Неблизкие

32. Лиза

Когда я возвращаюсь за стол Макса уже нет. Борис говорит, что он сослался на срочный звонок и уехал. Под прицелом подозрительного взгляда мамы опускаюсь на стул и стараюсь, как ни в чём не бывало, приняться за остатки ужина.

Благо, Кристине удаётся отвлечь её разговором о том, какое наследство им досталось. Пока они разговаривают, отсев от нас с Сережей подальше, а Борис с Павлом уходят курить, я впервые за вечер обращаю на него своё внимание.

Холеное лицо вызывает брезгливость и самые что ни на есть отрицательные эмоции. После того поцелуя к горлу всякий раз подкатывает тошнота, стоит только вспомнить его отвратительный язык.

Почувствовав мой взгляд, Сережа отрывается от телефона, с которым сегодня не расстаётся.

— Что? — заламывает вопросительно бровь.

— Это ты сказал маме о том, чем занимается Максим?

Ответ я конечно, знаю и так. Но хотелось бы услышать и от него.

— Не понимаю о чём ты.

— Не ври. Больше некому. Историю с преподавателем рассказал мне ты. А значит, и маме тоже.

— Лиза, я реально не знаю, о чем ты говоришь, — повернувшись ко мне полубоком, закидывает локоть на спинку стула, — но если спросишь моё мнение, то тебе нечего ловить с Магницким. Я тебе предлагал золотые горы. И до сих пор предлагаю, заметь. И даже могу подождать, пока ты одумаешься.

— Какое благородство, — фыркаю потрясенно, — Зачем?

— Ты мне нравишься, я говорил.

Не знаю почему, но я не верю. Не бывает так, чтобы столько лет знать друг друга, легко общаться раз в полгода, а то и год, ни капли не скучать, а потом вдруг проникнуться чувствами.

— Я говорю в последний раз — между нами ничего быть не может. Убеди в этом пожалуйста своих родителей.

Его губы расползаются в гаденькой ухмылке.

— Это ты свою мать убеди, — кивок головой в сторону мамы, — Вон как у нее глаза загорелись, когда услышала слово «наследство».

Ответить не успеваю, потому что к столу возвращаются Борис с Павлом. И ладно он был не прав. Но ведь так и есть. Мама радуется, словно это ей денег привалило, а не Бакеевым.

До конца ужина я еле досиживаю.

Пока никто не видит печатаю Максу сообщение, потому что мне не нравится то, как мы расстались. Он мог обидеться на мои слова, а обижать его я хочу меньше всего. Но он не отвечает. И даже не читает его.

Чёрт.

Когда мы выходим из ресторана на улице льет проливной дождь. Благо все выпили и разъезжаются в разных направлениях. Сегодня Борис с мамой ночуют в гостинице.

Поэтому пользуясь возможностью, я беру такси и отправляюсь к Максу. Пока еду, нахожу его контакт и звоню.

«Ответь пожалуйста» прошу мысленно.

Гудки идут, ответа нет.

Ну, Макс!

Откинув голову на подголовник, наблюдаю за стекающими по окнам дождевыми дорожками. Внутри как будто канатом стянуло и не отпускает. Прокручивая наш диалог в памяти, ругаю себя за грубость. Можно ведь было просто объяснить что к чему, а не выставлять всё в таком свете. Но тогда, на нервах, мне просто хотелось, чтобы он быстрее уехал.

Приехав по адресу, выхожу на улицу и тороплюсь к подъезду. За пару секунд успеваю продрогнуть и покрыться колючими мурашками.

Зайдя в подъезд, поднимаюсь на лифте, зубы от холода и переживаний отстукивают друг о друга чечетку.

Выхожу на нужном этаже, подхожу к двери и замечаю, что дверь в квартиру приоткрыта.

Странно, почему это? Мягко толкнув её, захожу внутрь.

Первое, что бросается в глаза, когда оказываюсь в коридоре — это кроссовки Максима и куртка.

Он дома. Понимаю с облегчением. Наверное, просто забыл закрыть дверь.

В квартире тепло, и как всегда, пахнет им.

Сердце сладко сжимается.

Скинув туфли, шагаю дальше, когда вдруг натыкаюсь на еще одни кроссовки. Грязные белые. Женские.

Машинально притормаживаю.

Алёна? Нет вряд ли. Его сестра слишком утончённа, чтобы носить такую обувь.

Тогда кто?

Делаю несколько шагов в гостиную. Здесь тихо. Свет выключен, горят только мониторы. На автомате обвожу помещение взглядом и иду дальше.

Шум воды в ванне привлекает внимание.

Максим принимает душ? Если да, то чья в коридоре обувь?

Оборачиваюсь, чтобы пойти в ванную комнату, но в эту же секунду торможу, потому что из спальни раздаётся шорох. Спальни, которая была моей на протяжении трех недель.

Поменяв маршрут, отправляюсь туда.

Не знаю, чего я жду пока иду туда? Что там Дан? В женских кроссовках это нонсенс, конечно. Но я бы поверила даже в это… если бы не девушка, сидящая на кровати в одном белье.

Меня словно ледяной водой омывает.

Прирастаю к порогу и не могу оторвать от неё взгляда. Светловолосая, стройная. Волосы у нее влажные, будто попала под дождь, или… только что вышла из душа.

Горло сводит спазмом, а она, вероятно улавливает движение и поворачивает голову в мою сторону.

В первую секунду теряется, но почти сразу берет себя в руки и вызывающе улыбается.

Оперевшись ладонями на покрывало, демонстративно кладет ногу на ногу, давая оценить её идеальную фигуру.

— А тебе без очков лучше.

Её голос я узнаю сразу.

Ира.

Неверие камнем ложится в желудок.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю тихо.

У меня будто голосовые связки сели. Как бывает во время падения, когда от страха сводит горло и невозможно произнести ни звука. Вот и у меня от страха поджимается всё.

— То, что мы не успели доделать с Максом, когда заявилась ты. Но теперь ты, наконец-то, съехала и мы можем продолжить.

Подняв руку, она красноречиво почесывает грудь, отодвигая кружево лифчика и не стесняясь того, что мне видна ареола ее соска.

К горлу подкатывает отвращение, а глаза застилает пелена слез.

Попятившись назад, спотыкаюсь о ковер, и едва не падаю.

Поверить не могу, что она здесь. Я думала Максим разорвал с ней общение после того, что случилось на вечеринке, а выходит, что нет. Он не просто не разорвал его, а и позвал её к себе?

Разозлился настолько, что наплевал на нас с ним?

Как? После всех его слов и поступков. После того, что между нами было?

Чувствую, как внутренние органы выкручивает от неверия и боли.

Трясущейся рукой зажимаю рот, разворачиваюсь и быстрым шагом иду к двери.