Неблизкие

10. Лиза

Вхожу в квартиру и сразу понимаю — Максим дома.

Негромко играет какая — то битовая музыка, пахнет едой, его парфюмом. И воздух сразу такой концентрированный его присутствием, что не заметить просто невозможно. Он будто пропитывает собой кислород и прямым потоком попадает в легкие. Мне кажется, даже если бы стояла полная тишина, я бы все равно утонула в его присутствии.

— Привет, — сняв балетки, захожу в зал.

Максим не отвечает. Судя по тому, как его пальцы отбивают чечетку по клавиатуре, увлечен работой.

Прислушиваюсь и ловлю легкий шок.

Я и не знала, что можно так быстро печатать. Нет, я тоже неплохо это делаю, но он вообще не запинается, как четко запрограммированная машина для письма.

— Привет, трудящимся, — повышаю слегка голос и только после этого он останавливается.

Кожа в миг вспыхивает под его взглядом.

— Здоров, — произносит через миг, и почти сразу возвращается к работе.

Что ж, видимо действительно очень занят.

— У тебя есть ваза? — подхожу ближе, держа в руке подаренный Сережей букет.

Нужно куда — то поставить цветы. Пахнут они очень здорово, не хотелось бы, чтобы быстро завяли.

— Не-а.

Ну, собственно, логично. Откуда у парня ваза?

— Может банка какая — то?

— Из — под кабачковой икры подойдет?

— Нет.

— Тогда нет.

— Кастрюля глубокая? — не отвечает. — Макс… Максим, пожалуйста, отвлекись на пару секунд, и я обещаю больше тебя сегодня не тревожить.

Стук по клавишам прекращается.

— Спасибо… Помоги мне пожалуйста найти им место.

— В мусорном ведре, как вариант. Чем не место? — встает, отбирая у меня цветы и куда — то уходит.

— Я надеюсь, ты имеешь в виду поставить, а не выбросить?

— А… так не подойдёт?

— Макс! — следую за ним, выставив вперед руки.

— Ладно. Тогда в обычное.

Он включает воду и слышится шум наполнения ведра.

Не ваза, конечно, но во всяком случае, цветочки еще поживут.

— Спасибо тебе.

Макс ставит их в угол в прихожей, а сам снова принимается за работу.

Как и обещала, беспокоить его я не собираюсь. Принимаю душ, на этот раз удостоверившись, что полотенце никуда не денется, чищу зубы и отправляюсь на кухню, чтобы заранее налить стакан воды на утро.

— Там ужин, если ты голодная, — не прекращая печатать, говорит Максим.

— Я поела, спасибо. Но могу поставить пиццу в холодильник, чтобы не обветрилась.

— Там не пицца. Я поставлю потом.

Оу… Подхожу к столу и провожу пальцами по коробочкам. Действительно, не похоже на коробки из — под пиццы.

— А что здесь?

— Плов, тефтели и салат. Клетчатка, все дела.

Таки слышал вчера то, что говорила мама.

Мысленно закатываю глаза, но губы мои улыбаются.

— Ты сам — то поел?

— Да. Там твоя пицца оставалась, я ее прикончил.

— А почему плов не взял?

— Мне и углей с головой хватает. Клетчатка сегодня для девочек.

— Углей должно быть в меру, Макс. Основа питания — белки и клетчатка. И для девочек и для мальчиков одинаково.

Он не отвечает. Отвлекается на телефонный звонок, обсуждая какие — то баги и провалы в системе. Я же, стараясь ничего не уронить, осторожно перемещаю еду в холодильник.

Пахнет очень вкусно, и я даже жалею, что уже поужинала.

Но плюс в этом тоже есть. На завтра у нас имеется полноценный обед.

Похоже, придется приучать Максима к правильному питанию, иначе на одних углеводах его мышцы очень скоро скажут ему до свидания.

На этот раз, когда снимаю повязку, из комнаты я не выхожу. Хотя мне очень хочется еще раз взглянуть на Максима. И не просто взглянуть, а увидеть его взгляд на себе. Как вчера…

Мурашки непрошено покрывают плечи и шею, стоит вспомнить его дерзкий взгляд, и я тут же отказываюсь от этой идеи.

Понимаю, что желание это глупое и неуместное, поэтому намеренно закапав глаза, сразу укладываюсь спать.

Утром просыпаюсь на час раньше своего обычного времени. Выпив таблетки, еще немного нежусь в постели и только потом выхожу из комнаты.

В квартире тихо. Но Максим здесь. Я снова его чувствую. И слышу…

Монотонное сопение с дивана вызывает долю умиления. Интересно, как он выглядит, когда спит?

Улыбаясь этой мысли, тихонько прохожу в ванную комнату. Чищу зубы, умываюсь, а потом выхожу, чтобы перекусить. После приема таблеток есть полчаса на то, чтобы поесть, иначе потом будет сильно тошнить.

Тихо, чтобы не разбудить Максима достаю из холодильника коробочку с пловом, и слышу, как в зале вибрирует телефон.

Это точно не мой. Я свой оставила в комнате.

Не разогревая, отправляю в рот пару ложек риса, и возвращаю коробку обратно. Когда Максим проснется, позавтракаем нормально.

Запив водой, медленно ступаю по паркету в сторону комнаты. И снова неуемная вибрация заставляет приостановиться. Может, что — то важное, а он не слышит?

Подождав еще пару секунд, таки подхожу к месту, где стоит диван.

Под продолжающуюся трель вибрации, присаживаюсь на край.

— Максим, — шепотом зову его, чтобы не напугать. — Макс, — нащупав его плечо, слегка сжимаю.

Упругая мышца под моей ладонью перекатывается.

Макс недовольно мычит.

— Что такое? Опять мышь?

— Нет, — улыбаюсь, убирая руку. — Тебе звонят уже который раз. Вдруг что-то важное.

— Бля. — слышу, как он берет телефон и недовольно цокает, — нет, не важно. Потом перезвоню. — бросает его обратно. — А ты чего не спишь?

— Выспалась уже. Почти двенадцать. Тебе и самому неплохо было бы встать.

— Так я частично уже.

Непонимающе хмурюсь.

— В смысле?

— В смысле, телом готов начинать день, а мозгом не очень.

— Ты во сколько вчера лег?

— Сегодня, — хрипит он.

— Что сегодня?

— Вчера лёг сегодня.

Ну тогда все ясно. Я, когда готовилась к поступлению, тоже ложилась после полуночи. По сути, так привычка спать до обеда и осталась, хотя теперь ложусь раньше.

— Может, будешь уже вставать? Мы завтрак с тобой приготовим.

— Ой нет. Давай лучше ты еще поспишь.

— Я не хочу. Я кушать хочу.

— Сильно?

— Не очень.

— Ну тогда давай еще валяться.

Не успеваю сообразить, как он вдруг тянет меня к себе за талию и укладывает на диван. От соприкосновения спины с его мощным голым торсом, меня прошибает током.

— Макс, — дергаюсь, пытаясь отстраниться, а он вжимает меня в себя и только теперь я понимаю, что подразумевала фраза «частично проснулся».

Этим «частично» он упирается мне в поясницу.

Я застываю. Пульс взвивается, как от выстрела и оглушительно бьет по вискам. Кожа огнем горит, а кровь вскипает в районе живота и растекается лавой, заставляя органы искриться и плавиться в диком ощущении.

Боже.

— Что ты творишь? — сиплю, боясь пошевелиться, полностью окутанная его крепким, полуголым телом.

Мой зад утыкается ему в бедра, а его рука впечатана в мой живот.

— Сплю, — говорит мне в затылок. — И ты спи. Лишь бы не заставляла меня готовить.

Спать? Разве можно спать вот так? Когда все внутри меня фонтанирует и жжется. В таком состоянии не то, что спать. Дышать получается через раз.