Неблизкие

40. Лиза

Нервным движением поправив сумочку, приближаюсь к месту назначения. Мы с мамой договорились встретиться на набережной. Приехала она еще утром, на сколько мне известно, но для меня выкроила время только ближе к вечеру.

Силуэт мамы замечаю еще на расстоянии. Уверенная в себе, с гордо поднятой головой, она смотрит на плывущий по реке туристический корабль.

Чем ближе подхожу, тем сильнее мне хочется развернуться и убежать, но Макс сказал быть сильной.

«Хочешь поеду с тобой? Еще раз популярно объясню, что к чему» — предложил он, но я отказалась.

Не буду же я всю жизнь прятаться за его спиной. Нужно очертить границы и тогда, возможно, со временем мама свыкнется с тем, что я взрослая и сама могу принимать решения. А там и Макса узнает лучше.

— Привет, — мой голос звучит наигранно бодро, когда я наконец, подхожу к ней.

Мама не реагирует. На протяжении нескольких секунд продолжает безотрывно смотреть на реку. Мне даже начинает казаться, что я осталась незамеченной, но в этот момент она произносит:

— Помнишь, как мы приезжали сюда несколько лет назад?

Перевожу взгляд на корабль и легко улыбаюсь.

— Конечно, помню.

— Ты очень хотела покататься. Денег было мало, потому что всё уходило на лечение твоего зрения, но я не смогла тебе отказать.

Грудь простреливает болезненным ощущением.

Закусив губу, пытаюсь найтись с ответом.

— Я всегда для тебя хотела лучшего, Лиза, — наконец, оторвав взгляд от реки, мама переводит его на меня. Холодный, пробирающий до самых костей, — Чтобы ты не знала, как это — собирать мелочь по карманам, в надежде найти сумму, чтобы накормить своего ребенка. И не просто накормить. Одеть. Купить необходимые лекарства, очки, которые, как ты помнишь, требовались каждый год новые. А потом, когда этот ребенок вырастает, он вдруг становится самостоятельным и сам себя обрекает на точно такую же жизнь. Хотя у него есть перспектива жить другой. Намного лучшей.

— Мам, хватит, — не выдерживаю я, чувствуя, как все внутри вибрирует от несправедливости. Я ничего плохо не сделала, а каждый раз при разговоре с мамой чувствую себя так, словно убила как минимум десять человек, — Это моя жизнь. И я буду жить её так, как мне хочется, а не по твоему плану.

— Глупая. Я же для тебя стараюсь, — не сдерживается и она.

— Не надо. Я ценю всё, что ты сделала. Но я уже взрослая, правда. Я в состоянии принять взвешенное решение и судить людей по их поступкам.

— Да что ты? — от пренебрежительного тона я снова чувствую себя букашкой.

Но на этот раз держу спину ровно и не отвожу взгляд, чтобы мне снова не внушили какая я недееспособная.

— Да.

— Это ты о Максиме? И по каким поступкам ты его судишь?

— Если ты о случае в университете, так уже всё. В понедельник Максим возвращается к учебе, потому что доказательств против него не нашли.

— Значит, нужно было искать лучше.

— Мам, перестань. Макс помогал тем девушкам, — мне хочется защитить его от её несправедливых нападок, — Тот преподаватель действительно поступил по отношению к ним плохо.

— И ты в это веришь?

— Ну конечно. Зачем Максиму на кого — то клеветать без причины?

— Потому, что он может.

Внутри меня начинается молчаливая истерика, но смысла ее выплескивать нет. Мама уже сложила свое мнение и ее не переубедить. Да и не нужно. Как сказал Макс — только силы свои тратить напрасно.

— Он может взять и просто так подгадить жизнь другим, — продолжает мама, — провернуть свои махинации и подставить. А ты потом попробуй докажи, что все было не так.

— О чём ты, мам? — устало поднимаю на неё взгляд.

— О том, что беззащитный человек не в состоянии защититься от такого вот компьютерного гения. Но это ничего. Для того, чтобы вывести его на чистую воду существуют другие инстанции.

Намек и триумф в ее лице и голосе заставляют меня застыть.

— Какие инстанции? — спрашиваю с подозрением.

Всё внутри меня замирает будто перед бурей. Даже сердце бьется тише обычного.

Мама обводит меня задумчивым взглядом, словно раздумывает говорить или нет, а у меня в голове уже закручивается хаос. Страх ползет змеей по позвоночнику.

— Мама, какие инстанции? — повторяю громче.

— Ты знала, что Максим вывел деньги со счета Сергея, а потом обвинил его в том, что тот проиграл их в казино?

От того, что я слышу у меня перехватывает дыхание и волосы на затылке становятся дыбом.

— Ч-что? Откуда ты взяла эту чушь?

— Сергей рассказал. Именно поэтому они пригласили меня сегодня в гости.

В ужасе распахиваю глаза.

Боже… как только у него язык повернулся так нагло соврать?!

— Мама, Максим бы так никогда не поступил! — отшатываюсь назад, лихорадочно пытаясь представить, чем это грозит Максиму.

— Ну оправдывай его еще, Лиза, — рявкает мама. — Поступил. И разбираться в этом будет полиция.

По тому, как сияют её глаза, я догадываюсь, что это не просто слова. Она точно знает о том, что будет разбирательство, поэтому даже не скрывает своей радости.

— Мама… ты… — сцепив зубы, хочу высказать всё, что думаю, но вместо этого разворачиваюсь и буквально несусь к дороге.

— Елизавета! Ты куда?

Игнорируя требовательный голос, ловлю первое попавшееся такси и называю адрес Макса. Одновременно с этим набираю его номер, но он не отвечает.

Мне нужно предупредить его! А что потом? Я не знаю, мы решим вместе, а пока что нужно, чтобы он знал, что происходит.

Предчувствие непоправимого заползает в ноздри тяжелой субстанцией и практически перекрывает легкие. Не могу нормально дышать. Сердце тревожно избивает рёбра.

Ненавижу Бакеева! НЕНАВИЖУ!

Когда такси тормозит у подъезда, вылетаю, но не успеваю пройти и пары шагов, как дверь открывается и на улицу выходит Макс. Грубо, за локоть его держит мужчина в гражданском. На нём брюки и кожаная куртка. На полицейского не похож. Но и на обычного человека тоже.

— Макс, — бросаюсь к нему.

— Тш-ш-ш, — он тут же ловит меня свободной рукой. — Лиз, всё хорошо.

Взгляд напряженный, скулы взбугрились. Ничего не хорошо, понимаю я.

— Максим, мама сказала, что это Сережа.

— Я знаю, — отведя с моего лба волосы, вытирает ледяным пальцем слезу с моей щеки, — успокойся. Тебе нельзя нервничать.

— Он не виноват, — вскидываю плывущий от слез взгляд на мужчину, что равнодушно следит за нами. — Это всё Бакеев. Он сам всё проиграл, а Макса просто ненавидит.

— Разберемся, — рубит ровно. — Поехали.

Тянет Макса в сторону, а я не могу от него оторваться. Семеню следом, не в силах отпустить руку. Мне настолько страшно, что я натурально дрожу.

— Я поеду тоже, — собираюсь сесть в машину, но меня уверенно отодвигают в сторону.

— Девушка, идите домой. Если ваш парень ни в чем не виноват, он тоже к вам в скором времени присоединится.

— Не виноват, — хочется крикнуть ему в лицо, чтобы поверил.

Глупо знаю, но от непонимания как действовать на меня нападает паника.

— Макс, кому позвонить? — встречаюсь с его накаленным взглядом.

— Я уже позвонил. Всё будет хорошо, Лиз.

Машина отъезжает, а я прикладываю дрожащую руку ко рту и не могу сдержать всхлипа.

За что? Ну за что?

От набирающей обороты истерики, в голове творится хаос, но я пытаюсь мыслить рационально. Нужно что — то делать. Слезы не помогут.

Звонить Анне Дмитриевне, вот только у меня нет ее номера телефона. Но есть Алёны, сестры Максима. Я позвоню ей.

Пока роюсь в сумке в поисках телефона, за моей спиной тормозит машина.

— Елизавета.

Вздрогнув, оборачиваюсь.

Схлестнувшись с мамой взглядом, с неверием мотаю головой.

— Это ты? — выдавливаю из себя, — Ты всё это устроила? До твоего приезда всё было нормально!

— Нет, не я! Я что, по — твоему, всесильная? Сергей еще несколько дней назад написал заявление в полицию.

Боже… боже… Холод курсирует по венам, собирается шаром за ребрами.

— Но это ложь! Он сам проиграл деньги в казино!

— Нет, Лиза, — впервые в голосе мамы я различаю что — то отдаленно похожее на сочувствие, — Следователь был в этом казино. И там сказали, что за последние шесть месяцев у них Сергей не появлялся. Да, он играл там. Но бросил еще весной.

Что?

От обилия лжи у меня начинает кружиться голова. Земля под ногами ощущается мягкой.

— Это неправда, — мотаю головой, — Мама, это неправда! Я не верю, понятно?!

— Ты слишком хорошо думала о человеке, который этого не заслуживал! — мама ступает ко мне, а я на автомате делаю несколько шагов назад.

— Нет… Нет…

Еще один шаг, пячусь назад, потому что понимаю, что Макса натурально подставили. Хочется бежать к нему. Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, делаю рывок.

Пространство вдруг прорезает громкий сигнал клаксона, в спину мне летит мамино задушенное «Лиза», тело прошивает болью, а после меня окутывает темнота.