Неожиданная Россия

Глава 37. Присоединение Крыма к России – как это было четверть тысячелетия назад…

«Яко царь крымский прииде на землю нашу…»

Первый набег крымских татар за рабами на земли собственно Московской Руси состоялся в 1507 году. До того земли Московии и Крымского ханства разделяли русские и украинские территории Великого княжества Литовского, поэтому московиты и крымчаки даже иногда союзничали против литвинов, доминировавших весь XV век в Восточной Европе.

В 1511-12 годах «крымцы», как называли их русские летописи, дважды разоряли Рязанскую землю, а в следующем году Брянскую. Через два года снова два новых разорения окрестностей Касимова и Рязани с массовым уводом населения в рабство. В 1517 г. набег на Тулу, а в 1521 г. первый набег татар на Москву, разорение окрестностей и увод в рабство многих тысяч. Через 6 лет – следующий большой набег на Москву. В 1532-74 годах – непрерывно каждый год по крупному набегу на южные окраины Московского государства…

И вот так весь XVI век. Москвы была вынуждена тратить огромные материальные и человеческие ресурсы на строительство сотен вёрст «засечных черт», пограничных укреплений. Венец крымских набегов на Россию в том столетии это 1571 год, когда хан Гирей сжег Москву, разграбил более 30 русских городов и увёл в рабство около 60 тысяч русских людей.

Как писал один из русских летописцев: «Веси, отче, настоящую сию беду на ны, яко царь крымский прииде на землю нашу, к Оке реке на берег, многие орды с собою совокупи». Летом 1572 года в 50 километрах южнее Москвы четверо суток шло ожесточённое сражение при Молодях – одна из крупнейших битв в истории Московской Руси, когда русское войско с большим трудом разгромило армию Крыма.

В годы «смутного времени» крымцы практически ежегодно совершали крупные набеги на русские земли. До середины XVII века набеги крыских татар на южные окраины Московсковского государства – явление ежегодное. По мере восстановления мощи Москвы и её пограничной обороны, крымцы всё более переключаются на земли Украины и Польши, где их набегам способствует разгорающаяся польско-украинская война. Однако, как сообщают сохранившиеся записи московских приказов, в 1659 году крымские татары под Ельцом, Курском, Воронежем и Тулой сожгли 4674 домов и угнали в рабство 25448 человек.

К концу XVII века русско-татарский «фронтир» сдвигается на юг Украины, заметно ближе к Крыму. Русские армии впервые пытаются атаковать непосредственно сам полуостров – который почти два века, со времен набегов на Крым литовцев, не знал иностранных вторжений и был надежным убежищем работорговцев. Однако и XVIII, казалось бы просвещённый, век не обходится без набегов татар. Например, в 1713 г. крымцы грабят Казанскую и Воронежскую губернии, а в следующем году окрестности Царицына. Еще через год – Тамбов.

Показательно, что последний набег с массовым уводом людей в рабство прошел всего за 14 лет до присоединения Крыма к России – крымско-татарская «орда» в 1769 году опустошила славянские поселения между современными Кировоградом и Херсоном.

Татарское население Крыма жило фактически натуральным сельским хозяйством, исповедовало ислам и налогами в этой исламской монархии не облагалось. Поэтому экономика Крымского ханства на протяжении нескольких веков складывалась из налогов, собираемых с нетатарского населения полуострова – торгово-ремесленное население ханства составляли исключительно греки, армяне и караимы. Но главным источником сверхдоходов для крымской знати была «набеговая экономика» – захват рабов в Восточной Европе и перепродажа их в регионы Средиземноморья. Как в середине XVIII века объяснял русскому дипломату один ещё не отягощенный толерантностью турецкий чиновник: «Есть более ста тысяч татар, не имеющих ни земледелия, ни торговли: если им не делать набегов, то чем же они жить станут?»

Татарская Кафа – современная Феодосия – являлась одним из крупнейших невольничьих рынков того времени. Четыре века в качестве живого товара здесь ежегодно продавалось от нескольких тысяч до – после самых «удачных» набегов – нескольких десятков тысяч человек.

«Крымские татары никогда не будут полезными подданными…»

Россия перешла в контрнаступление с конца XVII века, когда последовали первые крымские походы князя Голицына. До Крыма стрельцы с казаками со второй попытки дошли, но Перекоп не преодолели. Впервые русские отомстили за сожжение Москвы только в 1736 году, кода войска фельдмаршала Миниха прорвали Перекоп и захватили Бахчисарай. Но удержаться тогда в Крыму из-за эпидемий и противодействия Турции русские не смогли.

К началу царствования Екатерины II Крымское ханство само по себе уже не являлось сложной военной проблемой для России, но оставалось очень проблемным соседом в качестве автономной части всё ещё могущественной Османской империи. Не случайно первый доклад по вопросам Крыма для Екатерины был подготовлен ровно через неделю после того, как она взошла на престол в результате удачного переворота.

6 июля 1762 г. Канцлер империи Михаил Воронцов представил новой царице доклад «О Малой Татарии». О крымских татарах там говорилось следующее: «Они весьма склонны к похищению и злодействам… приключали России чувствительный вред и обиды частыми набегами, пленением многих тысяч жителей, отгоном скота и грабежом». Собственно о Крыме было сказано так: «Полуостров Крым местоположением своим столько важен, что действительно может почитаться ключом российских и турецких владений; доколе он останется в турецком подданстве, то всегда страшен будет для России, а напротиву того, когда бы находился под российскою державою, то не токмо безопасность России надежно и прочно утверждена была, но тогда находилось бы Азовское и Черное море под российскою властью…»

Обсуждение Крымского вопроса во время правления Екатерины II продолжилось в разгар русско-турецкой войны 1768-74 годов. Тогда фактическим правительством Российской империи был так называемый «Совет при высочайшем дворе» и архивы сохранили интереснейшие документы его заседаний, в то числе по поводу Крыма.

15 марта 1770 г, на заседании этого Совета рассматривался один вопрос – присоединять или нет Крым к России. Соратники императрицы Екатерины вполне справедливо рассудили, что «крымские татары, по их свойству и положению, никогда не будут полезными подданными», к тому же «никакие с них порядочные подати собираемы быть не могут».

Вопреки расхожему мнению, что XVIII век это век авантюристов, императорский Совет при Екатерине II принял очень осторожное решение – не присоединять Крым к России, а надежно отсоединить его от Турции.

До этого, с середины XV века Крымское ханство было вассалом Турции, к тому же Стамбульский султан был тогда халифом, т. е. религиозным главой всех мусульман, в том числе крымских. Таким образом, Крымское ханство было такой своеобразной автономией в составе турецкой империи.

Некоторые слова русских царедворцев, произнесенные 15 марта 1770 года, и спустя два с половиной века звучат очень актуально, особенно в наши дни. Так одним из доводов против военной аннексии Крыма послужили возможные негативные последствия для России на международной арене: «Таким беспосредственным себе подданством Россия возбудит противу себя общую и небезосновательную зависть и подозрение о беспредельном намерении умножения своих областей».

В главной роли «возмущенной мировой общественности» тогда выступали не США, а Франция, в то время крупнейшая и наиболее развитая держава Европы. На долю французов приходилось 60 % всей «левантийской», т. е. средиземноморской торговли – поэтому Париж был главным политическим и экономическим партнёром Стамбула, всегда громко возмущаясь на всю Европу, кода кто-то задевал интересы турок, в том числе в далёком рабовладельческом Крыму.

При этом конкурентами французов в международной политике и торговле тогда выступали англичане. И Россия сумела воспользоваться англо-французским соперничеством, так что в период решения крымского вопроса в конце XVIII века «англичанка гадила» не Петербургу, а Парижу.

В своем письме генералу Петру Панину от 2 апреля 1770 г. императрица Екатерина так резюмировала решения по Крыму: «Совсем нет нашего намерения иметь сей полуостров и татарские орды, к оному принадлежащие, в нашем подданстве, а желательно только, чтоб они отторгнулись от подданства Турецкого и остались навсегда в независимости… Татары никогда не будут полезными нашей империи подданными».

Генерал-аншеф Панин тогда командовал русскими войсками, действовавшими против турок, а в молодости он, будучи прапорщиком гвардии, уже участвовал во взятии Перекопа и Бахчисарая.

Помимо независимости Крыма от Османской империи правительство Екатерины планировало добиться от крымского хана согласия на предоставление России права иметь в Крыму военные базы. Как писал императорский Совет: «Дабы приняли они наш гарнизон в некоторые свои крепости и отдали бы нам одну морскую гавань на Крымском берегу».

При этом правительство Екатерины II учитывало такую тонкость, что все основные крепости и лучшие гавани на южном берегу Крыма принадлежали не татарам, а туркам – и в случае чего татарам было не слишком жалко отдавать русским турецкие владения.

В течение года русские дипломаты пытались убедить крымского хана и его «диван» (правительство) выражаясь современным языком принять декларацию о независимости от Стамбула. Татары в ходе переговоров пытались не сказать ни «да», ни «нет». В итоге, императорский Совет в Петербурге на заседании 11 ноября 1770 г. принял решение «учинить сильное давление на Крым, если обитающие на сем полуострове татары ещё останутся в упорстве и не пристанут к отложившимся уже от Порты Оттоманской».

Исполняя это решение Петербурга, летом 1771 г. в войска под командованием князя Долгорукова вошли в Крым – войска хана Селима III потерпели поражение в двух сражениях, Бахчисарай и ряд татарских поселений испытали на себе то, с чем на протяжении веков знакомились объекты татарских набегов.

По поводу занятия Кафы (Феодосии) и прекращения действия крупнейшего в Европе невольничьего рынка, Екатерина II 22 июля 1771 г. писала Вольтеру в Париж: «Если мы взяли Кафу, издержки войны покрыты».

По поводу политики правительства Франции, которое активно поддерживало воевавших с Россией турок и польских повстанцев, Екатерина в письме Вольтеру изволила пошутить на всю Европу: «В Константинополе очень горюют о потере Крыма. Надо бы им послать комическую оперу, чтоб рассеять их грусть, и кукольную комедию польским бунтовщикам; это было бы им полезнее большого числа офицеров, которых Франция присылает к ним…»

«Самый любезный татарин…»

Вместо сопротивления до конца знать крымских татар предпочла временно забыть о турецких покровителях и побыстрее замириться с русскими. 25 июня 1771 г. татарское собрание из беев, местного чиновничества и духовенства подписало предварительный акт об обязательстве объявить ханство независимым от Турции, а также вступить в союз с Россией, избрав в качестве хана и «калги» (ханского наследника-заместителя) лояльных России потомков Чингисхана – Сахиб Гирея и Шагин Гирея. Прежний хан бежал в Турцию.

Летом 1772 г. начались мирные переговоры с османами, на которых Россия требовала от Стамбула признать независимость Крымского ханства. Любопытно, как в качестве возражения турецкие представители высказались в том духе, что, получив независимость, татары начнут «делать глупости». Довод оказался небезосновательным – весь короткий период, когда Крымское ханство было уже отделено от Турции, но еще не присоединено к России, крымскую знать беспрерывно раздирала борьба кланов и группировок.

Татарское правительство в Бахчисарае попыталось уклониться от подписания договора с Россией, ожидая итогов переговоров русских с турками. В это время в Петербург из Крыма прибыло посольство во главе с «калгой», заместителем хана, принцем-чингизидом Шагин Гиреем.

Молодой принц родился в Турции, но успел попутешествовать по Европе, знал итальянский и греческий языки. Императрице представитель ханского Крыма понравился. Екатерина II очень по-женски описывала его в письме к одной из своих подруг: «У нас здесь калга-султан, род крымского дофина. Это, я думаю, самый любезный татарин, какого можно найти: он красив, умен, образован более, чем эти люди вообще бывают; пишет стихи; ему только 25 лет; он хочет все видеть и знать; все полюбили его».

В Петербурге потомок Чингисхана продолжил и углубил своё увлечение современным европейским искусством и театром. Это очень способствовало тому, что Петербург всё больше стремился видеть на ханском троне именно его, но как раз не слишком укрепляло его популярность у крымских татар, ментально всё еще остававшихся средневековыми мусульманами.

К осени 1772 года русским военным и дипломатам все же удалось додавить Бахчисарай, и 1 ноября того года был подписан договор между Российской империей и Крымским ханством. В нем подчеркивалась независимость самодержавной власти крымского хана, избрание его без всякого участия третьих стран, а также закреплялись за Россией города Керчь и Еникале с их гаванями и прилегающими землями. Формально, Крым перестал быть частью Турецкой империи, а Россия впервые получила свободный выход из Азовского в Чёрное море.

Однако, императорский Совет в Петербурге испытал некоторую растерянность, когда на его заседание прибыл вице-адмирал Алексей Сенявин, успешно командовавший Азовским и Черноморским флотом в боя против турок. Флотоводец объяснил сенаторам империи, что ни Керчь, ни Еникале не являются удобными базами для флота и новые корабли там строиться не могут. Лучшим местом для базы русского флота, по мнению Сенявина, являлась Ахтиарская гавань – сейчас мы её знаем, как гавань Севастополя…

И хотя договор с Крымом был уже заключён, но к удаче для Петербурга основной договор с турками еще только предстояло подписать. И русские дипломаты поспешили включить в него новые требования о новых гаванях в Крыму.

В итоге пришлось сделать некоторые уступки туркам и в тексте Кючук-Кайнарджийского мирного договора 1774 г. в пункте о независимости татар, всё же зафиксировано положение о религиозном главенстве Стамбула над Крымом – требование, которое настойчиво выдвигалось турецкой стороной…

Для всё ещё средневекового общества крымских татар религиозное главенство слабо отделялось от административного. Турки же рассматривали этот пункт договора, как удобный инструмент сохранения Крыма в орбите совей политики. В этих условиях Екатерина II с соратниками впервые всерьез задумались о возведении на крымский трон молодого и настроенного прорусски «калги» Шагин Гирея, тем более он сам вполне прямо высказывал и в Петербурге и русским представителям в Крыму своё желание стать татарским монархом.

Однако, императорский Совет предпочёл проявить осторожность и решил что «сею переменою могли бы мы нарушить наши с татарами договоры и подать повод туркам преклонить их опять на свою cтopoнy». Ханом остался Сахиб Гирей, родной старший брат Шагин Гирея, готовый попеременно колебаться между Россией и Турцией в зависимости от обстоятельств.

У турок в этот момент назревала война с Австрией, и в Стамбуле поспешили не только ратифицировать мирный договор с Россией, но и в соответствии с его требованиями наконец признать избранного под давлением русских войск крымского хана.

Как и предусматривалось Кучюк-Кайнарджийским договором, султан направил Сахиб Гирею свое халифское благословение, которое повезли в Бахчисарай султанские посланники. Однако прибытие турецкой делегации, целью которой было вручить хану султанский «фирман», подтверждение на правление, произвело в крымском обществе обратный эффект. Татары, приняли прибытие турецких послов за очередную попытку Стамбула вернуть Крым под свою привычную власть. В итоге татарская знать заставила Сахиб Гирея сложить с себя полномочия и быстро избрала нового хана Девлет-Гирея, который никогда не скрывал своей протурецкой ориентации.

«Привесть крымцев в несостояние отваживаться на предерзости…»

Императорский Совет, состоявшийся в Петербурге 14 мая 1774 г., по поводу переворота в Крыму решил, что «сие противно самому заключенному с татарами трактату, и что, в случае ежели не можно будет то уничтожить, должно стараться возбуждением ногайцев и других живущих на кубанской стороне, разделить татарскую область надвое, и тем привесть крымцев в несостояние отваживаться на предерзости».

Новый протурецкий хан Крыма стал активно готовиться к турецкому десанту в Крыму, а так же попытался распространить свою власть на ногайских татар, кочевавших в районе Кубани. В итоге в Петербурге приняли решение возводить на ханский трон пророссийского Шагин Гирея, для чего, как зафиксировал протокол императорского Совета, «всевозможно и не жалея денег стараться о доставлении калге ханского достоинства, дабы уничтожить тем умыслы Порты и утвердить вольность татарскую».

Турки тем временем приостановили предусмотренный мирным договором вывод своих войск из Крыма (их гарнизоны всё ещё оставались в нескольких горных крепостях) и стали всё настойчивее намекать русским дипломатам в Стамбуле о невозможности самостоятельного существования Крыма. В Петербурге поняли, что одним дипломатическим давлением и косвенными действиями проблему не решить.

Дождавшись начала зимы, когда переброска войск по Черному морю была затруднена, и в Бахчисарае не могли рассчитывать на скорую помощь со стороны турок, русские войска вновь сосредоточились у Перекопа. Здесь они дождались известия об избрании ханом ногайских татар Шагин Гирея – эту «демократическую процедуру» активно готовили на Кубани русские агенты и русские деньги. В январе 1777 г. корпус князя Прозоровского вошёл в Крым, сопровождая принца Шагин Гирея, котрый уже стал «легитимным» ханом для кубанской части татар.

Протурецкий хан не собирался сдаваться, он собрал 40-тысчное ополчение и выступил из Бахчисарая навстречу русским. Здесь он попытался обмануть Прозоровского – начал с ним переговоры и в их разгар неожиданно атаковал русские войска. Но фактическим военным руководителем экспедиции Прозоровского был человек по фамилии Суворов. Будущий генералиссимус отбил неожиданную атаку татар и затем разгромил всё их ополчение.

Протурецкий хан Девлет-Гирей бежал под защиту османского гарнизона в Кафу, откуда весной уплыл в Стамбул вместе со всеми турецкими солдатами. Русские войска без труда заняли Бахчисарай, и 28 марта 1777 г. крымский «Диван» (такой феодальный совет министров) официально отстранил Девлет-Гирея от власти и признал ханом так приглянувшегося царице Екатерине Шагин Гирея.

Турецкий султан, как глава мусульман всего мира, однако не признал Шагина крымским ханом. В итоге молодой Шагин Гирей стал править без духовной санкции халифа, но при полной поддержке России… Правда, стоит отметить, что по соглашению с Шагин Гиреем Россия в качестве возмещения своих затрат на его поддержку получила доходы крымской казны с соляных озер, все взимаемые с местных христиан налоги, а также гавани в Балаклаве и Гезлеве (ныне называемом Евпаторией). Фактически вся экономика Крыма попала под русский контроль.

Здесь стоит напомнить, что Крым тогда имел еще одно важное стратегическое значение, ныне совершенно забытое – он был главным и основным источником соли для Украины, европейской России и Северного Кавказа. Это в наше время соль есть нечто дешевое и обыденное, но много веков в прошлом она являлась дорогим и дефицитным товаром, без которого невозможно было обойтись ни при приготовлении, ни при консервировании продуктов в условиях тех технологий. На рубеже XVIII–XIX веков контроль за потоками крымской соли сыграет важное значение в присоединении к России северного Кавказа и Закавказья. Но вернёмся в Крым к его новому хану…

«Крымский Петр I»

Проведя большую часть жизни в Европе и России, где он получил прекрасное современное для тех лет образование, Шагин-Гирей сильно отличался от всего высшего сословия своей родной страны. Познакомившись с европейской культурой и оценив многие достижения европейцев, он, заняв ханский престол, решил преобразовать экономику и уклад Крымского государства на европейский манер, благодаря чему придворные льстецы в Бахчисарае даже стали называть его «крымским Петром I».

По примеру царя Петра хан Шагин начал с создания регулярной армии. До этого в Крыму существовало только ополчение, которое собиралось в случае опасности, либо при подготовке очередного набега за рабами. Роль постоянно войска играли турецкие гарнизоны, но они эвакуировались в Турцию после заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора. Европеизированный хан Шагин-Гирей провел перепись населения и постановил брать с каждых пяти татарских домов по одному воину, причем эти дома и должны были снабжать воина оружием, лошадью и всем необходимым. Такая затратная для населения мера вызвала сильное недовольство и создать многочисленную армию новому хану не удалось, хотя у него и появилась относительно боеспособная ханская гвардия.

Чтобы освободиться от гнета вековых традиций и влияния олигархии из шести наиболее знатных татарских родов, Шагин, опять же следуя примеру Петра I, пытается перенести столицу государства в приморскую Кафу (Феодосию), где начинается строительство большого дворца. Осознавая, что для преодоления средневековья необходимо современная структура государственного управления, Шагин-Гирей вводит новую систему чиновничества – по примеру России создается иерархическая служба с фиксированным окладом жалованья, выдаваемым из ханской казны, местные чиновники лишаются старинного права брать поборы непосредственно с населения.

Чем шире разворачивалась реформаторская деятельность «крымского Петра I», тем больше возрастало недовольство аристократии и всего татарского населения новым ханом. Особенное недовольство низов вызвало создание регулярного войска, что подразумевало постоянную службу и расходы на неё, чего у татар никогда не было.

Игры в Петра были не очень успешными, но в традициях крымского средневековья вполне кровавыми – европеизированный хан Шагин Гирей казнил заподозренных в нелояльности вполне по азиатски… Кроме того, молодой хан не был чужд одновременно и «азиатской» пышности и склонности к европейской роскоши – он выписывал из Европы дорогие предметы искусства, приглашал модных художников из Италии и тому подобное. Такие заморские увлечения и вкусы шокировали средневековых крымских мусульман. Среди татар распространялись слухи, например, как доносили русские агенты в Петербург, о том, что хан Шагин «на кровати спит, на стуле садится и молитв должных по закону не делает». По понятиям правоверных мусульман примерный исламский монарх должен был спать на коврах, сидел на подушках и совершал пять обязательных намазов – а вместо этого были итальянские стулья, французские театры и русские чиновники…

Недовольство реформами «крымского Петра I» и растущим влиянием Петербурга, наряду с традиционными антирусским настроениями, подогреваемыми надеждами на Стамбул, привели к массовому восстанию в Крыму, разразившемуся в октябре 1777 г. Это восстание стало, пожалуй, самым масштабным за всю короткую историю «независимого» Крыма.

Бунт, начавшись в среде новонабранного войска, моментально охватил весь Крым. Татары, собрав крупное ополчение, сумели уничтожить крупный отряд русской легкой кавалерии в районе Бахисарая. Ханская гвардия перешла на сторону повстанцев. Восстания возглавили братья Шагин Гирея – многочисленные ханские гаремы вообще способствовали большому количеству всяческих «принцев». Один из этих братьев, бывший ранее предводителем абхазов и адыгов, был избран повстанцами новым ханом Крыма.

«Надо помышлять о присвоении сего полуострова…»

Русские отреагировали быстро и жесткого. Фельдмаршал Румянцев настаивал на самых крутых мерах в отношении восставших татар, чтобы, как они писал своим генералам, дать «возчувствовать всю тяжесть русского оружия, и довести их уже до pacкaяния». Среди мер по подавлению восстания были фактические концлагеря XVIII века, когда татарское население (в основном семьи бунтовщиков) загоняли в блокированные горные долины и держали там без снабжения продовольствием.

У берегов Крыма появился турецкий флот. В Ахтиарскую гавань (ту, где сейчас Севастополь) вошли турецкие фрегаты, доставившие десант и ноту протеста на действия русских войск в Крыму. Султан в соответствии с Кючук-Кайнарджийским мирным договором требовал вывода русских войск из независимого Крыма. Ни русские, ни турки не были готовы к большой войне, но формально турецкие войска могли присутствовать в Крыму, раз там находились и русские части. Поэтому турки попытались высадиться на крымский берег без применения оружия, а русские старались так же без выстрелов воспрепятствовать им в этом.

Здесь войскам Александра Суворова помог случай. В Стамбуле началась эпидемия чумы и под предлогом карантина русские объявили, что не могут пустить турок на берег. По выражению самого Суворова, туркам было «с полной ласковостью отказано». Турки, простояв ещё некоторое время у крымских берегов, вынуждены были отбыть обратно к Босфору. Так татарские повстанцы остались без поддержки османских покровителей.

После этого Шагин-Гирею и русским частям удалось достаточно быстро справиться с бунтовщиками. Решительные и жестокие действия русских войск, наряду с традиционной неспособностью татарского ополчения к длительным боевым действиям, привели к тому, что через несколько месяцев восстание было подавлено. Поражению восстания способствовали и тут же начавшиеся разборки между татарскими кланами и претендентами на ханский престол…

Еще до подавления восстания фельдмаршал Румянцев 30 октября 1777 г. писал князю Потёмкину и Екатерине II: «По так многим и доказательным опытам их врожденной к нам неприязни, не предвидится надежды сие дело кончить, но надобно браться за меры способные положить предел или конец таков, каков, сообразно их натуре и нашей пользе, только придуман быть может, а инако война будет бесконечная и бесполезная».

В заключение письма о крымских делах Румянцев советовал «искать средства удобнейшего к положению предела или лучше сказать конца с сими родившимися нам врагами». Фактически фельдмаршал требовал от Петербурга «окончательного решения» татарско-крымского вопроса путем ликвидации древнего ханства, этого последнего осколка Золотой Орды…

Именно тогда в Петербурге окончательно отказались от идеи «независимого» ханства и всерьёз задумались о полном присоединении Крыма к России. В канцелярии князя Потемкина появляется любопытный документ – анонимное «Рассуждение одного Российского Патриота, о бывших с татарами войнах, и о способах, служащих к прекращению оных навсегда». Фактически это аналитический доклад и детальный, проработанный план аннексии Крыма и присоединения его к Империи.

В записке содержится достаточно подробный план действий (из 11 пунктов) по присоединению и даже начальному освоению Крыма; многие из пунктов этого плана были реализованы на практике в ближайшие десятилетия. Так, например, в статье 3-й «Рассуждения» говорится о необходимости провоцировать междоусобицы среди различных татарских кланов, и действительно, с середины 70-х годов XVIII века в Крыму и в кочевых ордах вокруг него при помощи русских агентов не прекращаются бунты и распри. В 5-й статье говорится о желательности выселения ненадежных татар из Крыма. И после присоединения Крыма царское правительство фактически поощряло движение «мухаджиров» – агитаторов за переселение крымских татар в Турцию.

Планы по заселению полуострова христианскими народами (статья 9 «Рассуждения») в ближайшем будущем реализовывались Потемкиным очень активно: приглашались болгары, греки, немцы, армяне, переселялись русские крестьяне из внутренних областей империи. Нашел применение на практике и пункт № 10, в котором предполагалось вернуть городам Крыма их древние греческие названия. В Крыму были переименованы уже существовавшие населенные пункты (Кафа-Феодосия, Гезлев-Евпатория и т. п.); а все вновь образуемые города получали греческие имена.

Фактически присоединение Крыма прошло по плану, до сих пор сохранившемуся в наших архивах.

Царица Екатерина вскоре после подавления татарского мятежа написала фельдмаршалу Румянцеву ответное письмо, в котором согласилась с его предложениями об окончательном решении крымского вопроса и резюмировала: «Независимость татар в Крыму ненадежна для нас, и надо помышлять о присвоении сего полуострова».

Для начала последовали меры по полной ликвидации экономической независимости ханства. К сентябрю 1778 г. более 30 тысяч (очень большая, просто огромная цифра для того Крыма!) местных христиан под охраной русских войск Александра Суворова покинули пределы Крыма для расселения на северном берегу Азовского моря. Основной целью этой акции было ослабление и без того слабой экономики ханства. В качестве компенсации потери самых работящих подданных русская казна выплатила крымскому хану 50 тысяч рублей.

Рядовое татарского население Крыма жило практически натуральным сельским хозяйством и скотоводством – татарские низы были источником ополчения, но не источником налогов. Практически все ремесла, торговля и искусство развивались в Крыму благодаря евреям, армянам и грекам, составлявшим налоговую базу ханства. Существовало своеобразное «разделение труда»: армяне занимались строительством, греки традиционно преуспевали в садоводстве и виноградарстве, за караимами закрепились пчеловодство и ювелирное дело. В торговой среде преобладали армяне и караимы.

Крымские христиане в мусульманском ханстве подвергались репрессиям почти при каждом татарском бунте, а также в ходе межклановых столкновений крымских феодалов. Во время недавнего антирусского мятежа 1777 г. христианские общины греков и армян поддержали российские войска, после чего подверглись погромам со стороны татарского населения. Поэтому Петербург обставил увод большей части городского населения Крыма, выражаясь современным языком, как «гуманитарную акцию» по спасению этнических меньшинств. Греки переселялись на территорию нынешнего Мариуполя, а армяне на территорию современного Ростова-на-Дону.

Лишив татарскую знать всех источников дохода – набеги за рабами были уже невозможны, а тут исчезли и налоги с местных христиан – в Петербурге подталкивали крымскую аристократию к нехитрому выбору: или эмигрировать в Турцию или идти за жалованье на службу русской монархии. Оба решения вполне устраивали Петербург.

«Крым Ваш и нету уже сей бородавки на носу…»

10 марта 1779 г. в Стамбуле в султанском дворце Айналы-Кавак на берегу бухты Золотой Рог Турцией и Россией была подписана конвенция, вновь подтверждавшая независимость Крымского ханства. Одновременно с подписанием этой конвенции Османский султан, как халиф всех мусульман мира, наконец признала законным ханом Крыма пророссийского Шагин Гирея.

Здесь русские дипломаты обыграли и обманули турок – признавая ещё раз независимость ханства и легитимность действующего хана, Стамбул тем самым признавала их суверенное право на любое решение, в том числе и решение на упразднение ханства и присоединение его к России.

Через два года последовал еще один ловкий и символический шаг – в 1781 г. хан Шагин Гирей был принят в чине капитана на русскую военную службу. Это ещё больше обострило отношения в крымско-татарском обществе, так как большинству татар было непонятно, как самостоятельный исламский монарх может быть на службе у «неверных».

Непрекращающееся в татарском обществе недовольство и непонимание политики Шагин Гирея привели к очередному массовому бунту в Крыму в мае 1782 г., вновь возглавленному многочисленными братьями хана. Шагин Гирей бежал из Бахчисарая в Кафу, а оттуда в Керчь под защиту русского гарнизона.

Турция, как и раньше, пыталась поучаствовать в крымских разборках, однако летом 1782 г. столицу Османской империи почти уничтожил страшный пожар, после которого население Стамбула оказалось на грани голодного бунта. В таких условиях турецкое правительство не могло активно вмешаться в дела Крыма.

10 сентября 1782 г. князь Потемкин пишет Екатерине записку «О Крыме», где уже прямо говориться о том, что настал удобный момент для присоединения полуострова к России: «Крым положением своим разрывает наши границы… Положите ж теперь, что Крым Ваш и что нету уже сей бородавки на носу».

Мятеж против Шагин Гирея послужил удобным поводом для нового ввода на полуостров русской армии. Солдаты царицы Екатерины вновь взяли Перекоп, разгромили под Чонгаром татарское ополчение, заняли Бахчисарай и пленили большинство татарской знати.

Несостоявшийся «крымский Пётр I» Шагин Гирей начал рубить головы своим братьям и прочим мятежникам. На фоне разбушевавшегося хана пришедшие с ним русские чиновники и генералы выглядели поборниками гуманизма и сторонниками всеобщей амнистии. Русские демонстративно сдерживали гнев хана и даже вывезли часть его обреченных на казнь родственников под охраной в Херсон.

Нервы молодого хана, который так хотел быть просвещённым монархом, но приобрёл всеобщую ненависть соплеменников, не выдержали, и в феврале 1783 года он сделал то, к чему его мягко, но настойчиво подталкивал светлейший князь Потёмкин – самодержавный монарх Крыма, потомок Чингисхана Шагин Гирей отрёкся от престола. Известно, что Потёмкин весьма щедро заплатил делегации крымско-татарской знати, которая озвучил перед Шагин Гиреем предложение об отречении и присоединении Крыма к России. Значительные денежные выплаты получили и татарские беи, которые согласились агитировать местное население за присоединение к империи.

Манифестом Екатерины II от 8 апреля 1783 года было возвещено о вхождении Крымского полуострова, Тамани и Кубани в состав Российской Империи: «Решились Мы взять под державу Нашу полуостров Крымский, остров Тамань и всю Кубанскую сторону. Возвещая жителем тех мест силою сего Нашего Императорского манифеста таковую бытия их перемену, обещаем свято и непоколебимо за Себя и Преемников Престола Нашего содержать их наравне с природными нашими подданными, охранять и защищать их лица, имущество, храмы и природную веру…»

«Они не стоят этой земли…»

Через год после ликвидации Крымского ханства, 2 февраля 1784 г. появляется императорский указ «Об образовании Таврической области» – управление и территориальное деление бывшего Крымского ханства унифицируется с остальной Россией. Было образовано «Крымское Земское Правительства», из 10 человек, которое возглавил представитель наиболее влиятельного татарского рода бей Ширинский, чей род восходил к военачальникам эпохи расцвета Золотой Орды, а один из предков сжег Москву, во время самого удачного набега крымского хана Девлет Гирея на русские земли в 1571 году.

Однако самостоятельных решений, тем более без согласования с русской администрацией, «земское правительство» Крыма не принимало, и по-настоящему управлял полуостровом ставленник князя Потёмкина, руководитель расположенной в Карасубазаре «главной военной квартиры» Василий Каховский.

Сам Потемкин высказывался о населении бывшего ханства весьма нетолерантно: «Сей полуостров будет лучше во всем, ежели мы избавимся от татар. Ей богу, они не стоят этой земли». С целью привязать полуостров к России князь Потёмкин начал массовое переселение в Крым греков-христиан из Турции, для привлечения поселенцев им предоставлялось право беспошлинной торговли.

Через четыре года после ликвидации ханства представители татарской знати на русской службе – коллежский советник Магмет-ага и надворный советник Батыр-ага – получили от Потемкина и Каховского задание выселить всех крымских татар с южного берега Крыма. Татарские чиновники рьяно принялись за дело и в течение одного года очистили самые лучшие, наиболее плодородные берега Крыма от своих сородичей, переселив их во внутренние районы полуострова. На место выселенных татар царское правительство завозило греков и болгар.

Однако, наряду с такими притеснениями и вопреки нетолерантным высказываниям Потёмкина, крымские татары с подачи всё того же «светлейшего князя» получили и ряд льгот: указом от 2 февраля 1784 г. высшим сословиям крымско-татарского общества – беям и мурзам – были предоставлены все права российского дворянства, простые татары не подлежали рекрутскому набору и, более того, крымско-татарские крестьяне были причислены к разряду государственных, на них не распространялось крепостное право.

Любопытно, что запретив работорговлю и не вводя в Крыму крепостное право, царское правительство оставило в собственности татар всех их невольников, освободив из татарского рабства только русских и украинцев.

Единственной коренной общиной прежнего Крымского ханства, которую совсем не задели преобразования Петербурга, стали иудеи-караимы. Им даже предоставили некоторые налоговые льготы.

В результате вывода с полуострова христиан в 1778 г. и поощряемой русскими эмиграции татар в Турцию на территории Крыма образовалось много свободных земель. Эти земли, а также бывшие ханские и султанские владения, отошли в пользу российской казны. Их раздача началась практически сразу после присоединения, причем проходила она из двух рук сразу – указами Екатерины и ордерами Потемкина.

Кстати, у Потемкина была идея переселять в Крым английских каторжников, покупая у правительства Британии лиц, приговоренных к ссылке в Австралию. Однако этому воспротивился русский посол в Лондоне Воронцов. Он направил в Петербург письмо императрице следующего содержания: «Какая может быть польза пространной империи нашей, приобретая ежегодно 90-100 злодеев, извергов, можно сказать, рода человеческого, кои ни к хлебопашеству, ни к рукоделию неспособны, будучи все почти наполнены всеми болезнями, кои за мерзкою их жизнию обыкновенно следуют? Они будут в тягость правлению и на вред прочих обывателей; напрасно казна будет тратить иждивение на жилища и на прокормление сих новых гайдамаков». Послу Воронцову удалось убедить Екатерину отменить это предприятие и мы лишились возможности увидеть в Крыму русскую общину английского, шотландского и ирландского происхождения…

Зато с 1802 г. начали прибывать в Крым переселенцы из различных германских монархий. Колонисты из Вюртемберга, Бадена и Цюрихского кантона Швейцарии основали колонии в Судаке, а выходцы из Эльзас-Лотарингии создали Цюрихскую волость около Феодосии. Неподалеку от Джанкоя немцами из Баварии была создана Нейзацкая волость. Уже к 1805 г. эти колоний стали довольно крупными поселениями.

Последний крымский хан, несостоявшийся реформатор Шагин Гирей в сопровождении гаремы и свиты в две тысячи человек несколько лет жил в Воронеже и Калуге, но вскоре пожелал покинуть России. Царица его не удерживала, бывший хан прибыл в Стамбул, где его очень любезно встретил турецкий султан Абул-Хамид и отправил уставшего от русской зимы потомка Чингисхана на солнечный остров Родос. Когда в 1787 году началась очередная русско-турецкая война, Шагин Гирея по приказу султана на всякий случай задушили.

После манифеста Екатерины II о присоединение Крыма к России никаких акций открытого сопротивления крымских татар не было больше полувека – вплоть до появления на территории полуострова англо-французского десанта в 1854 году…