Не было бы счастья

Глава 6

День начался дурно, а продолжился совершенно отвратительно. Позвонил старый хрыч Томпсон и начал распекать за нерасторопность и лень. Орали, разумеется, на меня, не на Ланса, который просто пришел мне на помощь, так что и выволочка целиком досталось мне.

Что самое паршивое, пришлось выслушивать и униженно извиняться, а потом также униженно объяснять, что же вызвало проблемы. Почему-то то, что графский архив — просто одна большая свалка макулатуры, не показалось Мирддину Томпсону по-настоящему веской причиной, так что в итоге я получила такую выволочку, что руки потом тряслись от несправедливой обиды и клокочущей в душе ярости. Безумно хотелось швырнуть что-то, расколотить, разбить вдребезги. Но в руках был только собственный мобильный телефон, притом новый, а вокруг был сплошь один антиквариат.

— Ну что за жизнь-то такая? — посетовала я на свою горькую судьбу и тяжело расстроенно вздохнула под насмешливым взглядом Ланса.

Вот уж у кого действительно счастливый характер: Уолш, кажется, вообще не умел переживать, а на претензии начальства плевал с высокой колокольни, даже предлагая уволить его тут же. Что характерно, после этого Ланса никто так и не уволил, хотя, наверное, любой другой уже пулей вылетел бы из агентства с такими рекомендациями, что проще сразу идти устраиваться в какой-нибудь картель и тратить время в поисках нормальной работы.

— Ну да, да. Я опять на взводе, — признала я очевидное. — Но он так орал… Вечно Томпсон меня отчитывает! Будто ему делать нечего. И вообще, если не верит, что тут такие проблемы, приехал бы сам и посмотрел!

В коридоре словно бы раздался какой-то шорох или нечто вроде того. Я растеряно оглянулась на дверь, ожидая, что сейчас кто-то войдет, та же миссис Кавендиш с очередными претензиями, с нее-то точно станется, но нет, никому мы с Лансом не понадобились.

— Ну, чего замерла? — одернул меня Уолш. — Документы сами себя, знаешь ли, не разберут.

В самом деле, не разберут.

И я снова склонилась над бумагами.

Окна библиотеки выходили на замковый двор, так что, когда внутрь въехал черный внедорожник, причем серьезный такой, наверное, военного образца, с огромными колесами, мы с Лансом могли разглядеть и автомобиль, и вышедшего из него старенького целителя с чемоданчиком. Пожилой мужчина вылез с водительской стороны, и выглядело все, честно говоря, ужасно комично: сухонький совершенно седой старик и огромная черная машина из тех, которые любят заводить себе мужчины, чтобы привести окружающих в благоговейный трепет.

Правда, в случае местного целителя такой транспорт, вероятно, был данью суровой необходимости.

— Видимо, лучше графу не стало, — прокомментировала я увиденное и почувствовала очередной болезненный укол совести. — И надо же было нам вчера лезть в этот проклятый каменный лабиринт!

Уолш довольно хмыкнул и отложил в нашу «счастливую стопку» еще один документ.

— Точней, дорогуша, «и надо же было тебе вчера лезть в этот проклятый каменный мешок». Ради меня наш чахлый «феодал» не стал бы совершать подвиг.

У меня от возмущения горло перехватило.

— Да ничего подобного! Просто подземелья слишком большие, хорошо в них ориентируется всего несколько человек… — попыталась я путано пересказать те объяснения, которые услышала сама от Грейстока.

Ну все же очень просто и логично, так почему вдруг Уолш ржет как полковая лошадь.

— Вив, ну хоть себе-то врать не надо, а? Здешний «увечный король» едва ковыляет, наверняка ему все эти забеги по пересеченной местности противопоказаны, сколько бы там человек ни ориентировались в его катакомбах. Но ты ему приглянулась, вот и попытался произвести впечатление как мог.

Я хотела сказать, что ничего подобного, Грейсток ни единого раза не оказывал мне знаков внимания, держался любезно, но ровно… Вот только воспоминания о том ночном визите заставили прикусить язык.

Может, действительно, так подлизывается ко мне? Но не слишком ли велика цена для интрижки с приезжей девицей?

По опыту общения с вечно хворающими тетками, сестрами моей матери, я уже давно уяснила: человек, страдающий хроническими заболеваниями, в особенности тяжелыми, отлично знает свой предел, после которого тело попросту откажет, мстя вздорному владельцу за своеволие. Джаред Лоуэлл, отправляясь вчера вечером на поиски своих бестолковых гостей, не мог не понимать, что после сляжет.

— Он не знал, кого найдет первым, — буркнула я, покосившись на коллегу.

Тот самым что ни на есть гадостным образом ухмылялся, совершенно точно не сомневаясь в собственной правоте.

— Может, да, может, нет, — отозвался он иронично.

Мысль о том, что, возможно, граф действительно решил за мной таким странным манером поухаживать, вызывала двоякое чувство: с одной стороны, присутствовала в нем и доля омерзения, Джареда Лоуэлла сложно назвать желанным поклонником, с другой же, если уж он готов был пожертвовать в какой-то мере своим здоровьем ради толики внимания, то я чертовски хороша.

К тому же (уж себе-то точно можно не врать) урод с графским титулом имеет бездну преимуществ перед просто уродом. Я даже уже представила, как ко мне обращаются «миледи»… Но потом решительно тряхнула головой, надеясь таким образом избавиться от идиотских мыслей, и снова вернулась к работе.

Я не настолько корыстна, в самом деле, да и не угасла во мне еще надежда подцепить кого-то состоятельного и приятного взгляду. Должно же повезти однажды неглупой и красивой девушке?

— Вот ты знаешь, Вив, чем больше времени и сил я гроблю на этих галерах, — Ланс кивнул в сторону вороха документов, впрочем, уже частично структурированного, — тем больше удивляюсь, чего ради нас вообще отправили в Корбин. Тут заключали браки с такими родами, что Вейлы Хорн в результате появиться никак не должно. Что ни фамилия — так граф, барон или, еще хуже, герцог. Где эта соль земли — и та манерная фифа? Да у нее же на физиономии написано, что и мать ее, и бабка коров на ферме доили.

Я скептически хмыкнула, не очень доверяя особо чутью Ланса на происхождение. Вейла Хорн, конечно, особой аристократичностью черт не отличалась, да и вела себя частенько как самое натуральное быдло… Но мало ли кто наследил у нее в генеалогическом древе? Люди есть люди, благородного они происхождения или нет.

Вот только если Грейстоки действительно были настолько щепетильны, так тщательны в деле заключения браков, то даже если Хорн и имеет к ним какое-то отношение, то замешана здесь исключительно внебрачная связь. А сведений о побочных детях, думаю, такие семьи не оставляют.

Хотя откуда мне в самом деле знать? До того, как меня отослали в Корбин, вблизи я никого из высшего света не видела, а уж про то, что однажды стану вести беседы аж с целым графом, вообще не думала. Ланса, а значит, и меня отправляли на дела не самые значительные, и работать нам приходилось в основном с представителями среднего класса. К птицам высокого полета отправляли кого-то и посолидней, и с большим лоском, вроде той же Морган, красотки с точеной фигурой, лицом как с обложки и притом хитрую, как змея. Я ей в подметки не годилась. Наверняка Морган бы не отказалась посетить Корбин и попудрить мозги здешнему слабосильному хозяину. Однако то ли мой научный руководитель послужил решающим фактором, то ли была еще какая-то причина, однако в итоге роюсь в здешних архивах именно я.

— А ты у нас, выходит, специалист по дояркам, — протянула я с сарказмом.

Ланс невозмутимо пожал плечами.

— И по ним тоже. Но дамочка та действительно не то что не графской крови, но даже не баронетской, пусть не завирает. Просто захотелось будущему муженьку пустить пыль в глаза. Будто на таких как она женятся ради родословной.

Уточнять, чего же ради женятся на подобных Вейле Хорн, я разумно не стала уточнять, чтобы не спровоцировать удар по своему феминистическому сознанию. Как бы весь цивилизованный мир не боролся против объективации женщин, однако всех усилий миллионов людей было недостаточно, чтобы переменить примитивную мужскую природу. И Ланс был идеальным образчиком этой самой природы.

— И все же странно как-то… — пробормотал Уолш и устало потер переносицу.

Раньше Ланс носил очки, но с год назад сделал операцию, однако привычка то и дело прикасаться к носу осталась.

— Ты о чем? — спросила я на всякий случай, однако в ответ получила только неразборчивое бормотание. Что бы там себе не придумал мой куратор, делиться он пока считал излишним.

За обедом слуги на нас смотрели так, словно еда отравлена. Заглянувшая в столовую миссис Кавендиш бросила такой взгляд, что странно еще как не загорелись. Из всего этого я сделала закономерный вывод, что графу за утро стало еще хуже. Спрашивать о его здоровье попросту не решилась, впрочем, как и Ланс: жить нам обоим хотелось одинаково сильно.

На тарелки нам еду не накладывали, а швыряли, в итоге мы оказались заляпаны как маленькие дети, первый раз в жизни взявшие в руки ложку. Попытки возмутиться успеха не возымели: пришлось работать на опережение и подкладывать себе куски раньше, чем мстительная прислуга успеет добраться до тарелок.

— Мне придется переодеться. И душ принять, — пришла я к неутешительному выводу после обеда. Тому немало способствовал рис в волосах.

— Иди в свою старую спальню. Мне тоже нужен душ, — буркнул Уолш. — Или днем тебе тоже страшно там оставаться?

Пришлось признаваться, что в комнате той я боюсь только спать. Словом, ванную я сдала Лансу без боя. Оставалось только надеяться на то, что прежнюю мою комнату никому не пришло в голову запереть. Схватив смену одежды и полотенце я, проклиная все на свете, отправилась отмываться, и уже у самых дверей моей первой спальни столкнулась с миссис Кавендиш. Рыжеволосая женщина сурово поджала губы при виде меня и уточнила, не имею ли я намерения вернуться в отведенную мне спальню.

Сперва я даже была готова ляпнуть, что да, я решила вернуться. Все-таки проживание вдвоем с мужчиной, который приходится тебе примерно никем, достаточно затруднительно, если не имеешь склонностей к вуайеризму… Но воспоминание о ночном визите Грейстока тут же заставило помотать головой.

Нет, конечно, сейчас чахоточный граф вроде как на постельном режиме и передвигаться самостоятельно не в состоянии, но проблема в том, что в прошлый раз Грейстоку тоже вроде как сильно нездоровилось, однако до меня он как-то дополз. Повторения этого психотравмирующего опыта категорически не хотелось.

Судя по выражению ее лица, миссис Кавендиш морально уже была готова призвать на мою голову все громы небесные, но воспитание не позволяло. Пока.

— Не смею вам мешать, — обронила она холодно и удалилась, вызывая во мне комплекс неполноценности своей идеальной осанкой.

Ничего, осталось потерпеть еще совсем немного, и я отсюда свалю ко всем чертям.

Когда смывала с себя мыло, внезапно перестала идти горячая вода. Так что остатки пены сходили с таким визгом и отчаянной бранью, что не удивлюсь, если даже болезный граф в противоположном крыле замка — и то узнал о моем несчастье. Визжать визжала, но из-под воды не выходила, понимая, что мыло смыть в любом случае нужно, а второй раз под ледяную воду у меня духа влезть не хватит.

Вот же незапланированный сеанс оздоровления…

Что характерно, под душем я стояла минут пять-семь, не больше, работа сама себя не сделает, а Корбин у меня уже засел в печенках. Ну не могла же вода закончиться за пять минут? Я раньше и больше в ванной торчала, но никаких казусов не происходило. Вариант был только один: это была коварная и запланированная месть со стороны местной прислуги. Наверняка миссис Кавендиш поняла, за какой надобностью меня понесло в прежнюю спальню.

— Вот же гады! — бормотала я, остервенело растираясь полотенцем, надеясь хотя бы так согреться.

Получалось не то чтобы очень хорошо, все равно зуб на зуб не попадал: в замке ведь тоже не слишком тепло, грей не грей, а такую каменную громаду все равно как следует не протопить.

Свое появление в библиотеке я обозначила оглушительным чихом, который сложил меня пополам.

— Ты чего? — тут же заподозрил неладное Уолш. — Тоже аллергия началась?

Чихнула еще раз.

— Если бы…

Судя по умиротворенному расположению духа куратора, он под холодный душ не попал, и вся мстительность здешней прислуги обрушилась именно на меня. Было в этом что-то особенно несправедливое.

В носу и горле понемногу начинало свербеть, и безумно хотелось выпить молока с медом. Так можно было бы смягчить симптомы явно начинающейся простуды. Вот только после «бодрящего душа» я начала еще больше бояться брать из рук прислуги лекарства. Второй их «шуточки» я могу и не пережить.

Когда у меня из носа потекли сопли, Ланс понял, что мое здоровье решило дать сбой.

— Ты чего это, Вив, расхворалась вдруг? У тебя же здоровье такое, что лошадям впору завидовать.

Согласно чихнула.

— Вот только, знаешь ли, ни одно здоровье не выдержит, если обливают ледяной водой в холодном помещении.

Насморк усиливался с каждой секундой все больше и больше, да еще, кажется, начинало понемногу морозить.

— Кто тебя так?! — обалдело переспросил Уолш.

Мой носовой платок уже насквозь промок.

— Подозреваю, миссис Кавендиш решила отомстить за дурное самочувствие своего хозяина. Теперь в этом замке двое больных.

И тут я снова чихнула.

Через пару часов стало окончательно понятно, что работник из меня совершенно никакой. Сперва мне стало жарко, и одно это вызывало подозрения, потому что никто не удосуживался как следует протапливать библиотеку, и в ней постоянно было слегка зябко. Посмотрев на мои мучения, Ланс сперва сбегал мне за пледом и теплым свитером, а потом притащил еще и стакан с горячим пуншем. Меня посетила в очередной раз мысль о подсыпанном слабительном, но я чувствовала себя уже настолько паршиво, что даже перспектива застрять надолго в туалете не настолько и пугала.

Потом зазвенело в ушах, и стало понятно: в ту ночь, после того, как мы с Лансом поплутали в подземельях Корбина, меня разбудило что-то другое, а не звон в ушах. Он звучит совершенно иначе.

Пунш особо не помог. К обеду я настолько расклеилась, что впала в какое-то полубредовое состояние, в глаза словно песка сыпанули, насморк прекратился совершенно, однако напрочь пропал голос, и на вопросы Ланса я только хрипела. Об обеде и речи быть не могло: встать со стула уже приравнивалось к подвигу, возможно, эпическому.

— Что-то ты, старушка, совсем сдала, — пробормотал Уолш, разглядев меня во всех подробностях. — Пойдем-ка, отведу тебя в спальню. Ты еще как минимум дня два будешь не работник.

Неестественно холодная ладонь коснулась моего лба.

— Да ты как печка, Вив! Тебе срочно нужно в постель! И доктора! Непременно доктора!

Понятно. Это вовсе не Ланс холодный, а у меня сильный жар.

— Что-то я и правда расклеилась… — прохрипела я и покорно позволила отвести себя в комнату, мельком отмечая, что под шумок коварный коллега решил устроить меня в той самой первой злосчастной комнате. Однако возмущаться сил не было, да и действительно, зачем Лансу под боком больная?

Отключилась я, едва только легла на постель, не раздеваясь и не залезая под одеяло. Потом в полубреду отмечала, что меня переодевали в пижаму, обкладывали теплыми бутылками, кутали. Надеялась про себя только на то, что всем этим занимался не Ланс. Впрочем, какая в самом деле разница, кто за мной ухаживал?

Сознание прояснилось, только когда меня начал тормошить какой-то старик. Я отчетливо различала голос, однако перед глазами все равно продолжала стоять мутная пелена.

— Ну-ну, моя дорогая, давайте-ка откроем ротик.

Старик, очевидно, относился к тому разряду людей, которым проще пойти навстречу, чем объяснить, почему, собственно говоря, не хочешь или не можешь что-то сделать. Как бы достоверно я не изображала обморок, все равно растормошили, осмотрели, влили в рот несколько отвратительных на вкус зелий и прошептали пару заклинаний.

В голове самую малость прояснилось, и я сообразила, наконец, что возятся со мной слишком уж профессионально. Стало быть, ко мне отправили целителя, того самого, который пользовал самого Грейстока.

— Как же вы, юная леди, смогли так катастрофически сильно простудиться? В вашем возрасте иммунитет должен быть силен, — сетовал на мое состояние целитель, представившимся доктором Монтегю.

Я мрачно ухмыльнулась и произнесла:

— Череда трагических случайностей.

Целитель хмыкнул как будто с пониманием, но я не была полностью уверена, что доктору Монтегю действительно известна истинная причина моих заключений.

— Как здоровье графа? — спросила я у целителя.

Пока Грейсток окончательно не поправится, у меня не будет и единого шанса на нормальное отношение со стороны графских слуг.

— Идет на поправку, насколько это вообще возможно при его состоянии, — спокойно и, кажется, вполне честно ответил на мой вопрос целитель, пожав плечами. — Этот молодой человек упорен во всем, в том числе и своем желании жить. Милорд, несомненно, поправится в самое ближайшее время. Вероятно, вам придется провести в постели больше времени, чем графу.

От таких прогнозов захотелось тихонько сдохнуть на своей старинной кровати под бархатным балдахином и оставить все на Ланселота Уолша. Пусть бы сам разбирался с делами…

Каждый день моей болезни был равнозначен дню простоя, значит, отъезд оттягивался. Еще больше оттягивался! Мысленно я призывала громы и молнии на головы миссис Кавендиш, да и всех здешних слуг к тому же.

— Хотелось бы выздороветь побыстрей, — пробормотала я, чувствуя, как снова жар сменился ознобом.

Целитель вздохнул и произнес тоном любящего дедушки:

— Если вы, юная леди, будете послушной пациенткой и станете выполнять все мои указания в точности, поправитесь быстрей. В основном же нам остается только положиться на природу и ждать.

Вообще не утешало, между прочим, но что мне еще оставалось? Только глотать зелья и спать, альтернатив такой трате времени не было.

Болеть в одиночестве — что может быть хуже? Как по мне, ничего. Пусть замок был полон людей, однако никому из них до меня особого дела не было. Ланс вкалывал за нас двоих, и ждать его раньше, чем после ужина, не стоило. И пусть я сама бы погнала его в библиотеку, вздумай он изображать тут сиделку, все равно в груди стыла иррациональная обида. От слуг Грейстока тоже ждать проявлений заботы не стоило: я получила исключительно минимум помощи, который положен больному, и то при этом каждая горничная, что являлась принести мне воды, еды или сменить компресс, считали своим священным долгом скривить при виде меня такую рожу, что, честное слово, лучше бы не приходили вовсе.

Хорошо еще я больше спала, чем бодрствовала, так что не чувствовала до конца, насколько тоскливо мое вынужденное одиночество.

Когда в очередной раз сознание прояснилось, за окном уже стемнело. В спальне тоже из всего света был включен только бра в дальнем углу комнаты рядом с креслом. Там кто-то сидел, однако, чтобы разглядеть, кто именно, пришлось бы подниматься в кровати, что я сочла совершенно невозможным делом.

— Ланс, шел бы ты спать, — прохрипела я, отворачиваясь от источника света, который сейчас слишком сильно резал глаза. — Не хватало еще, чтобы ты из-за меня не выспался.

Уолш тихо вздохнул и потопал ко мне, а затем принялся поправлять одеяло, менять компресс и вообще всячески проявлять заботу и нервировать меня. Видимо, целитель расписал мое состояние как-то особенно жутко, потому что обычно мой куратор не имел привычки изображать наседку по отношению к кому бы то ни было. Ко мне — так особенно.

— Да хватит уже, Ланс, — отмахнулась я и поглубже зарылась в одеяло. — Не умру, не дождетесь. Отдохни сам, дел и так выше крыши.

Уолш снова вздохнул, но покорно из комнаты вышел: я поняла это по звуку шагов и стуку закрывшейся двери. Видимо, день без меня изрядно вымотал коллегу: ноги он как будто слегка подволакивал, что за Лансом водилось только в случае действительно смертельной усталости.

Утром мне стало самую малость лучше, даже смогла поесть сидя на постели, а не лежа, как накануне. Горничная по имени Ливи на этот раз держалась куда любезней и даже несколько раз поинтересовалась, не требуется ли мне еще что. Взгляд, правда, у девушки все еще оставался по-прежнему холодным и колючим. Сложив два и два, я посчитала, что кому-то донесли о поведении служанок, и те получили неплохой такой разнос, который и заставил их изображать услужливость и дружелюбие. Вероятней всего, вмешался Лэмптон, вряд ли миссис Кавендиш, так сильно насолившая мне вчера, вдруг стала радеть о душевном и физическом комфорте своей жертвы.

Горло болело, как и голова, голоса не было вообще, ныли суставы… Я чувствовала себя все равно отвратительно, хотя целитель во время очередного осмотра выглядел вполне спокойным и даже довольным. Хотя, возможно, он был таким и вчера вечером, просто я не поняла из-за того полубреда, в котором пребывала.

— Ну вот, юная леди, все с вами хорошо, никакого воспаления легких, — произнес по итогу доктор Монтегю, и я, обалдев, сообразила, что у меня вообще подозревали в том числе и пневмонию. Теперь я стала любить миссис Кавендиш еще меньше, хотя, кажется, и некуда.

— Спасибо, доктор, — прохрипела я с натугой и даже изобразила, насколько смогла, дружелюбную улыбку.

— Ну что вы, мисс Лэйк, — отмахнулся целитель. — Приятно видеть пациента, которого действительно можно вылечить. Это добавляет немного радости в мою жизнь.

Под неизлечимым пациентом доктор Монтегю наверняка подразумевал своего высокородного пациента, и хорошо было бы сейчас подхватить нить разговора… Вот только с больным горлом подобное оказалось не просто трудновыполнимой задачей, а и вовсе невозможной.

Ланса сразил в обед приступ человеколюбия, который и подтолкнул коллегу попросить накрыть и ему в моей комнате. Не то чтобы в моем положении я нуждалась в обществе, но поступок нельзя было не оценить, особенно учитывая, что Уолш и посреди ночи приходил меня проверить.

— Ты хоть выспался? — спросила я, все-таки беспокоясь о самочувствии коллеги.

Тот с довольной ухмылкой произнес:

— Без тебя под боком проспал всю ночь как младенец.

Уже одна эта фраза заставила насторожиться. В моем измученном температурой мозгу зазвучал тревожный звоночек.

— Но ты же приходил проверить ночью, как у меня дела, — произнесла я, уже начиная сомневаться, что именно Лансу пришло в голову меня проведать.

Уолш насмешливо фыркнул.

— Даже и не думал, Вивиан. У тебя просто бред был на фоне температуры.

У меня даже слов цензурных не было для ответа на такое заявление. Температура, конечно, была высокой, но вот бреда не было точно. Ко мне точно кто-то приходил. Кто-то, не подавший ни разу голоса. Я подозревала, разумеется, кому, помимо Ланса, могло прийти в голову заглянуть ко мне посреди ночи.

— Вот же черт, — тихо просипела я и поняла, что, кажется, мне стало чуточку хуже.

Но ведь не мог же…

— Грейсток уже ходячий или все еще на постельном режиме? — спросила я, надеясь услышать, что нет, граф не встает и передвигаться самостоятельно не в состоянии.

Ланс с его детективной интуицией тут же с подозрением похмыкал и «осчастливил» меня тем, что днем хозяин Корбина осторожно, по стеночке, но все-таки по замку ходил. Учитывая, с какой целеустремленностью болезный «феодал» бродил в поисках моей персоны по подземельям, невзирая на стабильно плохое самочувствие, мог он по стеночке и доползти в мою спальню из соседнего крыла.

Кажется, из Корбина я вернусь с парочкой свежих фобий. К примеру, темноты и одиночества.

— Ты задаешь мне эти вопросы, потому что… Черт, у тебя есть основания предполагать, что Джаред Лоуэлл, граф Грейсток, ночью заходил к тебе в комнату?

С каждым словом Ланс все больше и больше повышал голос, так что я даже забеспокоилась за жизнь Грейстока. За здоровье его все равно беспокоиться бесполезно. А еще от медвежьего рева куратора у меня голова разболелась еще больше.

— Тише, ради Создателя, — взмолилась я, хрипя как можно более жалобно. Так я коварно надеялась отвлечь Уолша от собственной неосторожной оговорки. А то у него уже лицо побагровело и глаза кровью налились. Еще немного — и в самом деле отправится бить морду графу, а потом сядет в лучшем случае за причинение смерти по неосторожности.

— Так заходил или нет?! — уже на порядок тише, но еще более возмущенно повторил вопрос Ланс.

— Заходил, — признала я этот прискорбный факт, не став, разумеется, уточнять, что заходил-то Грейсток не единожды.

Из груди Уолша вырвался прям-таки звериный рык. Тут я испугалась уже всерьез.

— Да ничего он не делал и даже не пытался! Просто одеяло поправил! Все было прилично! Я даже не поняла, что это не ты! — зачастила я, порываясь вскочить с постели, чтобы не дать Лансу наворотить очередных глупостей.

Поняв мое намерение, Уолш подскочил к постели и заставил снова улечься.

— Горячая как печка… — пробормотал мужчина, расстроенно вздыхая. — Да не смотри на меня так жалобно. Хорошо, ничего я Грейстоку делать не стану. Хотя его поведение чертовски странное! А если он какой-то особо опасный псих и одними поправлениями одеяла не ограничится? Вив, мне за тебя страшно! Давай я у тебя на софе устроюсь.

Я прикинула в уме ширину софы, рост Ланса и поняла, что паззл не сходится. А человек, которому придется спать на ложе куда короче его самого, да и жестком к тому же, утром будет себя чувствовать очень паршиво. Учитывая, что коллеге придется работать в одиночку в ближайшие несколько дней, так издеваться над ним не стоило.

— Не надо оставаться здесь на ночь. Это лишнее. Все будет в порядке, не надо переживать, — попросила я Ланселота. — И вообще, давай просто поедим, а потом я еще подремлю.

Уолш еще какое-то время возмущенно посопел, однако скрепя сердце все-таки согласился выполнить мою просьбу. Уже немного легче. Хотя наверняка мысль об убитом Лансом графе Грейстоке не перестанет мучить меня до самого отъезда из Корбина.

— Но если он решит… что-то еще тебе сделать? — не смог не вернуться к прежней теме во время еды куратор.

Я едва не подавилась.

— Хватит, а?! — просипела я, вздрогнув от омерзения. — И, вообще, если ты имеешь в виду то, о чем я сейчас подумала, спешу напомнить, что у тяжело больных людей либидо отключается. Чтобы не мешало процессу выживания.

Ланс пожал плечами, прожевывая свой кусок мяса. А мне вот ничего серьезнее бульона в рот не лезло.

— Ну, может, как раз в этом все и дело, Вив. Ну, бывают маньяки…

— Заткнись!

Мое чересчур бурное воображение, а заодно и опыт стажера в детективном агентстве подкидывали такие картины, что озноб пробирал безо всякой температуры.

— Если бы он был… ну, ненормальным, прислуга наверняка бы обо всем знала! А тут все до единого его боготворят! — попыталась я найти причины для успокоения. Горло снова начало нестерпимо болеть, хотя после зелий доктора Монтегю вроде бы полегчало. А теперь вот и голос снова начал пропадать.

Ланс посмотрел на меня как будто бы с сочувствием, в котором и издевки было предостаточно.

— А может, они все тут заодно! Все до единого! Корбин стоит в отдалении, сюда полиция вряд ли заглядывает особенно часто! Коварные слуги заманивают для своего ужасного хозяина юных невинных дев, а тот приносит их в жертву, сперва как следует помучив! Это ужасная секретная секта!

Честно слово, была бы здоровой — дала бы Уолшу душевный подзатыльник, чтобы не нес чушь. Тоже мне, сказочка про Синюю бороду…

— Я бы тебе задницу надрала, если бы могла! — просипела я из последних сил. — И я не подхожу под все характеристики идеальной жертвы, которые ты перечислил! Доедай уже и вали!

Жертвоприношения, девы, секта…

А Ланс тем временем бессовестно ржал.