заботу, впервые за все время их отношений.

— Мне очень жаль, милая. Наверное, это все твоя работа, стресс.

Сердце у Рени мягкое, слишком мягкое для такой работы.

— Не знаю.

Розалинда почувствовала, что дочь недоговаривает.

— В высокострессовых ситуациях случается всякое, — сказала она, стараясь ободрить дочь. — А в темноте…

— Это не все.

Потрясение звучало в ее голосе, это было так непохоже на обычную собранность.

— Я никогда еще не угрожала никому пистолетом, — сказала Рени. — Всегда сохраняю ясную голову. Но лицо моего напарника в темноте… оно изменилось. Я увидела другого человека.

— Кого?

Долгое молчание.

— Папу.

— Ох, милая. — Ну что на это скажешь?

Розалинда ожидала чего-то подобного, но последнее время начала понемногу расслабляться, надеясь, что как-нибудь пронесет. Она изучала скорбь и сложные психологические травмы в колледже и после, с Бенджамином. Странно думать, что он был великолепным преподавателем, но ведь был.

Через день после ареста Бена, когда вскрылась правда, Рени ушла в себя, стоически, безмолвно. Лишь позже, после допросов, выяснилась ее связь с убийствами.

— Я вылечу первым же рейсом завтра утром, — сказала Розалинда. — Разберемся вместе.

— Ты приедешь? — Недоверие и облегчение.

— Ну конечно.

Наутро Розалинда улетела из Палм-Спрингс в Бостон. В больнице она переговорила с врачом, наблюдавшим дочь.

— Не думаю, что ей следует возвращаться на работу, по крайней мере сейчас, — сказал врач.

— Согласна. Я заберу ее домой.

— Рекомендую взять отпуск на несколько месяцев. Настоятельно советую обратиться к психиатру, если она еще не консультируется у кого-то. Нужно принимать лекарства, исключить стресс. Возможен посттравматический приступ. Честно говоря, ничего необычного. Считаю, большинству наших военных и полицейских необходима психологическая поддержка в той или иной форме и умение справляться со стрессом. Уверен, она обрадуется вашему приезду.

Розалинда не ожидала увидеть Рени такой. Она припомнила, когда они последний раз виделись — прошло всего несколько месяцев. Рени успела исхудать, щеки ввалились, скулы выступили, а подглазья заполнили темные тени. Такое не происходит за одну ночь.

— Все будет хорошо, поедем домой. — Она заметила, что Рени не поняла, что значит «домой», и пояснила: — В Калифорнию.

Наверное, не лучшая идея везти ее в тот самый дом, где все началось. Но ведь это и место утешения, по крайней мере было им когда-то.

— Хочу в бабушкину хижину.

Розалинду всегда раздражало, что именно Берил Фишер удалось справиться с новорожденной Рени.

— О, Рени. Я ненавижу пустыню. Ты же знаешь.

— Тебе вовсе не обязательно туда ехать.

— Там нет электричества, и даже с привозной водой проблемы. Сотовой связи нет. Не стоит тебе туда сейчас ехать. Давай для начала доберемся до дома там и поговорим. Ладно?

Рени кивнула.

Розалинда помогла ей одеться. Медсестра вручила Розалинде пакет с лекарствами и назначениями. До квартиры Рени они добрались на такси. Пока Рени оцепенело сидела в кресле, Розалинда побросала в чемодан одежду и туалетные принадлежности. И тут она заметила собачьи миски на кухне. Проклятье. Совсем забыла о собаке.

— Где Сэм?

— У соседа.

Это вам не карманная собачка. Здоровенный лабрадор. Придется менять планы, ехать на машине через всю страну. Розалинда понимала, что, даже напичканная лекарствами, Рени не согласится отправить собаку отдельно. Розалинде и самой эта идея была не по душе.

— А моя рыбка? — Рени показала на аквариум, где плавала красно-лиловая бойцовая рыбка.

К счастью, сосед жил в том же здании. Розалинда обменяла рыбку на пса, вручив аквариум и корм мужчине в спортивном костюме.

— Дочка как раз хотела рыбку, — сказал он.

— Вот и отлично.

Они упаковали вещи для переезда и пять дней спустя уже были в Калифорнии, где Рени отправилась в свою прежнюю комнату, а Сэм улегся рядом с ней на кровати.