Неожиданная Россия

Глава 39. Рождение Новороссии. Часть 1-я: "Лежала я в беседке ханской…"

Экономические результаты победоносных русско-турецких войн

Едва ли в России кто-то, хотя бы на уровне школьного курса истории, не знает о блестящих победах эпохи Екатерины II – выражаясь словами классика, «времён Очаковских и покоренья Крыма». Войны с турками, битвы Суворова, присоединение Крымского полуострова и штурм Измаила – всё это, так или иначе, отражено в исторической памяти нашего общества. Однако социально-экономические последствия тех побед гораздо менее известны, а ведь для истории Отечества они значили даже больше, чем чисто военные успехи.

Расскажем о том, как вслед за армейскими баталиями и викториями в прежде дикой степи целенаправленно рождалась новая Россия – Новороссия.

«Дикое поле» и донецкая соль

Новороссия – этот популярный в царской России географический термин применялся к степным просторам на северных берегах Чёрного и Азовского морей, от современного Приднестровья до Донбасса. Не случайно даже университет в Одессе при царях официально именовался «Императорским Новороссийским». И в советское время имя Новороссии обязательно вспоминалось в публикациях по истории южной части УССР.

Огромное пространство, от Таганрога до Одессы, от Севастополя до южных подступов к Полтаве и Харькову имело важнейшее экономическое значение и при царях, и при генсеках. Развития металлургия, заводы и шахты Донецкого и Криворожского бассейнов занимали первые строки в промышленных балансах Российской империи и Советского Союза. Не случайно именно здесь всего полвека назад, на территории ныне «самостийной» Украины, производились самые массовые баллистические ракеты и строились все авианесущие крейсера СССР.

Известные события 2014 г. придали актуальности этому историческому имени – Новороссия. Что с ним станет дальше, покажет будущее – которое, как мы помним на недавнем примере Крыма, может быть самым неожиданным. Но оставим будущее политологам и аналитикам, вернёмся к истории. Степные просторы Новороссии впервые вошли в состав России при Екатерине II, по итогам двух победоносных войн с турками. Но помимо нескольких ремесленных очагов Крыма, всё это огромное пространство было, как говорили наши предки, «Диким полем» – не то что городов, местами и людей почти не было…

Те степи, хотя кочевники в них жили издавна со времен скифов, никогда не отличались многолюдностью. Вдобавок, они сильно запустели с распадом Золотой Орды и началом в «Диком поле» тянувшейся столетиями перманентной войны – татары, казаки, походы литовских, османских, русских войск… Совсем безлюдной пустыней степи от Днестра до устья Дона не были – но там, где сегодня население исчисляется многими миллионами, до появления Новороссии обитали считанные десятки тысяч. К примеру, на землях современной Одесской области и непризнанной Приднестровской Молдавской Республики, где сегодня проживает в общей сложности около 3 млн. чел, три века назад кочевало 12 тыс. подданных Крымского хана, а в редких сёлах и крепостях обитало не более 5 тыс. подданных турецкого султана.

Первый кусочек будущей Новороссии официально вошёл в состав России ровно три века назад – в 1719 г. царь Пётр I указом «Об устройстве губерний», среди прочего, учредил «Бахмутскую провинцию», включавшую округу крепости Бахмут на одном из притоков Северского Донца. Ныне это северо-восток Донецкой области, здесь проходит линия фронта между войсками Киева и непризнанными ДНР и ЛНР. Три века назад здесь же проходила перманентная «линия фронта» между Русским царством и Крымским ханством. Казачья стража на месте Бахмута появилась еще во времена Ивана Грозного, а при Петре I население «Бахмутской провинции» уже начитывало 8847 чел. мужского пола.

Столь точная цифра нам известна, благодаря проведённой царём-реформатором переписи в том же 1719 г. Цифра, кстати, внушительна по меркам то эпохи – но лишь потому, что в «Бахмутской провинции» сосредоточенно жили поселенцы из пограничных войск, а так же работали многочисленные соляные «варницы». Соль в ту эпоху на Руси была дефицитным и дорогим товаром, её залежи на Северском Донце активно разрабатываются и сегодня, а в СССР «артёмовская соль» давала 40 % этого продукта – ведь Бахмут в советское время и до 2016 г. (когда на Украине пошла «декоммунизация») назывался г. Артёмовск.

Так что соль в нашей истории была первым промышленным продуктом Новороссии, а пограничная крепость Бахмут первым её административным центром.

Новая Сербия и Ханская Украина

Планомерное и целенаправленное заселение «Дикого поля», будущей Новороссии, началось ещё до Екатерины II, при императрице Елизавете. С 1751 г. последовала целая серия указов о поселение на степной границе выходцев с Балкан, желавших поступить на русскую службу. Так возникли «Славяно-Сербия» и «Новая Сербия». Первая располагалась в центре современного Донбасса – село Луганское, будущий город Луганск, это одно из «славяносербских» поселений.

Российская империя к тому времени владела землями и на правом берегу Днепра, южнее Киева. Именно там возникла «Новая Сербия», поселения нескольких тысяч сербов и валахов, под началом перешедшего на русскую службу австрийского полковника Ивана Хорвата. Поселенцы служили в гусарских полках, а центром «Новой Сербии» стала основанная в 1754 г. крепость святой Елизаветы – будущий город Елисаветград, он же областной центр Кировоград в советское время.

Обе «Сербии» и лежащие между ними земли Запорожской сечи прикрывали татарскую границу. Запорожцев со времён Мазепы раздирали противоречия, и Сечь подчинялась то русскому царю, то османскому султану. Однако государство Российское всю первую половину XVIII в. упорно строило крепости в степях по обе стороны Днепра. Южнее их линии, между низовьями Днестра и Днепра, располагалась «Ханская Украина» – так в том столетии именовали поселения беглецов с украинских территории России и Польши на причерноморских землях Крымского ханства.

Казаки-запорожцы не только отбивали татарские набеги и периодически сами грабили подданных султана, но порою устраивали и целые баталии с пограничниками Российской империи. «Сичевики» резались со «славяносербами» за лучшие земли и пастбища. При царице Елизавете был и шумный конфликт, настоящая малая война не берегах реки Кальмиус – тогда у современного Мариуполя не поделили угодья запорожские и донские казаки. Обычно коллеги из двух казачьих войск вместе воевали против татар и бунтовали против русских царей, но «конфликты хозяйствующих субъектов» случались и между ними, в 1743 г. вылившись почти в настоящую войну. «Дикое поле» всё еще оставалось диким, куда более диким, чем американский Дикий Запад эпохи ковбоев. Царице Елизавете пришлось мирить «донцов» и запорожцев, утвердив реку Кальмиус официальной границей между двумя казачествами.

«Новороссийская губерния» и последний татарский набег

К моменту воцарения Екатерины II на уже принадлежащих империи землях будущей Новороссии, в обоих «Сербиях» и Сечи, проживало порядка 90 тыс. лиц мужского пола. Женщины в переписи-«ревизии» и воинский учёт не попадали, поэтому их количество можно только предполагать – в любом случае, на том немирном «фронтире» их проживало не больше, а меньше, чем мужчин.

Екатерина, еще не Великая, но уже мудрая императрица продолжила заселение «Дикого поля». В 1763 г. селиться в «Новой Сербии» разрешают не только балканским выходцам, но и беглым украинцам и русским, в том числе раскольникам, и иным лицам «всяких народов». Вскоре, 22 марта 1764 г. появляется и документ, впервые утвердивший новое имя региона – царица утвердила доклад Сената о создании на линии степных крепостей новой губернии. Любопытно, что сенаторы изначально предлагали назвать губернию «Екатерининской», но царица оказалась скромнее и выбрала другое. «Называть Новороссийская губерния» – поставила она собственноручную резолюцию на сенатском докладе.

Собственно само имя показывает масштаб замыслов – как заморская Америка стала для европейцев Новым Светом, так прежде «Дикое поле» должно было стать для русских Новой Россией. Появившийся 255 лет назад указ о создании Новороссийской губернии содержал и «план раздачи земель к заселению» – фактически, первый системный проект освоения огромного региона.

Новая губерния протянулась длинной полосой на полтысячи вёрст по обе стороны Днепра, от современной Кировоградской до Луганской области. И сразу после создания Новороссийской губернии пришлось пережить последний удар «дикого поля» – ровно 250 лет назад, в 1769 г. крымские татары провели финальный в истории набег на земли России и Украины.

Набег был хоть и последним, но крайне разрушительным. Только в «Новой Сербии» татары сожгли полторы сотни деревень. Французский консул, барон Тотт, сопровождал крымского хана в том набеге и описывал «огромное дымное облако, распространившееся на десятки миль». Ханские кавалеристы убили и угнали в полон до 20 % населения Новороссии.

Татарский набег стал началом шестилетней русско-турецкой войны. Именно тогда прогремят первые победы Суворова, а русский флот впервые и грозно продемонстрирует свой флаг в Средиземном море. Война закончилась в 1774 г. выгодным для России миром, который значительно раздвинул пределы юной Новороссии и подготовил присоединение Крыма.

Не смотря на потери от татарского набега, не смотря на войну (а во многом даже благодаря войне) число подданных русской царицы на землях Новороссии с 1764 по 1775 гг. выросло на 40 %. У нас неплохо знают чисто военные перипетии многочисленных конфликтов с турками. Но обычно забывают, что вопросы логистики в тех кампаниях были даже сложнее и важнее любых атак с осадами. Именно логистика, вопрос снабжения войск на подступах к Крыму, в первую очередь диктовал необходимость ускоренного заселения прежде «Дикого поля», ставшего Новороссией.

«Удобны к народному населению…»

С 1774 г. «управителем Новороссийской губернии» стал князь Потёмкин. Он слишком известен в отечественной истории и в дополнительных представлениях не нуждается. Однако его роль в русском освоении Причерноморья столь значительна, что требует детализации. Потёмкин так много времени проводил в Новороссии, что уже в 1779 г. царица игриво писала своему фавориту: «Князь, поживи-ка с нами. На степи и без тебя исправно будет распоряжениями твоими же…»

При Екатерине II и Потёмкине следует целая вереница правительственных указов и распоряжений о заселении новых земель. Ещё в 1769 г., сразу после татарского набега, появляется указ: «Жидам селиться в Новороссийской губернии». Так начинается еврейская колонизация данных территорий, поддержанная налоговыми льготами (не случайно, спустя век под Елисаветградом в бывшей «Новой Сербии» родится Лев Троцкий). Здесь же селят и пленных турецкой армии, перебежчиков из числа «волохов, греков и армян».

За привлечение в Новороссию людей из чужих владений казна платила по 5 руб. за каждую семью, а привлёкший таковых семей более полусотни получал офицерский чин, т. е. дворянство. В бывшем «Диком поле» тогда появляются совершенно экзотические переселенцы – например, корсиканцы и шведы с балтийского острова Даго (ныне эстонский Хийумаа). В Приазовье, в окрестностях только что основанного Мелитополя, немцы-«меннониты», бежавшие из Пруссии в Россию сектанты-протестанты, оказались соседями нескольких сотен поселившихся здесь же буддистов-калмыков.

Князь Потёмкин оставляет в Новороссии и всех беглых крепостных. Официально он не имеет на это права, но в секретном приказе чиновникам Новороссийской губернии пишет: «…являющимся к вам разного звания помещикам с прошениями о возврате бежавших крестьян объявите, что не может ни один из оных возвращен быть». В письме же к царице Потёмкин откровенно поясняет: «Противно было бы пользе государственной запретить принятие здесь беглецов…»

Новым поселенцам щедро раздаются земли – крестьянам до 60 гектаров, дворянам до 12 тыс. га. Первые 10 лет землёй можно пользоваться бесплатно, затем требуется платить умеренный налог, по 5 коп. с десятины (чуть более 1 га). В 1781 г. появляется указ о переселении в Новороссию 70 тыс. семей государственных и помещичьих крестьян. Их переселяют из центральной России, из районов, где уже ощущается дефицит пахотной земли – тогда как, по словам указа, «земли Новороссийской губернии по пространству их, несомненному плодоносию и положению в одном из лучших климатов, преимущественно перед другими удобны к народному населению…»

Потёмкинские кипарисы

Однако при всей мягкости климата сравнительно с центральной Россией, бывшее «Дикое поле» отнюдь не было раем для пахаря. Не смотря на наличие богатых чернозёмов и почти нетронутую природу – табуны диких лошадей в регионе окончательно исчезнут лишь к середине XIX в. – здесь имелись свои опасности для сельского хозяйства: нередкие засухи и нашествия саранчи. Да и само хозяйствование требовало иных приёмов, чем в лесной полосе. Поэтому вместе с переселенцами, князь Потёмкин выписал из столиц целую группу «профессоров земледелия», русских и иностранных, поставив им амбициозную задачу: «Всё домоводство устроить сообразив качеству земли здешней со всеми изобретениями в Англии введенными, в образе пахания, в обороте посевов, в размножении полезных трав и лучших орудий земельных…»

Могущественный фаворит императрицы учредил в Новороссии первую школу по подготовке агрономов и лично распределял по новорожденным деревням образцы новейших английских плугов. Такие цельнометаллические плуги были обещаны всем поселянам, кто отличится в снабжении армии хлебом.

Параллельно с политическим и хозяйственным освоением Новороссии, шло её научное исследование и даже преображение. Сегодня кипарисы привычная часть пейзажа в Крыму и на берегах Чёрного моря, но впервые их здесь посадили через несколько лет после ликвидации ханства, привезя саженцы из Италии. Отцом черноморских кипарисов стал Карл Габлиц, приглашённый Потёмкиным в Тавриду член-корреспондент Петербургской Академии наук.

Заселение Новоросии шло ударными темпами. К примеру, на бывших землях Запорожской сечи, после её ликвидации в 1774 г., за следующие пять лет население удваивается. Если в 1776 г. по берегам Днепра, от нынешнего Херсона до Днепропетровска, насчитывалось чуть более сотни сёл, то к 1783 г. их уже более 700! Они, а не сатира недоброжелателей, и быио настоящими «потёмкинскими деревнями», прилагавшимися к потёмкинской целине, успешно поднятой стараниями князя – удивительного человека, совмещавшего в себе корысть царедворца с государственной мудростью…

Стоит всё же сказать несколько слов о «потёмкинских деревнях», сходу увековечивших юную Новороссию в сфере чёрного пиара. Выражение появилось по итогам первого визита императрицы в Новороссию в 1787 г., когда Екатерина проехала через всё некогда дикое поле, от древнего Киева до новорожденного Севастополя.

Кстати, Киев тогда императрице не понравился – Екатерина явно ожидала от матери городов русских чего-то большего, но древний город на Днепре к исходу XVIII в. был, по сути, большой деревней. Царица даже высказалась об этом фельдмаршалу Румянцеву, губернатору Малороссии. Прославленный победитель турок ответил на грани наглости: «Я приобвык брать города, а строить их не мое дело…»

«Из предков кто моих спокойно почивал от орд и ханов их?..»

Строить города было делом Потёмкина. И по свидетельству всех очевидцев, Севастополь, которому тогда насчитывалось 4 года от роду, императрице очень понравился. Вообще вся Новороссия произвела на неё сильное впечатление. Переночевав в Бахчисарае в бывшем дворце крымских ханов Екатерина II даже сочинила для Потёмкина прочувственные стихи, весьма неплохие для той эпохи и для урождённой немки, для которой русский язык не был родным:

Бахчисарай, гравюра конца XVIII века

Та поездка стала большим политическим событием, прозвучавшим далеко за пределами не только Новороссии, но и всей России. Вместе с царицей путешествовал император Австрии, а в бывшей столице Крымского ханства она встречалась с одним из грузинских царевичей. В Стамбуле прекрасно поняли всё намёки – не случайно в ответ на визит Екатерины II в Новороссию, султан направил к берегам Крыма сильную эскадру, укомплектованную французскими военными советниками.

Если вы думаете, что в Западной Европе ругать Россию за «аннексию» Крыма стали только с 2014 г., то сильно ошибаетесь – началось всё гораздо раньше, ещё в 1783 г. Зря царица пыталась объяснять французскому послу про набеги крымских татар: «Что, если бы вы имели в Пьемонте или Испании таких соседей, которые бы ежегодно истребляли и забирали бы у вас в плен по 20 тысяч человек, а я бы взяла их под свое покровительство, что бы вы тогда сказали?»

Собственно именно это – ослабление России в т. ч. и набегами татар – более чем устраивало Париж, тогда ведущий центр европейской политики. Французские короли, открыто покровительствуя туркам и полякам, стремились не допустить роста влияния нашей страны в Европе. Боролись с этим влиянием не только силой, но и пиаром. Чёрный пира про «потёмкинские деревни» и стал ещё одним элементом той борьбы.

По итогам визита царицы в Новороссию, недоброжелатели распространяли в России слухи, а в Европе целые печатные памфлеты о том, как фаворит пускал пыль в глаза Екатерине. Якобы Потёмкин сымитировал и чуть ли не нарисовал несуществующие в реальности города и деревни. Князь действительно старался презентовать новый край в лучшем свете. Да и что греха таить, к маршруту следования царицы, действительно, сгоняли табуны скота и людей, чтоб представить «Дикое поле», лишь вчера ставшее Новороссией, куда более богатым и «буколическим».

Ехидный мем про «потёмкинские деревни» оказался устойчивым. Но, вспомним, что и Севастополь, и даже будущий Донбасс – в широком смысле рождались именно как «потёмкинские деревни». Так что спустя века всё это, действительно, звучит анекдотом – но не про Потёмкина, а про старательных творцов чёрного пиара о потёмкинской Новороссии.

5 рублей за невесту

Благодаря усилиям Потёмкина, к моменту первого присоединения Крыма к России, население Новоросии насчитывало уже четверть миллиона мужчин. В 1784 г., на следующий год после ликвидации хищного ханства, в газетах Петербурга появляются регулярные объявления, в которых князь Потёмкин рекламирует земли «в Тавриде» и зазывает новых переселенцев. С 1785 г. в Новоросии в качестве крестьян селят призванных в армию рекрутов. Чтобы обеспечить их жёнами Потёмкин платил из казны по 5 руб. за каждую незамужнюю женщину, привезённую на новые земли из центральной России.

Политика заселения новых земель любыми способами продолжится и после смерти «князя Потёмкина-Таврического». Так по окончании очередной войны с Османской империей, в 1792 г. здесь разрешат селиться даже этническим туркам-мусульманам. И не просто разрешат, а предоставят таким поселенцам льготные кредиты на 10 лет.

В итоге, к началу XIX в. Новороссия уже не безлюдное «Дикое поле», а вполне заселённый край. Половина пригодных к пахоте земель между Днестром и Доном уже имеют владельцев. Всего же здесь, включая Крым, к моменту воцарения Александра I постоянно проживает полмиллиона мужчин. Из них только 6 % крепостные, остальные лично свободны. Но почти треть мужчин Новороссии, в наследие от неспокойного «фронтира» и долгих турецких конфликтов, всё ещё приписаны к воинскому сословию. Однако это не солдаты, а именно крестьяне, призванные обеспечивать армию хлебом и служить резервом на случай войны. Языком тех лет их именуют «воинскими поселянами» и «войсковыми обывателями».

Но мало было лишь наполнить новый край людьми. Требовалось включить бывшее «Дикое поле», юную Новороссию, в экономику огромной империи и систему её торговли. Сделать же это было очень непросто – в начале царствования Екатерины II у нашей страны на Чёрном море не было ни одного купеческого корабля, а вся черноморская коммерция составляла менее 1 % от внешнеторгового оборота Российской империи.

Продолжение следует…