Не ведомы пути богов

Глава 11

Через два дня привезли северную ведьму. Плотный строй Лядской стражи простучал подковами по центральной улице и остановился у здания Благородного суда. Тяжба в личном ведомстве у княгини, значит — делопроизводство Титульного суда, хоть и судили простолюдинку. На площади уже волновалась пестрая толпа — с севера приехало немало сквайров и простого люда. Дело ведьмы сильно взбаламутило головы…

Ближе к полудню народ взорвался приветственными воплями — к зданию прибыла сама молодая княжна. И сразу следом простучали копыта дружины — в закрытой повозке привезли княжескую вештицу. Толпа притихла — Мелисса, позвякивая цепью, поднялась по ступенькам с гордо поднятой головой. Вызывающе-проницательный взгляд знаменитой княжеской ведуньи наводил оторопь…

Внутрь допустили только благородное сословие, но благородные дорны умудрились заполнить весь зал — в воздухе непрерывный гул, сип и кашель. Гул притих, когда в специальную клеть из холодного металла ввели обвиняемую… Ведьма явно без сил, с трудом тащила тяжелые кандалы, но не прятала глаз. Следом завели княжескую вештицу, усадив на свидетельскую скамью за дубовыми периллами. Вдоль стены застыл ряд воинов в латах. Но полная тишина наступила, когда появилась великая княгиня, расправив платье на специальном возвышении — за ее спиной замерла тройка дружинников-гвардейцев. Титульный судья ударил молотком и объявил о начале слушания, под председательством Ее светлости Энии Шрай, и ведущего, старого слуги закона лорда де Виррца…

Дело Лаяны Ляд. Простолюдинки, ворожеи. Началось.

Енька уже устал, под этим потоком почтительно-любопытных взглядов, непрерывно лобызающих от макушки до пяток. Дамам было интересно все — платье, пошив, мода, осанка, сережки в ушах, прическа, колье, даже поза, которую принимал. Некоторое время разглядывал северную ведунью — красавица, не смотря на крайнюю усталость и истощение… Ведьм не принято кормить до казни, чтобы не было сил на колдовство.

Впрочем, они все на загляденье. Бремя ноши. Апогей женского естества.

Вначале секретарь зачитывал длинный перечень заслуг, подписанный крестьянами окрестных деревень — лечила, лечила, лечила… Конечно, ни одна знахарка-травница не сравнится с ведьмами. Людей, скот, коров, быков, коз, лесных зверей… принимала роды, даже вызывала дождь… Ничего себе. Какую силу надо иметь, чтобы влиять на погоду? Гром и Вей, боги-братья, имеют скверный характер.

Перечень закончился прошением о снисхождении — в зале поднялся шум, донеслись крики старого спора. Оказывается, некоторые сквайры за ведьму, а не наоборот. Судья постучал молотком, устанавливая тишину.

Лаяна словно изваяние, уставилась в потолок. Может, молилась. Но не сникла, не спрятала лицо, не скрыла глаза за длинными нечесаными прядями… Почему у них всегда такой дерзко-вызывающий взгляд? Гордость? Или врожденное ощущение таинства, недоступного другим смертным?

Мужчин это бесит. Особенно, дорнов, привыкших к женской покорности. Особенно, у простолюдинок…

Енька когда-то тоже был мужиком. Сто лет назад. Тебя это бесило, Енька?

Тьфу. Он тогда и о бабах совсем не думал…

Через полчаса началось обвинение. Отбросив в сторону витиеватость и многословность — ворожила. В избе, о чем свидетельствовал ритуал, свечи, травы, снадобья и круг на полу. Взята с поличным благородным Эмбра, сквайром Лядской слободы.

Серьезное обвинение. И доказательства.

При аресте объявила, что ворожила на дождь. Но на следующий день наступила жара…

— Почему? — спросил судья.

— Сил не хватило, — коротко ответила ведунья, пожав плечами. — Аваатра гневается на людей.

В зале полная тишина. Слышно, как за окном гомонит народ.

— Значит, засуха… — уточнял лорд де Виррц, — просто совпадение?

— Я не приношу вред крестьянам, — хрипло ответила Лаяна. Похоже, от голода не может говорить громче.

— Какой вид имел круг? — вдруг наклонился в ее сторону Титульный судья. — Есть показания, — потряс листком в руках и кивнул на пол: — можешь воспроизвести? Здесь?

Один из писарей сделал шаг, протягивая кусочек мела, стражник загремел засовом…

Усталость как ветром сдуло. Де Виррц, оказывается, далеко не трус! Умный. У присутствующих побледнели лица — ведьмин круг? Здесь, прямо в суде?!

Вештица не шевелилась. Лицо бледное, как мел.

— Ну?! — поторопил судья.

Она закрыла глаза и отрицательно покачала головой.

— Потому что, — потряс листком старый знаток, — это не круг грозы!! — кивнул стражу — тот снова защелкнул замок. — Это круг Никты! Богини возмездия!

В зале поднялся шум, люди вскочили с мест. «Косте-ер!!!» — перекрыл бас краснолицего дорна… Енька открыл рот. Старый лорд недаром ел свой хлеб, всю жизнь заседая в судах. Разбирался. Судил за годы сотни, попадались и ведьмы… Недаром славился дотошно-скрупулезным законником.

Мелисса тоже бледная, как мел. Неотрывно смотрит на Еньку. Резкий стук молотка с трудом восстановил тишину.

— За что было мстить людям, Лаяна? — упер в ведьму взор судья.

«Потому что ведьма!! — опять донесся глас красномордого. — Зло!!»

— Уважаемый Эмбра, — перевел внимание на нарушителя спокойствия. — Еще слово, и вы поменяетесь с подсудимой местами.

Красномордый заткнулся. Де Виррц извинительно оглянулся на Еньку — Айшик с бойцами уже почти достиг точки кипения. В зале висела напряженная тишина…

— Какой круг был, Лаяна? — повторил вопрос глава закона. — На что ворожба? Пред ликом Аваатры, — кивнул на барельеф на стене. — Месть?

Сиплое дыхание, гул за окном, где-то плачет ребенок…

— Круг Никты, — наконец выдавила ведьма. И закрыла глаза.

Зал мгновенно взорвался: «Смерть!!!» «Костер!!!» «Ведьминское отродье!!!» — с треском опрокинулась скамья, кто-то перепрыгнул через перила, стук молотка потонул во всеобщем гвалте…

— Ваше сиятельство!! — сквозь шум долетел крик Мелиссы. — Возьмите ее за руку! Пожалуйста!!

Айшик с бойцами спрыгнул с возвышения — кто-то уже получил в зубы, кто-то отлетел к перилам, кто-то корчился на полу. Дартицкая стража дружно присоединилась к празднику — благородные дорны-дорессы сметены с центра, как овцы…

Енька спустился с возвышения, правой рукой придерживая юбку, и медленно приблизился к клетке:

— Дай свою руку.

В зале уже почти порядок, только шумное пыхтение, приглушенные стоны, чей-то скулеж… Ведьма удивленно смотрит на Еньку. «Снова ритуал?!» — донесся чей-то испуганный шепот. «Ее сиятельство только что вернулась из Вайалона, — кто-то разъясняет в ответ. — Проходила курс в магической академии…» «Ничего себе!»

— Дай руку, — повысил голос Енька.

В зале уже полная тишина. Все неотрывно смотрят на действо. Ведьма неожиданно подалась к решетке, вглядываясь в его лицо… и ее шарахнуло. Откровенно. Исчезла вся гордость — вытаращилась, не веря глазам… Зажмурилась, покрутила головой, и вновь всмотрелась…

— Ну?!

Торопливо просунула сквозь прутья ладонь, продолжая потрясенно смотреть. Енька сжал маленькую кисть, и даже для убедительности накрыл сверху своей. Зачем это, Мелисса? Что ты хотела сказать?!

— Блудливая тварь!!! — волосатый кулак с размаха ударил в лицо — дева упала, опрокинув стул. И сразу свернулась калачиком, пытаясь закрыть выпуклый живот…

Хмурая разгромленная комнатка, низенькие оконца, на полу щепки, рассыпанное зерно и мука, осколки разбитой посуды…

— Это исчадие там?! — сапог с новой силой врезался в тело, бедняга задохнулась, прикрывая ладонями нутро. — Отвечай!!!

— Господин! Она в тягости! — Енька попытался удержать господскую руку, но его грубо отбросили, заставив проехать носом по доскам — мелькнул опрокинутый стул…

— Чего молчишь?!! — барин нагнулся, намотал на руку волосы и с силой треснул жену об угол стола — выбеленная стена окрасилась кровью. Женщина кулем уткнулась в пол.

— В тягости, говоришь?! — зло обернулся к нему хозяин. — Ты помогала сохранить этого выродка? — тяжелая тень шагнула, заслонив свет, нагнулась и намотала теперь Енькины пряди, затем оглянулась на избитую барыню: — Хочешь посмотреть, как это было? Так, да?!

Еньку швырнули на стол, с силой ударив подбородком о столешницу. С дико-паническим ужасом ощутил, как сзади задрали юбку…

— Не-ет!!! — выгнулся дугой и забился в истерике, но новый удар отправил в почти забытье… «Так он с тобой это делал?! — доносился рев, как из-за стены. — Отвечай!!» Внизу живота резанула острая жгучая боль, щека дернулась на столешнице — в него жестокими толчками проникала чужая плоть…

Енька распахнул глаза, пытаясь вдохнуть… Ноги тряслись. Народ притих, кто-то осенял себя знаками. В зале ничего не изменилось — Айшик, стражники, люди… Испуганно смотрит судья. Вештица в клетке, с влажными глазами…

Что это было?!!

С трудом приходил в себя — снова вдохнул, проталкивая воздух в легкие… Полная гамма ощущений… дикого, сильнейшего, чисто женского унижения… с трудом покидала голову.

И что-то еще… Хуже. Еще страшнее. Край. Граница. Грань. Она дрожала, вибрировала, готова была лопнуть… вырваться диким загнанным воплем… Но не вырвалась.

Ведьминская грань.

— Ваше сиятельство, вы в порядке?

Лорд де Виррц перепугался не на шутку — Енька бледен, как полотно. Медленно обвел глазами зал, нашел красномордого:

— Где ваша жена, Эмбра?

Не смог добавить «благородный» или «уважаемый». Тишина.

— Я хочу ее увидеть, — повысил голос. — Сейчас.

Буйвол закрыл рот и побледнел. Оглянулся вокруг, будто ища поддержки…

— Ваше сиятельство, — встрял судья. — Госпожа Эмбра скончалась. Две недели назад. По показаниям — споткнулась на крыльце, сильно ударилась головой.

— Не споткнулась, — перебил его Енька и кивнул на красномордого: — он ее убил.

Потрясенная тишина длилась несколько секунд, а затем взорвалась — кто-то вопил, кто-то брызгал слюной, кто-то даже махал кулаками. «Я всегда говорила! — донесся крик миниатюрной пожилой матери. — Рая не могла так удариться, этот изверг ее убил!!!» Айшик среагировал мгновенно — трое перемахнули через перила, отделяющие зал от зрительских скамей и скрутили верзилу, — народ раздался в стороны, освобождая место…

— Тишина в зале!! — рявкнул де Виррц.

Стража дружно лязгнула доспехами — шум начал стихать. «Ваше сиятельство! — сразу прорезался рык краснолицего. — Я никоем местом, боги свидетели!» — но лейтенант сунул в морду железный кулак и тот заткнулся.

— Что по подсудимой, госпожа? — спросил порядком уставший де Виррц.

Енька повернулся к ведьме… Вештица сжала губы — по щеке медленно скатилась капелька, оставляя длинную дорожку…

Ведьмы не плачут, Лаяна! Не надо!

— Зачем ты делала круг? — спросил чуть слышно, сквозь беспокойный гул.

Она упрямо сдвинула брови и замолчала… с ненавистью покосившись на красномордого.

Понятно. Можешь не отвечать.

Известно на всех обозримых землях — лучше не трогай ведьму.

Себе будет хуже.

А насилие… Не простит ни одна.

Никогда.

Думаешь, почему у них не бывает детей?

Желаю тебе удачи, Эмбра. Острог тебе покажется раем.

Ведьмы — больше всех женщины, из всех женщин.

— Ваше сиятельство? — напомнил о себе судья.

Енька вздохнул, и медленно обернулся:

— Она не ворожила на зной.

Стук молотка грохотом отозвался в зале:

— Дело закрыто! — блюститель закона кивнул стражу у клетки, тот сразу щелкнул замком…

Лаяна не пошевелилась, продолжая смотреть мокрыми глазами. Новый грохот молотка:

— Дело Эмбра, сквайра Лядинской слободы, открыто. Разбирательство назначено на…

Енька развернулся и двинулся к выходу, устало махнув в сторону свидетельского балкона:

— И снимите уже цепь с Мелиссы…

Енька откинул голову на спинку, закрыв глаза. Уютный кабинет Титульного судьи, плотные портьеры, огромный инкрустированный стол, этажерка с книгами, медные подсвечники, пейзажное полотно, бюст Никты. Никого. За окном шумит народ…

В висках пульсировала боль. Мужская плоть грубыми толчками врывалась внутрь, разрывая естество — он застонал и сжал ладонями виски. Твари…

Ты уже женщина, Енька? Ненавидишь мужчин?

Никому в жизни не пожелал бы такое.

Мягко щелкнула дверь:

— Ваше сиятельство? — голос Мелиссы прошелестел бальзамом на душу. — Плохо, да? Одну минутку, я мигом! — мгновенно оказалась рядом и закрутила свои пассы над макушкой.

Боль дернулась, и начала отступать…

— Ого-о, — ласково разворковалась сверху вештица. — Что я вижу?! Кому-то недавно полегчало? Что было, признавайтесь?!

Енька немедленно покраснел.

— Ты мне зубы не заговаривай! — открыл глаза и строго посмотрел наверх. — Что за бунт, Мелисса? Что ты там устроила, пока меня не было?

Ведьма замолчала и засопела, продолжая махать ладонями. Боль быстро покидала виски, мозг очищалась от страха…

— Ты понимаешь, что я должен тебе доверять? — напомнил Енька. — На чьей ты стороне?

Мелисса продолжала охаживать — дышалось уже легко и свободно, зал суда растворялся на глазах…

— Ну? — подбодрил молчунью.

— Я на стороне матери-Аваатры, — наконец тихо отозвалась ворожея. — Вы ведь знаете. Мы не можем иначе.

Енька снова закрыл глаза. Ладно. Принято. Так тоже сойдет. Строго погрозил пальцем, чтобы хоть как-то погрозить:

— Гляди мне!

— Слушаюсь! — весело по-военному козырнула враз повеселевшая Мелисса и сразу переключилась на тему подальше: — Так что позавчера было?

— Сколько у нас в Аллае ведьм? — не поддался на провокацию Енька.

— Три, — ответила после паузы. — Правда, есть еще маленькая девочка, но ей еще расти и расти.

— А кто третья? — заинтересовался Енька.

Молчание. Тишина. Гул народа на улице. До него начало доходить…

— Не-ет! — изо всех сил закрутил головой. — Кто говорил, что сначала ритуал? Я не ведьма! Не разбираюсь! Вообще… Ноль! Полный! И не хочу!

— Ритуал — просто обряд. Форма, для инициации, — покачала головой Мелисса. — Вы очень сильная. Лая до сих пор в шоке.

— Чушь! — зарычал Енька, чуть ли не брызнув слюной.

— Если бы… — тяжело вздохнула вештица.

Ну да, ну да…

Судьба ведьмы — нелегкая ноша. Все это знают.

Мало бы кто пожелал.

Он много чего напомнил бы, о своей так называемой «силе». И как свалился без памяти в Вайалоне, и как каждый раз отключался, взяв в руки меч… Но вежливый стук прервал давний спор.

— Ваше сиятельство? — дверь осторожно приоткрылась, явив завитый благообразный парик лорда де Виррца.

Зачем стучаться в свой личный кабинет, благородный дорн? Я итак вас очень уважаю и ценю.

— Приехали?

— Все здесь, — кивнул Титульный судья.

— Пойдем, Милисса, — вздохнул Енька, поднимаясь. — Есть еще одно дело.

— Веся!!! — по коридору летела девчушка — Енька радостно подхватил на руки раскрасневшуюся егозу. Дружинники, подпиравшие стену, дружно заулыбались.

— Я соскучилась! — счастливо объявила маленькая копия Риши и зашептала на весь коридор: — а Веся твоя сестра, да?

— Тссс, — Енька покосился на Виррца и охрану. — С чего ты взяла?

Подружились уже, заразы? Ну конечно, это же Веся…

— Ты назвалась Весей, а не Веся, а Веся рядом! — шепотом довела свои умозаключения малышка. Мда. Устами ребенка…

Один шаг до провала, конспиратор.

— Веся просто моя подруга, — улыбнулся Енька, ласково взрыхлив детскую челку. — Близкая!

Площадь взорвалась радостными воплями — народ с севера старался доказать, как счастлив лицезреть саму княжну, ее решение по ведьме, и славить весь род до седьмого колена! А местные — никогда не упустят шанс азартно подрать глотки. Молоденькая, но великая властительница замерла на ступеньках Благородного суда, ласково держа за ручку девчушку лет двенадцати, и оглядывая людей…

Люди, люди… Ближе дорны и дорессы, на задворках — простой люд. Ага, вот они. Недалеко. Добрая матушка и отец, с благородной бородкой. Выглядят испуганными… Ну конечно, притащил же Бруллис с парой ребят. Сказал же — вежливо! Не пугать! Впрочем, врожденный страх перед личной стражей княжны — даже у дорнов.

Лица перекосило прямо на глазах — ага… кажется, заметили Юзу рядом с княжной. Ладно, с этим бороться бесполезно. Девчонки? Вы где, родимые?

Рядышком. Переглядываются, блудливые лани, ничего не могут понять! Брагга вдруг из добряка-отца, по-солдатски мило-грубоватого, превратился в каменную холодную крепость. Привел чуть ли не под конвоем. Бывает…

Поцеловал Юзу в макушку: «Беги к родителям, солнышко», шагнул и поднял руку — гвалт сразу начал стихать. Княжна будет говорить? Много смертных слышали ее звонкий голос? А о мудрости вообще рассказывают сказки…

— Не все преступления расследованы, и преступники получили по заслугам. Не все лиходеи находятся там, где обязаны быть по закону, — вздохнул Енька, прямо поверх голов, и оглянулся на лорда Виррца: — господин судья, это правильно?

— Каждое действо обладает последствиями, — многозначительно ответил глава закона, кивнув за спину: — особенно на пороге главного суда Аллая.

— Что думаете, люди? — Енька снова обвел глазами толпу.

Толпа ничего не думала. Толпа молчала, сбитая с толку непонятной речью. Толпа хотела продолжения.

Конечно, ведь это куча пустой риторики. Почему-то намекающей о каком-то новом суде.

Енька выдержал эффектную паузу, и кивнул Брагге:

— Подведите сюда всех троих.

Девчонок шарахнуло, лица помертвели. Это про них?! Гвардия подтолкнула — медленно затопали, поддерживая друг дружку, и испуганно пытаясь перехватить его взгляд… За что?! Ень!!! Откровенно пошатывало, ноги дрожали…

Получите, родимые, и распишитесь. Будете знать в следующий раз.

Нет, я точно садист. Они же сейчас грохнутся в обморок… Вы что, серьезно?! Веся, а ты-то чего?!

Надо срочно заканчивать этот балаган.

— А само наказание — имеет последствия? — продолжил опрос толпы Енька. И не дожидаясь ответа, кивнул: — конечно. Ибо этот дом, — махнул на здание суда. — Символизирует не только завершение процесса и вердикт. Но и будущее… — открыто улыбнулся. — Будущее всего Аллая!

Народ все равно ничего не понимал. Но вежливо и с интересом внимал.

— Опуститесь на колени!

Девчонки без сил грохнулись в пыль, продолжая смотреть на Еньку глазами раненных ланей. А вот народ за спинами уже заволновался, начиная что-то понимать… Енька принял из рук начальника стражи де Броза и спустился по ступенькам — клинок ярко сверкнул на солнышке, опускаясь на первое плечо…

Великая императрица поставила нищего мальчишку править княжеством, и тот сходу возвел всех босоногих друзей в дорны. История для комедии или скетча. Получай по первое число, великая — я не просил этого.

И смейся от души.

— Властью, дарованной Гором и Аваатрой, дарую тебе звание и копи… Весяна из Городеи…

— Властью, дарованной Гором и Аваатрой, дарую тебе звание и земли… Ариша из Ачанки…

— Властью, дарованной Гором и Аваатрой, дарую тебе звание и дело… Эрия из Ассаи…

Народ уже вовсю ревел и улюлюкал — прямо на глазах происходило действо, о котором доводилось только слышать, ибо случалось всегда за толстыми стенами. Долгие лета здравия Ее сиятельству!! Господа дорны азартно шушукались, поглядывая на девушек…

Отец Ришы застыл немым изваянием, одной рукой прижимая Юзу, бледный… Матушка от испуга прикрыла рот ладошкой. Не верили глазам. Что происходит?

И еще одна странная семья привлекла внимание, в ближней толпе. Торжественно-довольные лица пожилой матроны и благочестивого дорна, чем-то напоминающих Айшика. И откровенно счастливые глаза девушки, со сложной прической…

— Энь… — донесся снизу хриплый шепот Весянки. — Мы теперь что… — она поперхнулась, — дорессы?!!

Енька опустил глаза — девчонки продолжали подрагивать на коленях, переглядываться, и… совершенно ничего не понимать.

— Вставайте уже, — устало порекомендовал Енька.

— Доресса? Я?! — неверяще просипела Эра, оглядываясь…

— Я не могу! — испуганно закрутила головой Риша. — Куда?!

— Это вам за ванную, — злорадно сказал Енька и повернулся к Брагге: — Помогите им, капитан. Сами точно не дойдут!

Но капитану даже не пришлось открывать рот — девушек мгновенно окружили три лейтенантские спины…

Так, все здесь. Люблю, когда все чин чином — Енька закрыл за собой дверь.

Весянка и Риша в умопомрачительных бальных платьях, как принцессы… стараются не шевелиться — между ними деловито снует Эра, с иголкой и ниткой в зубах. Подгоняла по фигуре. Ее наряд аккуратно расправлен тут же, на диване.

— Энь, что происходит? — Весянка как всегда, без задержки и в лоб.

Ни капли тактичности!

— Ничего, — очаровательно улыбнулся всем Енька. — Свекровь Веси устроила шикарный бал в Дартице. Дабы представить свету невесту сына. Будет весь центральный Аллай, судя по слухам.

Эра замерла с иголкой, все дружно раскрыли рты. Картина маслом! Ради этого стоит жить.

— Род Бруллиса уже снял гостиницу, в полном составе, — ласково продолжил, окидывая всех любящим взором заботливой матери. — Никогда не думала, что у нашего степенного волка столько дядей-кузин-племяшек…

Некоторое время наслаждался всеобщим столбняком, хриплым дыханием Риши, затем спокойно поинтересовался:

— Готовы к танцам?

Новоиспеченные дорессы растерянно переглянулись:

— Я не… — кашлянула Риша, пытаясь прочистить горло, — еще совсем не…

— Как корова! — дополнила образность бледная сестра.

— Понятно, — согласился Енька, распахнул дверь и заорал в коридор: — Лия!!

— Не-ет!!!

Чуть подсвечник с камина не грохнулся.

Полотно. Акварель. Барский зал, бархатные портьеры, уютно потрескивает камин… У девчонок от всех событий готова лопнуть макушка, а он еле сдерживается от хохота, как мерин.

Дурак.

— Ладно, — сдался наконец. — Да расслабьтесь уже.

— Шутка, да? — выдохнула с облегчением Весянка. — Зачем ты так, Энь?

Напряжение растворялось прямо на глазах. Жертвы задышали и принялись вытирать лбы.

— Что зачем?

Тишина. Все смотрят. В комнате будто что-то прошелестело…

— Это было страшно, — вдруг всхлипнула Риша, хоть редко выказывалась первой. — Мы перепугались до смерти, — кивнула за окно на Дартицу: — там…

— Ты была такая холодная… — добавила сестра и зябко поежилась: — до сих пор мурашки.

Подруги все еще дергались, от этих Весиных «ты», «Энь», всей манеры… Но сестра, это сестра. На людях демонстрировала исключительную почтительность, а наедине… только она умудрялась разбить эту вековую рабскую стену, по отношению к небесной особе. Без нее получилось бы когда-нибудь так пить, хохотать и куражиться?

Они ему нужны. Все. Очень.

Не выдержал — шагнул, обхватил обеих и притянул к себе:

— Девчонки, вы чего?

Подруги доверчиво заулыбались… Эра смутилась и уставилась в пол. Почему-то до сих пор считала, что в кругу избранниц случайно… и совершенно незаслуженно.

— Напридумывали, сами себе, — успокаивающе прижал к груди. — Но знаете, что? — заглянул по очереди в лица обеим и перевел глаза на Эру. — Никогда больше так не делайте. Договорились? Никогда.

— Ванную? — догадалась сестра.

— Но мы ведь хотели… — покраснела Риша.

— Знаю, — перебил ее Енька. — Но не надо, — вздохнул. — Вы друзья, ясно? А не наложницы, — сжал крепче и уткнулся носом в волосы, — мне трудно без вас.

— Именно как друзья и… — снова смущенно заворковала из-под прядей Риша.

— Не надо, — повторил Енька. — Я сама разберусь, с кем и когда. Хорошо?

Все дружно притихли и ласково засопели.

Вот! Это уже нормально. Вот такие глазки мне нравятся. Тепло приветствуется! А то шарахайся от вас, по пыльным закуткам, среди паутины и пауков…

— Всё, — отпустил плечи, привычно поправил юбку и воздел указательный перст: — да, и кстати, по поводу бала… — обворожительно всем улыбнулся: — не шутка.

Некоторое время с удовольствием понаблюдал за взрывом лихорадочно-панической суеты, потом вздохнул и потопал на выход — привыкайте. Девушки к этому быстро привыкают. Через месяц-другой — с балов не вытащить.

Вот так веселятся боги, мои любимые. Вчера — обычные гуаре, — таскали корзины с бельем, старались не попадаться на глаза Йоззу… На доресс поглядывали только в спину, и с осторожностью перешептываясь…

Добро пожаловать в мой клуб.

— Энь? — догнал в дверях просительный писк систры, пришлось оглянуться. — Ты сама хоть будешь?

Енька широко улыбнулся:

— Извините, — снова назидательно потряс пальцем. — Этикет требует облагораживающего присутствия только на актах Высшего света, — развернулся к двери. — Обычные балы вне протокола.

Возмущенно-обиженное Весянкино мычание за спиной…

По дороге летел всадник, оставляя за собой длинную полосу пыли — мелькнул мимо маленький хуторок, возделанное поле, и снова стеной поднялся лес…

Тяжелый храп взмыленной лошади, сбитая паклей борода, задубевшие пальцы — на вершинах Идир-Яш даже летом ветер режет лицо ледяной поземкой. Стук копыт сливался в непрерывную дробь…

Вечернее солнышко спустилось к кромке леса. Дневная жара спала, и солдаты на стенах уже не прятались в тень башен. Енька любил стены. Можно обойти весь замок по периметру, не спускаясь, ныряя сквозь башни, башенки и дома. Со стен — вся округа, как на ладони…

Какое решение, Енька?

Мысли зудели. Роились, жужжали, каждый час напоминая — твой ход…

Сколько не дури себе голову — не спрячешься за мелкой суетой и ежедневными буднями. Кубло владык ждет. Давить. Ломать. Пережевывать и выплевывать…

Мелькнула подтянутая фигура первого лейтенанта — у кого променад, у кого служба. Боец проверяет посты.

— Эйд? Ты что здесь делаешь?

Вообще-то, это его родители устроили этот цирк, на всю округу. В здании городской управы, с ее громадным колонным залом. Загрузили заказами половину трактиров… И сейчас в Дартицу съезжается вся дворянская элита центрального округа, расфуфыренные как морские крабы. Страшно подумать, сколько потратились. Любят дурака. И уважают его невесту. Прибить мало.

Офицер чопорно поклонился:

— Успею, Ваше сиятельство.

Что это с ним?

— Гляди мне, — не смог не предупредить. — Она еще танцует, как верблюд. Не смущай девушку. Боится пуще эшафота.

— Не извольте беспокоиться, Высокая госпожа. Молодая леди будет категорически ограждена от любых слов, действий и знакомств, способных помешать оставить о празднике только самые лестные воспоминания.

Это точно Айшик? Я не перепутал?

Помолчал, меряя от головы до сапог высокую фигуру. Красавчик. Офицер. Гвардеец. Конечно, у любой девчонки закружится голова. Аспид.

— Твои хоть нормально устроилась?

— Нет необходимости, — морда непроницаемая, как у барельефа. — После бала все сразу отбывают в поместье.

— Все? — удивился Енька. — Пожар?

— Незавершенные дела требуют личного присутствия, — также ровно доложил гвардеец. — Скрупулезности и пристального внимания всех членов фамилии.

Да что с ним такое?

Не выдержал:

— Если хоть волосок упадет с Весиной головы… — нахмурился. — Или замечу хоть слезинку…

— Клянусь! — сразу закрутило башкой это наглое воплощение военного лоска. — Я приложу все силы, чтобы душа лучшей из всех женщин была полна только теплом, счастьем и уютом. И если ее глаза когда-нибудь выпустят слезинку… — упрямо сжал губы. — То только от радости.

Енька некоторое время недоверчиво смотрел, хлопая ресницами. Боец не стукнулся головой?

Вздохнул, и направился к лестнице. На пороге оглянулся:

— Ладно, чертов изверг, — снова вздохнул. — Заеду, — предупреждающе погрозил пальцем: — но ненадолго! И не забывай, что ты враг!

— Честно?! — сразу подпрыгнул вояка. — Без обмана?!

Ну вот, наконец-то… вернулся. А то стоит, несет какую-то хрень…

— Без обмана, — потопал вниз по лестнице, приподнимая юбку.

— Я помню! — догнал спину веселый голос.

Помнит он… Никакого уважения!

Конечно, благородному семейству Айшиков наверняка свербило в искомом месте — блеснуть перед всем центральным Аллаем, личным присутствием княжны на объявлении о помолвке. Все-таки ползали слухи, о связи сына с простолюдинкой…

Нате! Выкусите! Простолюдинка? Первая фрейлина, не хотите?

Вот и взгрустнул, бедолага — не знал, как подкатить. Енька ведь вроде как… зол на него.

Аристократия.

Ладно. Все мы люди. Тем более, для Веси. Да и для Эйда. Все-таки, родная морда, хоть и змеиная. Да и у семейства желания естественные — Веся им приглянулась.

Не поломаюсь.

Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах.

Енька еще не знал, что жизнь придумала совсем другие каверзы. И не будет никакого бала — блеска роскошных платьев, офицеров, кавалеров, вина и танцев до утра. Не будет помолвки Веси, ровно как и представления Ришы достойному роду благородных Бруллисов. Не будет столь неприятного визита к северным владыкам… Ибо ночью срочно снимется вся аллайская армия, и прогремит копытами, уходя стремительным галопом в направлении северных гор. Туда, где хрипят умирающие, визжит на самой высокой ноте страшный бой, тупятся от ярости клинки и кровь окрашивает реки в багряный цвет…

— Ваше сиятельство!!! — в распахнутые ворота на полном скаку влетел пыльный всадник, свалился с коня и в изнеможении поднялся на колено: — срочно!!

— Что?! — Енька спрыгнул с последних ступенек, чувствуя, как все немеет внутри…

Во дворе замерло все движение — бойцы, служанки, лакеи, конюхи…

— Уллары делают «айбол», — с трудом перевел дух гонец. — Хотят сжечь лес…

Тишина. Что?

_____________________________________________

«Айбол» — стратегия выжженной земли, — глухо сказал Брагга. — Когда не остается ничего живого, хоть трава не расти. Для тварей из степей — в самый раз.

Енька мрачно думал, глядя на схему.

— Это слишком огромная политика, Ваше сиятельство! — счел своим долгом предупредить Мерим. — На уровне королевства и империи. Нельзя так просто встрять в чужие распри…

— И что?! — поднял бледное лицо Енька. — Лето сухое! Деревья звенят! Сотни лет ведьмы не поют песен! Рашир может выгореть, как факел!! Будем говорить о политике?!

— Не успеем, — покачал головой Брагга, разглядывая карту. — Через Ясиндол — минимум две недели. Если полным ходом.

— А через Густогай? — ткнул пальцем в точку, вплотную к покрову Раширского леса по ту сторону гор. — Демиссон говорил о старых проходах через весь скальный массив. Были даже старые схемы. Помните?

Все замолчали, вперившись в карту. Тишина. Лиоль беспрерывно вытирал лоб платком.

— Ельские леса горели, и огонь остановили только истоки Ведры, — тихо сказал Енька. — Если ЭТО случится, а в наших силах было остановить… Сможете спать спокойно?! — голос с каждым словом повышался. — Смотреть в глаза детям?! Матерям, женам?! — он уже кричал: — сможете?!!

— Хватит орать, будто девчонка, — резко оборвал начинающуюся истерику Брагга. — Лучше начинай приказывать.