Не было бы счастья

Глава 5

Я пошла следом за Лансом. Глупо? Разумеется, глупо, глупее и быть не может, однако показалось, что дать Уолшу шляться всюду без моего пригляда еще глупей. Ну, и если не врать себе, то на самом деле было слегка любопытно, как же выглядят настоящие замковые подвалы. Будучи студенткой, я исследовала вдоль и поперек несколько особняков, но это и совершенно другой тип построек и несравнимый масштаб.

Первоначально подвал меня совершенно не впечатлил. Было сухо, светло, никаких тебе странных запахов, зловещих шорохов и скрипов. Опять же новые перила, явно современные двери и никаких признаков ржавых цепей или прочей «обязательной атрибутики». Единственное, что в происходящем было зловеще — это шаги спешащего Ланса, которые гулкое эхо разносило повсюду.

Все так чинно, мирно и безопасно, однако если трясся замок, колебания должны были начинаться где-то здесь, в самом низу. Вот только я, бакалавр-историк, не имела ни малейшего представления на тему того, что могло послужить причиной странного утреннего происшествия и где это «что» искать.

— Ланс, стой! — крикнула я вслед и прибавила шагу, надеясь нагнать все-таки куратора, но, судя по участившемуся топоту, никто не собирался меня ждать, напротив, Уолш прикладывает максимум усилий, чтобы избавиться от докучливого сопровождения.

— Ланс, зараза! — завопила я, что есть сил, уже понимая, что план побега этот хитрый жук провернул блестяще и, на мою беду, вполне успешно.

Но сдаваться не входило уже в мои планы. Уступать я не умела и учиться не собиралась еще ближайшую вечность. К том же сейчас я совершенно точно права в своем желании остановить Ланса и совершить что-то поистине безрассудное.

— Ну, погоди ты у меня, догоню, не посмотрю, что начальство, и зад надеру! — прошипела я раздраженно и побежала вперед.

Когда же я, наконец, спустилась в подвал, Уолш уже свернул в какой-то переход, а их тут оказалось… Создатель милосердный, да тут только у входа четыре развилки! Целых четыре! Видимо, граф не иронизировал, когда говорил, что сюда не стоит соваться без проводника…

— Ланс, куда тебя черти понесли?! — воззвала я или к куратору, или к его то ли спящей, то ли умершей совести. Что характерно, не отозвался вообще никто.

— О, просто чудесно, что вам всем провалиться, — прошептала я себе под нос и прислушалась. Вроде бы звук шагов доносился из крайнего слева прохода. Мрачно сплюнула и пошла на звук. Дорогу осилит идущий, как говорится, а быстро идущий осилит дорогу еще и в максимально короткий срок.

Примерно минут через пять я сообразила, что, наверное, свернула не туда, а переходы все ветвились и ветвились, причем даже встретились две лестницы, ведущие вниз. Похоже, здесь не подвал, а самое настоящее подземелье, целый лабиринт, пронизывающий насквозь скалу, на которой стоит Корбин. На кой дьявол понадобились такие катакомбы и почему никто не додумался развесить в этом адском лабиринте указатели?!

Несколько раз на моем пути встречались двери открытые (за ними обнаруживалась старая мебель и прочие вещи, которые люди имеют привычку рассовывать по кладовкам, стеллажи с винами, ящики с овощами), закрытые… Хозяйство в Корбине, и правда, обширное, об этом можно было с уверенностью сказать по количеству всех этих кладовок и их наполнению.

В общем, когда я, наконец, поняла, что заблудилась, шансов выйти из переплетения ходов самостоятельно уже не было. Казалось бы, невелика беда, мобильный телефон лежал в кармане джинсов, вот только он был абсолютно бесполезен: через все эти слои камня сигнал не просачивался.

— Вот же дерьмо, — вздохнула я и села прямо на пол. Идти куда-то — значит, еще больше заплутать. Надо было слушать умных людей и не лезть вот так непонятно куда. И Ланса не сумела остановить, и сама теперь не выберусь без помощи.

Не то чтобы я так сильно переживала за себя, ну, проголодаюсь и устану, на камнях особо не устроишься, но в любом случае мое отсутствие заметят и отправятся на поиски. Это же не лес и не горы, найдут достаточно быстро. Но если заплутал и Ланс тоже — а шанс велик! — наше отсутствие обнаружится только за завтраком. А если куратор все-таки выберется, то наверняка поднимет тревогу. Или нет. Наверняка он на меня самую малость зол и может таким способом отомстить. Но в любом случае утром меня начнут искать и все будет хорошо.

Наверняка будет.

Здесь светло и не душно. Подумаешь. Вот когда мне пришлось проторчать десять часов с фотокамерой на чердаке — это было действительно неприятно. Особенно учитывая зиму и периодически заглядывающих «на огонек» крыс. Голохвостые твари были на удивление бесстрашными и, можно даже сказать, общительными. Чем-то я им приглянулась.

Прошел час, второй… Аккумулятор телефона уже начал намекать, что вот-вот окончательно разрядится, и читать станет не с чего, и тогда останется только одно — думать. Точнее, заниматься копанием в собственной личности, многочисленных провалах и их последствиях. Так себе занятие, но думать о чем-то хорошем обычно не получалось, особенно если оставалась в одиночестве и изоляции, как сейчас. В такие моменты я приходила к одному и тому неутешительному выводу: жизнь не удалась, и есть все шансы, что вовсе не удастся.

Да, неплохое образование, но, чтобы оплачивать квартиру и собственные расходы, пришлось пойти устроиться в детективное агентство. Сперва это показалось неплохой идеей, работа обещала быть интересной. Ну как же, частный детектив. На деле все оказалось жалким, подчас мерзким и довольно часто шло вразрез с законом. А откладывать деньги все равно никак не выходило, жила от зарплаты до зарплаты.

Ланс называл меня красивой и даже не кривил душой. В плане внешности природа действительно не поскупилась, да и какое-никакое обаяние имелось в наличии, так что получить понравившегося парня обычно труда не составляло. Быстро сходились — быстро расходились. Без последствий и обязательств.

Пустота. Полная и абсолютная пустота, которую удавалось выбросить из головы за просмотром книги, фильмом, веселой болтовней. А вот в одиночестве и тишине накатывала тоска. Хоть волком вой.

Телефон продержится еще минут сорок — потом все. Ночь обещает быть длинной.

Интересно, на ночь в этих катакомбах выключают свет? Если да, то выйдет совсем уж невесело. Темноты я не боялась ни капли, фобий у меня вообще как таковых не было, но даже совершенно бесстрашный и уравновешенный человек рехнется в тишине и темноте.

А еще подо мной, под массивом холодного камня, словно что-то пульсировало, будто стремительный водный поток с гулом несся по своему руслу. Странные звуки и странные ощущения, которые нагоняли тревогу. И телефон уже принялся предупреждающе пищать.

Понемногу начала накатывать паника… А потом эхо донесло звук шагов, негромкий, словно бы шаркающий, а еще тихий неторопливый стук. Жутковатый звук, от которого хотелось вжаться в стену, обхватить колени руками и зажмуриться как в детстве, когда веришь, что если ты не видишь монстра, то и он не видит тебя.

— Мисс Лэйк! Мисс Лэйк, вы тут?

Из груди вырвался вздох облегчения. Нет, монстр, конечно, но вроде бы неопасный. В крайнем случае, всегда можно отбиться, такого соплей перешибешь и не заметишь.

— Я тут! — крикнула и добавила себе под нос: — Милорд.

Надо же, лично выполз на поиски, сдыхоть. Можно сказать, подвиг совершил.

Через минуту Грейсток вышел из-за поворота, тяжело опираясь на явно старинную трость, которая выглядела чересчур массивной для такого худого человека.

— Я же предупреждал вас, что не стоит бродить здесь в одиночестве, — укоризненно произнес граф и протянул руку с явным намерением помочь мне подняться. Принимать ее не хотелось в первую очередь из-за никак не желающего покидать меня чувства гадливости, которое вызывали тонкие сухие пальцы, но также было подозрение, что у Грейстока банально сил не хватит и в итоге ляжем на каменный пол рядом.

Но ведь подорвался же, побежал следом сам. Нужно проявить какую-то признательность, в самом деле, уж на это моего ущербного воспитания должно хватить.

Пошла на хитрость, приняла холодную ладонь, стиснув зубы, чтобы не показать, насколько мне неприятно это прикосновение, но вставала сама, отталкиваясь от пола второй рукой. Не знаю, заметил ли Грейсток мою борьбу с собой, но вот то, что его помощь использовали только номинально, разумеется, понял, как-то неловко улыбнулся и отпустил меня первым, даже отступив на шаг, чтобы не нарушать моего личного пространства.

— Простите, что не послушала и доставила столько неудобств. Но зачем же вы сами беспокоились? Вам ведь тяжело.

На миг на худом, измученном болезнью лице проступило выражение досады, но оно исчезло настолько быстро, что я даже подумала, померещилось.

— В замковых подземельях по-настоящему хорошо умеют ориентироваться только я, Лэмптон, миссис Кавендиш и еще пара старших слуг. Мы не знали, как далеко могли зайти вы и мистер Уолш, так что на поиски отправились только те, кто знает здешний лабиринт как свои пять пальцев. В обратном случае нам бы пришлось искать не двоих, а троих или четверых.

Из груди Грейстока вырвался смешок, который быстро перешел в тяжелый надрывный кашель.

— Идемте, мисс Лэйк, тут немного прохладно.

Я согласилась. Находиться здесь, под землей, было совершенно невыносимо, да и вряд ли на графе хорошо скажутся здешние холод и сырость. Не хватало еще возобновления режима террора со стороны здешней прислуги за то, что послужила причиной очередного приступа у их обожаемого хозяина.

— Но как вы начали хорошо ориентироваться в подземельях? — спросила я озадаченно, идя рядом с графом по коридору. Мужчина уверенно держал неплохой темп и, кажется, не планировал пока падать замертво.

Он пожал плечами, на мгновение сбившись с шага.

— Я был довольно непоседливым ребенком, — с улыбкой произнес он, — чем доставлял немало беспокойств моей матушке. Мальчики по своей природе исследователи и завоеватели, нам непременно нужно доказать свою силу этому миру, а болезнь заставляет прилагать вдвое больше усилий в этом несомненно важном деле.

Коридоры, по которым меня вели, как будто вообще не отличались один от другого, но, видимо, хозяин Корбина отмечал какие-то едва заметные приметы, позволявшие ему ориентироваться в переплетении на первый, второй и даже третий взгляд совершенно одинаковых переходов.

— И одним из главных вызовов моего детства стал сам замок и, разумеется, его подземелья. Сложно сказать, сколько раз мне самому доводилось теряться здесь… Уже и не вспомнить.

Я покосилась на Грейстока. На его лице проступила задумчивая улыбка, словно бы он вернулся в детство.

— Так что я изучил весь Корбин методом проб и ошибок, мисс Лэйк, проб и ошибок. Метод вполне действенный, никто лучше меня сейчас не знает замка.

То есть выходит, вот таким заморенным Джаред Лоуэлл был с самого детства, однако это не мешало ему заиметь собственное шило в филейной части. Бедная графиня Грейсток, наверное, намучилась с непоседливым сыном, который в любой момент притом мог свалиться с приступом в каком-нибудь особенно отдаленном закоулке замка. Как только удалось этому человеку дожить до его лет после такого бурного детства?

— Видимо, ваше детство прошло увлекательно, милорд, — отметила я, чтобы сказать хоть что-то. В конце концов, Грейсток позволил себе со мной даже некоторую доверительность, плевать, что совершенно мне ненужную. Такие откровения не принято игнорировать, как бы ни хотелось.

— В какой-то мере, мисс Лэйк, — отозвался граф, кажется, куда больше увлеченный своими воспоминаниями, чем мной или чем-либо еще.

Ланс в компании невероятно недовольного дворецкого, который буквально кипел от негодования, обнаружился в том большом холле, с которого начались мои неприятности. Когда Лэмптон увидел, что я держу графа под руку, посмотрели на меня так недобро… Словом, я начала подозревать, жить буду недолго и несчастливо.

Однако выдирать руку вот так поспешно — значит полностью подтвердить возникшее у Лэмптона подозрение, будто мы с его хозяином… до чего-то договорились. А вот ничего подобного! Просто, как оказалось, забрела я достаточно далеко, а запас сил у Лоуэлла был конечным и небольшим. Подъем по лестнице вообще стал бы для Грейстока подвигом, причем последним в жизни. Пришлось побороть собственную гадливость и брать мужчину под руку. Без помощи он бы «эпохальное восхождение» не осилил.

— Ну вот, Лэмптон, обе потери и обнаружились, — провозгласил окончание «спасательной экспедиции» граф.

Он был бледен, запыхался, виски мокрые от пота, но все равно по какой-то причине источал довольство, в отличие от явно порядком разозлившегося дворецкого. Вот этот, вполне возможно, предпочел бы оставить и меня, и Ланса в подземелье на веки вечные.

— Да, милорд. Думаю, сейчас самое время отправиться отдыхать. В первую очередь вам. Позвольте проводить вас в комнату.

Грейстока я передала с рук на руки его дворецкому с чувством огромного, просто непередаваемого облегчения. Мало того, что это был не тот мужчина, с которым хотелось бы находиться настолько близко, так еще и рука, на которой граф буквально висел, успела порядком устать. Джаред Лоуэлл, конечно, невысокий и невероятно тощий, однако все же далеко не бесплотный.

— Доброй ночи, мисс Лэйк, мистер Уолш, — попрощался с нами Грейсток и удалился, повиснув уже на дворецком.

А крепкий-то старик, оказывается, граф на него навалился всем весом, а Лэмптон как будто даже не заметил этого, осанка, по крайней мере осталась такой же идеальной.

— Ну что, сыскарь, до чего доискался? — буквально даже не пытаясь умерить сарказм в голосе осведомилась я.

Выглядел Уолш каким угодно, но только не торжествующим. Растерянным, уставшим, малость расстроенным — это да.

— Да я действительно ни до чего не доискался, можешь радоваться, — пробурчал куратор. — Здесь без проводника ничего не найти, кроме неприятностей и геморроя. Но ты, как погляжу, тоже ничего не добилась.

Я закатила глаза, чтобы без слов показать, что именно я думаю о самом Лансе в целом и его нынешней идиотской выходке в частности.

— Пойдем уже спать. Денек вышел ни к черту, а времени уже за полночь. Устала как собака, причем ездовая, — проворчала я, понимая, что сил моих не хватит на полноценный скандал, значит, не стоит и начинать.

Мамочка всегда говорила «Виви, детка, или делай все на совесть, или не делай вовсе». Разумеется, она имела в виду не скандалы, но я распространяла это простое правило и на них.

— И хочу горячую ванну. Всю задницу проморозила об этот каменный пол, — намекнула я на то, что в отместку оккупирую общий на двоих санузел на очень долгое время.

— И чего тебе в своей комнате не сидится? Бабайку в шкафу что ли узрела? Так попроси миссис Кавендиш выгнать, ее и бабайка испугается.

Вот только беда: моего бабайку суровая домоправительница гонять не станет. Может, конечно, выскажет высокоморальное неодобрение относительно возмутительного поведения своего нанимателя, но, в конце концов, Грейсток платит ей деньги. Да и как показал опыт, прислуга своего хозяина любила и принимала его сторону по умолчанию.

— Ой, можно подумать, тебе половины кровати для коллеги жалко, — закатила я глаза с откровенной насмешкой.

— Находиться в одной постели с молодой привлекательной женщиной и ничего не делать?! — возмутился Уолш. — Ты знаешь, это не в моем обычае! Еще пара таких ночей, и меня просто разорвет от глубочайшего когнитивного диссонанса!

Глазам уже просто было некуда закатываться. Во-первых, подкат был откровенней некуда, а если мужчина снимает подруг на ночь на профессиональном уровне, работает он на порядок тоньше, во-вторых, Ланс мог запросто переспать с женой босса (и ему за это ничего не было!), но интим с коллегами для него был абсолютным табу. Ни одна секретарша, ни одна ассистентка, ни один офис-менеджер ни разу не получили от Ланса Уолша хоть какого-то аванса, не говоря уже о непосредственных предложениях «пообщаться поближе». Хотя очень многие сами старательно привлекали внимание статного красавца с чувством юмора и даже некоторым подобием манер.

— Нет, Виви, детка, нет ничего хуже, чем две или больше бывших в замкнутом помещении, — ответил на прямо заданный вопрос Ланс за элем в приватной обстановке. — А если крутить романы на работе, такая ситуация неизбежна.

Так что, какие бы фантазии на наш счет не возникали в головах многочисленной прислуги графа Грейстока, моей чести не угрожало ничего, кроме неизбежных слухов. Может попросить у Лэмптона меч и на ночь класть его между мной и Лансом? Чтобы уже каждый в этом замке понял: ну не любовники мы с Уолшем, не любовники и даже не станем.

— Переживешь ты свой когнитивный диссонанс.

Спала я плохо, то и дело подрываясь, но причиной этого, как ни странно, было вовсе не в пережитом недавно по вине хозяина Корбина шоке. Просто тот странный гул, который я услышала в подземелье… Он теперь словно доносился до меня, хотя раньше ничего подобного слышать не доводилось.

— Вот же проклятье, — пробормотала я, когда стало ясно, что под подушкой от навязчивого шума спрятаться не выходит вообще никак.

Словно бы стены вокруг меня едва заметно вибрировали, передавая звук…

Я села на кровати, чувствуя, что заснуть снова стало трудновыполнимой задачей. А еще почему-то невыносимо захотелось есть. Просто нестерпимо. Обычно ночной жор обходил меня стороной, как и бессонница, но теперь почему-то показалось, если не поем — просто умру от истощения.

Где находится кухня, я уже представление имела, да и в замке ориентировалась неплохо. Здравый смысл опять же подсказывал, что вряд ли это помещение на ночь запирают. Следовательно, можно пойти и полопать. Да, есть по ночам вредно, но если очень хочется, то можно. Так что поверх теплой пижамы натянула еще более теплый халат, засунула ноги в тапки и пошла объедать графа Грейстока.

Ну, не обеднеет же он на самом деле оттого, что я внепланово потрапезничаю?

Корбин посреди ночи выглядел… посредственно. В смысле, совсем не так жутко и внушительно, как положено бы старинному замку. Наверное, все дело в светильниках, которые полностью не выключали. Горел каждый третий, что, конечно, не давало такого яркого освещения как обычно, но и не оставляло места для разгула фантазии. Никакие призраки мне не мерещились и это было даже в какой-то мере обидно.

В коридорах ни души, ни живой, ни мертвой, тишь и гладь, полная благодать. Форменная тоска.

Предстояло спуститься на этаж ниже и пройти в другое крыло замка. Путь неблизкий, но не экспедиция на северный полюс, в конце концов. И сна ни в одном глазу. Наверняка утром не получившее своего законного отдыха тело хорошенько отомстит за нарушение режима, но пока я чувствовала прилив бодрости. И все еще продолжала слышать этот гул. Я даже начала подозревать, что у меня в ушах звенит. От чего — дело уже десятое.

Кухня, естественно, оказалась не заперта, как я и предполагала, да и на холодильник никому и в голову не пришло вешать замок. Так что можно было соорудить пару сэндвичей, налить себе стакан молока и наесться от пуза. Но, как назло, стоило только откусить один кусок, как до меня донесся шум шагов и встревоженные голоса, к которым, по приобретенной на моей работе привычке, я начала тут же прислушиваться. Чему быстро учишься в детективном агентстве, так это следить за всем подряд и подслушивать абсолютно все, пусть даже беседа идет о чем-то совершенно неважном и бесполезном.

— Быть может, стоит вызвать доктора? — спросила женщина. Причем не какая-то там абстрактная — миссис Кавендиш. Я вообще по голосам запоминала людей куда лучше, чем по лицам, а меццо-сопрано рыжей статной женщины в память вообще врезалось намертво.

— И доктора тоже вызовем всенепременно, — ответил миссис Кавендиш Лэмптон, который словно бы пыхтел от натуги. — Но сперва дотащим милорда до комнаты. Скажи на милость, Нора, как ты могла позволить ему разгуливать столько времени в поисках этих двух взбалмошных балбесов. Да просиди они там всю ночь — была бы только польза, может, поумнели бы.

Нора, стало быть. За те дни, которые мы с Лансом провели в Корбине, никто ни единого раза не пытался назвать эту чопорную строгую женщину по имени, поэтому услышанное «Нора» вызвало культурный шок. Также и понимание того, что пыхтит Лэмптон, потому что тащит на себе своего хозяина, и наверняка тот без чувств.

Неужели опять приступ? Из-за того, что сам отправился на поиски меня и Ланса? Даже как-то совестно стало, но самую малость.

Миссис Кавендиш хохотнула.

— То есть ты считаешь, будто наш мальчик склонен слушаться моих приказов? Дядя, вы смеетесь надо мной, не иначе. В конце концов, он наш хозяин. Даже покойная миледи, упокой Создатель ее душу, не могла что-то запретить отпрыску, как ни пыталась совладать с его упрямством. И вообще, двигайтесь быстрей, а то не управимся до утра.

Культурный шок усилился еще больше. «Наш мальчик»?! Нет, правда? У меня не галлюцинация слуховая на фоне голода и бессонницы?!

Быть может, здесь водится какой-то другой Джаред Лоуэлл, альтернативный? И куда эти двое тащат графа посреди ночи? Что за комната такая? Вряд ли это спальня Грейстока, несколько часов назад хозяин Корбина удалился уже к себе.

Я на цыпочках прокралась к двери, осторожно открыла ее и пошла на звук шагов.

Любопытство, конечно, сгубило кошку, однако я же не кошка, значит, ничего плохого со мной случиться и не должно.

Догнать Лэмптона и миссис Кавендиш удалось легко, правда, оказалось, догоняю я не только их. В носилки с графом впрягся лакей лет тридцати, которого явно подняли с постели — бедняга даже переодеться не успел, так в пижаме и пришел. Миссис Кавендиш мужчин только сопровождала, против обычных веяний феминизма не порывалась тащить тяжести наравне с представителями сильной половины человечества.

«Тяжесть» явно без сознания лежала на носилках абсолютно беззвучно и неподвижно.

Само наличие носилок уже говорило о многом: это означало, что приступы у графа — явление частое и регулярное, и во время такого резкого ухудшения Грейстока переносят из его спальни в какое-то другое место в замке.

Вот честное слово, разве нельзя было просто как-то установить здесь лифт, если у графа такие проблемы? Обязательно каждый раз по старинке тащить его на руках?

А куда, собственно говоря, эта троица направляется?

Раз уж начала следить — следи до конца, а не сдавайся на половине пути. Именно так я и решила действовать, и крадучись последовала за Лэмптоном и миссис Кавендиш. Графа Грейстока несли к подземелью, что, на самом деле, меня не особенно удивило, наверное, подсознательно я ждала именно этого.

В одном чутье Ланса Уолша не подвело: действительно что-то было там, в подвале. Иначе бы чего ради перемещать больного человека из его спальни в каменный лабиринт? Спускаться за процессией туда, где блуждала еще несколько часов назад безо всякой надежды выбраться без помощи, я естественно не стала, хотя авантюрная часть натуры, которая, пусть слабая и замученная, но имевшаяся в наличии, подбивала на подвиги.

— Уймись, Вив, — велела я себе строго, как порой разговаривала с Лансом, если черти подбивали его на очередную глупость. — Вернись к своему бутерброду и молоку, прикончи их, и заставь себя поспать еще. Ты уже достаточно поблуждала по этим треклятым катакомбам.

Так я и поступила.

А чертов гул так и не унялся.

Когда граф Грейсток не появился за завтраком, я даже не удивилась. На самом деле, меня скорее бы удивило его появление после увиденного прошлой ночью.

— Милорду нездоровится? — поинтересовался у прислуживающей нам девушки Уолш, которого я не стала ставить в известность, что смогла подсмотреть и подслушать.

Служанка, кажется, эту звали Летти, Летиция, недовольно поджала губы и наградила и Ланса, и меня неодобрительными взглядами.

— Вчера милорду стало гораздо хуже, — процедила Летти, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кого именно девушка в этом обвиняет. И, к сожалению, не беспричинно.

Однако Ланс скрытые нападки попросту проигнорировал, а я… Ну, в самом деле, не у прислуги же просить прощения? Перед Грейстоком-то извиниться непременно стоит, человек действительно ради нашего с Лансом спасения совершил подвиг в каком-то роде. Ведь подвиг — это поступок смелый, жертвенный и на пределе человеческих возможностей. Кажется, все эти черты подходили к тому, как Джаред Лоуэлл отправился искать нас с Лансом в подземелье.

— Надеюсь, граф Грейсток скоро поправится, — произнесла я фразу, подобающую случаю, и принялась есть, не чувствуя вкуса.

— Мы все на это надеемся, — все так же зло ответила Летиция, и мне показалось, что продолжение фразы должно было звучать как «а еще мы надеемся, что вы двое сдохнете».

От недосыпа у меня разыгралась жутчайшая мигрень и на самом деле хотелось не есть, не рыться в старых, пропахших пылью документах, а запереться в тихой и темной комнате, где можно было бы пострадать в свое удовольствие. Свет казался мучительно ярким, а любой звук был как дрель, пробивающая дырку в виске.

С собой таблеток я не взяла, снег шел еще сильней, чем вчера, так что не стоило и думать о том, чтобы выбраться в ближайший городок за лекарствами. Можно было, конечно, попросить миссис Кавендиш дать мне что-нибудь от головы, но попросту боялась. Домоправительница к Грейстоку относилась с откровенной нежностью и заботой, после вчерашнего с нее станется и отравить меня из мести. Не до смерти, разумеется, но выпить слабительного, к примеру, тоже удовольствие ниже среднего.

— Что-то ты бледновата, дорогуша. Не простыла ли? В подземелье было не так чтобы и тепло, — решил озаботиться моим здоровьем Уолш.

Иногда на моего куратора нападал со спины приступ человеколюбия, и Ланс начинал проявлять заботу по отношению к близким. Я, конечно, нечасто удостаивалась такого отношения, в конце концов, мы с Уолшем друзьями не были, всего лишь коллегами и приятелями, такие отношения накладывали минимум обязательств.

— Я совершенно здорова, — ответила я совершеннейшую правду. После вчерашнего сидения на каменном полу даже не чихнула. — Всего-то голова разболелась.

— Ну, теперь-то мне понятно, почему я у тебя в немилости, — хохотнул Ланс и двусмысленно мне подмигнул. — Вечно вы, женщины, используете этот трюк.

Обычно пошлые шуточки Уолша я переносила вполне легко, да что там, даже смеялась над ними, но головная боль лишила чувства юмора напрочь, как и презрительный взгляд служанки, который от меня не укрылся. Сразу захотелось швырнуть что-то тяжелое прямо в наглую белобрысую морду, но, конечно же, ничего подобного я делать не стала. Не хватало еще мало того, что испортить отношения с коллегой, так еще и опозориться прямо перед прислугой Грейстока.

— Вив, ну ты чего? Неужто обиделась? — мгновенно почуял неладное Ланс. Его интуиция не подвела и на этот раз.

— Разумеется, нет. Все в порядке, — ответила я настолько сухо, что тут бы и круглый дурак понял: ничего не в порядке.

Куратор расстроенно поцокал языком с самым скептическим выражением лица, какое только смог изобразить.

— Вот именно так и сказала моя бывшая перед тем, как выбросила мои вещи в окно. Так что давай уж, во избежание, я скажу, что виноват, ляпнул, не подумав, и совершенно не хотел тебя обидеть. Вообще ничем. И проехали.

В целом, план даже неплохой. На душе тут же полегчало.

— Создатель милосердный, — протянула я озадаченно. — У тебя были когда-то такие серьезные отношения, что ты даже с кем-то начал жить? Уму непостижимо.

Ланс с усмешкой пожал плечами.

— Это совершенно точно была ошибка, Вив. И больше я ее не повторял.