Некромант против тьмы

Глава 11. Самсон и мифриловые руды

Обед у красотки Лейлы выходит выше всяческих похвал. Вот, вроде, из одних и тех же продуктов готовим, а результат-то почему разный? Загадка для меня.

С удовольствием съев всё вместе с добавкой, я занялся самой Лейлой. Изначально я хотел по-простенькому: соорудить подпорку для входной двери, чтобы больше никто не смог вломиться в дом схватить и увести Лейлу на костёр. Но как следует поразмыслив, решил, что это не та защита, которой достойна упыриха. Она хоть и не высшая, но всё же тёмная. Не совсем чуждое мне создание. И давать её шпынять людям означает давать им попирать свой авторитет.

– Давай попробуем так, – говорю я и указываю Лейле на лавку. – А ну-ка, подними её!

– Вы чего, господин Ксандр, я такое больше не умею.

– Теперь снова умеешь. Поднимай!

Лейла подходит к лавке, берётся за край и с лёгкостью поднимает лавку в воздух одной левой.

– Как? Как это получилось? – радостно пищит Лейла, к которой вернулась часть её нечистых способностей.

– Настроил твой ошейник правильно, чтобы ты могла защитить себя, – объясняю я. – Подойди, я кое-что ещё поправлю.

Лейла бросает лавку на пол и подбегает ко мне. Падает на колени и с готовностью подставляет шею. Смешно. Пару минут назад её уговаривать пришлось, чтобы изменить настройки ошейника. А теперь, посмотри на неё, почуяла силу и хочет ещё. А кто бы не хотел, да?

– Хочешь ещё, деточка? – бормочу я, выискивая на ошейнике нужные сочетания рун.

– А ты хочешь?.. – многозначительно спрашивает Лейла, поворачиваясь так, чтобы мне открылся вид на её шикарное декольте.

Не отвлекаясь от своего занятия, улыбаюсь и ощутимо укалываю Лейлу магией.

– Ой! – вскрикивает она и обиженно надувает губки.

– Сиди смирно и не шали! – улыбнувшись, говорю я.

Хотел бы погрозить пальцем, но руки заняты. Я нашёл руну, отвечающую за удержание магии, и теперь над ней работаю. Мне уже удалось обойти её, вернув Лейле физические силы. Теперь же я хочу вернуть Лейле кое-что другое – магию.

– Так! Готово! Пробуй!

Лейла подходит и поднимает лавку снова. Смотрит на меня и пожимает плечами.

– То же самое.

– Попробуй меня ей ударить, – говорю я. Встаю и развожу руки в стороны. – Давай! Я готов!

– Ну как же… Господин, – недоумевает Лейла.

– Бей! – приказываю я. – Я всё сделал, как нужно.

– Ну ладно.

Лейла перехватывает лавку двумя руками и бьёт меня наотмашь. А не должна была!

Меня откидывает к стене, и я медленно сползаю по ней на пол, размышляя о том, что красный диплом Академии это ещё не защита от ошибок в реальной жизни.

– Господин! Господин! – кричит Лейла и подбегает ко мне.

Вроде и помочь хочет, но я вижу задорные огонёчки в её глазах. Ей есть, чему порадоваться. Она только что надрала мне зад, а я даже ответить не могу – сам разрешил.

– Не то, чтобы совсем не получилось, – говорю я, садясь и ощупывая себя, проверяя, целы ли кости. – Но что-то определённо получилось. – Я хлопаю по полу рядом. – Садись!

В очередной раз осматриваю ошейник, но не нахожу никаких недочётов. Одна «белая» руна удерживает магию упыря, не давая Лейле её ни накапливать, ни использовать. Две другие: на кражу и сбор магии, сами в паре действуют, как упыри, и обходят действие первой. Ещё одна – снова «белая» – не даёт вредить людям. Вроде бы всё верно, так почему я пролетел через весь дом, как фанерка над Парижем?

Проверяю последнюю руну и мне становится стыдно от собственной недогадливости. Я защитил людей от Лейлы. Людей, но не тёмную нечисть, которой являюсь.

С фырканьем выпускаю из лёгких весь воздух.

– Всё. Готово. Работает!

– Работает? – спрашивает Лейла, поглядывая на лавку.

– Людям ты так сделать не сможешь, а это главное.

– А вам? – уточняет упыриха.

– А мне так ещё раз сделаешь, сама потом с Прохором разбираться будешь, поняла?

Лейла часто-часто кивает и всё равно широко улыбается. Вот паразитка!

– Так! Хватит сидеть, пора и за работу, – говорю я, поднимаясь с пола. – А ты сиди дома. Никуда не ходи. Даже в окна не выглядывай! Не дразни местных, у них на тебя вилы давно наточены. Пусть сначала привыкнут, что у них по соседству нечисть живёт, а потом будем гулять по улицам в своё удовольствие.

– Ты хочешь со мной погулять? – не упускает шанса пофлиртовать со мной Лейла.

– До эшафота, – шучу я.

Закидываю за спину меч, выхожу из дома, а у калитки меня уже ждёт Митька. Ждёт или поджидает?

– Чего тебе? – спрашиваю я.

Парень отклеивается от забора, на котором чуть ли не висел, и встаёт прямо, как стойкий оловянный солдатик.

– Ну так я же правая рука главы деревни. А вы и есть глава, некромант Ксандр. Я к вам на подмогу пришёл. Чего надо, во всём помогу.

Прохору бы такое рвение.

– Ну пошли, помощничек. Так и быть, прогуляемся, – предлагаю я Митьке. – Покажешь мне, где тут у вас что находится. Чистого и нечистого.

Я выхожу из калитки и направляюсь к центру деревни. Осмотр лучше начать оттуда. Митька семенит чуть позади. Встречные жители деревеньки останавливаются. Некоторые кланяются с уважением или просто стягивают шапки с голов.

Прия-ятно!

– Глава Ксандр, – вдруг нерешительно зовёт Митька.

Мы как раз свернули на короткую улочку, ведущую под крутую бревенчатую стену, окружающую деревню. Вокруг никого, мы одни. Хотя Митька не выглядит коварным и опасным. Скорее растерянным.

– Да, Мить. Говори, чего хотел?

– Да я тут… Вроде как подумал… Глава Ксандр…

Митька мнётся ещё какое-то время. Достаточное, чтобы я понял, что пора остановиться и дать пареньку выговориться.

– Говори. Я слушаю.

И Митьку прорывает:

– Глава Ксандр. Там в лесу. Я ж не хотел! Меня Прохор попросил. Приказал он мне. А я не сам же. Не хотел я. Глава…

– Стоп! – останавливаю паренька я и жду, пока он успокоится от своего внезапного откровения. – Я всё понимаю. Прохор – глава… Бывший глава и твой непосредственный начальник. Он приказал тебе, и ты этот приказ пытался исполнить. Ничего личного.

– Ничего личного, – эхом повторяет Митька, хлопая глазами.

– Теперь глава деревни я. И слушаешь приказы ты мои. Верно?

– Верно! – радостно выдыхает Митька, а затем хватает меня за рукав. – Глава Ксандр! А вы правда зла держать не будете? Вы что, выходит, и не злитесь совсем-совсем?

– Не злюсь, – успокаиваю я парнишку. – Совсем-совсем не злюсь.

– Правда-правда? – снова спрашивает он.

И при этом так наивно в глаза заглядывает, что я еле сдерживаю смех. Надо же, какой доверчивый. Совсем пацан ещё. Сопляк. Жизни не нюхал.

«А уже несостоявшийся убийца», - напоминаю я себе.

– Правда-правда. Я тёмный с самого своего рождения, Мить. Некромант и демон. – Я безуспешно пытаюсь отцепить парнишку от рукава. – Мне не привыкать к тому, что поборники света и добра пытаются меня уничтожить. Как видишь, ещё никому этого не удалось. А преследовать всякого, кто пытается меня убить, вечности не хватит. – Мне, наконец, удаётся забрать у Митьки свою руку. – Поэтому давай оставим прошлое позади и займёмся делами насущными. – Я показываю на ближайший дом. – Кто здесь живёт?

Митька начинает рассказывать про старого торговца, живущего в ближайшем доме, а сам потихоньку прекращает нервничать.

Я сказал ему правду: мне незачем таить на него зло, строить планы мести и, коварно выскочив из-за угла, воплощать их. Зачем? Если можно сотрудничать и получить от этого взаимную выгоду. А злоба и месть отнимают слишком много времени и сил. И, как правило, не несут с собой ничего хорошего.

Дальше мы идём не спеша. Мне хочется всё разузнать и рассмотреть лично. А Митька, окончательно успокоившись, готов отвечать на вопросы о жителях столько, сколько потребуется. Рассказывает мне всё, включая последние деревенские сплетни. Полезный из него помощник, кто бы мог подумать.

Вскоре я узнаю, что жилые дома в деревне в основном стоят ближе к центру. А на окраине – рабочие постройки. Жильё пекарей, кузнецов и плотников. В целях защиты простого населения – лучший вариант застройки.

– Как же так вышло, что мой дом на отшибе стоит? – спрашиваю я.

– А это бывший дом бывшего главы нашего, Прохора. Охотником он был. Вот его дом на краю деревни и стоит. К лесу поближе.

– Почему он переехал, если это его дом? И чей дом сейчас занимает?

Мы останавливаемся у некогда богатой усадьбы. Широкий двор, хозяйский дом, конюшни, открытый сарай, из которого валит густой печной дым. Когда-то владелец этого богатства жил припеваючи, но сейчас часть построек выглядят заброшенными.

– Он сейчас в доме отца живёт. Отец его, Степан, как пропал, так он его дом и занял, – объясняет Митька. – Сначала просто так в родительский дом ходил: за хозяйством приглядывал, да всё ждал, что отец вернётся. А потом так и остался. И супружницу свою забрал. И деток своих.

– Деток? А что, много их у Прохора было?

– Двое, – отвечает Митька. – Девочка и мальчик. Близняшки. Оба сейчас в городе.

Интересно. Про сына Прохор не говорил. С другой стороны, я об этом не спрашивал. Зачем мне об этом знать?

– Понятно. Спасибо, – задумчиво говорю я, осматривая усадьбу. Никак не могу понять, почему в сарае печь затопили. Указываю на него Митьке и спрашиваю: – А это что?

– Кузнеца это дом. Деда Самсона. И кузня это его.

Обращаю внимание на ширину ворот – чтобы любая телега на ремонт проехала, и конскую привязь во дворе – подковы менять. Теперь понятно, откуда дым. И не сарай это, а кузница. И прямо сейчас там кто-то работает.

Прохор говорил, что кузнец в деревне давно состарился. Но в кузне точно кто-то есть. Мастер за работой? Или он набрал учеников, как я Прохору приказывал?

– Зайдём познакомиться, – предлагаю я, распахиваю калитку и захожу во двор.

Подхожу ближе к ветхому сараю. Изнутри он смотрится куда лучше, чем снаружи. Встаю на пороге. Воздух в кузнице приятный, сухой, горячий. Жар, исходящий от горна, наполняет его запахом раскалённого металла и нагретой древесины. Из глубин помещения слышится мерное «дыхание» меха.

Заглядываю. В кузнице царит идеальный порядок. Весь инструмент развешан и расставлен по своим местам, сбоку от входа расположился большой пустой стол, а в углу, около горна, громоздится массивная наковальня. На её отполированной до блеска поверхности мерцает отражение пламени.

В дальней части кузницы на длинной верёвке, качающей кузнечный мех, висит мальчонка лет десяти. Он несуразно дрыгает ногами, пытаясь спуститься, и мех в конце концов поддаётся. Верёвка опускает мальчонку вниз, по кузнице разносится гулкий шуршащий звук: «ух-х!» и из открытой пасти горна вылетают ярко-жёлтые искры.

Перед горном возится кузнец Самсон – сухонький старик с щипцами и молотом в руках.

Я удивлён. Как-то иначе я себе представлял кузнеца на пенсии. Этот старик как будто не работал молотом всю свою жизнь. У него нет ни широких плеч, ни сильных рук. Кожа Самсона смуглая, загорелая, словно он запёк её до зажаристой корочки около кузнечной печи. Спина сгорблена от тяжести лет, а руки испещрены глубокими, словно кора дерева, морщинами.

Кузнец делает всё очень медленно. Кладёт перед собой заготовку, поправляет, примеривается, замахивается. Кажется, что даже молот идёт вниз как в замедленной сьёмке. Раздаётся удар, и во все стороны летят искры. Кузнец поднимает заготовку к глазам и снова присматривается.

– Поддай, – говорит он, и мальчонка снова начинает прыгать на верёвке меха.

От звука его голоса я вздрагиваю. Меня так увлекло наблюдение за работой кузницы, что я не сразу вспомнил, что нахожусь среди живых людей.

– Здравствуйте! – произношу я негромко, чтобы не напугать кузнеца и его помощника, занятых работой.

– Прохор! Это ты, Прохор? – восклицает старый кузнец и поворачивается ко мне.

Его лицо такое же морщинистое, как и руки. Густые седые брови застилают глаза. Как он вообще что-то видит?

– Нет. Я не Прохор, – отвечаю я и представляюсь: – Ксандр. Новый глава деревни.

Старик Самсон мгновенно поникает.

– Стало быть, сгинул Прохор. Ой как пло-охо! Хоро-оший такой ма-альчик был. Жалко- то ка-ак!

Он откладывает заготовку в сторону и даёт знак мальчонке прекращать работу. Горюет так, будто Прохор и правду сгинул. Мне не сразу удаётся вклиниться между его причитаниями и объяснить:

– Всё с Прохором хорошо. Жив-здоров.

– А где ж он? Где? – Старик Самсон щурится, тщательно всматриваясь в моё лицо. – Если ты глава, то Прохор где?

– Дома сидит. Наказан он. За плохое поведение, – шучу я. – Прохор отошёл от дел. У него сейчас другие заботы. – Я перебираю в голове несколько версий, которые можно назвать и не вызвать этим уйму вопросов. И останавливаюсь на той, что старику будет понять легче всего. – Стар Прохор стал. Не справляется он уже с делами. Вот и сдал должность мне. Я молодой. Я справлюсь.

Кузнец понятливо кивает. Эта причина ухода Прохора звучит для него логично.

– Хоро-оший мальчик Прошка, – продолжает сетовать он. – До-обрый…

Взгляд кузнеца начинает блуждать по кузнице. Останавливается на заготовке, лежащей на наковальне. И кузнец тянется к ней.

Кажется, пора вмешаться. Иначе, боюсь, уже через миг кузнец забудет, что не один.

– У меня к тебе вопрос, кузнец! – Я достаю из перевези меч, кладу на стол перед кузнецом и спрашиваю: – Твоя работа?

Старик кхэкает и начинает изучать меч. Рассматривает его, чуть ли носом не касается блестящего лезвия. Затем хватает с полки какую-то склянку, быстрым движением откупоривает и выливает на меч. Прозрачная жидкость шипит, попадая на лезвие, и сильно пенится.

Старик Самсон берёт со стола ветошь и аккуратно стирает пену, обнажая яркие светящиеся руны на мече.

– Э-э-э! Хоро-оший меч! Очень хороший. – Он поднимает взгляд на меня. – Где взял?

– Я думал, что ты его сделал. – Старик отрицательно мотает головой. – А можно как-то узнать, кто его сделал? Хочу себе ещё таких заказать, да вот имени мастера не знаю. Ты сможешь таких мечей наковать? Хотя бы дюжину?

– Наковать-то не сложно. Меч простой: форма клинка, края, эфес, – задумчиво отвечает кузнец, медленно ведя пальцами по рукояти меча. – Но вот силы такой вложить в него – увы! – не получится.

– Но кто-то же это сделал, – возражаю я. – Выковал простой меч и вложил в него непростые силы.

Кузнец понятливо кивает. Затем поднимает указательный палец вверх и начинает им размахивать.

– Было. Что-то такое у меня было…

Он начинает ходить по кузнице, заглядывая то на верхние полки, то выдвигая ящики столов.

– Что он ищет? – шёпотом спрашивает Митька, стоящий у меня за спиной.

Я молча пожимаю плечами. Остаётся верить в то, что хотя бы старый кузнец знает ответ.

Однако Самсон ходит по кузнице так долго, что и моя вера начинает иссякать. А когда заканчивается терпение, я уже готов выскользнуть из кузницы тайком и пойди дальше по своим делам.

Делаю пару шагов к двери.

– Так вот же она! – довольно восклицает Самсон.

Он склоняется над ведром, сильно напоминающим мусорное, и тычет в него щипцами. Раздаётся металлический звон. Самсон радостно вскрикивает и достаёт из ведра булыжник неправильной формы.

– Я знал. Знал, что у меня ещё сохранился кусочек этого паршивца.

Старик поворачивается и протягивает мне свою находку.

– Что это? – спрашиваю я, поворачивая камень в руках. – По виду металл, но если судить по весу, я бы так не сказал. Слишком лёгкий для металла.

– Лёгкий и крепкий! Это фрагмент мифриловой руды, – объясняет старик Самсон. – Из него сделан твой меч. Если этот кусок руды как следует обработать и обковать, его не отличишь от обыкновенного металла. Однако это не совсем обычный металл. Только на него можно нанести волшебные руны и наделить меч магией. Ни с чем другим так не выйдет.

– И где же мне добыть эту руду? Много-много этой руды.

Старик Самсон глубоко и надолго задумывается. Но в этот раз желания уйти у меня не возникает. Магические мечи – это мощное оружие. Когда-то их создали для борьбы с тёмными силами. Один из них даже Источник высшего демона сумел вывести из строя. Ненадолго, но ведь сумел. А теперь представь не десять, не двадцать, а целую армию воинов, вооружённых такими мечами. Это будет поистине великая сила. Всю нечисть в округе на колени поставим! Для начала… А потом можно будет и о завоевании мира подумать.

Но старик Самсон молчит и молчит. Ожидание затягивается.

Я начинаю нетерпеливо постукивать кончиком ботинка по полу. Старик Самсон вздрагивает, поднимает взгляд на меня и внезапно выдаёт:

– А вы кто?

Это он так издевается, да?

– Ксандр. Глава деревни Ксандр.

– А что же Прохор? – испуганно восклицает старик. – Прохор-то всё? Извели мальчика? А ведь тако-ой хо-ороший мальчик был! Жаль его. Ой как жа-аль. – Горестно охая, старик Самсон отворачивается и, заметив мальчонку, своего помощника, строго кричит на него: – Ты чего встал, Фёдор? Работать кто за тебя будет? А ну-ка раскачай мне мех! Степан сейчас придёт, а мы ещё заказ не исполнили. Что он скажет? Глава он у нас строгий! А ну, качай!

Я оглядываюсь на Митьку и вопросительно изгибаю бровь. Парнишка пожимает плечами и пару раз крутит пальцем у виска. Понятно. Ожидать помощи от растерявшего разум старика Самсона не имеет смысла.

Меня заинтересовала история про руду, но как сделать так, чтобы старик о ней рассказал? Где её добыть и как обработать?

Смотрю на кузнеца, а тот снова с головой ушёл в работу. Но теперь я понимаю, что он просто делает то, к чему привык: хватает первую попавшуюся заготовку, суёт в печь, а потом молотит по ней, что есть сил. Вряд ли он сам может ответить, чем занят. Прямо сейчас он думает, что выполняет заказ Степана, главы Молотни, пропавшего десять лет назад.

– Про руду ещё кто-нибудь знает? – спрашиваю я Митьку, когда мы оказываемся на улице.

Парень пожимает плечами.

– Я сам только что узнал, – говорит он. – Мне-то как-то без разницы из чего меч сделан, ежели он нечисть прогнать способен.

– Ну да, способен, – киваю головой я, размышляя над очередной загадкой, подкинутой мне этим миром. – А мальчонка тот, он всегда рядом с Самсоном находится?

– Фёдор-то? Фёдор да. Постоянно с ним. Внук это его. Он за дедом и присматривает.

– Отлично! Зови его сюда.

Оставив Фёдору указания внимательно слушать то, о чём болтает дед Самсон, и докладывать лично мне обо всём, что услышит, мы продолжаем путь. Надеюсь, что мальчонка внимательный слушатель. А ещё больше надеюсь, что Самсон всё ещё помнит то, что мне нужно.

* * *

– Сколько улиц у нас осталось? – спрашиваю я, поглядывая на солнце.

Время никого не ждёт, а сегодняшние дела я хотел бы завершить уже сегодня.

– Две.

– Давай сначала их посмотрим. А потом ты меня до колодца проводишь, – приказываю я. – Люди говорили, что в них воды нет. Хочу сразу посмотреть, в чём дело.

– До колодца? – переспрашивает Митька и медленно бледнеет.

– К слову, пока я осматривал деревню, я ни одного не видел. Они что, во дворах находятся?

Митька невнятно мотает головой.

Ну ничего. Разберёмся.

На последних двух улицах не оказывается ничего интересного. Домик местного мельника и пекарня, которой занимаются его жена и дочь. Пекари поднимаются на работу ещё до рассвета. Сейчас у них время заслуженного отдыха, поэтому я решаю не мешать им и зайти познакомиться как-нибудь в другой раз.

А ещё мне дико интересно, откуда у Митьки такая реакция на вопрос о колодцах.

– Так! Ну что же. Самое главное я увидел, пора и делом заняться. – Я встаю посреди улицы и оглядываюсь. – Где здесь ближайший колодец?

– А можно не нужно? – испуганно спрашивает Митька.

Ещё интереснее.

– Ты что? Боишься что ли?

Митька молчит. Кивает, но молчит.

– Чего там бояться? Максимум, какой-нибудь водяной балуется. Или русалка в подземных водах заблудилась.

Митька смотрит на меня, как на умалишённого.

– А вам не страшно?

– Нет.

– Совсем-совсем?

– Совсем-совсем, – отвечаю я и, предугадывая его следующий вопрос, добавляю: – Правда-правда. – И на всякий случай добавляю ещё: – Честно-честно.

Митька испускает страдальческий вздох и просит:

– Глава Ксандр, а может не надо колодцы смотреть? Давайте вы просто дорогу до речки нам расчистите и всё. Мы оттуда воду возить будем.

Я молчу, всем своим видом показывая, что уступать не намерен.

– Я сам воду… Возить… – пытается он снова и затихает.

– Колодец где? – строго спрашиваю я.

Митька сдаётся, испускает ещё один страдальческий вздох и указывает в сторону соседней улицы.

– Вон там.

– Вон туда и веди!