Недозволенная память. Западная Беларусь в документах и фактах. 1921-1954.

Обзор имеющихся документов позволяет выделить три этапа антисоветского сопротивления.

Волонтеры свободы.

Первый этап (27 июня 1941 — 27 июня 1944 г.) хронологически совпадает с началом национал-социалистической оккупации, продолжается до начала проведения военной операции «Багратион» и до завершения работы 2-го Всебелорусского конгресса БЦР в г. Минске. На этом этапе создаются подпольные организации и группы, формируется агентурная сеть. Вырабатываются методы борьбы.

Особенность первого этапа заключалась в следующем. Как мы уже отмечали, в 1941–1943 гг. никакого советского партизанского движения на территории Барановичской области не было, так как все московские функционеры в спешке покинули ее еще в первые дни войны. Остались только те, кто решил вырваться из лона советской тоталитарной системы. Они-то и пошли работать к нацистам «дальмечерами», следователями СД и т. д. Их было мало. Тем не менее на них тут же посыпались доносы со стороны поляков, которые сразу встали на путь сотрудничества с захватчиками. Поляки готовили списки белорусских деятелей, которые были им опасны — и, стремясь их изолировать, преподносили немцам как «коммунистов». Немцы же, в свою очередь, расстреливали их, не проводя даже допросов. Это и стало главной причиной возникновения белорусского подполья. Его основу заложили белорусы, которые, уходя в леса, организовывались в первые национальные партизанские отряды.

Согласно воспоминаниям Я. Тавпеко[1], к

Для чего же создавались белорусские партизанские отряды? Вот что об этом сообщает сам Тавпеко:

Вскоре, возникла необходимость создания единого центра Белорусского подполья. Централизация партизанских формирований через создание Главного штаба и «Лавы атаманов» проходила на базе действующей партизанской группы Белорусской Громады (Ю. Сакович)^{3}.

Все решилось на двух подпольных конференциях: в июле 1942 г. — под Ивацевичами и в ноябре того же года под Телеханами. Тогда-то и был создан Главный штаб, который объединил белорусские партизанские силы Брестской, Пинской, Барановичской и Гродненской областей. На конференции, участие в которой приняло 12 партизанских командиров, в том числе три от Громады, руководителем штаба был утвержден Иван Шанько — повстанец с Ружанщины. Организационное ядро штаба составили: С. Хмара (Слоним), В. Пинский (Вир), Ю. Стасевич (Виленщина)^{4}.

Совещательный орган — «Лаву атаманов» — возглавил Якуб Хоревский[2]. Политическое руководство белорусским подпольем, ряды которого в 1943 г. насчитывали 8 отрядов, а в 1944 г. — 16 (около 3 тыс. человек), осуществляла Белорусская народная Громада. Конференция выработала следующие методы борьбы:

Целью организации является сохранение вооруженной силы, чтобы при развале и ослаблении оккупанта защитить наш (белорусский. — А. Т.) народ перед захватом другим оккупантом;

Сохранить личный состав от ненужных вооруженных столкновений, чтобы избежать лишних людских потерь и уничтожения отдельных групп;

Огневые удары наносить только тогда, когда оккупант нападает на белорусские партизанские формирования либо населенные пункты, которые находятся под их юрисдикцией;

Взаимоотношения с подчиненными советскому руководству отрядами — нейтралитет. Вооруженный отпор, когда они войдут в нашу зону без разрешения. Вооруженная расправа с мародерами, когда они грабят деревни либо провоцируют немцев к уничтожению деревень^{5}.

О создании и принятых решениях Главного штаба стало известно на Лубянке. Реакция была молниеносной. В Западную Беларусь убывает «смотрящий» из Москвы — полковник государственной безопасности Лядов. Миссия эмиссара заключалась в том, чтобы ослабить либо ликвидировать белорусское подполье. Методы, которые использовал чекист, были не новы: подлость и обман. Лядов пригласил И. Шанько, произведенного к тому времени в полковники, для переговоров о совместных действиях, пообещав передать медикаменты и оружие. Встреча прошла в чисто советском стиле: Шанько и его адъютанта попросту застрелили. Таким способом ликвидируются и другие белорусские командиры. Правда, заманить в западню и ликвидировать украинского командира Бульбу-Боровца[3], чьи вооруженные формирования действовали на белорусской территории, не удалось. Атаман Волынской группировки на встречу, как того и добивался офицер НКГБ СССР, прибыл. Но не один, а с 20 пулеметчиками. Чекисты, ощутив вооруженный перевес, не осмелились пойти на убийство^{6}.

А события тем временем разворачивались по следующей схеме. Белорусские партизаны, оставшись без руководства, не разошлись и не влились в отряды советского сопротивления, чего так ждал Пономаренко, а составляли костяк Самообороны, а затем и БКО.

Физическое устранение военного звена белорусского подполья вынудило БНП предпринять контрмеры. Впрочем, некоторые шаги в этом направлении предпринимались и раньше. Еще в начале войны, в 1941 г., В. Радько принял участие в совместной белорусско-украинской конференции, состоявшейся на Полесье с представителями Украинской Сечи, Бульбой-Боровцом на Полесье. Украинскую сторону представлял атаман Долматюк-Наливайко, белорусскую — В. Вир и атаман Новик. Была достигнута договоренность с бульбовцами, чьи ряды насчитывали 10000 солдат, о совместных действиях в районах Ратно, Столина, Дубровицы, Малориты, Камень-Каширского^{7}. Если учитывать, что белорусское подполье располагало 5 тыс. человек — то получалось, что формированиям НКВД (НКГБ) и РККА противостояла довольно грозная сила. В ноябре 1943 г. Д. Космович, инспектор Службы порядка тыловой зоны группы армий «Центр», направляет, подчиняясь ЦК БНП, на Украину двух делегатов от БНП на съезд представителей порабощенных Москвой народов. Съезд (по другим данным, конференция) прошел 21–22 ноября 1943 г. в житомирских лесах. Резолюцию подпольного форума, на котором был образован Антибольшевистский блок народов для координации их «революционной борьбы», подписал капитан В. Ермакович (Дружный)^{8}.

В марте 1944 г., когда стало очевидно, что немецкой оккупации пришел конец и что за ней неминуемо последует оккупация советская, БНП готовится к вооруженной борьбе с большевиками. Создаются не только легальные воинские структуры, но и партизанские отряды, консервируется подпольная сеть.

Методом предстоящей борьбы обучались прежде всего солдаты и офицеры БКО, белорусской полиции, национальной спецслужбы, члены БНП и БСМ. К схваткам с очередным оккупантом упорно готовились подрывники-минеры, пулеметчики, снайперы, парашютисты, радисты. Согласно данным КГБ СССР, в апреле 1944 г. в разведшколе в Дальвитце «прошли интенсивную агентурную подготовку 48 человек, отобранные из Новогрудского, Барановичского и Слонимского батальонов БКО»^{9}.

На территории Барановичской области были сформированы партизанские отряды Василевского (Дятловский р-н), Геруса (Козловицкий р-н), Довнара (Столбцовский р-н), С. Лобовича (Слонимский р-н), С. Мануйло (Барановичский р-н), И. Романчука (Ястреб) (Несвижский р-н), М. Сымоника (Новогрудский р-н), Н. Сиповича (Лидский р-н)^{10}. Количество партизан в каждом из отрядов колебалось от 30 до 50 и более. Например: новогрудский отряд, костяк которого составили солдаты и офицеры местного батальона БКО, насчитывал несколько сотен человек^{11}.

Необходимо отметить: количество западных белорусов, прошедших подготовку в немецких разведшколах, было довольно значительным. Абвер, как и БНП, проводил активную работу по подготовке и внедрению белорусских разведывательно-диверсионных групп на территории страны в случае отступления. Так, известно, что абвергруппа-210 оставила в районах Западной Беларуси отряды в несколько десятков человек. Только в одном тайнике (закладке) под Белостоком хранилось 200 винтовок, 2 пулемета, большое количество боеприпасов и взрывчатых веществ^{12}. Разумеется, эти склады были рассчитаны не на первоначальную численность партизанских подразделений, а на их бурный рост в случае советской оккупации.

Одновременно с подготовкой партизанских отрядов готовились и кадры подполья. Основными центрами по подготовке таких кадров стали: Минск, Барановичи, Слоним, Флерьяново, Новогрудок, Вильно. По воспоминаниям очевидцев, лица, прошедшие собеседование и соответствующую подготовку, получали последний инструктаж в Минске — в гостинице по ул. Комсомольской.

Кадры подполья готовила и вильнюсская школа разведчиков. Она размещалась на ул. Кольнштрассе (Угольная). В. Родько напутствовал слушателей:

Нелегалы получали документы, из которых следовало, что они являются партизанскими связными^{15}.

Военные приготовления БНП не остались без внимания Кремля. Еще в мае 1944 г., то есть до ввода Красной Армии на территорию области, директива заместителя наркома ВД СССР комиссара государственной безопасности 2-го ранга И. А. Серова и начальника войск НКВД по охране тыла Действующей армии генерал-майора И. М. Горбатюка предупреждала командиров частей и соединений внутренних и пограничных войск, что на территории, которую им предстоит «зачистить» летом 1944 г., «враждебно настроенные к нам группы населения будут стремиться в подходящий момент ударить нам в спину»^{16}.

Мы уже вели речь о том, что БНП готовила восстание, которое намечалось на время проведения 2-го Всебелорусского конгресса. План этот не был осуществлен. И главной причиной тому, напомним, стала «необходимость сохранить людей ради будущей партизанской и подпольной борьбы с новыми оккупантами»^{17}.

2-й Всебелорусский конгресс БЦР в Минске, состоявшийся 27 июня 1944 г., участие в котором приняли 393 представителя от Барановичской области[4], сыграл важную роль в активизации белорусского сопротивления. Не ставя перед собой задачу рассказать о работе конгресса в целом, мы тем не менее считаем необходимым привести текст резолюции по докладу Е. Колубовича «Об окончательном разрыве Белоруссии с большевистской Москвой и о лишении большевиков голоса в делах Белоруссии». Акценты в резолюции были расставлены четко:

В целом первый этап можно охарактеризовать как время формирования структур будущего сопротивления, в первую очередь его социальной базы.

Хронологические рамки второго этапа (июнь 1944-го — май 1945 г.) совпадают с отступлением советских войск с территории Беларуси и завершением Второй мировой войны в Европе.

На повестке дня белорусских политиков, оказавшихся в политической эмиграции, встал вопрос создания единого центра, координирующего ход развития повстанческого движения и борьбу белорусского подполья на родине. С этой целью политическая эмиграция проводит целый комплекс организационных мероприятий. Так, в сентябре 1944 г. создается комиссия по составлению нового устава БЦР (Шкеленок, Свирид, Соболевский), которая подготовила проект Конституции Беларуси. По словам К. Езавитова, проект предусматривал, что независимая и объединенная в своих этнических границах страна будет именоваться, как это уже было принято в 1918 г., БНР (Белорусская Народная Республика. — А. Т.)^{19}.

Во главе БНР должны встать избранные всеобщим, прямым, тайным и равным для всех граждан обоего пола голосованием президент БНР и Рада БНР. Проект новой Конституции предусматривал создание из БЦР белорусского правительства, ответственного перед парламентом — Радой Белорусской Народной Республики. В первоначальной редакции проекта правительство именовалось кабинетом министров, во главе с премьер-министром, который назначался президентом БЦР и получал от него полномочия сформировать кабинет министров. Последний, в свою очередь, утверждался на Пленуме Рады БНР.

Текст Основного Закона определял административный порядок и образование округов. Они делились на районы и сельсоветы во главе с руководителями, избираемыми всеобщими выборами.

20.01.1945 г. в Берлине, на Гумбинштрассе, 26, в помещении БЦР, прошло заседание Рады, на котором в первом чтении был оглашен проект новой Конституции. Правда, утверждается он только в третьем чтении. По предложению Президента БЦР Р. Островского формируется Президиум Рады в составе: Ю. Соболевский (председатель), А. Адамович (товарищ председателя), С. Кандыбович (секретарь). Согласно положениям Конституции, Н. Шкеленок, заместитель председателя БЦР, формирует коллегию БНР.

Упомянутый нами К. Езавитов, сообщает, что в состав коллегии Рады, утвержденный 21.01.1945 г., вошли: Н. Шкеленок (премьер-министр), К. Езавитов (глава военного ведомства), Б. Букатко (заведующий административным отделом), Е. Колубович (заведующий отделом пропаганды и культуры), С. Синяк (заместитель заведующего отделом пропаганды), В. Томащик (заведующий отделом планирования), Каракулько (заведующий отделом финансов), Л. Беленис (заведующий отделом социального обеспечения), П. Свирид (заведующий отделом юриспруденции и исповеданий)^{20}.

Как отмечает К. Езавитов, в белорусском эмиграционном правительстве имелся и военный отдел — прообраз Национального министерства обороны. Но еще ранее, осенью 1944 г., был создан орган, который координировал деятельность вооруженных сил — управление военными делами при БЦР (УВД). Документально это подтверждается постановлением Президента БЦР Р. Островского от 5.11.1944 г. Согласно распоряжению правительства УВД было создано при БЦР на базе группы тогда еще полковника К. Езавитова.

Комплектование новой военной структуры шло быстрыми темпами. К. Езавитову, уже генерал-майору БКО, подчинялись: 344 человека, в их числе 71 офицер БКО, 122 подофицера, 149 стрелков, 2 машинистки^{21}.

Возвращение в будущее.

Создание УВД при БЦР было как раз кстати. В это время белорусское подполье нуждалось в профессионалах — хорошо подготовленных военных кадрах, знавших тонкости разведывательно-диверсионной работы и способных решать поставленные задачи. В сжатые сроки открываются белорусские военные и военно-специальные учебные центры. Эту идею давно вынашивали видные национальные деятели, руководители партизанских формирований и подпольных организаций, которые предвидели дальнейшее развитие партизанской борьбы и необходимость обеспечения ее надежной связью с белорусскими эмигрантскими центрами.

Обучение курсантов, вольно или невольно оказавшихся на Западе, осуществлялось: 1) в учебном батальоне (Берлин); 2) в первом кадровом батальоне (Берлин); 3) в Белорусском представительстве (Берлин); 4) в белорусском отделении профсоюзных организаций «Рабочий фронт»; 5) в разведывательно-диверсионной школе «Дальвитц»; 6) в специальном разведывательно-диверсионном батальоне.

Учебный батальон. Сформирован в сентябре 1944 г. Место дислокации: Берлин. Командир батальона: капитан БКО П. Касацкий. Численный состав: 300 человек, в том числе 50 офицеров. На базе подразделения действовала офицерская и подофицерская школы. Они готовили пополнение в белорусский офицерский корпус. Начальником офицерской школы был майор БКО Б. Рагуля. Программа обучения курсантов: география, история, белорусская литература, топография и другие военные дисциплины. Преподавательский состав: кадровые офицеры БКО. 18.04.1945 г. батальон возглавил майор А. Сокол-Кутыловский^{22}.

Первый кадровый батальон подготовки командного состава. Основание формирования подразделения: приказ главного управления ВД при БЦР от 27.10.1944 г. Численный состав: 422 военнослужащих. Командир батальона: С. М. Шнек, майор БКО. Место дислокации: Берлин. На базе подразделения действовали специальные курсы пропагандистов, фельдшеров, медицинских сестер и военных музыкантов (основание — Приказ № 32 от 1.02.1945 г.). Кадровый батальон предназначался для пополнения и обучения (переподготовки) офицерского состава БКО. На базе подразделения существовали курсы переподготовки офицеров и подофицеров^{23}.

Офицеры-пропагандисты, пройдя курс обучения у майора Сокола-Кутыловского, «охватывали разъяснительной работой постоянное пополнение»^{24}.

Разведывательно-диверсионная школа «Дальвитц» (РДШ). Организована на базе виленской школы абвера в июне 1944 г. и подчинялась АК-203[5]. Условное наименование — «3 Коле-2», затем — «Мельдекопф «Вальдбуш». Место дислокации: 25 км от города Инстербурга (Восточная Пруссия). В сентябре 1944 г. передислоцируется в имение Вальдбуш (Поморье) в 35 км от города Быгдаш (Польша). Начальствующий состав школы: заместитель начальника РДШ В. Родько; начальник учебной части Б. Рагуля, старшина К. Шишея. Курс обучения (кроме радистов): 2,5 (по другим данным, 3,5 и 6) месяца. Насчитывалось две группы курсантов: «Север» и «Юг». В группу «Юг» входили уроженцы Новогрудчины, Слонимщины, Лидчины, Барановщины. Группа «Север» (командир М. Зуй) была представлена слушателями из Глубокого, Полоцка, Витебска. В школе одновременно обучались до 200 человек. Программа обучения: разведка, радиодело, минирование, физическая, стрелковая, десантная, огневая и специальная подготовка. Велись семинары: «Основы маскировки и конспирации в советской прифронтовой полосе», «Переход линии фронта при возвращении», «Поведение на допросах в органах НКВД»^{25}.

Большинство курсантов обучалось под своими собственными именами, но отдельная категория — под вымышленными. Преподавательский состав: офицеры БКО (Б. Рагуля, М. Рулинский, М. Зуй…).

РДШ имела отделение подготовки радистов. Первоначальная подготовка проходила в деревне Кляйн-Габель в 10 км от города Штаргарда (Польша) — в доме немецкого хозяина Дегно. Слушатели радиоотделения, костяк которых составляли девушки (В. Красковская, Т. Черемшачина, Ю. Бречко…), осваивали следующие типы раций: английского производства типа АП — 4 выпуска 1943 г.; коротковолновый приемник типа КС-1; армейский коротковолновый передатчик образца 1942 г. фирмы «Телефункен», коротковолновую приемо-передаточную радиостанцию производства Германии образца 1943 г.; рацию портативную приемо-передающую «Эри» мощностью 25 ватт; портативный радиоприемник «Блаупункт» выпуска 1943 г…^{26}

Весной 1945 г. школа поступает в распоряжение немецкой фронтовой разведки.

В РДШ издавался роторный журнал «Змагар» (редактор М. Ганько).

Специальный разведывательно-диверсионный батальон «Дальвитц» (СРДБ). Сформирован в конце марта 1945 г. Дислоцировался в Чехословакии, на горе Шварценберг, близ города Трутнов (Траутенау). В конце апреля 1945 г. СРДБ перебазировался в село Кляйне Изель. Командный состав — белорусские офицеры: майор И. Гелда — командир; В. Радько (Волк) — пропагандист. Численный состав: 400 человек (предполагалось довести число диверсантов до 700–800 человек). 9 мая (по другим данным, 11–13 мая) 1945 г. СРДБ был разоружен в Чехии местными партизанами. Части подразделения (Радько и с ним 13 человек) удалось пробиться в Польшу, а затем в Беларусь. И. Гелда и В. Родько казнены НКВД СССР.

Прежде чем рассмотреть боевую деятельность белорусских партизан, необходимо отметить два момента, которые, во-первых, подтвердят авторство белорусского сопротивления (а не польского, как об этом утверждают по ту сторону Буга), и, во-вторых, поведают о методах переброски повстанцев, прошедших подготовку в Европе, на территорию Беларуси.

Начнем с первого. Значительную часть партизан, как местных, так и переправленных через границу, составляли белорусы. О их национальности свидетельствуют: место рождения (Несвиж, Слоним, Барановичи, Лида, Дятлово — города; Квачи, Хорошевичи, Озерницы, Ляхово, Бояры — деревни), фамилии (Григоревич, Войтович, Гинько, Витушко, Демах, Петраш, Романович, Кашкевич, Лобович, Романчук), имена (Михась, Глеб, Василь, Янка, Алесь) и язык общения.

Кроме белорусов среди партизан были русские (А. Куимов), украинцы, литовцы, поляки. На национальной почве в их среде не замечалось никаких разногласий. В социальном и классовом отношениях состав «лесных братьев» был весьма разнообразным. О наличии интеллигенции свидетельствуют данные о получении дипломов университетов: Король, Богданович — Виленского, Витушко — Пражского и др. Прежде чем влиться в ряды белорусского подполья, семинаристами были: Романчук, Давидчик, Красковская, Черемшачина и др.; врачами: Богданович, Король и др. Среди партизан было много бывших кадровых офицеров различных армий: Богданович, Витушко — БКО, Куимов — РККА, польской… Несмотря на такой неоднозначный национальный, социальный и классовый состав белорусского подполья, его объединяла одна общая цель — борьба за независимость своей страны.

Что касается второго момента — способах переправки повстанцев на Родину — необходимо выделить следующие известные способы переброски:

1. «Коридоры» ОУН с Украиной в Чехословакии и Польше — так называемая «зеленая тропа»[6];

2. Использование статуса репатрианта, угнанного на работу в Германию, военнослужащего Красной Армии и войск НКВД (НКГБ);

3. Воздушный мост Европа — Барановичская область. Один из наиболее эффективных и действующих методов переброски партизан. Важно подчеркнуть: в 1944–1945 гг. были установлены регулярные авиационные рейсы. Если ранее средствами связи были лишь радио да пешие курьеры, то теперь, как утверждает А. Гелогоев, автор книги «Беларускія нацыянальныя вайскавыя фармацыі ў часе другое сусьветнае вайны», «ежедневно с варшавского аэродрома в июле 1944 г. поднимались самолеты, курс которых лежал на Беларусь»^{27}.

Другой автор, С. Ерш, также пишет об этом:

О количестве и составе белорусских партизанских групп, местом высадки которых стали районы Барановичской области, указывает, опираясь на источники КГБ, А. Соловьев:

Первой такой группой, согласно данным С. Ерша, стала группа «из 8 человек, которая десантировалась в сентябре 1944 года»^{30}.

Свидетельствуют документы НКВД СССР:

Как видим, сопротивление действовало уже в августе месяце. И если быть уже до конца точным, то группа, захваченная 11 и 14 августа, являла собой две отдельные группы.

В сентябре месяце на Дятловщину десантируется группа А. Войтовича. Группа, состоявшая из 4 человек: Войтович, Груздев, Король, Врублев (радист), осела в лесном массиве в районе д. Гезголы Дятловского района. Повстанцы были экипированы в форму военнослужащих Красной Армии. А. Войтович, имея на руках документы на имя Сергеева, должен был выполнить следующую задачу:

Согласно данным, хранящимся в архивах белорусского КГБ,

17.11.1944 г. (по другим данным, 15–17.11.1944 г.) в Барановичскую область десантируется группа М. Витушки (Рысь). Состав группы: 30 (по другим данным, 20 и 28) человек. Способ доставки: транспортный 3-моторный самолет ВВС Германии. Ядро группы: солдаты и офицеры батальона БКО № 48 (г. Новогрудок). Состав группы: М. Витушко, майор, командир, Г. Богданович, майор, зам. командира, врач, В. Красковская, Т. Черемшачина (радисты), Я. Гинько, П. Шляхтун, К. Шишея, М. Бычок, В. Нагулевич, Федорович, А. Мацук, А. Куимов, М. Шунько, И. Борысик, И. Григорович…^{34} Группа десантировалась в районе лесного массива между городами Лида и Барановичи — недалеко от деревни Лавринки, что под Вороново. Время десантирования: 16.00. Вооружение: два ручных пулемета, 2 малогабаритных миномета, автоматы и по 100 патронов к ним, пистолеты и по 50 патронов к ним, винтовки советского производства, 2 радиостанции, взрывчатка, мины, ручные гранаты^{35}.

Каждый десантируемый имел карту Барановичской области, сам командир, Витушко, — карту Беларуси.

Группа, укомплектованная офицерами, которые должны были возглавить партизанские отряды, имела четкую задачу: 1. Восстановить подпольную сеть; 2. Организовать антисоветское вооруженное подполье^{36}. 3. Войти в контакт в вопросах взаимодействия с отрядами АК, РОА; 4. Подготовить площадки (базы) для приема очередных групп^{37}.

Установить точную цифру диверсионных групп, переброшенных в область, проблематично. Достоверно известно: в конце марта 1945 г. готовилась массовая заброска в Беларусь большого количества партизанских групп численностью до 20–30 человек в каждой^{38}.

Таблица № 61. РУКОВОДСТВО БЕЛОРУССКИХ ПАРТИЗАНСКИХ ФОРМИРОВАНИЙ БАРАНОВИЧСКОЙ ОБЛАСТИ (1944–1954).

Источники: Российский Государственный Военный Архив. Ф. 38650. Оп. 1. Д. 156. Л. 4647; Богомолов В. Момент истины. В августе сорок четвертого. Москва, 1981, С. 138; Антысавецкія рухі ў Беларусі 1944–1956: Даведнік. Мінск, 1999, С. 40, 46, 50, 59, 66, 71, 77–78; Ёрш С. Вяртанне БНП. Мінск; Слонім, 1998. С. 34, 66–67; Соловьёв А. Белорусская Центральная Рада: создание, деятельность, крах. Минск, 1995. С. 86, 148; Была вайна: з гісторыі антысавецкага ўзброенага супраціву. Мінск, 2003. С. 5–10, 15–28; Памяць: Гіст.-дакум. хроніка Нясвіжскага раёна. Мінск, 2000. С. 417–418.

Опасными тропами.

Теперь о боевой деятельности белорусского подполья. Оно выражалось в активной (военной) и пассивной (невоенной) формах. К активной форме необходимо отнести: 1. Действия из засад; 2. Налет; 3. Диверсия; 4. Разгром гарнизонов советских войск и НКВД, железнодорожных станций и других важных объектов.

Действия из засад. Действия из засад «лесные братья» начали применять буквально с первых дней появления в области Красной Армии. Так, например, 3.08.1944 г. в районе Журмуны, в 20 км севернее г. Лида, отряд партизан обстрелял автомашину: убито пять красноармейцев, тяжело ранены полковник и майор^{39}.

Тактика засад постоянно совершенствовалась, а численность боевиков, чьи силы осуществляли засаду, возрастала до группы и даже крупного, насчитывающего 200–300 человек отряда.

Сущность этого широко применявшегося и популярного среди белорусских партизан тактического приема может быть изложена в нескольких словах: партизаны заблаговременно и скрытно занимали выгодные позиции, а затем внезапно нападали. Объектами засад становились воинские эшелоны, колонны автомашин, мотоциклисты, небольшие армейские колонны и войск НКВД. Всего с 1 по 10 августа включительно в тылах Действующей армии было убито, похищено и пропало без вести 169 военнослужащих Красной Армии^{40}. Обычно боевой порядок засады состоял из ударной группы, группы заслонов, прикрывающих тылы и фланги повстанцев, и резерва. Своевременный выход из боя был важным фактором, обеспечивающим успех действий из засад.

О результативности партизанских засад сообщает отчет ЦК КП(б)Б: с лета 1944 по июнь 1946 г. военные и гражданские власти потеряли 924 человека: 242 партийных работников и сельских активистов, 320 «ястребков» и агентов госбезопасности, 362 солдат и офицеров МВД и КГБ^{41}.

Другим популярным и эффективным приемом ведения боевых действий был налет. Он представлял собой внезапный удар (или ряд одновременных ударов) по неподвижным объектам — гарнизонам, штабам, складам с оружием, боеприпасами и продовольствием. Планируя налеты, повстанцы так же преследовали такую цель, как уничтожение представителей советской администрации. Например, отряд Василевского (Козловщинский район) с августа 1944 по 30 января 1945 г. ликвидировал около 20 советских и партийных работников^{42}.

Широкое боевое применение получил такой тактический прием, как диверсия. Эффективность этого приема заключалась, помимо прочего, еще и в том, что он давал возможность, не прибегая к прямому боевому столкновению с советскими войсками, наносить им ощутимые удары, причиняя значительный урон в живой силе и технике. В ночь на 5 августа 1944 г. в трех местах было взорвано полотно железной дороги между станциями Неман и Новоельня. 8 августа на перегоне Лида — Вильнюс пущен под откос Волынский эшелон с боеприпасами^{43}. В 1945 г. подорван воинский эшелон около Слонима: спалено 20 грузовиков и уничтожена охрана транспорта^{44}.

Путем проведения диверсионных актов были уничтожены многие чины советской администрации. К примеру, только, за первую декаду августа 1944 г. было ликвидировало 13 представителей местных органов власти^{45}.

По мере развития повстанческого движения, роста численности формирований и улучшения их вооружения успешно проводились операции наступательного характера, в ходе которых подвергались разгрому крупные советские гарнизоны, железнодорожные станции и другие важнейшие объекты, освобождались населенные пункты. Как свидетельствуют исторические источники, в трех населенных пунктах Городищенского района Барановичской области повстанцы осенью 1944 г. сожгли здания местных сельсоветов^{46}. 18.05.1945 г. около деревни Новая Мышь партизаны приняли бой со спецотрядом НКВД. Во время боя чекисты, понеся потери, были рассеяны, а их командир, подполковник госбезопасности А. Шпаков, убит^{47}.

Белорусское подполье действовало и в так называемой невоенной (пассивной) форме. Еще в июле-августе 1944 г. была развернута агитация против призыва в Красную Армию. В приказах и листовках, распространявшихся среди населения, содержались призывы к непризнанию партийносоветских структур как законных органов власти и уклонению от мобилизации в «придаток оккупационной армии».

Повстанцы вели агитационно-пропагандистскую разъяснительную работу среди белорусов о целях и задачах подполья, для привлечения их к активной борьбе со сталинистами, оказанию помощи «лесным братьям». Широко в этих целях использовалась печать, выпуск и распространение листовок, воззваний и другой литературы^{48}.

По утверждению сторонников советской исторической школы и некоторых западных исследователей, органам НКГБ удалось разгромить все вооруженные отряды и организации белорусского сопротивления за столь короткий срок потому, что само население не поддержало повстанцев. Но если бы это было действительно так, то зачем, в феврале 1945 г., ЦК КП(б)Б было принимать резолюцию о перевоспитании белорусов в духе советского патриотизма и ненависти к немецким оккупантам?^{49}

Об истинном же отношении местного населения к самой идее сопротивления можно судить по следующим цифрам: в леса, не признав советскую власть, ушли более 100000 белорусов^{50}. По отчетам НКВД СССР, которые станут основой для «исторических исследований», всех их отнесут к числу дезертиров и «отказников». Но есть и другие цифры: у «отказников» насчитывалось около 70000 автоматов и винтовок, 3587 пулеметов.^{51} А ведь это соответствовало огневой мощи нескольких стрелковых дивизий!

В едином строю.

Новая власть не могла примириться с тем очевидным фактом, что кто-то осмелился с оружием в руках бороться против нее. В бессильной ярости Москва попыталась всеми средствами остановить дальнейший рост антисоветского подполья.

В борьбе с «лесными братьями» новые власти берут на вооружение следующие карательные методы:

1. Призыв местного населения в Красную Армию, вывоз его на принудительные работы за пределы административных границ области;

2 Привлечение для охраны шоссейных и железных дорог дополнительных армейских подразделений советских войск и внутренних войск НКВД СССР;

3. Усиление территориальных органов внутренних дел и государственной безопасности, внутренних войск НКВД СССР личным составом — из числа местного населения;

4. Активизация агентурной работы советских спецслужб среди населения;

5. Войсковые операции регулярных войск против белорусского подполья;

6. Обеспечение безопасности генералов и старшего офицерского состава армии;

7 Активные мероприятия ВВ НКВД СССР — так называемые «зачистки» и др.

Рассмотрим некоторые из вышеперечисленных методов подробнее.

Призыв в Красную Армию, вывоз на принудительные работы. Данный метод нами уже рассматривался. Но необходимо одно уточнение: белорусы, зная, что, призвав, их отправят на верную смерть, не задумываясь оставляют воинские части. К концу 1944 г. в западных областях Беларуси находилось в розыске более 50000 дезертиров и «уклонистов» от призыва в Красную Армию^{52}. Цифры эти, безусловно, занижены, так как не полностью отражают масштаб массового ухода в леса мужского населения. Предстоит еще также установить точные цифры и по лицам, отказавшимся выполнять трудовую повинность на территории России и в других областях Беларуси. Например, только в июле 1944 г. свыше 3 тыс. жителей области было отправлено на восстановление г. Минска^{53}.

Достоверно известно: власть, пытаясь выбить почву из-под ног подполья, лишить его поддержки общества, активно вывозила белорусов, не внушающих ей доверия, на принудительные работы в Россию.

Привлечение для охраны шоссейных и железных дорог дополнительных армейских подразделений. Военное командование СССР стремилось любой ценой обезопасить свои коммуникации. Советский генштаб быстро оценил масштабы той угрозы, которую таили в себе диверсионные вылазки белорусского подполья. Военная администрация прежде всего усилила охрану особо важных участков железных дорог (Барановичи, Слоним, Лида, Новоельня), сооружая для этого доты, дзоты, наблюдательные вышки, эксплуатируя при этом труд местного населения. «Убеждали» белорусов «штрафными ротами и трибуналами, но и это не помогало»^{54}.

Напуганные дерзкими ударами «лесных братьев» по железным и шоссейным дорогам, власти стали пускаться на различные хитрости, но и это спасало далеко не всегда. Тогда для охраны наиболее важных объектов выделяются значительные воинские контингенты, дислоцировавшиеся и взаимодействующие по всем правилам военного искусства.

Материалы, находящиеся в российских и белорусских архивах, дают возможность детально уяснить те принципы, которыми пользовались военные в своих попытках обезопасить коммуникации. На крупных железнодорожных станциях имелись усиленные гарнизоны (полк НКВД и бронепоезда). Небольшие станции прикрывались силами до батальона, как, например, это было в г. Новогрудке, где дислоцировался 3-й батальон 287 стрелкового полка НКВД^{55}. Между станциями охрану полотна несли заставы силой от взвода до роты. Количество застав зависело от расстояния между станциями. Участки пути между заставами патрулировались солдатами с собаками. На некоторых важных дорогах между заставами регулярно курсировали бронедрезины. Между всеми гарнизонами и заставами (постами) поддерживалась постоянная радиосвязь, позволяющая быстро собирать силы в кулак на угрожающем участке.

Общая протяженность железнодорожных линий, проходивших по Беларуси, в том числе Барановичской области и использовавшихся военной администрацией, составляла 5700 километров. Здесь имелось свыше 500 железнодорожных мостов, значительное число станций, разъездов и платформ. Можно себе представить численность охранных войск, которые штаб Красной Армии вынужден был снимать с фронта или выделять из своих резервов!

Контрмеры военных властей по охране коммуникаций делали задачу белорусских партизан практически невыполнимой. Тем не менее в 1944–1946 гг. в Беларуси совершено 2384 диверсии и террористических акта, в результате которых было ликвидировано 1032 солдата и офицеров армии и ВВ НКВД^{56}.

Усиление территориальных органов ВД и ГБ, ВВ НКВД уроженцами области. Пытаясь покончить с сопротивлением, руководство СССР стало формировать штаты местных силовых структур местным населением. Например, 256-й мотострелковый полк оперативных войск НКВД СССР был укомплектован рекрутами области. Только за июль месяц 1944 г. в него влилось около 200 человек советского партизанского отряда им. Дзержинского бригады им. Дзержинского^{57}. Должности участковых уполномоченных МВД БССР, согласно воспоминаниям бывшего секретаря Слонимского подпольного райкома ЛКСМБ по пропаганде М. Н. Анищика, также укомплектовывались солдатами и офицерами генерала В. Чернышева^{58}.

Однако далеко не на каждого человека могла рассчитывать советская власть в таком деликатном вопросе. Так, например, комиссар партизанского отряда им. Кирова 37-й бригады им. А. Пархоменко И. Тасминский оказался отнюдь не в восторге от столь «лестного» предложения, как служба в рядах НКВД СССР.

Вот что он рассказывает об этом в своей книге «Познать, сотворить, определить себя»:

Активизация агентурной работы советских спецслужб. Известно, что население области отказывалось содействовать НКВД. Чекисты, подбирая спецаппарат, действовали апробированными средствами: «сажали на коры», угрожали шантажом, арестом, депортацией, призывом в армию и т. д. и т. п. Но и это не всегда приносило ожидаемый результат. Тогда вовсю заработала репрессивная машина, и население, опасаясь лагерей, вынуждено было соглашаться на сотрудничество. Во второй половине 1944 г. НКВД, проводя «зачистки» освобожденной территории, завербовало в качестве агентов 4385 местных жителей^{60}.

Войсковые операции регулярных войск Красной Армии. Повсеместное и массовое развитие белорусского подполья, возросшая координированность его действий — все это глубоко тревожило Кремль и заставило его торопиться с проведением решительных наступательных действий против «лесовиков» с целью их полного уничтожения. Стремясь поскорее обезопасить свои тылы, являющиеся объектами постоянных ударов партизан, Москва не считалась с потерями. С июля 1944 г. советские войска предпринимают неоднократные попытки широким фронтом атаковать отряды сопротивления, каждый раз наращивая вводимые в бой силы, поддерживаемые танками, артиллерией и авиацией. За 1944–1946 гг. на территории Беларуси было проведено 4596 крупных войсковых операций, направленных против белорусского подполья^{61}. Только с 1 августа по 1 сентября 1944 г. арестовано 6389 повстанцев, расстреляно 79. С июля 1944 по 1 сентября 1945 г. арестовано еще 97094 человека (из них 82757 тех, кто уклонился от призыва в Красную Армию), расстреляно 3232 партизана^{62}. В ходе одной только операции, проводимой в Дятловском и Козловщинском районах 7–8.02.1945 г., было ликвидировано 2 отряда. Расстреляно 34 и взято под стражу 109 партизан, изъят ручной пулемет, 67 единиц стрелкового оружия, 26 ручных гранат. Акция проводилась силами армии и тремя полками 58-й стрелковой дивизии ВВ НКВД СССР^{63}.

Всего же армейскими и спецподразделениями ВВ НКВД, привлекаемыми к операциям, изъято: 211 минометов, 193 противотанковых оружия, 3587 пулеметов, 68377 автоматов и винтовок, 2979 пистолетов, 36078 гранат и мин, 5 тонн тола, около 4 млн. патронов, 40 копировальных аппаратов, 47 раций^{64}.

Сочетая активные боевые действия с разнообразными маневрами, повстанцы, насчитывающие, согласно письму Берии 1.12.1944 г. Сталину, 80 отрядов^{65}, вышли из-под ударов группировки советских войск и нанесли ей ощутимые потери: погибло 1032 советских военнослужащих^{66}.

Имеются сведения, что советские войска использовали против партизан отравляющие вещества^{67}. К сожалению, завеса секретности, опущенная над действиями военного командования тех лет, не позволяет ознакомиться со многими документами, хранящимися в архивах КГБ.

Обеспечение безопасности высшего и старшего командного состава Красной Армии. Согласно документам силовых структур СССР, под личную ответственность руководителей органов СМЕРШ предписывалось принять все необходимые меры для обеспечения безопасности советских военных штабов. Так, армейскому командованию частей и подразделений было рекомендовано принять следующие предохранительные меры:

Активные мероприятия ВВ НКВД СССР — так называемые «зачистки». Летом 1944 г. Сталин потребовал от силового блока резкого ужесточения политики по отношению к действующему подполью. В область убывает нарком ГБ СССР Л. Берия («Дуглас», бортовой № 17, истребители сопровождения «ЛА-5НФ» бортовые 29 и 31). Он возглавил непосредственное руководство действиями чекистов и армии. Экстренный спецрейс осуществил посадку в Лиде. Именно этот город стал центром по проведению карательной операции. Она носила кодовое название «Западня» (Варианты: «Большой слон», «Прибалтийское танго»)^{69}.

Для проведения акции, взятой 18.08.1944 г. на контроль Ставкой Верховного Главнокомандования, привлекались отборные войска НКВД (НКГБ) и армии: оперативно-войсковые группы отделов контрразведки армий; оперативный состав Управлений контрразведки 1-го Прибалтийского, 1-го, 2-го и 3-го Белорусского, Карельского, Ленинградского, 3-го Украинского фронтов, территориальные органы ВД и ГБ Барановичской области и БССР; 6-я, 84-я и 55-я разведгруппы; личный состав комендатур и комендантских подразделений, органов контрразведки и частей по охране тылов фронта; личный состав частей и соединений Действующей армии; пограничные войска (18-й Краснознаменный пограничный полк, 13-й пограничный полк и др.); 142-й транспортно-авиационный полк; маневренные группы ВВ НКВД 1-го Прибалтийского, 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов^{70}.

В Лиду прибывает начальник ГУКР СМЕРШ В. С. Абакумов. 19 августа 1944 г. в оперативное подчинение лидской группировки передаются «с немедленной передислокацией все подвижные пеленгаторные установки разведгрупп 1-го и 2-го Белорусского фронтов, а также НКГБ Белоруссии и Литвы, 131-й разведдивизион спецназа»[11]. Следует отметить: в операции «Западня» задействовалось свыше 700 оперативных групп, около 50 радиопеленгационных установок… всего привлекалось более 20 тыс. человек^{71}.

В Лиду из Москвы этапировали 58 опознавателей экипированных в форму офицеров Красной Армии из числа бывших курсантов радиоотделения Варшавской и Кенигсбергской разведшкол, а также майора германской разведки Вильгельма фон Баке — бывшего начальника строевой части Варшавской разведшколы, знавшего в лицо почти всех агентов, прошедших там обучение в период сентября 1941 по май 1944 г. включительно^{72}.

То, что нейтрализация организационного ядра белорусского подполья — а именно с этой целью и планировалась операция — являлась главной задачей советских силовиков, доказывают следующие факты: во-первых, в Беларусь для координации действий убыли важные чины госбезопасности, среди которых были генерал-лейтенант П. А. Судоплатов, генерал-майор Н. И. Эйтингон[12], Маклярский, Мордвинов, Фишер (Рудольф Абель)^{73}; во-вторых, на территории Барановичской области вводился в действие суд специального трибунала; в-третьих, Главный военный прокурор Красной Армии санкционировал проведение досмотра (читай обысков. — А. Т.) личных вещей рядового и офицерского состава армии (шифротелеграмма ОВ/0059 от 19.08.1944). С 17.08.1944 г. вводится предельный режим[13]. В период розыскных и проверочных мероприятий прошла волна арестов армейских офицеров, внутренних дел и госбезопасности, не сумевших документально подтвердить свою принадлежность. Так, например, ошибочно, если верить документам, были задержаны сотрудники Управления НКВД Барановичской области Мамыкина и Приходько^{74}.

Таким образом, есть все основания предполагать, что операция в области проводилась с целью ликвидации как руководящего звена белорусского подполья, так и его участников. О результатах самой операции говорят потери НКВД: убито 29 человек, в том числе Представитель ГУКР СМЕРШ капитан Затуловский и командир маневренной группы войск по охране тыла фронта подполковник Комаров^{75}; потери Красной Армии: убито 277 военнослужащих, ранено — 94 ^{76}.

После завершения операции, в течение трех недель, наблюдалось некоторое затишье, вызванное передислокацией ВВ НКВД СССР. В советской столице посчитали, что в Беларуси наконец установился относительный порядок. Но это мнение оказалось ошибочным: партизанские отряды и группы вновь активизировались, действуя все решительнее и решительнее. Тогда НКВД наводнило область своей агентурой. Предпринимались попытки выйти на белорусское подполье под видом связников от других партизанских групп. Но профессиональные и грамотные проверки, проводимые партизанами, выводили провокаторов на чистую воду. Власть вновь прибегла к силе. Заслуживает внимания следующий факт. В конце 1944 г. в Беларусь убывает дополнительно еще 13 полков НКВД СССР количеством 6020 человек под командованием генерала госбезопасности Кобулова. В Кремль уходит спецсообщение о «ликвидации 288 антисоветских организаций», аресте 5069 их участников и 700 агентов немецкой разведки. Также сообщается и о расстреле 800 партизан, аресте 1643 дезертиров, 48 тыс. «уклонистов» от призыва в Красную Армию^{77}.

Одновременно с карательными мероприятиями ВВ НКВД осуществлялись массовые аресты участников подполья. Три таких акции упоминаются в изученных нами источниках: 1. С лета 1944 по июнь 1946 г. в Беларуси было расстреляно 3035 и арестовано 17872 партизана и участника антисоветских организаций… выявлено и арестовано 5620 иностранных разведок и контрреволюционных органов, ликвидировано 814 подпольных организаций и партизанских отрядов, из них 667 польских, 97 белорусских, 23 украинских и 27 других «фашистско-националистических банд»; 2. 15.12.1944 г. во время проведения силовой акции арестовано 5069 членов подпольных организаций, 700 агентов, 800 — расстреляно (всего репрессировано 6569 человек). арестовано около 50000 дезертиров и уклонистов»^{78}; 3. С 15.01. по 20.02.1945 г. в западной части страны (Брестская и Пинская области) проведена широкомасштабная «зачистка» 839 населенных пунктов, обыскано 48779 дворов, проверено 165137 человек, прочесано 12 тыс. кв. км лесов и болот. Разгромлено 33 партизанских отряда, расстреляно 98 и арестовано 3863 человека^{79}.

Следует также отметить, что во время проведения карательных операций использовались и лжепартизанские группы. Одно такое «подразделение», укомплектованное 20 офицерами НКГБ СССР, ликвидировало два отряда «лесных братьев»^{80}. Однако, несмотря на ощутимые потери, белорусское сопротивление продолжало жить и бороться.

В целом второй этап характеризуется как время структурной реорганизации белорусского подполья и его активной боевой деятельности. На данном этапе активизируются контакты белорусских отрядов с литовскими, украинскими и польскими партизанскими формированиями. Вот выдержки из воспоминаний командира отряда белорусского сопротивления К. Шишея (Вороновский район):

Третий этап (9 мая 1945 — 8 января 1954 г.) совпадает с завершением Второй мировой войны в Европе и упразднением Барановичской области.

На этом этапе белорусское эмигрантское правительство видит свою задачу в сохранении национальной армии. В условиях «холодной войны» и возможного вооруженного конфликта между США и СССР БНП, активно используя приобретенный в 1944–1945 гг. опыт партизанской борьбы, противодействует мероприятиям по установлению советских порядков на территории Беларуси. Под руководством БНП партизанские формирования совершают налеты на учреждения новой власти, подразделения и части Красной Армии и ВВ НКВД, осуществляют террористические акты над партийно-советскими администраторами.

По данным западных источников, активно действовал отряд сопротивления, насчитывающий около 200 человек, на Слонимщине, а так же отряд в Козловщинском районе. Последний, вступив в огневой контакт с войсками НКГБ, ликвидировал 20 солдат и офицеров. При этом потери партизан составили 8 погибших и 3 оказавшихся в плену. Повстанцы, прорвав кольцо окружения, ушли в район Зельвы и влились в местный партизанский отряд, насчитывающий около 150 человек^{82}.

Во время выборов в Верховный Совет БССР (март 1947 г.) на территории бывших районов Барановичской области, включенных в состав Гродненской, было совершено 36 вооруженных нападений на партийно-советские учреждения. Тогда партизаны ликвидировали 43 чиновников из состава органов местной власти^{83}. Для сравнения отметим, годом ранее, в 1946 г., на территории всей Беларуси произошло 50 таких операций. Смерть нашли 120 советских номенклатурщиков^{84}.

Самая настоящая война развернулась в самый разгар коллективизации. Каждую ночь гремели выстрелы. Повсеместно пылали сельсоветы, исполкомы, районные отделы милиции. На территории только трех районов области в 1946–1950 гг. от пуль народных мстителей пало более 100 аппаратчиков: Барановичский район — К. Переход, председатель сельсовета (1945), И. Лобко — уполномоченный РАЙФО (Молчадь, 1946), К. Емельянчик — председатель Жеребковичского сельсовета (1946), И. Косенко — директор кирпичного завода (Севрюки, 1946), А. Петлицкий — председатель Подлесейского сельсовета (1948), П. Щербаков — председатель Полонковского сельсовета (1949), И. Сташинский — председатель Голынковского сельсовета (1948), Е. Кузьмина[14] — народный заседатель (Утес, 1950)^{85}; Слонимский район: Финько — финагент, Миско — председатель Костеневского сельсовета, А. Король — депутат Верховного Совета БССР, председатель Шиловичского сельсовета (1947)^{86}; Воложинский район: В. Борисевич — секретарь Ивенецкого РК КП(б)Б, И. Мезин — директор школы (1947), Б. Дошчечка — заведующий строительным отделом Ивенецкого райисполкома (1948)…^{87}

Под особым вниманием «лесных братьев» оказался репрессивный блок. Партизаны на красный террор ответили своим террором. Согласно воспоминаниям современников, в конце 1948 г. они повесили «комиссаров особо уполномоченных» Маджикидзе, Васильева и Гусарова, которые активно применяли пытки во время допросов^{88}. Был расстрелян начальник Слонимского НКГБ Алехнович, совершено покушение на его заместителя (1946)^{89}. В Ляховичском районе смерть настигла Роганова — старшего оперуполномоченного Ляховичского и Столбцовского РО МГБ (1948)^{90}, в Слонимском — А. Михальчика — участкового инспектора РОМ (1945), Казаченко — военнослужащего ВВ НКВД СССР (1946).^{91}

Власти бросились разыскивать партизан. За их поимку была обещана в качестве награды большая сумма денег. В местных газетах сообщались их приметы. Но в это время исполнители акций возмездия находились вне зоны досягаемости. Разъяренный безуспешностью попыток покончить с белорусским подпольем НКГБ, «устраняя преграды на пути к коммунизму», ответил жестокими репрессиями. Не щадили ни живых ни мертвых. Из воспоминаний Константина Мыслевца:

А борьба белорусского народа с советскими оккупантами тем временем продолжалась. Продолжали гореть исполкомы (Новая Мышь, 1947), отделы РО НКВД и НКГБ. Продолжалась ликвидация чиновников от партии, власти и репрессивного блока. Это вызвало большой политический резонанс во всей области. Акты справедливого возмездия продемонстрировали непрочность власти большевиков на белорусских территориях и подтвердили факт существования массового организованного сопротивления, организованного настолько хорошо, что перед ним оказалась бессильна советская военная машина с многочисленными карательными органами.

Вполне естественно, что центральная власть не могла мириться с существованем организованного и хорошо вооруженного подполья. Она обрушивает на него всю сокрушительную мощь армии и ВВ НКВД. Силовые акции, по далеко неполным данным, проводились 2580 раз (данные по ВВ НКВД СССР на 1.01.1946)^{93}. За этот же период (1946) расстреляно 3766 партизан, пленено более 20 тысяч^{94}.

Полнее представить количество «лесных братьев» помогут некоторые данные по изъятому у них силами ВВ НКВД оружию: пулеметов — 3588, минометов — 211, противотанковых ружей — 193, автоматов и винтовок — 68377, пистолетов — 2979, патронов — около 4 млн., гранат и мин — 36078, тола — 5 тонн^{95}. Одного беглого взгляда на эти цифры достаточно, чтобы понять: сопротивление насчитывало не менее 100 тыс. хорошо подготовленных и вооруженных бойцов. Но ведь карательные операции проводились не только ВВ НКВД СССР, но так же армией, НКГБ, территориальными отделами внутренних дел, «ястребками». Если суммировать данные по изъятому оружию всех силовых ведомств, то получится, что численность партизан доходила до 500 тыс. человек. А ведь действовал и резерв, и подполье.

В 1941–1944 гг. Москва переправила в Беларусь винтовок и карабинов — 41776, автоматов — 18684, пулеметов — 2674, минометов — 1383, противотанковых ружей — 1383, тола — 552953 кг, гранат — 188387, мин — 101570 ^{96}. Отряды советского сопротивления, получившие в помощь оружие, насчитывали более 370 тысяч человек^{97}. Простой арифметический подсчет количества оружия белорусского подполья и советских партизан говорит не в пользу последних. Также он свидетельствует о том, что антисоветское движение в послевоенной Беларуси являлось всенародным. И это несмотря на жестокие меры, предпринятые против «лесных братьев».

Именно в это время многократно учащаются случаи дезертирства, растет число уклонившихся от призыва в армию, отказа вступать в колхозы, выезжать на принудительные работы в Российскую Федерацию. В 1947 г. в западных областях Беларуси, в том числе и Барановичской, действовало 40 отрядов сопротивления^{98}. Как говорится в справке Управления КГБ Республики Беларусь по Брестской области, на территории Барановичской области сопротивление было значительным^{99}. Тому имеются документальные подтверждения. На территорию Беларуси перебрасываются дополнительные силы ВВ НКВД СССР. Они предназначались для борьбы с национальным сопротивлением. Так, например, 287-й стрелковый полк НКВД СССР, на «боевом счету» которого тысячи загубленных жизней, только за 1947 г. изъял 503 единицы оружия, расстрелял 475 партизан^{100}. Заметим, без всякого суда и, естественно, положенного следствия. В том же, 1947 г. ЦК КП(б)Б три раза принимает постановления об активизации борьбы с белорусским подпольем. Многократно увеличивается численность сотрудников милиции в западных областях страны^{101}.

Воспоминания повстанца.

А тем временем «лесные братья» проводят диверсии на коммуникациях и военных объектах. Под откос пускаются эшелоны с боеприпасами, боевой техникой и живой силой сталинистов, сжигаются крупные склады, уничтожаются танки и бронемашины и, что важно, освобождаются от новой власти целые населенные пункты. Заслуживает внимания такой эпизод. Генерал М. Витушко[15], чьи отряды действовали по всей стране (наиболее известный из них — «Черный кот»), отдал приказ захватить город Новогрудок. Как следует из воспоминаний участников этой операции, все происходило следующим образом: отряд количеством в 500 человек разместился в лесу около д. Литовка. Была темная мартовская ночь 1948 года… Где-то около четырех часов появился Витушко. Он обратился к партизанам:

Витушко обратился и к командирам, напомнив им тактические задачи. Командиры повторили приказ и со своими отрядами пропали в темноте. Один отряд пошел по Татарской, второй — по Кореличской. Мы с Витушко пошли в направлении Замковой горы и через минут 25 были там. Оставив на Замковой горе украинский отряд, мы двинулись по Слонимской на площадь. По дороге к нам присоединилось около 20 жителей Новогрудка. Перед самой площадью встретили головной дозор, от которого узнали, что телефонная и телеграфные станции, помещения милиции и райисполкома заняты без выстрелов. Вскоре после этого к Витушко подбежал партизан П-ч и передал сообщение командира Р., что он достиг здания МГБ, установил два пулемета напротив дверей и ждет сигнала. Аналогичное сообщение поступило от командира К., который должен атаковать казармы. Витушко посмотрел на часы: было ровно 5 часов. Он пустил в небо ракету.

Новогрудок загудел, как улей. Послышались выстрелы карабинов, автоматов и пулемета. Витушко выхватил гранату и, крикнув: «За мной, хлопцы», — бросился в сторону казарм. Подпустив почти до самых казарм, «каратели» встретили нас огнем. Мы упали на землю. Витушко бросил гранату на балкон, откуда бил по нас пулемет. Последний замолчал, и тогда мы стали швырять в окно гранаты, ломать прикладами забаррикадированные двери. С другой стороны казарм тоже самое делали партизаны командира Х. Несмотря на упорное сопротивление, мы ворвались в казармы. Началась рукопашная. Витушко и К. были в первых рядах и с криками «Бей их, сталинских опричников» показали пример умения и отваги. В каждой комнате, занятой нами, валялись десятки трупов. Казармы были в наших руках. Только в небольшом зале клуба не сдавались сибиряки. Одновременно туда было брошено несколько гранат. После взрыва мы проникли в зал. На полу в предсмертных конвульсиях корчились раненые. Со стороны сцены резанул автомат. Командир К. упал. Его подхватили и отнесли на Замковую гору. Дав несколько очередей из ручного пулемета по сцене, мы взошли туда. Вытянув руки, будто прося у нас помощи, вверх лицом лежал желтый человек с раскосыми глазами. «Последний из Удэге», — сказал кто-то.

Пока мы вели бой в казармах, командир Р. брал приступом здание МГБ. После упорного боя МГБ было взято. Много палачей за все свои преступления заплатили жизнью. Несколько человек скрылось. Начальник МГБ был взят в плен. Когда мы приближались к зданию МГБ, навстречу нам шли какие-то тени. Потом мы узнали, что это были «враги народа», которых освободили. Было их более 270 человек. Более сотни примкнуло к нам. Оставалось только наказать кровопивцев, которые были в наших руках: начальника МГБ, секретаря райкома и несколько партийных чиновников. Вскоре поступила информация, что в тюрьме остались трупы надзирателей. Узники количеством 800 человек — освобождены. Человек 500 пожелали влиться в наш отряд. Тогда поступил приказ расстрелять около здания райкома партии его секретаря, начальника МГБ и других. Приказ был выполнен. На крыше райисполкома укрепили бело-красно-белый флаг.

…Было захвачено три пулемета, 650 автоматов, 1300 винтовок, 70 ящиков с патронами. Убито около 300 чекистов. Наши потери: пятнадцать погибших и тридцать раненых. В 8 часов утра колонна партизан двинулась в направлении д. Литовка»^{102}.

Нынешнему обывателю трудно поверить рассказу бывшего повстанца. А уж исследователю, который во всем привык опираться на документы, и тем более. И это понятно. Идеологические штампы ушедшей эпохи долго еще будут господствовать в нашем сознании. Теоретически ответ на вопрос «А было ли это на самом деле?» можно найти в архивах КГБ Республики Беларусь. Но туда, как известно, доступ отечественному историку закрыт. Тем не менее подтверждение факта взятия Новогрудка «лесными братьями» в 1948 г. мы все же отыскали. В 1996 г. в Минске вышла книга «Памяць: Навагрудскі раён». И вот там, на странице 537, известный белорусский историк М. Спиридонов, не верить которому нет оснований, сообщает:

Есть кроме Спиридонова и еще один свидетель. Это сама власть и ее дальнейшая реакция на активизацию белорусского сопротивления.

Не ставшие на колени.

Как свидетельствуют сами сотрудники госбезопасности, их коллеги на Лубянке уже были склонны к реализации плана по созданию в республике собственного «Белорусского подпольного центра» — «из числа немецких пособников»^{104}. В советской истории такое уже было. Печально известная операция «Трест», унесшая тысячи жизней как в СССР, так и в мире, — вот что ожидало белорусов в случае реализации нового детища чекистов. К счастью, план этот не был осуществлен.

У Сталина же существовал собственный план относительно белорусов, детали которого озвучил советский офицер И. Капор. И план этот, надо сказать, постепенно претворялся в жизнь. Из «дома на Старой площади», как называли резиденцию ЦК ВКП(б), внимательно отслеживали ситуацию в Беларуси.

А в это время там происходило следующее. Одновременно с карательными акциями осуществляется массовый угон населения в РФ. С 1951 г. подразделения внутренних войск принимают участие в аресте и депортации участников белорусского подполья и членов их семей с территории Барановичской области. Первая послевоенная акция по выселению проводилась со 2 июня по 2 августа 1951 г. За этот период в Иркутскую область из Беларуси было вывезено 1024 семьи (около 4000 человек), а имущество их перешло государству^{105}. Наконец-то у Л. Цанавы, главы репрессивного ведомства республики, появилась возможность успокоить П. Пономаренко. Вот что он сообщал в ЦК КП(б)Б в 1951 г.:

На первый взгляд, приведенные выдержки из доклада Цанавы выглядят достаточно логичными и убедительными. Однако стоит лишь ознакомиться с источниками, как выясняется, что здесь — что ни фраза — то либо передержка, либо откровенная ложь. Хотя бы потому, что, по данным того же ведомства Цанавы, на 1.10.1951 г. в западных областях Беларуси «активно действовало 13 отрядов белорусского сопротивления, совершивших 8 террористических актов»^{107}.

Необходимо, считаем мы, перечислить основные (кроме карательных) методы МГБ, которые использовались для удушения национально-освободительного движения: 1. Утаивание от населения любой информации о массовом партизанском движении, о той помощи, которую оказывает белорусский народ своим защитникам; 2. Разложение национального подполья путем внедрения в его ряды специально подготовленной агентуры и террористов; 3. Активизация деятельности и увеличение числа лжепартизанских отрядов; 4. Компрометация руководителей белорусского подполья; 5. Навешивание всевозможных ярлыков на всех тех, кто противился новой власти; 6. Нейтрализация руководящего ядра белорусского сопротивления.

Последний метод нуждается в пояснении. Советские разведывательные службы, возведя «акты возмездия» в ранг государственной политики, не брезговали ничем. В том числе убийством белорусских националистов (Ю. Соболевский, 1957 г.; Я. Хоревский, К. Гук, 1968 г.); применением ядов (агентом МГБ Марухиным (Ваня-Сибиряк) отравлен командир партизанского отряда В. Мелешко, 1950 г.); похищением людей (К. Езавитов, Р. Зыбайло, 1945 г.); взаимодействием с секретными службами Европы в вопросе выдачи белорусских военных и политических деятелей (В. Родько, И. Гелда, А. Сокол-Кутыловский, 1945 г.)^{108}.

Надо полагать, что военное положение, которым долгие послевоенные годы наказывалась Беларусь, это тоже один из методов, из тех, которым вовсю пользовались спецы с Лубянки.

Стоящие у кормила власти сталинисты, чувствуя иногда, что ситуация уходит из-под контроля, в бессильной злобе зачастую прибегали и к прямому геноциду. Только так и не иначе необходимо квалифицировать преступления советских правоохранительных органов на территории современного Барановичского района в 1950 г. Из воспоминаний А. И. Тасминского (г. Барановичи):

И аналогичных примеров можно было бы привести множество.

Исследуя те далекие и нелегкие годы, хочется отметить: западные белорусы были готовы на любое самопожертвование, на любые лишения во имя будущего. У них оставалась одна альтернатива: рабство или смерть. И тут хочется привести два небольших эпизода, которые, на наш взгляд, проливают свет не только на проблему белорусского подполья, но и на выбор тех же белорусов при определении своего «я» — «мы с советской властью либо без нее».

Пример первый. Оперативно-войсковой группой МГБ на хуторе Залесский (18 км северо-западнее города Лида) была блокирована группа «лесных братьев» в количестве 3 человек: Святковский В. (командир), Новак Ю., Святковская В. Предложение сдаться в плен партизаны отклонили. Завязался ожесточенный бой. Командир группы, получивший несколько ранений, подорвал себя связкой противотанковых гранат. Раненых, но оставшихся в живых Святковскую В. и Новак Ю., расстреляли^{110}.

Предпочел смерть плену — это второй эпизод — и последний из курсантов дальвитцкой разведшколы Е. Жихарь. Командир партизанского отряда, как сообщают документы, чтобы не попасть в руки чекистов «пустил себе пулю в лоб»^{111}.

Сколько же всего карательных операций было проведено против населения Беларуси? По одним данным — 4586 (1944–1946), по другим — 2580 (на 1.10.1946 г.). Но ведь их, как известно, проводили в последующие 1946–1954 гг. И не только силами ВВ НКВД СССР, данные по которым за два года (1944–1946) мы привели выше. «Зачистки», как мы уже отмечали, проводили и войска Красной Армии, и территориальные органы госбезопасности и внутренних дел, и «ястребки». Примечательная деталь: немецко-фашистскими захватчиками во время оккупации Беларуси было проведено 120 карательных операций^{112}, сталинисты же, как видим, аналогичных акций провели гораздо больше. Схожесть была лишь в одном: во всех случаях их жертвами становилось мирное белорусское население.

Руководство подпольем понимало невозможность продолжения широкомасштабной деятельности — как из-за предельной усталости населения от войны и понесенных в предшествующие годы огромных людских потерь, так и из-за массового и массированного террора со стороны государства. Также необходимо отметить и следующее: вопреки ожиданиям белорусских эмиграционных кругов, помощи от США и Великобритании они не получили. Отказ в оказании действенной поддержки союзники мотивировали оперативными и техническими причинами. Однако мы считаем, что причина отказа была прежде всего политической. Именно тогда — в конце 40-х — начале 50-х гг. возобладала переориентация с военных на подпольные методы борьбы.

Таблица № 62. РУКОВОДИТЕЛИ ПОДПОЛЬНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ И ГРУПП БАРАНОВИЧСКОЙ ОБЛАСТИ, ВСКРЫТЫХ НКГБ БССР (1944–1954).

Источники: НАРБ. Ф. 4. Оп. 62. Д. 212. С. 21; Антысавецкія рухі ў Беларусі. 1944–1956: Даведнік. Мінск, 1999. С. 36, 45, 72, 88, 142, 149; Богомолов В. Момент истины: В августе сорок четвертого. Москва, 1981. С. 52.

В 1946–1949 гг. органы НКВД выявили более 10 нелегальных объединений в среде студенческой и школьной молодежи^{113}. С 1946 г. в Слониме, Барановичах, Новогрудке, других областях страны действовала подпольная организация «Чайка». Роль координатора выполнял Центр белорусского освободительного движения, руководителем которого являлся В. Супрун. В 1946–1947 гг. в Новогрудке существовал Союз освобождения Беларуси. Деятельность подобных молодежных организаций была выявлена и в Лиде (1950–1951).

Молодежь осуждала русификацию и выступала за право обучения на белорусском языке, за свою культуру, историю. Окончательную же цель своей борьбы они видели в отделении Беларуси от Советского Союза и создании независимого белорусского государства. Участники подполья обвинялись в националистической пропаганде и подготовке кадров для террористических формирований. Боясь молодежи и ее целей, военные трибуналы не выносили приговоров менее пяти лет лишения свободы, 25 — столько отмеряли советские суды. Нередко агенты госбезопасности сами провоцировали молодежь на патриотические поступки с целью выявления потенциальных врагов сталинизма.

Несмотря на то, что методы и организационные формы противостояния политике советизации белорусского общества претерпели целый ряд изменений, в некоторых районах Барановичской области (Городищенский, Несвижский, Новогрудский, Лидский и др.) деятельность белорусского подполья продолжалась. В связи с этим войска НКВД использовались против «лесных братьев» вплоть до середины 50-х гг. (Хотя официальные данные пытаются убедить нас, что «к середине 1952 г. последние бандитские формирования на территории Беларуси были ликвидированы»^{114}).

В стремлении «разгрузить леса» Минск, подчиняясь воле Москвы, в середине 1952 г. проводит второе массовое выселение «врагов народа», которое проходило в соответствии с постановлением СМ БССР № 436 от 7.04.1952 г. В этот раз в лагеря по этапу были отправлены 1065 семей (5000 человек)^{115}. Но и это не помогло сталинистам окончательно нейтрализовать белорусское национальное движение. Например, 27.08.1952 г., войдя в контакт с различными группами сопротивления, о себе активно заявил партизанский отряд Т. Вострикова^{116}.

В дальнейшем сопротивление приобрело форму вооруженного подполья. Но это не означало, что оно было уничтожено: одни отряды (группы) самоликвидировались, другие перебрались за границу. А. Лукашук в своей книге «Філістовіч. Вяртаньне нацыяналіста» отмечает:

Таким образом, деятельность белорусского сопротивления, в том числе и на территории Барановичской области, можно разделить на следующие этапы: 1) 1941–1944 гг., 2) 1944–1945 гг., 3) 1945–1954 гг. Данная периодизация позволяет взглянуть на эту деятельность в контексте ее эволюционного развития.