Не путай клад с могилой

Глава 55

Как в сказке! Как в кино! О вечный, неистребимый, незаменимый, уникальный штамп – клады бывают только в сундучках, и мы впятером в этом убедились воочию. Батюшка, прослезившийся от избытка чувств, не знал, молиться ему или пожимать нам руки. В итоге он не сделал ни того ни другого, и про него все в мгновение забыли. Заключительную сцену блестящего хэппи-энда взял на себя Влад. Он спрыгнул в яму, приземлившись на все четыре конечности, и стал руками освобождать сундучок от глины и камней. Когда обнажились его ветхие стенки, Влад потянул за ручку, приделанную к крышке, но ручка тотчас оторвалась.

Зрители с досадой вздохнули.

– Очень тяжелый, – объяснил Влад. Счастье так и перло из него.

У меня же первая волна эйфории прошла. По натуре своей я скептик. Жизнь сделала меня таким. И я знаю, что когда ждешь чего-то необычного, какого-то вселенского счастья, то очень часто получаешь мизер. Так устроен человек – он всегда хочет большего. И в этом смысле я ошибся. Один раз за свою жизнь.

Влад поднял сундучок на край ямы. Мы все встали вокруг него на колени. Не мучая народ растягиванием торжественного момента, Влад резко и грубо вонзил лопатку в заросшую щель под крышкой и без труда сорвал ее.

Ни вздоха, ни аха – ничего. Мы просто онемели. Сундучок на две трети был заполнен монетами, перемешанными с разноцветными гранеными камнями в оправах. Монеты были очень похожи на те, которые мы взяли в судакском музее, но отличались главным: они не были окислены. Они горели ярким желтым светом, каким может гореть только золото высокой пробы.

Осознание богатства очень быстро сменилось чувством опасности.

– Тихо! – произнес Влад, прижимая палец к губам и вытаскивая пистолет из-за пояса.

Минуту мы прислушивались к тишине, разинув рты. И тут по дну ущелья до нас докатилось низкое и злобное рычание. Мне показалось, что у батюшки, затаившего дыхание рядом со мной, зашевелились на голове волосы.

– Это медведь, – тихо сказал Влад, стараясь придать своему голосу храбрый оттенок.

– Чур меня! – прошептал батюшка. – Не оборотень ли это? Может быть, слуга сатаны принял образ медведя и идет по нашим следам?

Лучше бы батюшка не лез со своими религиозными предрассудками! И без его гипотез было невесело.

– Его кто-то спугнул, – заключила Лада и обратилась к Владу: – Послушайте, Володя, раз так все хорошо закончилось, не могли бы вы вернуть мне мой пистолет?

– Нет, не мог бы, – ответил Влад. – Мне он и самому еще пригодится… Все! Сваливаем отсюда!

Он быстро расстегнул клапан рюкзака, развязал тесемки, стягивающие горловину, вытряхнул несколько банок консервов и пачек галет и затолкал в рюкзак сундучок. Затянув тесемки, он накинул лямки на плечи и первым пошел вниз.

Когда мы спустились к реке, стемнело уже настолько, что едва мы смогли различить темные контуры байдарок, лежащих посреди песчаного островка. Мы с Владом столкнули их в воду. Слабое течение сразу же подхватило байдарки и понесло к озеру. Они беззвучно удалялись от нас в темноту, постепенно сливаясь с ней.

Влад командовал жестами. У всех пропала охота говорить. Мы разобрали вещи и едва ступили в воду, чтобы выйти на противоположный берег, как вновь услышали этот леденящий кровь звериный рев. На этот раз он прозвучал намного отчетливее и сильнее. Лада невольно прижалась ко мне. Я зачем-то провел ладонью по своим карманам, словно еще надеялся отыскать «регент». Анна подобрала с песка палку, а батюшка достал из-за пазухи нательный крестик и зажал его в кулаке.

Мы вышли на берег и вновь замерли, прислушиваясь. Где-то недалеко шлепала вода, цокали камешки и трещали ветки под тяжелыми лапами. Влад начал суетиться. Взвел пистолет, а затем, движением руки приказав нам оставаться на месте, пошел назад, туда, откуда доносился рев, но уже через десять шагов остановился и вернулся к нам. Он попытался блеснуть своей храбростью перед Ладой, которая, похоже, стала ему нравиться, но, видимо, решил, что рисковать, имея за плечами несметные сокровища, глупо.

– Уходим к озеру! – шепотом приказал он.

Я схватил его за руку и сказал на ухо:

– Ночью все медведи Карпат идут к озеру на водопой.

– А что ты предлагаешь? – зашипел он.

Девушки теряли терпение. Не думаю, что они чувствовали себя рядом с нами в полной безопасности. Отцу Агапу было проще – у него был всемогущий бог.

Я кивнул на скальную стену. Разумнее всего было бы подняться до ближайшего балкона, куда медведям из-за крутизны путь был заказан. Влад с сомнением посмотрел наверх. Я его понимал: ползти в темноте на скалу, цепляясь за хилые стволы сосен, – мероприятие рискованное. Девушкам, кажется, тоже не понравилась моя затея. Несколько минут мы стояли у подножия скалы, не зная, куда идти и что делать.

Внезапно совсем рядом с нами, но уже с другой стороны ущелья, раздалось жуткое рычание. Стая ворон, шумно хлопая крыльями, взметнулась в ночное небо, оглашая ущелье истерическим карканьем. Нам на головы посыпалась известковая крошка. Рев повторился, не оставляя никаких сомнений в намерениях медведя. Это был воинственный рев хищника, идущего убивать.

Влад, как по команде «старт», кинулся к скале и весьма ловко стал подниматься наверх. Я подтолкнул Анну с Ладой, подсадил их, отправляя вслед за Владом. Батюшка обошелся без моей помощи и достаточно сноровисто добрался до первого карниза.

Мы поднимались на ощупь, но скала была вполне преодолимой, тем более что многочисленные деревья прекрасно справлялись с ролью перил. Мы сваливали на головы медведям, если эти ночные убийцы надумали преследовать нас, камни и сухие ветки. Грохот стоял неимоверный. Влад, почувствовав себя в безопасности, вспомнил о девушках и, взяв их за руки, быстро затащил на верхний балкон, нависающий над ущельем, как гриб на стволе дерева.

Это было довольно уютное и вполне пригодное для ночлега гнездо, засыпанное сухими иголками, превратившими его в пружинящий ковер. Над балконом росла горная сосна, прикрывая его своей кроной.

Взобравшись на балкон, мы упали на мягкую подстилку, свесив головы над краем. Из-за туч изредка выглядывала луна, и тогда мы видели белую ленту реки, разрезанную многочисленными отмелями, изогнутую языками оползней и камнепадов. Поверхность реки дрожала от расходящейся кругами ряби. Кто-то невидимый топтался по воде, переворачивал камни и колодины на берегу.

– А разве медведи нападают на человека? – шепотом спросила Лада.

– С большим удовольствием, – ответил Влад. – Одним ударом они могут переломить позвоночник, вырвать ребра или проломить череп.

Мы лежали так довольно долго, накрывшись одним большим и сырым одеялом, и Влад тихо бубнил Ладе страшные истории про медведей. Мне это напоминало далекие детские годы, пионерский лагерь, своих друзей-мальчишек, когда мы до глубокой ночи сочиняли вслух всякие небылицы про покойников и летающие гробы. Незаметно я задремал, и, как мне показалось, прошло всего мгновение.

…Влад толкал меня локтем в бок, и едва я вскинул голову, он тотчас прижал палец к губам.

Я отчетливо слышал голоса. Звонкий женский голос, дробясь эхом и превращаясь в нестройный хор, обрываясь, притихая и усиливаясь вновь, тянул песню. Мужской голос вплетался отрывистыми и сердитыми фразами, короткими окриками. Влад повернул голову, глядя на меня. Так ему было удобнее слушать и следить за выражением моего лица. Голоса приближались, и вскоре я различил две фигуры, движущиеся по кромке берега. Это были Марина и Курахов.

Поведение их было каким-то странным. Марина, как сумасшедшая, как привидение в мертвенных лучах луны, приплясывала, кружилась, подскакивала и, напевая, постепенно удалялась от профессора. А Курахов, отставая от падчерицы, шел медленно, настороженно и время от времени приглушенно выкрикивал:

– Ты напрасно это делаешь!.. Это очень опасно!.. Ты сошла с ума, Мариша!.. Не ходи дальше, мы уже пришли…

На Марину эти слова не производили впечатления, и она продолжала пританцовывать, размахивая вокруг себя палкой, пинать ногами камни и оглашать ущелье своим пронзительным криком. Профессор, остановившись рядом с тем местом, где час назад стояли наши байдарки, скинул с плеч рюкзак и сел на него верхом.

Страшный рев разорвал тишину ночи и заглушил голос Марины. Мы с Владом вскочили на ноги. До нас долетел истошный визг девушки, а следом за ним – ее же дикий хохот. Мы увидели, как рядом с ней выросла гигантская фигура мохнатого чудовища, вставшего на задние лапы. Марина чем-то замахнулась – палкой или камнем – и, продолжая безумно хохотать, побежала к профессору, увлекая чудовище за собой.

Мы с Владом кинулись вниз, съезжая по каменистой тропе то на заднице, то на руках, ломая ветки и скидывая сотни камней. У реки щелкнул выстрел, еще один, а вслед за ним раздался нечеловеческий, ужасный вопль профессора, прерываемый омерзительным хрустом, чавканьем и ревом.

– Быстрее! – кричал я, подталкивая Влада, который запутался в куртке и никак не мог достать пистолет из-за пояса джинсов. Луна вновь скрылась за тучами, и мы, хлюпая по мелководью, бежали уже наугад, в черноту, готовясь в любой момент к атаке мохнатого людоеда. Выйдя на песок, мы остановились и, стараясь сдержать рвущееся из груди шумное дыхание, прислушались. Где-то на другом берегу реки щелкали камни и раздавалось тяжелое уханье зверя. Влад схватил меня за плечо и куда-то махнул рукой.

– Вот он! Вот он!

И наугад выстрелил в темноту. Потом еще раз. Открыв рты, мы слушали, как тихо журчит река.

– Ушел, – со скрытой радостью произнес Влад. – Жаль, мы его не прикончили.

– Ничего бы не получилось, – ответил я, удивляясь самому себе. – Слуга сатаны бессмертен. Он еще вернется…

– Кто вернется? – не понял Влад. – Медведь?

Я не ответил. До нас донесся тихий стон. Мы бросились на верхнюю оконечность песчаной отмели, поросшую кустами, рядом с которыми в последний раз видели профессора, и сразу же наткнулись на рюкзак. Рядом с ним, лежа на боку, корчилась Марина.

Влад чиркнул зажигалкой, и нам представилось ужасное зрелище. Ударом медвежьей лапы у несчастной девушки был так разворочен бок, что сквозь ребра было видно, как сокращается легкое.

Потрясенный страданием девушки, не зная, что делать, я стащил с себя куртку, смял ее и подсунул под голову Марины.

– У тебя есть бинт? – орал Влад. – Нужен бинт! Бегом за ним!

Я уже был готов выполнить приказ, как Марина липкой от крови рукой взяла меня за локоть.

– Не надо, – слабым шепотом произнесла она. – Мне хорошо… Мне приятно… Это ни к чему…

За нашими спинами зашуршала галька. Тяжело дыша, перед Мариной упал на колени батюшка и схватил ее голову в ладони.

– Что?! Что?! – отрывисто спрашивал он, рассматривая ее лицо, гладя по волосам и щекам. Он еще не видел раны. – Где болит?! Где больно?!

– Батюшка! – силясь улыбнуться, прошептала Марина. – Как хорошо, что вы здесь! Поцелуйте меня скорее…

Я отошел. Мне стало муторно. Посвечивая перед собой фонариком, ко мне приблизилась Лада.

– Там, у воды, – сказала она убийственно-спокойным голосом, – лежит Курахов.

– Что с ним? – спросил я равнодушно.

– Он мертв. Медведь разорвал его на части. – Она подняла руку, показывая мне пистолет. – Он дважды выстрелил в медведя, но, видимо, только ранил.

Мы услышали, как простонал батюшка, как он крикнул в небо:

– Господи, что ты делаешь, господи?! Скажи, в чем она провинилась перед тобой?!

К нам подошли Влад с Анной.

– Ужасная смерть, – вздохнул Влад.

– Умерла? – спросил я.

Влад кивнул:

– Успела исповедаться батюшке. Сказала, что умирает спокойно, потому что отомстила за мать. Еще сказала, что Курахов пристрелил Олега. Еще хотела что-то сказать про Ольгу, жену его, но не успела…

Батюшка взял себя в руки. Он уже не скулил, глядя на луну. Он выполнял свой долг, и мы слышали его ровное и спокойное бормотание и видели, как он склонял голову к телу Марины и крестился.

– Нельзя здесь его оставлять, – сказал Влад. – Медведь в самом деле может вернуться.

– Идите, – сказал я. – Я побуду здесь.

Влад колебался мгновение, затем протянул мне «макаров».

Лада оставалась со мной всю эту тяжелую и холодную ночь.