Некромант

36. Клим.

Хор раскинулся на берегу моря, между Великими горами на западе и столицей на востоке. По большой дороге от Дара до Хора можно было добраться за три–четыре дня. Он во многом походил на столицу, шумный, многолюдный, зловонный и уродливый гигант. Высокие городские стены, порт, трущобы, а на центральной площади замок.

Клим и Ульрэх, въехали в город верхом через главные ворота.

— Добро пожаловать, друг мой, — радостно сказал сатир. — Сейчас ты узнаешь, что такое гостеприимство Клима Однорога.

Они проехали несколько кварталов по центральной улице и свернули в проулок.

— Переулок ржавых ножей, — продолжал сатир. — Отец рассказывал, что в молодость его деда, здесь орудовала банду душегубов, которые называли себя «ржавые ножи».

Когда проулок закончился, они выехали на широкую, оживленную улицу. Вдоль нее тянулись прилавки с овощами и фруктами, вином и мясом. Зазывалы расхваливали свой товар. Менестрели пели за подаяния.

— Базарная улица, — пояснил Клим. — Осталось чуть–чуть.

Сатир направил своего пони в более узкий проулок, чем был до этого.

— Узкий проулок, за ним, как раз начинается мой район.

Игорный дом Клима, стоял на улице Трех дубов. Она была чуть уже, чем Базарная, но шумного народа на ней было не меньше. Рыжебородый гном зазывал прохожих всего за пару медяков посостязаться в силе с великаном из Рейхдена. Напротив какой–то тощий человек громко выяснял отношения с эльфом. «Похоже, будет драка, — улыбаясь, подумал Клим. — Три к одному на эльфа. Хотя нет, все четыре».

— А вот и он! — воскликнул сатир, указав Ульрэху на двухэтажный дом, с крышей из желтой черепицы. — Эх, сейчас покутим!

Привязав лошадей, они поднялись на крыльцо. Вход в дом охранял тролль.

— Босс? — удивленно пробасил он.

— Здарово Тромб! — Клим похлопал его по выпирающему из–под рубахи животу. — Эх, как же я рад тебя видеть.

— А мне сказали, ты помер.

— Это вы поторопились, — улыбаясь, ответил сатир. — Может, ты уже отойдешь в сторонку, и дашь нам пройти?

— Не могу. Вход только по приглашениям.

— Что?! — взвизгнул Клим. Наглость тролля, его несказанно разозлила. Стоявший рядом Ульрэх, после слов Тромба, расхохотался.

— Я тебе дам, по пропускам, — сатир со всей силы наступил копытом на ногу тролля. Тот лишь фыркнул, и, оттолкнув обидчика, пригрозил:

— Босс, если вы будете драться, я врежу в обратную.

— Что?! Ты совсем ополоумел?! Глупая куча навоза!

— Что здесь за шум? — на крыльцо вышла женщина, в коротком платье желтого цвета, с очень глубоким декольте. На вид, дама была не первой свежести, а на её лице проглядывались мелкие морщинки. Она была среднего роста, с объёмным бюстом на который падала толстая коса из белёсых волос. Её бедра, внушительных размеров пробуждали в Климе самые грязные фантазии. Женщину звали Эва, это её сатир оставил управлять игорным домом.

Несколько мгновений Клим пускал слюни, раздевая её взглядом.

— Климчик! — воскликнула Эва, заметив сатира. Она была почти вдвое больше его, так что с легкостью подняла Клима и прижала к своей почти обнаженной груди.

— А я уж грешным делом подумала, что ты помер, — продолжала Эва, пока сатир блаженствовал среди её пышных персий. Язык Клима не удержался от соблазна и скользнул по бархатистой коже любовницы.

— Ну что ты, что ты, мой хороший? Давай хотя бы войдем внутрь.

Как не странно, но после того как Ульрэх выпил вина, его устроили две девочки, работающие в игорном доме. Клим выделил для них отдельную комнату и велел ни в чем не отказывать его напарнику. После, он уединился с прекрасной Эвой.

Так много он никогда не пил.

«Я дома, — думал он, — после всех передряг, нужно упиться в стельку и как следует оттрахать Эву. Чтобы она с трудом ходила, а на моём конце были кровавые мозоли». Однако у него получилось только первое. Напившись, Клим без штанов уснул на обнаженной груди Эвы во время прелюдии.

Первая вспышка сознания: темно, хочется срать и блевать. Клим повернулся, чтобы не заблевать кровать и позволил содержимому желудка выйти на свободу. Затем он свесил с кровати задницу, не гадить же в постель, и опорожнил кишечник. После всего этого, сатир вновь заснул.

Вторая вспышка сознания ударила по голове, словно молот о наковальню. После чего в голове появился не приятный шум. В желудке все полыхало и хотелось выть. К Климу пришло осознание того, что он лежит на полу, а не в кровати, причем лицом в чем–то мокром и вонючем.

Рядом послышался чей–то стон.

Сатир открыл глаза. Он лежал лицом в луже блевотины. Перед глазами все плыло, поэтому он никак не мог понять, где находится.

— Где я? — простонал кто–то рядом. Голос был знакомым.

— Ульрэх? Это ты? — подавляя рвотные позывы, выдавил Клим.

— Да. Где мы?

— Я не знаю, — сатир попытался сесть, но с первого раза у него это не получилось. Пол то и ходил ходуном, от чего Клим постоянно блевал. В конце концов, ему удалось принять сидячее положение, прислонившись спиной к деревянной стене. С трудом фокусируя взгляд, сатир осмотрелся. Было довольно темно, единственным источником света служили лучи, пробивавшиеся в щели между досок.

«Что это за конура?», — пронеслось в его голове.

Ширина помещения не превышала дюжины локтей, а потолок был низок даже для сатира.

— Что за вонь? — простонал Ульрэх.

— Похоже, это я наблевал, — признался Клим.

— А почему воняет гавном?

— Как думаешь, где мы? — спросил сатир, меняя тему разговора.

— Похоже на трюм корабля.

— А что мы здесь делаем?

— Это я хотел у тебя спросить. Мы же кутили в твоем кабаке.

Объяснение оказалось простым и печальным: Эва напоила их и продала в рабство. Теперь, их везли в трюме корабля, в далекий заморский город Ан–Йэлень. Это им рассказал один из матросов, приносивших воду и похлебку.

— Эва, вероломная шлюха, — процедил сквозь зубы сатир, хлебая жижу из миски.

— Тебе с ними просто безбожно везет, — усмехнулся Ульрэх.

— Как она могла? Она была обычной шлюхой в дешевом кабаке, а я сделал её своей помощницей. Доверил управление заведением. Ты видел, как она похорошела? А её цацки? Все же на мои деньги куплено. И после этого всего, она так со мной поступает.

— Похоже, твоя Богиня, снова тебя испытывает.

— Очень жестокое испытание.

Кормили их один раз в день, по утрам. Воду приносили тогда же, и её приходилось растягивать до следующего утра. Через несколько дней в море, мысли о предательстве сменились мыслями, об ожидающей их участи.

— Как думаешь, у нас есть шанс сбежать?

— С невольничьего рынка, вряд ли, — Ульрэх сидел на полу, откинувшись к стене и заложив руки за голову. — Как правило, там очень хорошая охрана, за попытку побега нам сразу все кости переломают или чего хуже.

— Что уж хуже то? — буркнул Клим.

— Поверь, есть случаи похуже. Как–то раз, на барлийском рынке невольников, я видел, как человека за попытку сбежать привязали к столбу и истязали несколько дней. В назедание остальным, его бичевали, резали и жгли. В конце концов, его кастрировали и выпотрошили.

— Ужас, — сатир поежился. — Да сохранит нас Богиня от подобных зверств.

— Вот–вот, так что будем ждать, когда нас купит какой–нибудь выскочка. Тогда и будем думать о побеге.

— Но, нас могут и не купить вместе.

— Тогда, тебе придется усерднее молиться.

Клим проснулся от сильно грохота. Стояла ночь, и в трюме было темно.

— Ульрэх, ты спишь? — испуганно спросил он.

— Нет.

— Мы попали в шторм?

— Не похоже.

Сверху снова донесся грохот, крики и треск деревянной обшивки.

— Лево на борт! — донесся голос капитана. — Живо лучников сюда!

— Похоже на нас напали, — Ульрэх пытался хоть что–то разглядеть через маленькие щели в борту корабля.

— В прошлый раз, в похожей ситуации, мне посчастливилось спастись, — похвастался Клим.

— Помнится, ты тогда был в лесу, — усмехнулся его товарищ. — Сейчас ты в открытом море и бежать некуда. Ты плавать то умеешь?

— Плавать? Думаешь, придется плыть?

Раздался грохот, стена разлетелась в щепки и в трюм хлынула вода.

Всю ночь и весь день, Клим и Ульрэх провели в море, цепляясь за обломки корабля. Оказалось ни один, ни другой плавать не умели.

— Что это был за грохот?

— Какая теперь разница? — огрызнулся Ульрэх. — Вокруг нас на многие мили, море. Если нам посчастливится и нас не сожрет какая–нибудь тварь, мы подохнем от голода.

— Не отчаивайся, Богиня нас не оставит.

У Клима не выходило из головы то, как их корабль в буквальном смысле разнесло в щепки. Дрейфуя, уцепившись за доску, он с содроганием вспоминал ночной грохот, вспышки и следующий за ними треск деревянной обшивки.

Климу приходилось несколько раз видеть волшебников в деле. То, что потопило их судно, на магию совсем не похоже.

«Тот, кто на такое способен, — подумал сатир, — сможет перевернуть мир вверх дном».

Богиня Луна услышала мольбы сатира, и на закате их вынесло на отмель.

— А? Что я говорил? С молитвой нигде не пропадешь! — довольно воскликнул Клим. В конец обессилив, они выползли на берег и рухнули на песок.

Стемнело.

Насквозь мокрые, замерзшие и голодные, Клим и его спутник сидели и ждали, когда взойдет солнце.