Назад в СССР

Глава 18

С кражей все обернулось очень скверно. Когда я похитил деньги у завхоза и возвращался по крыше спортзала, услышал сзади шаги на лестнице. Это точно не семидесятилетний сторож Тимофеевич!

Я бросился к спасительном тополю.

– Стой, сука! Стрелять буду! – послышался грозный оклик сзади.

Я даже не стал оборачиваться, в прыжке бросившись на дерево. Прозвучал гулкий выстрел, я уже вцепился в ветку и приготовился к скоростному спуску. Короткий сук воткнулся в плечо, но сжав зубы и стараясь позабыть о боли, я стремительно спускался, и вдруг услышал, как Юрка заорал:

– Серега, менты!

Я запсиховал и наступил не на тот сук, который сразу же надломился, и я рухнул вниз, когда до земли оставалось чуть больше двух метров. В ноге что -то хрустнуло, я резко подскочил, и тут же пластом растянулся на земле, заскрежетав зубами от боли.

Подняв голову, я увидел, как Юрку за плечи держит чернявый милиционер. Ко мне подошел второй патрульный, невысокий плечистый сержант и усмехнулся:

– Ну что, Гагарин, долетался?!

За окном стояла глубокая ночь.

Приоткрыв слипшиеся веки на казенной кровати в больнице, я услышал тихий хриплый голос в коридоре.

…– Нет, перелома, к счастью, нет. Но очень сильное растяжение…

В палату вошли двое. Незнакомый хмурый мужик в белом халате, небрежно наброшенном на замшевый костюм и невысокий доктор Хворостянский, который осматривал меня в приемном отделении:

– Ну как ты себя чувствуешь, Сережа?

– Дайте, пожалуйста, анальгин. Башка раскалывается.

– Олег Владиславович, может немного подождете с допросом? – тревожно спросил врач.

– Да я и не буду его сильно тревожить. Мне трех минут достаточно.

– Хорошо,– кивнул доктор,– я пока схожу за таблетками.

Когда он вышел, мужик бесцеремонно присел на соседнюю кровать.

– Колчин, ты зачем это сделал? Зачем ограбил родную школу?

– Водички подайте…– я кивнул на графин с водой на соседней тумбочке

Посетитель налил пол стакана воды и протянул.

Я медленно выпил до дна, поставил стакан на тумбочку и вздохнул:

– Вы из милиции?

– Нет. Я от Мещерякова. Капитан Поляков. Комитет Государственной Безопасности. А с милицией тебе еще предстоит иметь дело.

– А… вы раньше успели.

– Сережа, друг ты мой сердечный, нам очень нужны твои мозги. А тебе, видать, голова совсем не нужна… а если бы ты шею свернул, когда летел с дерева? Зачем вообще на это преступление пошел?

– Скажите… меня теперь закроют?

– По нашим сведениям, у тебя уже накопилось достаточно подвигов, чтобы упечь в специнтернат.

Я задумался.

– Давайте поступим так. Я сообщу важные сведения, касающиеся госбезопасности СССР. А вы отмазываете меня от ментов. И Юрку пусть не трогают. Он здесь вообще не при чем. Это я заставил его на шухере постоять.

– Что за сведения? – сузил глаза капитан.

– Важные. Майор Мещеряков знает, что я туфту гнать не буду.

В двери осторожно вошел доктор.

– Олег Владиславович…

– Да мы уже закончили,– кивнул посетитель.

– Согласуйте с Мещеряковым и приходите после обеда,– кивнул я ошеломленному комитетчику.

Капитан уже хотел выйти из палаты, но я окликнул его:

– Постойте. Думаю… в ваших силах сделать так, чтобы и в школе, и наши родители не узнали про этот нелепый случай.

Растерянный доктор смотрел то на меня, то на посетителя, переминаясь с ноги на ногу.

Комитетчик кивнул и быстро вышел из палаты.

– Выпей, Сережа…– доктор положил на тумбочку таблетку.– Я попрошу медсестру чтобы до утра тебя больше не беспокоили. Отдыхай пока…

Я выпил таблетку, но в душе все же понимал, что мне сейчас не до отдыха. Ногу я действительно сильно потянул, хорошо что не сломал. А ведь послезавтра должен ехать в пионерлагерь. Что же теперь будет? Юрку сразу посадили и увезли в патрульку, а меня в больницу. Мы даже не успели согласовать, что говорить в милиции. И главное, почему патрульные так быстро появились? Но главное, что я сейчас чувствовал – глубокое чувство стыда и позора. Если чекисты не подсуетятся и все окружающие узнают, что я ограбил родную школу – это такой стыд, что в пору хоть из города уезжать. Но тут я поймал себя на мысли, что думаю совсем не о том. До страшного события оставалось всего восемь дней, а я неожиданно повредил ногу… Сейчас даже не могу самостоятельно перемещаться по палате и все планы опять пошли насмарку…

Родители приехали в больницу в половину девятого. Они осторожно вошли в палату в дежурных белых халатах

– Ты как, Сергей? – тихо спросил отец.

Мама сразу зачем-то поднесла ладонь к моему лбу.

– Да нормально все. Небольшое растяжение…

– Сережа, ты уже взрослый мальчик, в шестой класс перешел…– нахмурилась мама, – зачем по деревьям лазишь?

Я вздохнул и пожал плечами.

Отец достал из черной сумки термос:

– Сын, ты голоден?

– Пока нет… пап, узнай у доктора, какой смысл мне здесь с растяжением лежать? Может, лучше домой отпустят…

Отец поставил термос на тумбочку и осмотрелся:

– А ты прямо как министр, один в палате…

– Саш, может правда узнаешь у доктора, и мы Сережку домой заберем? – тихо спросила мама.

Папа кивнул и быстро вышел из палаты.

– Сережа, супчик похлебай.

– Да не голодный я, мам… что вы в самом деле…

– Бледный ты какой-то. Тебе рентген делали? Точно перелома нет?

– Да нет у меня никакого перелома. Просто дурацкое растяжение…

– Сергей, знаешь… с тобой что-то происходит в последнее время. Ты стал очень беспокойный. Раньше вечерами книжки дома читал, музыку слушал, а сейчас носишься по городу неизвестно где…

– Мам, да все котенок этот.

– Какой котенок?

– Малюсенький. На дерево залез, а слезть не может. Орет на всю округу. А мы с Юрой как раз мимо проходили.

– Эх! Добрая ты душа! – мама потрепала меня за чуб.– Ничего, главное, что не перелом. До свадьбы заживет.

В палату вошел отец:

– Сергей, доктор сказал пару дней полежишь, компрессы поделают. А послезавтра наверняка выпишут.

– И в пионерлагерь?

– Ты сначала ногу подлечи, чудак! – усмехнулся папа,– дней семь еще будешь дома сидеть на лечение. Растяжение икроножной – это не шутки. Так что про пионерлагерь в этом году забудь!

– Пап… но если нога заживет, ты же меня отвезешь?

– Отвезу…– буркнул отец.– Ладно, пойдем мы… а ты лечись и не вставай с койки!

Мама чмокнула меня в щеку и родители быстро вышли из палаты.

Вот дурацкое положение! Я сейчас даже не могу добраться до медицинского поста и позвонить Юрке, чтобы узнать как дела…

В палату заглянула низенькая полноватая медсестра с усиками над верхней губой, следом она закатила кресло-каталку и прохрипела:

– Ну что, сынок, поехали на процедуры…

После обеда ко мне подселили соседа, худощавого рябого мужичка лет сорока, с загипсованной ногой.

Мужик приветливо кивнул и достав из сумки старую книгу в потертой обложке, углубился в чтение. Странно, что до сих пор не приходили из милиции. Неужели все же комитетчики перетерли с ментами, и дело спустили на тормозах? Как же теперь решить с Костей-фарцовщиком, чтобы он немного придержал «ствол»…

Сосед по палате захлопнул книгу и блаженно улыбнулся:

– Люблю Чейза! Никакой воды, и от начала до конца держит читателя в напряжении! Невероятный сюжет!

– А с вами что случилось? – кивнул я на загипсованную ногу.

– Вчера коммунальщики траншею за домом не закопали до конца, я вечером возвращался с работы и прямо туда нырнул, да еще на кирпичи! – мужик заскрежетал зубами. – Вот долбоносы, там же и дети малые бегают! Вот скажи, малой, что у нас за порядок такой? В половину пятого уже никого на работе не найдешь! Ну задержись на часок, доделай работу и иди отдыхать… Так нет же… Пять метров не закопали и домой ушли… Ничего-ничего, думаю Горбачев еще наведет порядок в этой стране!

– Или совсем развалит…– усмехнулся я.

– Как тебя зовут, мальчик? – слегка напрягся сосед.

– Сергей.

– А меня Никита Афанасьевич. Так вот, Сережа. Никогда не говори о том, чего не знаешь. Лучше читай классику и учись головой думать.

– А при чем здесь классика?

– В книгах ты найдешь вопросы на все жизненные вопросы. «Войну и Мир» читал? Или еще не проходили? В этом великом произведении все жизненные сюжеты и страсти. И добро, и зло, и коварство с изменой…

– А по мне, герои вышли несколько мягкотелыми. Наташа Ростова вообще не рыба не мясо. Болконский слишком возвышенно-благородный, живущий в своем собственном мирке, Пьер вообще со странностями… нет, пожалуй, я бы никому там не симпатизировал.

– Молодой ты и глупый. Почитай тогда лучше Аркадия Гайдара. Он уже в шестнадцать лет полком командовал. Белых направо и налево рубил.

– Я бы вообще исключил его книги из школьной программы, разве это хорошо? Братоубийственная война, где русские убивают русских. А этот чудо-писатель еще и гордился, сколько белогвардейцев порубил и перестрелял… А сейчас его внучок, Егорка, славный экономист-реформатор… нагородят они еще с Рыжим такого, за полвека не расхлебаешь…

– Откуда ты взялся такой умный…– нахмурился сосед и опять раскрыл книгу, углубившись в чтение.

После тихого часа, когда Никиту Афанасьевича отвезли на каталке на осмотр, в палату осторожно постучали и вошел капитан Поляков.

– Ну что, из милиции никто не приходил?

– Нет.

– И не придут. Мы замяли это дело. Кстати, твой дружок тоже сейчас дома.

Странно, почему до сих пор Юрка не явился ко мне в больницу…

Капитан c интересом взглянул на меня:

– Так что ты хотел рассказать?

Я хреново помнил историю последних лет существования СССР, но несколько лет назад, когда учился на заочном в Архитектурно-строительном, старый профессор Иванников рассказал нам одну поучительную историю, которую я почему-то запомнил. Вот эту информацию я и решил поведать любознательному комитетчику.

– В декабре этого года Горбачев и Рейган подпишут договор об уничтожении ракет средней и малой дальности.

Капитан слегка побледнел:

– Такие переговоры сейчас действительно ведутся. Но откуда ты мог это знать…

– После подписания договора наши военные на протяжении двух лет уничтожат почти полторы тысячи ядерных ракет, взорвав их на полигоне в Капустином Яре и Казахстане. Американцы же просто демонтируют свои ракеты, уничтожив только неактивные части, которые и предъявят комиссии. Вы понимаете разницу? Наши дуболомы все взорвут, разрушая к тому же и экологию, а америкосы просто осторожно разберут на запчасти, чтобы потом быстренько собрать и хранить в бункерах. Горбачева обведут вокруг пальца, или же он изначально знал этот коварный план…

– Но такого не может быть. У нас лучшая разведка в мире. По-моему, ты несешь чушь, парень…

– Я никогда не несу чушь. Кстати, вы взяли маньяка Чикатилло?

– Об этом я не знаю. Нужно уточнить у майора Мещерякова.

– Не тяните. Это очень важно. На этом уроде целая цепочка кровавых преступлений.

– Послушай,– задумался капитан,– так значит Договор об уничтожении ракет все же будет подписан в декабре, а не осенью, как изначально предполагалось?

– Да. Но я еще раз повторяю. Ракеты будут уничтожать только наши военные. Американцы просто демонтируют.

Капитан покачал головой, будто не поверил моим словам.

– Ну а в ближайшее время произойдет что-нибудь важное?

Эх, жаль я не захватил календарь за 1987 год…

– Летом в Москве будут забастовки крымских татар. Они даже на несколько дней захватят Красную площадь. Без жертв тоже не обойдется…

– Так… В принципе, мы это и прогнозировали. Будут требовать возвращения в Крым?

– Да. На свою историческую родину.

– Хорошо, Сергей. Я обязательно доложу об этом майору Мещерякову.

Капитан осторожно привстал. Мне показалось, он едва скрывает улыбку от удовольствия. Чувак, похоже, жадный до информации, впрочем, как и любой комитетчик. Эх, дядя, если бы я только захотел – такого выложил, что ты прямо здесь без памяти свалился от переизбытка новостей…

– У тебя есть какие-нибудь просьбы, Колчин?

– Да. Второго мая, почти месяц назад, без вести пропала девушка-студентка из пединститута Юля Королева. Она была любовницей Алексея Мохова, директора завода «Красный Путиловец».

У капитана слегка вытянулось лицо от удивления.

– Есть подозрения, что ее убили. Возможно она могла что-то узнать. Что-то незаконное…

– Но это дело милиции. Следствие наверняка ведется…

– В друзьях у Мохова – майор Голунов, начальник по особо тяжким. Возможно, он тормозит следствие.

– Послушай, Колчин. Ты что, «Спрут» насмотрелся? У нас здесь не Италия и не Сицилия.

– Но вы же можете установить слежку за Моховым и Голуновым. Откуда у обычного директора завода такая шикарная загородная дача?

– Хорошо. Я доложу о твоих подозрениях,– усмехнулся капитан и вышел из палаты.

Юра навестил меня уже перед закрытием больницы. Сначала я услышал, как в коридоре старушка-уборщица кроет кого-то благим матом, а после в палату осторожно заглянул Юра. Сосед по палате злобно посмотрел на посетителя и отвернулся к стене.

– Ну ты как, Серега?

– Ногу сильно растянул, обещали послезавтра выписать.

– Я уже боялся, что перелом. Ты с дерева летел почти три метра!

– Тебя допрашивали?

– Когда тебя повезли в больничку, меня сразу в отделение..– Юрка покосился на соседа, но тот сосредоточился на кроссворде в газете.

– Что ты рассказал?

– Дурака включил. Сказал, что мы ботаники и ловим по ночам особых бабочек. А на крыше спортзала их как раз до хера…

– Ботаники это вообще-то по растениям.

– Да без разницы. Они все равно не поверили.

– Откуда менты так быстро появились?

– Тимофеевич, гад, засек тебя, когда ты еще шел по крыше спортзала и сразу позвонил в милицию. Он в тот вечер трезвым оказался. И ты еще, как назло, долго возился…

Мне показалось, сосед по палате навострил уши.

– Комитетчики нас отмазали.

– Я так и понял. Ночью меня сильно не прессовали, отвезли домой и приказали явиться к десяти на допрос. А когда я пришел – сразу отправили домой…

– Я напишу тебе адрес Костика. Найдешь его и попросишь придержать вещь, которую он обещал…

Юрка кивнул.

– Серый, там хоть что-то было, в сейфе?

– В два раза меньше, чем требовалось. Да и менты в машине сразу все забрали.

– Ладно, кажется я знаю, где взять деньги.

– Знаешь что…только на этот раз без всякого криминала.

– Конечно,– кивнул приятель.

В палату заглянула старушка-уборщица:

– Шел бы ты, милок, отсюда по-хорошему. Через десять минут мы закрываем отделение.

Юра не стал спорить с грозной уборщицей, пожал мне руку и быстро вышел из палаты…

Меня выписали из больницы только через два дня. Я уже мог ходить, но еще хромал. Пока о поездке в пионерлагерь не могло быть и речи. В эти дни вынужденного домашнего лечения я сильно нервничал. Каждый вечер, когда ложился спать, думал только об одном, как бы все обошлось и трагедия с Виктором и Леной не произошла раньше времени. По три раза в день я наливал в ванну теплую воду с морской солью и отмачивал ногу, чтобы растяжение быстрее прошло, растирал больное место целебными мазями и лечил компрессами.

Мои старания не прошли даром. Через три дня интенсивной терапии растяжение практически прошло, осталась только едва заметная хромота. Пятого июня мы с отцом съездили показаться доктору, и он разрешил мне ехать в пионерлагерь. Но только с одним условием – еще неделю никаких физических нагрузок.

Вечером я потихоньку собирал вещи в рюкзак. Вдруг в двери настойчиво позвонили. Когда я открыл, увидел на пороге довольного Юрку.

– Ты чего это светишься, как новый пятак?

– Родители дома? – прошептал приятель.

– Пока никого.

Юра вальяжно вошел в прихожую, таинственно достал из кармана свернутые в рулон купюры и протянул мне:

– Здесь девятьсот рублей. На всякий случай чуть больше.

– Где взял? – удивился я.

– Загнал бабушкины драгоценности барыге на рынке. Бери, Серега, тебе сейчас нужнее. И звони своему подпольному оружейнику.

Я положил деньги в карман и задумался:

– Постой… а как же первоначальный капитал на предприятие?

Юра тяжело вздохнул:

– Батя уже вторую неделю в запое. Не хочет даже и слушать о создании собственного предприятия. Сказал – на овощную базу пойдет грузчиком.

– Может еще образумится?

Юрка пожал плечами и кивнул на рюкзак:

– Ты завтра уезжаешь?

– Да.

– А это… произойдет ночью восьмого июня?

– Тела обнаружил сторож с насосной станции. Недалеко от берега. Восьмого июня, уже под утро. Чуть больше километра от пионерлагеря.

– Знаешь что, Серега... Я приеду седьмого вечером вместе с Валеркой Дерябиным. Будем тебя подстраховывать.

Я задумался:

– Не хочу еще этого пацана впутывать.

– Да он и так почти все знает. Ну конечно, кроме того, что мы из будущего. Да ты сам подумай, Серый, сколько Валерка для нас сделал…

– Хорошо,– махнул я рукой.– Приезжайте…

Я подошел к телефону и набрал нужную комбинацию цифр.

Трубку почти сразу взял Костя:

– Алло. Слушаю внимательно.

– Это я. Сергей Колчин. Привози товар, деньги у меня…

– О кей. Через полчаса буду…

В трубке сразу же послышались короткие гудки…