Необыкновенные охотники на привидений против Дикого горца

Глава 2 БЕССМЕРТНЫЙ ШОТЛАНДЕЦ

Грохоча по толстым доскам подвесного моста, из замка выезжал отряд всадников в блестящих стальных доспехах и синих клетчатых юбках.

Впереди на высоком гнедом скакуне ехал католический священник. В руках он держал большой крест, сделанный из сандалового дерева и украшенный серебряным распятием.

Он громко вещал:

– В одна тысяча первый год от Рождества Христова мы отправляемся в поход в поисках победы для рода Стэнса!

Следом за священником, отцом Мартином, гордо вышагивали волынщики. Они старательно выводили фамильный гимн Стэнса.

С обеих сторон дороги стояла толпа женщин и детей. Кто-то из них плакал, отправляя на войну своих мужей и сыновей, кто-то радостно кричал, желая своим родным победы в бою.

Мелодия фамильного гимна становилась гимном боевым. Из ворот замка один за другим рядами выезжали вооруженные люди.

Пастухи, гнавшие овец на выгон, остановились. Дети толкались у огромных лошадей, мешая движению воинов. Следом за конными отрядами, из крепости показались пехотинцы с короткими копьями в руках.

У каждого из них, кроме копья, был короткий меч, медный щит, покрытый порохом, и праща. Хотя на континенте уже появилось огнестрельное оружие, здесь, в горах северо-запада Шотландии, еще долгие годы враждующие кланы будут сражаться по старинным уэльским обычаям – мечом и пращей.

Старухи, стоявшие вдоль дороги, посылали мужчинам крестные знамения. Все знали, куда отправляются воины барона Стэнса.

Клан на противоположной стороне длинного глубокого озера Лох-Гир, клан Маккаферти, выступил войной на барона Стэнса. А поэтому все, кто мог носить оружие, отправлялись в поход.

В первых рядах конных всадников ехали лучшие и самые богатые воины, но возглавляли их два взрослых сына барона Стэнса – рыжебородый, длинноволосый Роджер й Джон – невысокий, коренастый здоровяк, который в отличие от своего старшего брата Роджера имел черные волосы и густую черную бороду.

Оба они уже ни один раз были испытаны в битвах. Рядом с ними ехал на крепкой гнедой кобыле семнадцатилетний Рэйман, их младший брат. Его длинные, почти до пояса волосы, развевались на прохладном осеннем ветру.

Он ехал на свою первую битву.

– Стэнсы! – гордо воскликнул Рэйман, потрясая сжатой в кулак рукой.

– Стэнсы! – откликнулся громкий хор позади.

Отец Мартин, крепко сжимая в руках крест, пришпорил коня, и тот выехал на деревенскую, размытую последними дождями дорогу – грязное месиво среди невысоких домов с покрытыми травой крышами.

Разгоняя копавшихся в грязных лужах гусей, войско шагало к тянущимся вдоль озера холмам.

Джон с улыбкой взглянул на своего младшего брата.

– Ну, что, Рэйман, боишься? – засмеялся он.

Рэйман смерил его высокомерным взглядом.

– Нет, дорогой брат, не боюсь! – уверенно сказал он.

В разговор вмешался ехавший чуть поодаль Роджер.

– Да, Рэйман, страшно только в первый раз, а потом... Главное – приобрести навык и не забывать, чему тебя учили.

Джон кивнул в сторону Роджера и воскликнул:

– Видишь, Рэйман, он уже приобрел все необходимое. Ты же знаешь, он только и делает, что убивает.

Джон грубо рассмеялся вместе с Роджером. В этот момент Рэйман услышал сзади женский крик:

– Рэй! Рэй!

Он оглянулся. Расталкивая толпу, за отрядом бежала красивая рыжеволосая девушка в богатом платье и с жемчужным ожерельем на груди.

– Джилли!

Придерживая одной рукой волочившуюся по земле длинную юбку, она размахивала зажатым в другой руке букетиком синих цветов.

– Рэй, подожди!

Догнав всадников, она подбежала к Рэйману и протянула ему незабудки.

– Вот, – запыхавшись сказала девушка. – Возьми цветы и помни обо мне.

Рэйман нагнулся и привлек к себе Джилли. Он поцеловал ее и взял цветы.

– Спасибо тебе. Спасибо.

Джилли поправила висевший на груди золотой крестик и напутственно взмахнула рукой.

– Помни, Рэйман, что на нашей стороне Бог.

Джон придержал коня и захохотал.

– Я не понимаю, кто тебе нужен: монах или воин?

Она махнула рукой и подбежала к Роджеру:

– Роджер, береги его! – крикнула девушка.

Вместо него ей снова ответил Джон:

– Не бойся, он нужен не только тебе.

Под его громкий дружный смех конники поехали дальше.

– Джон! – возмутился Рэйман. – Почему ты так грубо ведешь себя с Джилли? Ведь она – дочка графа.

Джон поморщился:

– Потому что граф Оуэн – неудачник и беглец. Он проиграл войну этим грязным Маккаферти и теперь лишен всего на свете и только благодаря тому, что у нашего отца такое доброе и отзывчивое сердце, он ютится вместе со своей дочкой за стенами нашего замка, спасая свою шкуру.

– Зачем ты так говоришь? – возмутился Рэйман. – Ведь с нами идут и войска графа.

Джон расхохотался.

– Это ты называешь войсками? Эту маленькую кучку недобитков?

– Ладно, Джон, хорошо, не перегибай палку, – остановил его Роджер.

Рэйман потупил взор и пришпорил своего коня.

С озера поднимался густой осенний туман.

Битва началась ранним утром, когда зеленые холмы нагорья были покрыты, словно эль, туманом.

Воины клана Маккаферти стояли на вершине холмистой гряды в ожидании врага. Свежий утренний ветер развевал над головами воинов боевой флаг – ярко-красное полотнище с тремя клыкастыми мордами львов.

Джекоб, предводитель клана Маккаферти, поднял голову и посмотрел на высокий утес чуть поодаль. Там, на вершине скалы, стоял в полном боевом облачении на огромном вороном жеребце самый сильный и жестокий воин, который когда-либо появлялся на свет в семье Маккаферти, – Дикий Горец.

Это прозвище настолько соответствовало характеру необузданного силача, что иначе его уже давно не называли и многие даже забыли его настоящее имя.

Это был двухметровый верзила с плечами, напоминавшими развесистый дуб. Его огромную голову украшал шлем из черепа горного барса. Мощные доспехи Дикого Горца были оторочены черным мехом, в руке он держал длинный тяжелый меч.

Из-за склона, на противоположной стороне горы, показался фамильный флаг барона Стэнса. Это было зеленое полотнище с изображенными на нем окровавленным мечом и головой волка.

Следом за флагом на склон высыпало несколько сотен воинов барона Стэнса и небольшой отряд графа Оуэна.

В первых рядах всадников были Роджер, Джон и Рэйман Стэнсы.

Небо затянуло низкими черными тучами. Над долиной начиналась гроза. Раскаты грома всколыхнули тяжелое небо, пронзившие его ярко-голубые нити осветили всадника на высоком утесе.

Рэйман почему-то ощутил подсознательный страх перед этой грозной фигурой. Он почувствовал, что сегодня ему придется с этим воином воевать.

В это время конь под Диким Горцем вздыбился и громко заржал.

Рэйман почувствовал, как мурашки пробежали по его спине...

Дикий Горец спустился с утеса и подъехал к Джекобу Маккаферти.

– Среди всей этой грязной толпы лишь один интересует меня, – произнес он низким хриплым голосом.

– Да, Горец, – откликнулся Джекоб.

– Только один из них должен остаться, – продолжал его собеседник, вытаскивая из ножен меч и осматривая его широкое обоюдоострое лезвие.

– Да, – снова кивнул Джекоб.

– Помни, Джекоб, о нашем договоре, – прохрипел Горец. – Мальчишка – мой, никто не должен трогать его.

– Я помню, – кивнул предводитель.

Он выехал чуть вперед своего войска и взмахнул мечом в сторону врага.

– Смерть Стэнсам! – громко прокричал он. – Бей! Руби!

Взревев во все глотки, обе толпы ринулись друг на друга. Пехотинцы посыпались по склонам холмов, чтобы встретиться внизу, в долине.

Музыканты, оставшиеся наверху, с удвоенной силой стали надувать свои волынки, но звуки их музыки вскоре утонули в звоне оружия, конском ржании, криках и стонах раненых.

Противники встретились на самом дне долины, залитой водой от прошедших дождей.

Первые трупы и раненые вскоре стали тонуть в воде, которая окрасилась в красный цвет.

Роджер и Джон ворвались в самую гущу сражающихся, нанося удары мечами налево и направо. Трупы воинов в черных пледах и черных кителях один за другим устилали их путь.

Самая жестокая битва разгорелась после того, как рыцари, переломав копья, схватились за мечи и секиры. Щит ударялся о щит, сшибались воины, падали кони.

Под ударами мечей и обухов трещали шлемы, наплечники и панцири. Обагрялось кровью железо и воины валились с седел, как подрубленные деревья. Словно град, сыпались страшные удары. Разили мечи, разили топоры, секиры, разили без пощады, без отдыха и передышки.

Лязгали, словно в кузнице, железные доспехи. Смерть, как вихрь, гасила жизни. Стон рвался из груди, потухали глаза, смертельная бледность разливалась по лицам, и молодые воины погружались в вечный сон.

Летели искры, высеченные железом, обломки копий, военные знаки, страусовые и павлиньи перья. Конские копыта скользили по лежавшим на земле окровавленным панцирям и убитым коням. Конские подковы топтали раненых.

Многие рыцари, вонзая шпоры в бока коням и поднимая своих скакунов на дыбы, очертя голову бросались с занесенной секирой или мечом в самую гущу врагов.

За каждую пядь, за каждую кучку земли лились реки крови. Битва обратилась в кровавую сечу.

Конь под Рэйманом пал, и он рвался в бой в пешем строю, он вскидывал меч и громко кричал.

– Стэнсы!

Однако никто не спешил напасть на него. Рэйман брел среди сражающихся с поднятым вверх мечом, пытаясь найти себе соперника.

Несколько вражеских пехотинцев набросились на Джона. Захрипев, его конь рухнул на мокрую землю, едва не придавив под собой седока. Но Джон, опытный воин, сумел выбраться из-под убитой лошади, отразить удары мечом посыпавшихся сразу с нескольких сторон врагов.

Та же участь вскоре постигла и Роджера. Он упал вместе с конем, но мгновенно вскочил и продолжал бой, круша врагов налево и направо.

Но в это время произошло нечто страшное. Один из поверженных в прах воинов Маккаферти, вспорол ножом брюхо коня, на котором сидел знаменосец Стэнсов, державший священное для всего войска знамя с их родовым гербом.

Мгновенно рухнули скакун и всадник, а вместе с ними заколебалось и упало знамя. Один миг – и сотня рук потянулась за ним, а Маккаферти взревели от восторга.

Им казалось, что это уже конец, что страх овладеет теперь войском Стэнса и в их рядах начнется смятение, которое приходит в час поражения, истребления и резни, а им останется только преследовать и уничтожать бегущих.

Но они жестоко обманулись в своих ожиданиях. Правда, при виде падающего знамени у Стэнсов вырвался из груди крик отчаяния. Но не страх, а ярость звучала в этом крике, словно жаром обдало панцири.

Самые грозные рыцари обеих армий, как разъяренные львы, ринулись к поверженному знаменосцу, и буря поднялась вокруг знамени Стэнсов.

Люди и кони свились в один чудовищный клубок, в котором мелькали руки, скрежетали мечи, свистели секиры, сталь лязгала о железо, а гром, стоны и дикие крики сраженных слились в один ужасный хор, словно все грешники возопили из недр преисподней.

Столбом взвилась пыль, и из ее клубов, ничего не видя от страха, вырывались кони без всадников, с налитыми кровью глазами и дико развевающимися гривами.

Недолгим был этот бой, ни один воин Маккаферти не вышел живым из жаркой схватки, и над армией Стэнсов снова взвилось отбитое знамя.

Ветер повеял на него, развернул полотнище, и оно раскрылось, как огромный цветок, как символ надежды, как символ гнева, настигающего врага, как символ победы.

Криками торжества приветствовало знамя все войско и с таким ожесточением ударило по Маккаферти, словно каждый рыцарь стал вдвое больше и сильнее.

Но битва еще не закончилась.

Отец Мартин, словно страж стоявший у креста, который он воткнул в землю посреди схватки, тоже не терял времени даром. Когда рядом с ним один из вражеских воинов собирался нанести смертельный удар противнику, священник внезапно выдернул из-под рясы кинжал с острооточенным лезвием и перерезал горло врагу.

Труп грохнулся перед ним на землю. Отец Мартин спрятал кинжал и, перекрестившись, пробормотал:

– Да простит Создатель мне грех мой!

Размахивая мечом, Рэйман бродил в гуще битвы, пытаясь вызвать на бой вражеского воина. Однако увидев его, противники разбегались в стороны.

– Трусы! Деритесь со мной!

Но в ответ он увидел только спины врагов, которые разбегались от него, будто от чумы.

– Нет!

– Нет!

– Нет! Нельзя! – вопили они.

Неподалеку, отчаянно отбиваясь от наседавших на него бойцов из клана Маккаферти, дрался Джон.

Он заметил бродившего посреди битвы брата и, (улучив мгновение, весело закричал:

– А ты иди ко мне, Рэйман!

В это же мгновение кто-то из врагов бросился на него, замахнувшись мечом. Джон снова занялся привычным для него делом и на время потерял из виду своего младшего брата.

Он только слышал отчаянный крик Рэймана:

– Со мной никто не хочет драться!

Его крик потонул в шуме битвы. Рэйман остановился среди сражающихся, почувствовав приближение смертельной опасности.

Оглянувшись, он понял, что это было. Сквозь сражающихся и гибнущих воинов к нему, Рэйману Стэн- су, на страшном вороном коне пробивался, размахивая окровавленным мечом, Дикий Горец.

От его страшной руки гибли храбрые воины, словно навстречу им шла в черных доспехах сама смерть. Горец бился. Бился, сдвинув брови и сжав губы, спокойный и внимательный, словно делал самое обыкновенное дело.

Время от времени он мирно двигал щитом, отражая удар, но за каждым взмахом его меча раздавался ужасный крик сраженного рыцаря.

Он даже не оглядывался и шел вперед, разя воинов Стэнса словно черная туча, которая непрерывно разражается громом.

Отороченные Мехом доспехи Дикого Горца были забрызганы кровью. Шлем из черепа гигантского барса ощерился разинутой пастью.

– Матерь Божья... – пробормотал пораженный Рэйман.

Перед ним лошадь Горца встала на дыбы, издав такое громоподобное ржание, что Рэйман попятился назад.

– Сразись со мной! – хрипло крикнул Дикий Горец, удерживая лошадь, которая мотала головой.

Рэйман остановился и выставил вперед меч, держа его обеими руками.

Горец спрыгнул с лошади и ринулся на юношу. Рэйман попытался нанести рубящий удар, но враг вонзил лезвие клинка ему в бок, под сердце.

Рэйман судорожно выронил меч и стал хватать ртом воздух. Дикий Горец победоносно расхохотался и несколько раз повернул меч в ране, чтобы доставить поверженному юноше еще большие мучения.

Рэйман громко застонал и рухнул на колени. Горец страшно захохотал и поднял свой меч.

Сражавшийся неподалеку Джон заметил, как Дикий Горец занес клинок над упавшим на колени братом.

– Нет, Рэйман! – закричал он.

На ходу отбиваясь от врагов, Джон бросился к Рэйману. Его крик услышал и Роджер.

– Быстрее! – заорал он.

Отшвыривая в стороны врагов, Роджер и Джон с разных сторон бежали к Дикому Горцу, который прохрипел, занося над головой Рэймана меч для последнего удара:

– Должен остаться только один!

В этот момент Роджер врезался ему в живот головой, следом за ним к Горцу бросились воины из клана Маккаферти, и битва возобновилась с новой силой.

Хватавший посиневшими губами воздух, Рэйман услышал из толпы голос Дикого Горца:

– В другой раз Рэйман Стэнс.

Зажимая рукой окровавленную рану на груди, Рэйман упал на спину. Его меч, так ни разу не успевший вступить в схватку, лежал рядом в крови и грязи.

Битва продолжалась, но Рэйман уже ничего не видел и не слышал. Его широко раскрытые глаза неподвижно смотрели в небо...

Огни свечей освещали изнутри покои замка барона Стэнса. Поздний вечер принес в дома и семьи и горе, и отчаяние.

Отец Мартин отпускал грехи умирающим – воинам, раненным в битве с кланом Маккаферти.

Рэйман лежал на спине, незрячими глазами глядя в потолок.

Откуда-то с улицы доносились тягостные звуки волынки. Джилли и Роджер посторонились, пропуская к умирающему отца Мартина.

Глаза девушки были полны слез. На лице Роджера виднелся свежий шрам от удара мечом.

Священник наклонился над Рэйманом и внимательно осмотрел его рану, перевязанную набухшими от крови бинтами.

Никаких сомнений у него больше не оставалось. Отец Мартин опустил глаза и осенил себя крестным знамением:

– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! – тихо произнес он по латыни. – Аминь!

Джилли наклонилась над Рэйманом и провела рукой по его влажным волосам. Полными слез глазами она взглянула на священника, словно отказывалась верить в то, что он сказал.

– Что?

Отец Мартин покачал головой.

– Все кончено!

– Нет! – вскрикнула девушка и уронила голову на грудь лежавшего без движения Рэймана. – Но ведь он еще дышит.

Священник отступил в сторону.

– Нет никакой надежды... Сегодня многие умирают, – мрачно сказал он. – Я должен быть рядом со всеми.

Он низко склонил голову и вышел из богатых покоев.

Джилли рыдала на груди умирающего Рэймана. Роджер несколько мгновений смотрел в пол, затем поднял голову и негромко, но властно сказал:

– Тихо!

Девушка зарыдала еще сильнее. Роджер положил руку ей на плечо и произнес:

– Он воин Божьей милостью! И погиб в бою. Не следует так его оплакивать. Подобная смерть – высшая честь для мужчины.

Словно не слушая его слов, девушка рыдала все сильнее и сильнее. Рэйман широко раскрытыми глазами смотрел в потолок.

Он был еще жив. Грудь его равномерно вздымалась, а в мозгу оглушительным звоном звенела одна единственная мысль: "Почему я до сих пор не умер?"

В трапезном зале жарко пылал камин. Отсветы горящих дров бросали танцующие блики на сложенные из обтесанного камня стены.

В центре зала за большим дубовым столом сидели отец Мартин, Роджер, Джон и Джилли. Мужчины молча пили хмельной напиток из больших серебряных кубков, девушка сидела неподвижно.

– Ты же все видел, Роджер, – хмуро произнес Джон. – Он должен был умереть.

Роджер опустил глаза. Отец Мартин тяжело вздохнул и стал рассеянно перебирать четки.

Джилли упрямо мотнула головой.

– Я же говорю, в него вселился дьявол, – быстро заговорила она.

Дверь в зал открылась, и на пороге появился Рэйман Стэнс. Он радостно улыбался.

В трапезной мгновенно воцарилась напряженная тишина. Все находившиеся здесь дружно, как по команде, обернулись и настороженно посмотрели на него. Рэйман почувствовал перемену атмосферы.

Улыбка медленно сползла с его лица. Он не торопясь прошел к столу, за которым сидели Роджер, отец Мартин и Джилли.

Выходившая с подносом служанка смущенно улыбнулась Рэйману. Но в этой гримасе было лишь любопытство, наполовину смешанное со страхом.

Другие же и вовсе избегали встречаться с ним взглядом. Отвернулись Джон и отец Мартин. Роджер сидел, не поднимая глаз.

Рэйман остановился рядом с ними и снова улыбнулся, расставив в стороны руки.

Он действительно был непохож на человека, который еще вчера неподвижно лежал на кровати с перевязанной грудью и слышал дыхание смерти.

Джон поднял голову и мельком взглянул на Рэймана.

– Пить с нами собрался? – мрачно спросил он.

Рэйман непонимающе мотнул головой:

– В чем дело, Джон?

Он посмотрел по сторонам. Сквозь приоткрытые двери за ним искоса следили слуги, которые мгновенно отвернулись и захлопнули дверь.

– Дело в тебе, – опустив голову, сказал Джон.

Он снова поднял лицо, и Рэйман увидел его полные ненависти и страха глаза.

– Ты же еще вчера был трупом! – зло крикнул Джон. – Как ты мог выжить!

Рэйман наклонил голову.

– А ты бы хотел, чтобы я умер? – тихо спросил он.

Джилли подошла к нему сбоку и пробормотала:

– Но так не бывает...

Она протянула к нему руки, но, словно боясь обжечься, отдернула ладони.

Рэйман нахмурился.

– Похоже, что он сын Люцифера... – неуверенно сказала Джилли.

Рэйман метнул на нее злой взгляд. Он прекрасно понимал, что могли означать для него эти слова. Еще совсем недавно, лишь несколько недель назад, одну из женщин в замке обвинили в том, что она ведьма.

Перед тем, как сжечь на костре, ее тоже называли дочерью Люцифера за то, что она смогла излечиться от бородавок.

– Не говори так! – воскликнул Рэйман.

– Я скажу! – закричал Джон.

Он резко встал со стула.

Все взоры обратились к нему. Один Роджер продолжал сидеть, низко склонив голову.

– В тебя вселился дьявол! – громко сказал Джон, показывая рукой на Рэймана.

– Как ты можешь говорить такое обо мне? Ведь я же твой брат! – с горечью воскликнул Рэйман.

Джон пристально посмотрел на него.

– Рэйман Стэнс был моим братом, – жестко сказал он. – А кто ты такой – я не знаю.

В поисках защиты Рэйман сел на стул рядом с Роджером. Тот не поднимал глаз.

– Роджер! – Рэйман положил руку на плечо Роджера.

Тот отстранился и тихо сказал:

– Лучше уходи, Рэйман!

– Куда? – в страхе спросил Рэйман. – Я никуда не уйду.

Он упрямо мотнул головой.

В зале снова повисла тишина.

– А где отец и мама? – с надеждой в голосе спросил Рэйман.

– Они не придут, – мрачно проговорил Роджер. – И если ты не хочешь убить их, то не зови...

Толпа, собравшаяся на главной площади замка, кричала и улюлюкала. Люди бросали камни и комья грязи в Рэймана Стэнса.

Его руки и шею сковали ярмом. Удары сыпались со всех сторон. Громкие крики женщин оглушали "сына Люцифера"

– Сжечь его!

– Сжечь!

Выскочивший из толпы старик со всей силы ударил Рэймана толстой палкой, которая сломалась на спине закованного в ярмо отверженного.

Рэйман упал в грязь, и тут же несколько человек стали бить его ногами. Задыхаясь, Рэйман сумел подняться и побежал сквозь толпу.

Его пинали и били, толкали и оплевывали. Беззубые старухи, потрясая костлявыми кулаками, изрыгали проклятья. Дети громко визжали, бросая в Рэймана камни и палки.

– Он – дьявол!

– Дьявол!

Больше всех старалась Джилли. Она бежала рядом с Рэйманом и плевала ему в лицо.

Из большой раны на голове Рэймана сочилась кровь. Она заливала ему глаза. Мокрые волосы спутались и слиплись от грязи и крови. Огромный булыжник, брошенный здоровенным детиной, угодил в голову несчастного.

Он упал лицом на землю, не в силах подняться. Вокруг него мгновенно собрались любители безнаказанных развлечений.

Запах свежей крови ударил им в голову. Они били его ногами, втаптывали в грязь. Чернь была в восторге. Они даже подумать не могли, что когда-нибудь им представится возможность безнаказанно избивать и оплевывать сына их властителя – барона Стэнса.

Рэйман понял, что нужно встать, иначе его просто затопчут. Он громко закричал и, пересиливая себя, поднялся с колен.

Рэйман побежал вон из замка.

Толпа ринулась за ним.

– Сжечь его! – визжали женщины.

– На костер!

Навстречу Рэйману шел Джон. Рэйман бросился к нему в надежде найти защиту.

– Джон! – захлебываясь от слез и крови, крикнул он.

Толпа остановилась. Джон подошел к брату и с размаху ударил его кулаком в живот.

Рэйман едва не упал. Он согнулся, давясь от кашля.

– Джон! Не надо, умоляю! – просил его брат.

Не обращая внимания на мольбы брата, Джон стал наносить ему удар за ударом: в лицо, грудь, живот. Толпа яростно завыла. Еще несколько мгновений – и участь Рэймана была бы решена.

Однако в этот момент раздался громогласный крик Роджера:

– Джон! Остановись!

Тот на секунду замер.

Из толпы, протискиваясь сквозь сгрудившихся вокруг зевак, к Рэйману подобрался Роджер.

– Что ты делаешь, Джон?! – закричал он. – Это же твой брат!

Толпа возмущенно зашумела. Джон, будто не услышав слов Роджера, еще несколько раз ударил Рэймана.

Роджер бросился на Джона, оттолкнул его от младшего брата и прикрыл собой избиваемого. На мгновение готовая растерзать отверженного толпа отступила.

– Остановитесь, люди! – закричал Роджер. – Остановитесь! Он же вырос среди нас, в нашем замке. Он жил здесь, вместе с нами. На берегу этого прекрасного озера. Он никому и никогда не сделал ничего дурного! Мы не можем убить его, не имеем права! Мы можем изгнать! Но не убивать его!

Джилли отчаянно завизжала:

– Нет, сжечь его!

Она бросилась на Рэймана и вцепилась ему в волосы. Еще один смельчак, выскочивший из толпы, ударил Рэймана головой в лицо. Тот застонал от боли.

Роджеру едва удалось защитить младшего брата. Он снова закрыл его своей спиной.

Толпа стала угрожающе надвигаться на Роджера, он повернулся к Рэйману и спросил:

– Ты сможешь идти?

Рэйман с благодарностью взглянул на Роджера и прошептал:

– Я дойду хоть на край Земли.

Роджер кивнул:

– Иди, Рэйман. И да хранит тебя Господь!

Это был поступок настоящего воина и любящего брата.

Глотая слезы, Рэйман направился к холмам. Оглянувшись, он сказал:

– Я никогда не забуду твоей доброты, Роджер...

Рэйман поднимался все выше и выше в горы. Руки и шея были по-прежнему скованны ярмом, но это уже не страшило его. Замок остался далеко внизу.

Он был изгнан, но не сожжен на костре или затоптан в грязь...

Луна много раз сменило солнце, прежде чем Рэйман Стэнс добрался до одинокой каменной башни в стороне от большой дороги, недалеко от моря.

Здесь жила девушка по имени Линда. Она дала приют путнику с черными глазами и яркими рыжими волосами.

...В тот день Рэйман долго работал в маленькой кузнице рядом с башней. Они жили здесь с Линдой уже почти пять лет. Рэйман оказался хорошим мастером.

Он и сам не подозревал в себе таких талантов.

Несмотря на то, что они жили в стороне от дороги на холмах, многие из долины приходили сюда с заказами.

Рэйман прекрасно делал замки, скобы, завесы, подковывал лошадей.

Линда любила его без памяти. Ради нее он был готов на все. Они были счастливой парой, хотя пока у них не было детей.

Рэйман работал, а Линда – прекрасная девушка с золотистыми волосами – готовила ему пищу и заботилась о нем. Из домашнего хозяйства у них были две лошади, пес и стая гусей.

Линда вышла из дома, держа в руках глиняный кувшин с густой темной жидкостью и большую тарелку, на которой лежали нарезанное мясо и вареные яйца.

Потрепав за ухом пса, она подошла к Рэйману, который ковал подкову, и с улыбкой сказала:

– Рэйман, я принесла тебе поесть – мясо и эль, будешь?

Он бросил подкову в бадью с водой и отложил молот.

– Поем, но позже.

Рэйман привлек к себе девушку и крепко обнял ее. После продолжительного поцелуя он сказал:

– Я только умоюсь.

Рэйман подошел к бочке, полной дождевой воды, и сунул туда голову.

– Ух!

Холодная вода взбодрила его. Он тряхнул мокрыми волосами, забрызгав Линду, которая весело взвизгнула.

– Пойдем!

Он потащил девушку вверх по холму.

Когда они забрались на самую вершину, он крепко обнял ее и стал целовать ее губы, щеки, лоб.

– Если хочешь, я буду твоей вечно! – прошептала она. – Ты – мой повелитель.

– Конечно, – засмеялся он.

Дул мягкий ветер с моря, ярко светило солнце, вокруг стояла первозданная тишина. Они были вдвоем на всем белом свете. Им никто больше не был нужен.

Они снова стали целоваться. Но в этот момент громкий топот лошадиных копыт нарушил их спокойствие.

Рэйман открыл глаза и вздохнул. Мимо влюбленной пары пролетела белая лошадь.

– Эге! – закричал сидевший на ней всадник.

Лошадь остановилась в нескольких метрах от Рэймана и Линды.

Рэйман заслонил собой девушку, внимательно разглядывая всадника. Это был высокий статный мужчина, лет тридцати пяти, с короткой бородкой, подстриженной на испанский манер.

Его одеяние поражало многоцветьем красок и богатством. На голове незнакомца была широкополая шляпа, украшенная переливающимися на солнце экзотическими перьями.

Бархатный камзол темно-бордового цвета и такие же панталоны были прикрыты дорогим черным плащом, покрытым на плечах павлиньими перьями, кожаные сапоги до колен и перчатки на руках незнакомца сверкали драгоценными камнями.

Из-под плаща торчал невиданной формы тонкий меч в бамбуковых ножнах. Богатством сбруи лошадь не уступала хозяину.

Линда испуганно смотрела на незнакомца, который подъехал поближе и громко сказал:

– Приветствую вас!

В его произношении угадывался легкий акцент.

Рэйман и Линда недоуменно переглянулись.

– Мигель Родригес де Санта, – склонив голову, представился незнакомец. – Я – придворный Карла II – короля Испании. Я к вашим услугам.

Линда удивленно посмотрела на Рэймана и переспросила:

– Кто это?

Рэйман сделал шаг навстречу Мигелю де Санта.

– Что вам угодно? – холодным неприветливым голосом спросил он.

– Тебя, – всадник ткнул в него пальцем, и лицо незнакомца расплылось в широкой улыбке.

Он спрыгнул с коня и подошел к Рэйману.

В ясном небе над холмами прогремели раскаты грома, подул холодный ветер. Мгновенно появившиеся тучи заслонили солнце.

Рэйман поежился и накинул на плечи темно-синий плед. Пошел мелкий дождь.

Линда прижалась к его спине и продолжала с опаской разглядывать незнакомца.

– Ты – Рэйман Стэнс, – таинственно улыбаясь, произнес пришелец.

– Может быть, я и Рэйман Стэнс, но...

Де Санта не дал Рэйману договорить.

– Ты – Рэйман Стэнс, который жил в замке у озера Лох-Гир, – утвердительно сказал он. – Ты был ранен в битве, но не умер, потом тебя изгнали из замка. Это случилось пять лет тому назад.

В небе над холмами полыхнула молния и ударил раскат грома.

Рэйман вскрикнул и схватился за грудь, словно молния угодила ему в сердце.

– Рэйман! – вскрикнула девушка.

Он распрямился и не оборачиваясь тихо сказал:

– Линда, иди домой!

– Что он говорит, Рэйман? – непонимающе спросила она.

– Делай то, что я говорю, – приказал он.

Линда молча повиновалась.

Мигель де Санта проводил ее взглядом и мягко улыбнулся. В небе вновь полыхнуло. Гром и молнии расчертили потемневшие холмы.

Рэйман почувствовал, как молнии бьют прямо в его сердце. Он вытянул руку вверх, словно пытаясь защититься от потока вливающейся в него энергии.

Дрожа всем телом, он закричал. Это продолжалось довольно долго. Наконец Рэйман не выдержал и упал на колени.

– То, что ты сейчас чувствуешь, – крикнул де Санта, – называется воскресение!

– Кто ты? – спросил обессиленный Рэйман Стэнс.

Де Санта рассмеялся:

– Мы с тобой одинаковые, Стэнс, мы – братья.

Он подошел к Рэйману, помог встать и обнял за плечи.

Раскаты грома снова потрясли небо над холмами. Гроза продолжалась...

Прошло несколько дней. Рэйман и де Санта плыли в лодке, все дальше удаляясь от берега.

Де Санта сидел на веслах, Рэйман – на корме, держа в руках тяжелое весло и направляя маленькое суденышко.

– Иногда даже самого клинка недостаточно, Шотландец!

Какое-то время они плыли молча.

Потом де Санта затянул старую рыбацкую песню, но Рэйман, который давно устал держать весло, недовольно произнес:

– Я не люблю лодки, я не люблю воду. Я – человек, а не рыба.

Де Санта поморщился:

– Вечно ты на все жалуешься.

– А ты похож на женщину в своем дурацком камзоле, – продолжал ругаться Рэйман.

Де Санта отпустил весла, и лодка остановилась посреди реки.

– Тебе не нравится мой камзол? – усмехнулся он. – А что тебе вообще нравится?

– Кузнечики, – невпопад воскликнул Рэйман.

– Почему? – недоуменно спросил де Санта.

Он полез в карман и достал маленькую изящную табакерку в золотой оправе, усыпанной драгоценными камнями. Засунув в нос щепотку табака, он стал морщиться, услышав ответ молодого Стэнса.

– Потому что мы их жарим и едим! – выкрикнул Рэйман.

Де Санта посмотрел на юношу широко раскрытыми глазами.

– Это отвратительно, – с чувством сказал он и чихнул.

Лодка качнулась, и Рэйман едва не вывалился за борт.

– Прекрати! – испуганно закричал он. – Я сейчас упаду, испанский павлин!

Де Санта гордо сказал:

– Я – не испанец, я – каталонец.

Рэйман сварливо набросился на него:

– Ты же говорил, что ты придворный испанского короля. Ты – лжец?

Де Санта раздраженно вымолвил:

– Перед тобой – человек чести и высокого происхождения. Ты такой же, но сейчас от тебя пахнет конским потом и гарью кузнецы. Ты сам не знаешь, на что ты способен. Я сейчас покажу тебе.

Он стал раскачивать лодку. Рэйман заорал и, выронив тяжелое весло, упал в воду.

– Помогите, помогите! – истошно вопил он.

Де Санта, налегая на весла, стал удаляться от того места, где барахтался Стэнс.

– Я тону! Спасите!

Де Санта рассмеялся и крикнул:

– Ты не можешь утонуть, болван, ты – бессмертен!

Рэйман пошел по дну, мысленно прощаясь с жизнью, однако спустя несколько секунд он почувствовал, что не испытывает ни малейших неудобств, связанных с пребыванием под водой.

Он с восторгом посмотрел на проплывающих мимо рыб, выпустил из легких пузырьки воздуха.

– Я не утонул! Я жив! – произнес он.

Рэйман вытащил из-за пояса меч и стал размахивать им, словно забыв, что находится под водой.

Де Санта сидел на берегу у небольшого костра, терпеливо ожидая появления находившегося под водой Рэймана.

Вскоре недалеко от берега показалась мокрая голова Стэнса.

Хотя де Санта сидел спиной к воде, он услышал, как юноша, стараясь ничем не выдать себя, подбирается сзади с мечом в руке. Рэйман выбрался на берег и, взмахнув мечом, бросился на де Санта.

Однако его мощный удар пришелся в пустоту. Де Санта вовремя отскочил и выхватил свой меч. Рэйман почувствовал, как холодное лезвие прикоснулось к его затылку.

– Ты обращаешься с мечом словно маленький ребенок, – рассмеялся де Санта.

Ловким движением он подцепил меч Рэймана и швырнул его вверх. Описав в воздухе высокую дугу, меч воткнулся в землю в полутора десятках шагов от костра. Рэйман проводил его взглядом и повернулся к де Санта.

Вода стекала с его одежды и в волосах торчали водоросли.

Непонимающим тоном он произнес:

– Этого не может быть, это дьявольщина какая-то.

Из-под рубашки у него выпало несколько рыбок.

Де Санта рассмеялся и успокаивающе сказал:

– Ты не можешь умереть и должен смириться с этим.

Рэйман нервно захохотал, затем резко умолк.

– Я ненавижу тебя, – с чувством сказал он.

– Прекрасно! Вот с этого и начнем...

– Но как это все началось? Почему?

Стэнс и де Санта сидели в кузнице рядом с башней. Мигель задумчиво взглянул на небо и произнес:

– А почему, например, восходит солнце, а почему начинается тьма? А что такое звезды? Может быть, это лишь маленькие дырочки в покрывале ночи? Я не знаю... Этого никто не знает... Ты родился не таким, как все, понимаешь?

Рэйман вспомнил свой замок, родителей, братьев.

– Тебя будут бояться, – продолжал де Санта, – тебя будут изгонять так же, как изгнали из родного дома.

Рэйман словно воочию увидел визжащую толпу, град камней и услышал крики:

– Сжечь его!

– На костер!

Воспоминания нахлынули на него с такой силой, что он не выдержал и отошел в сторону.

– Ты должен научиться хранить свою тайну до того момента, как наступит последняя встреча, – сказал де Санта.

Рэйман обернулся:

– Какая встреча?

Мигель подошел к нему и положил руку на плечо Рэйману:

– Нас осталось очень немного. Время от времени ты будешь чувствовать, как тебя тянет к другим – таким же, как и ты сам. Пусть даже они живут в других странах. Нас постоянно тянет друг к другу, чтобы сразиться...

С этого дня Мигель де Санта стал учить Рэймана всему тому, что знал и умел сам. Он заставлял его бегать по берегу моря, лазать по скалам, драться на мечах.

Рэйман почти ничего не умел делать так, как это было нужно. На первой тренировке он размахивал мечом словно дубиной. Де Санта легко парировал все его удары. Наконец Рэйман бешено взревел и бросился на каталонца с яростью разъяренного быка.

Мигель уклонился от удара, и меч Рэймана со всего размаха воткнулся в землю. Стэнс стоял, тяжело дыша.

Де Санта приставил клинок к его шее и наставительно сказал:

– Во-первых, никогда не теряй рассудка. Во-вторых, если твоя голова будет отделена от шеи – то ты умрешь.

Постепенно Рэйман стал овладевать искусством боя на мечах. Его движения были уже не так неуклюжи, как в первый раз. Они приобрели уверенность и силу зрелого воина. Рэйман уже не бросался на противника, очертя голову, и мог парировать любые удары.

Но до совершенства было еще очень далеко. Когда в очередной раз он попытался нанести удар сверху, то чуть было не потерял равновесие, но устоял на ногах, только оперевшись о меч.

– Никогда не нагибайся вперед. Ты выставляешь шею и теряешь равновесие.

В подтверждение своих слов де Санта легонько подтолкнул Рэймана, и тот упал на землю. Но с каждым днем он дрался все лучше и лучше. Тело его наливалось силой, а ум – знаниями.

Однажды Рэйман спросил де Санта:

– А если бы мы с тобой должны были сражаться? Ты бы отрубил мне голову?

Де Санта стал мрачным. Он не ответил на вопрос Рэймана.

Ранним утром они шли по берегу моря, босыми ногами ступая по мокрому песку.

– Мы должны драться до тех пор, пока не Земле не останется только один из нас. Знай, что ты находишься в безопасности только в своем собственном доме. Это даже не закон, это традиция, – тихо сказал де Санта.

Из-за песчаной дюны вышел красавец-олень с ветвистыми рогами. Мигель остановился.

– Ну вот, наконец, – тихо сказал он, стараясь не спугнуть животное.

Рэйман недоуменно посмотрел на де Санта.

– Доверься мне, – сказал тот и положил руку ему на сердце. – Закрой глаза, почувствуй, как у него бьется сердце, как в жилах у него течет кровь...

Подражая оленю, де Санта стал шумно дышать и водить ногой по песку, словно копытом.

Рэйман незаметно для себя погрузился в такое состояние, что смог физически ощутить жизнь, пульсирующую в десяти метрах от него. Он слышал стук сердца, шум крови, которую оно толкало по жилам, увидел раскрывающиеся легкие...

– Чувствуешь? – тихо спросил де Санта.

В висках Рэймана стала стучать собственная кровь. Энергия дикого животного начала передаваться ему.

– Я чувствую, – прошептал он неуверенно, – чувствую...

Де Санта улыбнулся:

– Тогда давай.

Он хлопнул Рэймана по плечу и рванулся с места.

– Я чувствую его! – повторил Рэйман.

Де Санта на бегу обернулся:

– Стэнс, давай!

– Я чувствую его! – уверенно повторил Рэйман. – Я чувствую.

Он бросился вперед с криком:

– Я чувствую его!

Рэйман быстро догнал де Санта, который взбирался по холму на высокий откос над морем.

– Э-ге-гей! – радостно кричал Стэнс, обгоняя де Санта.

Он бежал вверх, широко расставляя руки, словно пытаясь обнять море, горы и все вокруг.

– То, что ты сейчас чувствуешь, – крикнул Мигель, – называется возбуждением!

Они с разгона прыгнули вниз, в холодную темную воду...

Наступил день, когда де Санта решил проверить навыки Рэймана в обращении с мечом.

– Ну что ж, сразимся! – с улыбкой произнес Рэйман.

После того, как он парировал несколько коварных ударов каталонца, тот улыбнулся:

– Очень хорошо!

Он вновь напал на Стэнса, вынуждая его защищаться. Рэйман отразил все удары каталонца, а затем ловким движением вышиб меч из руки противника. Толкнув его плечом, Рэйман повалил де Санта на землю и приставил лезвие меча к его горлу.

Мигель медленно поднял руки и с опасением взглянул на Стэнса. Рэйман пристально посмотрел в глаза Мигеля, затем убрал меч и широко улыбнулся, протягивая тому руку:

– Дай руку, брат.

– Ну что ж, – Мигель де Санта улыбнулся. – Теперь я вижу, что ты умеешь все, что ты стал таким, как я. Отныне я буду звать тебя Шотландцем.

– Почему? – удивился Рэйман.

– Потому что отныне ты окончательно расстаешься со своей прошлой жизнью. А так как я обучил тебя всему, то я имею право дать тебе имя.

– Но почему Шотландец? – снова переспросил Рэйман.

– Не знаю, – де Санта пожал плечами. – Мне почему-то постоянно хочется тебя так называть...

В одно из воскресений Шотландец вместе с Линдой и де Санта отправились в деревню на ярмарку.

Линда ходила по шумным рядам торговцев, выбирая продукты для ужина. Рэйман с каталонцем медленно прохаживались в стороне от ярмарочного шума.

Неподалеку от них вокруг деревянного помоста собралась толпа зевак, наблюдавших за традиционным для деревенских ярмарок в Шотландии кулачным боем.

Двое широкоплечих крестьян ожесточенно колотили друг друга, раздевшись до пояса. Де Санта с отвращением посмотрел на грубое развлечение и отвернулся.

Рэйман нашел глазами в толпе Линду, которая выбирала кур у молодой краснощекой торговки, и улыбнулся.

– Все, что мне нужно, – это семья! – сказал он.

Мигель хмуро взглянул на него:

– Ты не можешь иметь семью, Шотландец. Ты не можешь иметь детей.

Рэйман развел руками:

– А как же Линда, неужели все это напрасно?

Словно почувствовав что-то недоброе, Линда обернулась.

Рэйман мгновенно улыбнулся, широко расставив руки. Она взяла с деревянного прилавка сумку, в которую торговка сунула кур, расплатилась и подбежала к Стэнсу.

– Рэйман, я купила кур на ужин! – радостно улыбаясь, сказала она.

Он обнял и крепко поцеловал ее. Де Санта тяжело вздохнул и отвернулся.

– Я пойду еще что-нибудь посмотрю из одежды, – сказала Линда.

Она быстро пошла к другим рядам, проталкиваясь между оживленно галдевшими возле прилавка со сладостями мальчишками.

– Кыш, сорванцы! – крикнула она, когда кто-то из них дернул ее за золотистую косу.

Наблюдавший за ней Рэйман нежно улыбнулся и сказал, обращаясь к де Санта:

– Как она красива!

Мигель положил ему руку на плечо:

– Ты должен оставить ее, брат!

Рэйман мрачно отвернулся и сел на каменную ограду. Де Санта подошел к нему и сказал:

– Шотландец, я родился 2437 лет назад. За это время, что я прожил, у меня было три жены. Последняя из них была японская принцесса, ее отец – император был гением.

Де Санта наполовину вытащил из бамбуковых ножен свой меч с резной рукояткой, изображавшей крылатого дракона.

Он похлопал рукой по клинку и произнес:

– Император сам, своими руками, выковал этот меч еще за пятьсот лет до Рождества Христова. Этот клинок уникален...

Он помолчал несколько мгновений и добавил:

– Такой же уникальной была его дочь...

Он вынул меч целиком из ножен и протянул его Рэйману. Тот пытливо осмотрел клинок и протянул его обратно.

Де Санта аккуратно сунул меч обратно в ножны.

– Когда она умерла, я думал, что не смогу жить, – задумчиво произнес де Санта. – Я хочу, чтобы ты не узнал такой боли. Я прошу тебя, оставь Линду.

Рэйман подавленно молчал, глядя на девушку, которая выбирала себе новую одежду. Наконец он встал и медленно побрел к холмам...

Рэйман и де Санта сидели на небольшой деревянной площадке, почти у самой вершины башни. Внизу, под высокой винтовой лестницей, Линда возилась с выстиранным бельем.

Она развешивала на веревке рубахи Рэймана.

– Ты помнишь тот день, когда мы впервые встретились? – спросил де Санта.

– Да.

– Тогда ты чувствовал себя так же?

Рэйман мрачно кивнул головой:

– Да. Но такое же чувство я испытывал раньше, когда Стэнсы сражались в долине с Маккаферти. Это было чувство смерти.

Перед его глазами возникло оскаленное в злобной ухмылке лицо Дикого Горца, который вонзал огромный меч ему в грудь.

Рэйман поморщился, вспомнив об этом. Де Санта подергал себя за ухо, в котором висела серебряная сережка, и покачал головой.

– Я знаю, кто такой Дикий Горец. Он один из нас. Именно из-за него я обучаю тебя всему, что знаю сам.

– Ты знаешь его? – удивленно взглянул на Родригеса Рэйман. – Откуда?

– Когда ты проживешь сто лет, ты тоже будешь знать всех себе подобных, – усмехнулся каталонец.

– Он вырос в диком горском племени, где каждый мужчина должен быть только воин. Знаешь, как они развлекаются, Шотландец? Они заставляют маленьких детей драться в загоне с голодными собаками за кусок сырого мяса.

– Ого! – Рэйман покачал головой.

– Дикий Горец – страшный враг. Он силен и жесток. Если бы тогда тебя не спасли, ты уже давно находился бы в царствии вечного мрака.

Рэйман потрясено посмотрел на де Санта.

– Как же бороться с таким дикарем?

Каталонец усмехнулся и положил руку на рукоятку меча.

– Сердцем, верой и искусством, – ответил он. – И в конце концов останется только один из нас...