Не было бы счастья

Глава 11

Милостивость Джареда Лоуэлла и для меня самой оставалась в каком-то роде загадкой. Ну, хорошо, предположим, ему до смерти нужна моя помощь в лечении, но не проще ли было бы тогда просто прижать к стенке правдой и потребовать оказать определенного рода услуги?

Непонятно. Вообще ничего непонятно, если уж быть до конца честной хотя бы с собой.

— Что-то случилось, мисс Лэйк? — почуял неладное Грейсток за обедом. Никогда не быть мне приличным детективом, если настолько хорошо людям, которые меня и не знают толком, удается читать меня.

— Нет, милорд, вовсе нет, — тоном ну очень хорошей девочки ответила я и по давней привычке затрепетала ресницами. Обычно на мужчин это производило соответствующее впечатление, однако Лоуэлл только покачал головой, словно бы расстраиваясь.

Ланс вообще сделал вид, будто его тут нет, позволяя мне и Грейстоку вести беседу без посредников. Кстати, теперь у нас действительно выходило полноценно разговаривать с хозяином Корбина, ночная совершенно сумасшедшая беседа подарила общую тайну и странное чувство сродства, которое мне доводилось прежде нечасто испытывать.

— В любом случае, если вдруг возникнут затруднения, вы в любое время можете обратиться ко мне за помощью, — попытался как мог утешить Грейсток, однако при всем своем богатстве и влиянии, выручить меня и Ланса графу бы не удалось.

Хотя бы потому, что черт его разберет, какая именно требовалась помощь.

— Благодарю вас, вы очень добры, — с улыбкой откликнулась я и получила улыбку же в ответ.

Наверное, со стороны мы выглядели как пара заговорщиков, ну, или на худой конец, как влюбленные, безуспешно пытающиеся скрыть от окружающих зарождающиеся отношения.

— А снег тем временем все идет и идет, — свернул на давно привычную для всех тему погоды Ланс. — Мне начинает казаться, милорд, скоро и весь Корбин занесет снегом.

Грейсток весело и беззаботно фыркнул.

— Как бы погода не ярилась, Корбин слишком велик, чтобы его целиком погреб под собой снег. Можете не волноваться на этот счет, мистер Уолш.

Фраза была вроде бы самая нейтральная из возможных, однако тон превращал ее едва ли не в шутку. Вообще, когда болезнь, съедавшая молодого мужчину изнутри, немного отступила, стало понятно, что помимо цепкого ума Грейстока отличало еще и чувство юмора, причем не черное, как часто бывает у много страдавших людей, а светлое, солнечное. Удивительная позитивность для человека, который считает, что умрет в тридцать лет.

Доктор Монтегю, правда, все больше напрягался, словно ожидая, что после кратковременного облегчения его пациент снова свалится с приступом, возможно, даже куда более сильным, чем прежние. Слава Создателю, пока поводов для волнений граф не давал.

— Суровая погода, даже для северного побережья, — отметил тем временем Ланс, как будто вознамерившись силком загнать беседу в прежнее, привычное для всех русло.

Грейсток кивнул.

— Да, вы совершенно правы. Климатическая аномалия в некотором роде. Здесь к берегу подходят холодные течения, так что всегда холодней, чем в окрестностях, — пояснил наш гостеприимный хозяин. — Отец всегда смеялся, что Корбин — место для сильных духом. Раньше принято было говорить, для сильных духом и телом, но с моим появлением на свет присловье изменили.

Из его уст и такое невеселое откровение почему-то прозвучало как легкомысленная шутка. Удивительный все-таки характер достался Джареду Лоуэллу, наверное, его даже можно назвать несгибаемым человеком.

— Да тут, как погляжу, вообще аномалия на аномалии, — пробормотал Ланс словно бы себе под нос, но так, чтобы гарантированно услышали все.

По итогу я пнула коллегу под столом, доктор Монтегю бросил в его сторону неодобрительный взгляд, а вот Лоуэлл, как самый спокойный и воспитанный из всех, просто сделал вид, что ничего произнесено не было.

— Жаль, ваш визит пришелся именно на конец осени, на исходе лета окрестности приобретают особое очарование, — как ни в чем не бывало продолжал Грейсток с мягкой полуулыбкой на лице. — Цветущий вереск — прекрасное зрелище. Океан лиловых цветов до самого горизонта.

Ему бы рекламным агентом быть с таким мягким, вкрадчивым и удивительно приятным голосом: любой пылесос бы у него с руками оторвали, вздумай граф Грейсток впаривать его по телефону незадачливым гражданам. Да и не только в продажах у хозяина Корбина имелся бы успех. Вообще, я осознала, что голос Лоуэлла плохо соотносился с самим Лоуэллом. Тот был мужчиной невысоким, болезненно худым, кажется, все кости выпирали так сильно, что даже сквозь одежду можно было разглядеть. На улице бы прошла — или не заметила бы, или вовсе шаг ускорила, особенно, если бы довелось увидеть перед очередным приступом. А вот голос… Он просто завораживал.

— Я не любитель северных красот, — тоном избалованного жизнью домашнего кота протянул Уолш, — но, быть может, Вивиан пожелает еще раз наведаться в Корбин. И посмотреть на цветущий вереск.

Фраза показалась настолько двусмысленной, что захотелось чем-то в коллегу запустить. Что дурного, в самом деле, если я приеду еще раз в Корбин? Если приеду к Джареду? Даже если он просто будет переливать в меня излишки магической силы. Ему станет немного легче, а я буду наслаждаться мыслью, что пусть немного — но смогу помочь действительно хорошему человеку прожить оставшиеся ему годы хотя бы без боли.

— Если мисс Лэйк решится снова посетить мое скромное жилище, ей, несомненно, будут рады, — с безмятежностью сфинкса произнес граф Грейсток, игнорируя все причины для смущения или раздражения. Как бы и мне научиться вот так пропускать мимо ушей чужие нападки? Вечно ведусь, а вот этому замученному заморышу удается не ронять лицо.

— Да кто бы сомневался, — с издевкой прошептал совершенно невыносимый сегодня Ланселот Уолш.

Доктор Монтегю вопросительно и притом с неодобрением посмотрел на меня. А что я-то? Я могла только плечами пожать, выражая свое полное непонимание происходящего.

Возвращение к работе после обеда вообще не радовало: Ланс не давал надежды на лучшее, то и дело выдавая очередную колкость или пытаясь начать неуместные вопросы. Он все еще считал, что Грейсток в любой момент может заявить на нас в полицию, и понемногу паниковал, заодно срываясь на мне. На прислуге он тоже срывался, да и самому графу за обедом тоже досталось (точнее, досталось бы, если бы только Джареду Лоуэллу пришло в голову присоединиться к этой игре под названием «Достань ближнего своего»), но поскольку дольше всех рядом с коллегой находилась я, то и отрывался он по большей части на мне.

— Слушай, мы никогда не закончим работы, если ты сейчас не успокоишься! — в итоге рявкнула я, понимая, что вот на этот раз по-настоящему и всерьез разозлилась на куратора.

Тот посмотрел на меня как на круглую дуру. Честное слово, каждая мышца его лица просто вопила, что я та еще идиотка.

— Да словно бы кому-то действительно нужно, чтобы мы эту работу заканчивали! — выпалил Уолш и едва не опрокинув стул, на котором сидел, вылетел из библиотеки.

Чудны дела твои, Создатель…

Ланселот Уолш был кем угодно, но никак не истеричкой, и что на него нашло, я даже представить не могла.

— Бред какой-то, — пробормотала я, и, подумав немного, решила, что раз уж Ланс взял перерыв, то и мне он тоже не помешает. Пока совсем не помешалась.

По всему выходило, что я попала прямиком с раскаленной сковородки прямиком в костер, куда ни посмотри — сплошь проблемы: с начальством, с Лансом, с идиотским трудновыполнимым или вовсе невыполнимым заданием. Наверное, единственный просвет в этой карусели трудностей — Джаред Лоуэлл, с которым все в большей или меньшей степени ясно. Человек болеет — я могу облегчить его симптомы. Я облегчила его симптомы — мне выразили всю возможную благодарность, кроме денежной.

Вот денежная форма выражения на самом деле оказалась бы весьма кстати, однако ирония заключается в том, что если бы Грейсток деньги предложил, я бы отказалась и обиделась. А потом еще и расстроилась из-за того, что отказалась от денег.

Вообще, я уже начала расстраиваться из-за упущенных пусть и пока непредложенных денег, и очень хотела заесть это расстройство чем-то сладким, а заодно и чуть передохнуть. Буквы перед глазами уже начали исполнять какой-то сугубо похабный танец.

К кухне я подходила с надеждой на лучшее. В конце концов, я помогла Грейстоку. Так? Так. Теперь можно рассчитывать на то, что та злобная свора, что у него вместо прислуги, станет вести себя со мной поласковей. Ну, или хотя бы чаю нальет с какой-нибудь сдобой. Вот что именно я не рассчитала, так это то, что кухня — место, где слуги собираются, чтобы перекинуться парой слов, выпить чашку кофе или чая, а заодно и посплетничать. Как можно жить в таком отдаленном месте безо всяких развлечений и не сплетничая?

— С чего это вы вдруг, миссис Кавендиш, решили пригласить эту столичную драную кошку выпить чаю с милордом? — недовольно поинтересовалась какая-то горничная. По голосам я их точно не различала.

— Не твоего ума дело, Ливи, — отрезала домоправительница, как всегда сама суровость. — И тщательней чисти серебро, ты глубоко заблуждаешься, если считаешь, будто можешь лениться.

Хохотнул какой-то молодой мужчина.

— Просто милорду будет приятно выпить чаю вместе с этой мисс Лэйк. А миссис Кавендиш всегда предугадывает желание нашего доброго хозяина.

Даже неудивительно.

— Грегори, ты слишком распустил язык! — попыталась осадить наглеца миссис Кавендиш. — У тебя слишком мало работы? Добавить?

Но если Ливи на какое-то время смолкла, то вот закрыть рот неизвестному Грегори так просто не вышло.

— У нас не рабовладельческий строй, миссис Кавендиш, а у меня обеденный перерыв. А заодно еще и про свободу слова не забывайте. И разве я сказал что-то неуважительно по отношению к графу или несоответствующее истине? Столичная штучка действительно оказалась в его вкусе, а вы теперь готовы даже подпустить ее к нашему хозяину. А если он решит на мисс Лэйк жениться, что вы тогда скажете? Да не хмурьтесь так, мне же просто интересно.

Вот что за люди пошли, а? Мы ведь с Грейстоком только нормально поговорили раз, а эти вот… слов приличных для них нет, уже начали строить планы на возможную свадьбу. Хотя я же и сама такой вариант рассматривала. Но эти-то с чего ударились в подобные рассуждения?!

— Поинтересуйся чем-нибудь другим, Грегори.

Лив расфыркалась как недовольная кошка.

— Чтобы такая расфуфыренная — и польстилась на нашего хозяина? Да она им побрезгует, видно же!

Почему-то стало обидно. За Грейстока. Он ведь, кажется, действительно хороший человек и не заслуживает ни таких насмешек, ни «любви за деньги» в том или ином смысле.

— Если кто нашепчет ей, что хозяину осталось не так уж и много, сожмет зубки и будет думать об Айнваре, — продолжил безо всякого стеснения свои размышления по поводу моих возможных отношений с графом лакей. — Останется молодой богатой вдовой, да еще и с титулом. А вы чего на меня вообще так смотрите, миссис Кавендиш? Или лучше, если наш хозяин так и помрет здесь один как сыч?

Дальше слушать не стала: и противно, и в любой момент мог выйти в коридор кто-то из обитателей замка и застать меня за подслушиванием. Выйдет очень некрасиво, и не хотелось так спалиться, когда жизнь только-только начала налаживаться.

Если миссис Кавендиш желает пригласить меня на чаепитие с ее «дорогим мальчиком», лучше, если она найдет меня чахнувшей над старинными свитками, как и всегда.

Через четверть часа миссис Кавендиш с видом донельзя чопорным и благопристойным действительно предложила мне передохнуть за чашечкой чая с графом Грейстоком. По ее лицу нельзя было понять, что именно думает на этот счет женщина, позвала она меня по собственному почину или все-таки таково желание самого Джареда.

— Разумеется, я с удовольствием выпью чаю с милордом, — спокойно и даже с улыбкой ответила я на предложение домоправительницы замка Корбин.

Та в ответ сухо кивнула, приняв мой ответ к сведению, и под конвоем из этой строгой леди я отправилась в гостиную хозяина Корбина. Признаться, теперь Лоуэлл пугал меня существенно меньше, чем эта суровая надсмотрщица.

Что забавно, о Лансе и слова не было сказано, что подразумевало, чаи распивать нам с Грейстоком предстоит в донельзя интимной обстановке, то есть с глазу на глаз. Раньше бы даже не задумалась по этому поводу, там, за пределами Корбина люди жили иначе, но под сводами старинного замка неожиданно оказалось, что если мужчина и женщина проводят время наедине, пусть даже всего-то за чаем — это имеет некое особенное значение. Я словно провалилась во времени на век назад… И в какой-то мере это даже нравилось мне.

Грейсток выглядел уставшим, но именно что уставшим. Наверняка успел обойти весь замок сверху донизу, пытаясь решить все хозяйственные вопросы, пока снова не свалила с ног болезнь. Однако ни болезнь, ни усталость не могли помешать Джареду Лоуэллу встать при появлении дамы.

— Мисс Лэйк, я очень рад, что вы приняли мое приглашение, — просиял граф улыбкой и кивком отпустил миссис Кавендиш.

Значит, все-таки его приглашение. Уж сама не разберу почему, но от этого стало приятней. Вообще, сводничество слуг настоящее или мнимое вызывало одно только раздражение, а вот внимание со стороны Грейстока — оно интриговало. В конце концов, мне действительно было до крайности неприятно, когда думала, что мои женские чары никак не тронули сердце больного затворника.

— У меня не было никаких причин не принять его, — зеркально улыбнулась я, устраиваясь в кресле рядом с кофейным столиком.

Потом спохватилась, что, вероятно, следовало дождаться приглашения хозяина и только после него сесть, но вроде бы Грейсток не выражал недовольства по поводу моего поведения. Хотя он имел потрясающее свойство ни по какому поводу не выражать недовольства. Редкое и удивительно приятное свойство характера.

— Тогда я рад вдвойне. Вивиан.

Да, теперь, без лишних ушей, можно было говорить более свободно, открыто, используя те границы, которые мы прошлой ночью обозначили.

— Джаред, — произнесла я, словно пробуя его имя на вкус.

Помолчали.

Тишина была уютной, спокойной, ее скрашивал треск камина и вой ветра за окном, аромат чая и тот неуловимый запах, который обычно пропитывает комнаты, особенно любимые хозяевами.

— Я хочу еще раз поблагодарить вас, Вивиан, за вашу помощь. Она оказалась поистине неоценимой, — первым нарушил молчание Лоуэлл и взял чашку, как мне показалось, просто чтобы занять руки.

Странно, почему я думала сперва, что тонкие длинные пальцы графа Грейстока напоминают пауков? Будто они — что-то противное? Изящно вылепленные мужские руки, я отметила про себя, что каждое слово свое Джаред подкрепляет выразительной жестикуляцией, разумеется, если в руках ничего нет.

— Мне было приятно вам помочь, — от всего сердца ответила я.

Короткий взгляд исподлобья. Пальцы чуть сильнее сжались на тонких фарфоровых стенках чашки. Одно мгновение, когда я увидела его эмоции — и снова ровная безмятежность с оттенком иронии или даже самоиронии.

— Даже несмотря на способ? — уточнил с тенью неуверенности Джаред. Уголок рта дернулся вверх, придав лицу на мгновение горькое выражение.

Я кивнула тут же.

— Даже несмотря на способ.

Вообще, не было случившееся для меня поцелуем. Просто соприкосновение губ без всякого намека на влечение мужчины к женщине.

— И знаете, почувствовать в себе магию после годов пустоты — это нечто особенное для меня.

Я страдаю от отсутствия магии, Джаред — от того, что его распирает от нее. Забавно, как мы встретились с такими прямо противоположными проблемами.

— Могу только догадываться о ваших сложностях, Вивиан, и эгоистично порадоваться им. Ведь из-за вашего врожденного недостатка вы стали для меня настоящим спасением.

О да, Джаред Лоуэлл действительно был человеком образованным, притом с природным даром красноречия, который мне довелось сейчас испытать на собственной шкуре. Его хотелось слышать и слушать, даже внешность молодого графа уже не казалась настолько неприглядной. Или все дело, что сейчас Грейсток не выглядит так, словно в любой момент может сыграть в ящик?

— Ну, хоть кому-то польза от моего изъяна, — развеселилась я, понимая, что моя беда в свете чужой личной трагедии и вовсе не беда даже, а просто затруднение, которое и жить-то не особо мешает. Правду говорил Уолш, сколько людей в мире живет вообще без магии — и ничего, все прекрасно у них.

— Зачем вы занимаетесь такой работой, Вивиан? — внезапно поинтересовался Грейсток. — По-моему очевидно, что частный сыск — это не ваше.

Вопрос застал меня врасплох настолько, что я даже не подумала о том, чтобы огрызнуться на попытку вот так, без спроса ворваться в личное пространство. По сути, не было у Лоуэлла права расспрашивать меня о жизни и темах глубоко личных и даже болезненных в какой-то мере.

— Ну, надо же мне где-то работать, — отозвалась я немного растерянно, и тут же сделала глоток чая из кружки, жалея, что нельзя спрятаться за ней и так и остаться.

— Профессор Грэм отзывался о вас как о талантливой девушке, — будто между делом обронил граф.

Злость заставила быть грубой.

— Но я же не расспрашиваю вас, почему не стали заниматься наукой, — произнесла я, тут же пожалев о том, что сорвалось с языка.

Но прозвучавшие слова уже не заберешь назад.

— Простите меня, Вивиан, я, вероятно, позволил себе излишнее любопытство, — извинился и, похоже, со всем возможной искренностью Грейсток.

Создатель, таким ничтожеством мне уже очень и очень давно не приходилось себя чувствовать. Как там говорится? Ударили по левой щеке — подставь правую? А как насчет того, чтобы вовсе не заметить удара? Я фактически рыкнула на Лоуэлла, но тот каким-то чудом посчитал именно себя виновным в произошедшем.

— Это мне стоило бы извиниться за резкость, — признала я, скреп сердце, собственное несовершенство. — Простите меня, просто… не самая приятная тема. Не хотелось бы ее обсуждать.

Лоуэлл поймал мой взгляд, коротко улыбнулся. Инцидент на этом был исчерпан и дальше мы говорили о музыке, книгах, истории… Заболтались настолько, что увидев на пороге гостиной хмурого и встревоженного Ланса, я даже не поняла, в чем дело. Да и собеседник мой изрядно растерялся.

— Вив, я тебя по всему замку ищу, между прочим, — мрачно изрек Уолш и посмотрел на меня как палач на приговоренного к смерти закоренелого преступника.

Однако после общения с Грейстоком я была такой… просветленной, что ли? В общем, у меня не получалось нервничать, злиться. И это тоже настораживало и раздражало Ланса.

— Спасибо, что составили мне компанию, мисс Лэйк, — произнес на прощание Джаред.

— Не за что, милорд, мне было только в радость пообщаться с вами, — улыбнулась я и позволила Уолшу уволочь себя в сторону библиотеки. Куратор бормотал под нос то ли угрозы, то ли упреки, вот так сразу не разобрать, да и не особо хотелось, если так подумать. Зачем портить прекрасное настроение?

И уже когда меня водворили на рабочее место, а дверь за нами с коллегой закрылась, Ланселот Уолш напустился на меня с упреками.

— Вив, если тебе приперло… познакомиться с графом поближе, дело, конечно, ваше, оба уже взрослые детки, но, черт подери, это не повод забивать на работу! — принялся изображать из себя большего серьезного начальника Уолш. — Я вообще-то приехал тебе помогать, а не делать за нашу принцессу Вивиан всю работу!

Вот и чего ради так напустился?

— Между прочим, это тебе приспичило изображать из себя королеву драмы! А я просто взяла небольшой перерыв! И почему не провести его с умным человеком за чашкой чая, а? — решила пойти в контратаку я. Вообще, лучший вид защиты, если верить богатому жизненному опыту.

С видом сильной и очень независимой женщины я уселась за стол и буквально силой заставила себя начать вчитываться в закорючки чужого, подчас не самого простого почерка. В том, что с работой нужно что-то делать, безо всяких сомнений Уолш прав. Не можем же мы в Корбине с концами прописаться?

— Ты вообще что-то на удивление спелась с этим «умным человеком», а ведь недавно кривила свою хорошенькую мордашку в его присутствии и слова не желала выдавить из себя при Грейстоке.

Не знаю, чего на самом деле добивался Ланс своей обличающей речью, но в итоге мне просто стало мучительно стыдно за собственное поведение по отношению к графу, который все, разумеется, заметил, понял и промолчал. Хорошее воспитание — если оно действительно хорошее — не позволяет тыкать других в их промахи.

— Была неправа, теперь вот взялась за ум, исправилась, — пробормотала я, прикидывая, не стоит ли еще раз для профилактики извиниться перед Джаредом за все выходки, вольные и невольные, что отколола в его родовом замке?

Нет, я сомневаюсь, что граф Грейсток будет упорно помнить зло… Хотя нет, не зло даже, неприятные моменты, доставленные мной, но для самоуспокоения стоит переговорить с ним и окончательно все решить, если не навсегда, то хотя бы надолго.

— Умеешь ты… исправляться, — прокомментировал мой ответ в обычной своей ехидной манере Уолш, водя пальцем по строчкам. Хорошо еще, в перчатках, однако, подозреваю, если бы старик Лэмптон увидел бы такое святотатство, его бы непременно хватило на радостях удар.

Тон Ланселота меня не особенно устраивал, вообще, от всех эти намеков я чувствовала себя гадко. То и дело на ум приходила старая пословица «Назвав хромого слепым, ты его не обидишь».

— Но погоди-ка… — внезапно ошарашенно протянул Ланс, и склонился над документом, словно бы пытаясь разглядеть там какую-то крохотную деталь.

— Лупу дать? — уточнила я деловито.

Что именно могло привлечь такое внимание коллеги, мне вообразить не удалось. Ланселот вообще не слишком был увлечен историей, так что реакция Уолша слегка ставила в тупик.

— Да нет, — покачал он головой. — Зрение у меня пока отличное, просто кое-что показалось странным…

Я подсела к Уолшу, желая узнать побольше подробностей. Вот чего у Ланса было не отнять, так это чутья, которое делало из него отличного детектива, действительно отличного.

— И что именно? — спросила я, разглядывая как будто ничем не выделяющийся брачный контракт, каких я уже насмотрелась до конца жизни. Даже появилась пораженческая мысль самой никогда не вступать в брак, чтобы не довелось снова вникать в такой тихий ужас. А выходить замуж без брачного контракта — бессмысленная трата времени.

— Мисс Доротея Лоуэлл вышла замуж за мистера Клемента Ладлоу, баронета Хорн… — произнес задумчиво куратор, как-то особенно старательно проговаривая каждое имя.

Лично мне ничего так и не было понятно. Ну, вышла одна графская дочка за какого-то удачливого баронета — а только действительно удачливый человек мог отхватить девицу Лоуэлл — так и что дальше?

— Ну, да, вроде бы контракт подпадает под наш период…

Я проверила дату заключения брака.

— Точно, подходит. Откладывай к прочим.

Но Ланс почему-то так не сделал, продолжая пялиться на строки, будто надеясь, что они сложатся во что-то другое. Словом, Уолшу опять приспичило совершенно бестолковым образом тратить наше время.

— Где-то мне приходилось сталкиваться с фамилией Ладлоу. И не так чтобы давно, — пробормотал коллега задумчиво и взлохматил и без того не слишком-то расчесанные волосы, разом становясь форменным пугалом.

С чего вдруг Ланселота удивило то, что он слышал имя Ладлоу? Фамилия не то чтобы часто встречающаяся, но и не редкость, у меня был однокурсник по фамилии Ладлоу. Вроде не баронет и не сын баронета, но парень с воспитанием и даже манерами. Ну, тогда мне казалось, что с манерами. Теперь же, пообщавшись как следует с графом Грейстоком, я осознала, что Кристофер Ладлоу был просто позером, не больше.

— Ну и что из этого? Ладлоу в стране достаточно, чтобы хотя бы раз за всю жизнь столкнуться с кем-то из них. Чего застрял-то? Ты вроде не горел желанием состариться здесь, в Корбине?

Теперь уже была для меня возможность напуститься с упреками на коллегу. Рождество, как говорится, бывает только раз в год, Ланс меня потиранил — теперь и мой черед настал.

Однако с установлением женской тирании как-то не сложилось, мой выпад Ланс попросту проигнорировал, пребывая в собственных мыслях.

— И фамилия эта никак не связана с делами, которые мы расследовали, иначе я бы вспомнил мгновенно, — продолжал как лунатик говорить Уолш, полностью игнорируя не только мое недовольство, но и само мое присутствие.

Мог он при желании вот так отключаться от действительности и полностью уходить в чертоги разума, правда, как показывала не раз уже практика, планировка в этих чертогах была так себе, да и уборка давно не проводилась, в связи с чем далеко не все Ланселоту удавалось вспомнить. Но вот с тем, что никто по фамилии Ладлоу по нашим делам не проходил, я была согласна, иначе, возможно, я бы вспомнила еще быстрей Ланса. На память-то пока не жалуюсь.

Через пятнадцать минут бесплодных раздумий Уолш обреченно махнул рукой и отложил злосчастный брачный контракт в стопку, которую нам еще предстояло тащить к нотариусу заверять. И, наверное, к эксперту по древностям, подтверждать подлинность документа, иначе нотариус может психануть, они вообще народ нервный, упрямый и что попало не заверяют.

Ужин опять-таки прошел в полной идиллии, которую портили только язвительные замечания по тому или иному поводу, правда, в самом начале. Уже через полчаса неуемного Ланселота Уолша самым бессовестным образом уболтали, причем так, что тот остался исключительно доволен и собой, и трапезой, и теми, кто присутствовал на ней.

Я только ошарашенно посмотрела на мило улыбающегося Джареда и осознала, что тот поистине страшный человек. Ланс словно под гипноз попал и теперь говорил и делал точно то, что желал от него граф.

Или это действительно гипноз такой? А что, если и то, как я переменила свое отношение к Грейстоку — тоже только воздействие чар? От таких мыслей стало совершенно невесело, даже, если честно, как-то неуютно и жутковато. Правда, достаточно быстро вспомнилась оговорка Джареда на тему того, что использовать магию ему вообще противопоказано.

В ответ на мой вопросительный взгляд и короткий кивок в сторону Уолша, Джаред Лоуэлл изобразил самый честный и чистый, почти младенческий взгляд. Не то чтобы я вот так с ходу поверила… Впрочем, Ланселот вел себя, в целом, как обычно, просто раздражительность, которую он в последнее время так нарочито демонстрировал при каждом удобном и не слишком поводе, как будто спряталась до лучших времен.

Вообще, посвежевший и окрепнувший телесно Грейсток не вызывал уже такого суеверного страха перед своей персоной, да и отвращения как такового тоже. Некрасив? Пожалуй, что так, выросший под гнетом болезни, он остался субтильным как подросток, да и черты лица слишком острые… И глаза едва не на пол-лица светят, светло-голубые, прозрачные, которые слишком уж многое подмечают, а прочитать по ним чувства Лоуэлла можно только в одном случае — если он сам позволит.

— И о чем вы так сильно задумались? — тронул меня за плечо доктор Монтегю. Прикасаться вот так к кому бы то ни было не входило в привычки старого целителя, так что заподозрила, что, наверное, слишком уж глубоко ушла в собственные мысли, и иначе дозваться меня возможным не представлялось.

Сперва хотела выдать что-то пафосное и возвышенное, но здравый смысл вмешался и принялся нашептывать, что рядом с Грейстоком мне выделываться точно не стоит, как и рядом с теми, кто его с пеленок знает в самом прямом смысле: не моя весовая категория, чтобы изображать из себя одухотворенную особу.

— Снег пошел сильней, — брякнула я первое, что пришло на ум.

Правду все эти люди тоже не оценили бы: я все-таки начала прицениваться к тому, как прибрать к рукам Джареда Лоуэлла.