Нескорая помощь или Как победить маразм

Вызов № 33 РАБЫ НЕ МЫ

Вот так, помимо плановой лечебной работы, приходилось заниматься всевозможными парамедицинскими вопросами. То переживать по поводу койко-мест. То ещё какие претензии высушивать. А на фоне зарплаты в четыреста долларов (курс тридцать рублей, для истории) меркло абсолютно всё. Хотя, с другой стороны, когда тебя пинают все кому не лень, большая зарплата тоже не поможет. Ничто не поможет. А нападают на нас действительно многие.

В ординаторской терапевтического отделения пили чай двое. Заведующий животным отделением (или, по-другому, отделение грустных животиков) Сергей Гирляндович Фекалистов и хирург высшей категории Брюшинин Николай Егорович. Сергей Гирляндович был мягким, отзывчивым человеком, который никак не оправдывал свою говорящую фамилию (редкий случай. — Примеч. авт.). Николай Егорьевич больше походил на философа и имеющиеся жизненные проблемы разрешал по-хирургически радикально. Шло время ужина, и на отделениях было непривычно тихо. По говорящему ящику (у приматов именующемуся телевизором) ютившемуся в ординаторской показывали сюжет, где горе-врача схватили с поличными за взятку в размере триста рублей.

— Знаешь, Гирляндович, — заговорил Егорьевич после того, как начались другие новости, — складывается ощущение, что у нас в Царстве самые взяточники исключительно врачи и учителя.

— Конечно, — поддержал заведующий. — Ведь проще всего подловить на крошечных суммах. Там-то не поделишься. Посему и гребут их, бедных. Да ещё и план, как Дамоклов меч болтается.

— Ага, нашли взяточников, — продолжал распыляться Брюшинин. — А то, что у нас водительские права никто бесплатно получить не может, это нормально?

— Ну, что ты, — показательно развёл руки Гирляндович. — В Управлении ПИДР это даже взяткой не называют. Ненавязчиво интересуются: «Страховаться будем?» А когда спросили у контролирующих органов, почему вы этих не проверяете, ответили просто: «Жалоб нет, что ж проверять». Ага, нашли идиотов жаловаться. Экзамен на права потом в жизни не сдашь.

— А у чиновников вообще официальные расценки знают все, — как будто не слыша товарища, продолжал Николай Егорьевич. — По телеку так прямо и сказали: мол, если вы ещё не в курсе, то средняя взятка в Госаппарате — тридцать тысяч рублей. Вроде как: «Не ставьте господ министров в неловкое положение, принося им кофе, конфеты и эквивалентные этому суммы».

— И не говори. — сочувственно поддержал Сергей Гирляндович. — Борзота прёт.

— Или то, что дети-сироты не обеспечиваются жильём, как? А? — почти ни у кого интересовался хирург. — Самое интересное, что деньги на квартиры им всё же перечисляют, но деньги эти никто не контролирует. Такие суммы огроменные. И ничё. А они втирают: «врач». Да медработник вообще не защищён.

— Так точно. Полное бесправное существо, — подтвердил доктор Фекалистов. — Зато ментработники у нас словно мафия в законе. И далеко за примером ходить не надо. Открыли мои знакомые давеча кафе. То, что у них постовая служба на халяву питается, — ещё полбеды. Но тут повадились и дорожные полицейские, как их там правильно?

— Полицейские инспектора дорожного регулирования, — подсказал Брюшинин. — Я их именую кратко: «толстозадые гагусы».

— Точно, они, — одобряюще, словно верблюд, закивал Гирляндович. — Так вот, представляешь, и эти, как ты говоришь «гагусы», повадились в кафе обедать на шару. Ну постеснялись бы. Столько бабла с населения стригут! Просто немерено.

— Да, денег они собирают дай бог, — замахал в ответ Егорьевич. — Позавчера сюжетец вышел, как одного ПИДРа развели. А дело обстояло так. Завели, значит, на него дело за взятку. Уголовное дело, разумеется. И здесь с ним в контакт вступили мошенники. Говорят, мы, мол, от прокурора, так что, если хочешь дело прикрыть, неси три лимона рублями. И поживее, а то инфляция. Ну, он и принёс. Сразу и наличными. Скажи, Серёга, у тебя есть свободные три миллиона в нашенских, деревянных?

— Шутишь? — дико усмехнулся заведующий, перекосив лицо тремя морщинами. — У меня и миллиона-то нет, не то что трёх.

— В-о-о-о-т, видишь, — протянул коллега, — а человек «за-ра-бо-тал». Старался, палочкой махал. Тужился, психологию изучал, завуалированные намёки придумывал. Но самое интересное не в этом. Прелесть ситуации в том, что ментработник, поняв, что его как ЛОХа обвели вокруг пальца, мгновенно побежал в Органы. Мол, помогите, коллеги. Меня, как пацана, как мерина сивого. Почти до нитки. Выручайте! Гадом буду, а в долгу не останусь. Расценки те же? Вот и славно. — Он снова вздохнул. — И теперь на мошенников завели дело. Уголовное дело. А то, что инспектор пытался подкупить систему правосудия, никого не волнует. Автор сюжета даже шутил, что «потерпевшему», возможно, всю сумму вернут обратно. За вычетом расценок, разумеется.

— Да, беспредел, — обречённо расправил складки на брюках Сергей Гирляндович. — А мы ещё боремся за звание страны высокой. — Он запнулся на середине фразы, как будто ударился ногой о бордюр. — Или уже не боремся?

— Я думаю, что уже побороли, — ответил Николай Егорович, одарив свою кружку новой порцией чая. — Нас побороли.

И хирург, встав в полный рост, затянул агитационную песню:

— Это Рылеев-Бестужев, что ли? — «угадал» Сергей Гирляндович и, не дожидаясь ответа, подтвердил: — Так оно же начало девятнадцатого века!

— Совершенно верно, — замотал головой Брюшинин и, отпив приготовленный напиток, огласил очевидное: — Почти двести лет с тех пор сгинуло, а актуальность текста не только осталась, а, прямо скажем, усилилась. Кто бы мог подумать. Правда, я всегда оставался противником насилия, не говоря уже про убийства.

— И не говори даже, — подхватил Фекалистов. — Только толку от всех этих народоизъявлений нет. Власть имущие за два века-то так поднаторели, что им уже и электорат не указ. Так что, говори не говори, а хватай истории и лечи избирателей, хоть от последних осталось лишь слово.

— Точно, истории же! — схватился за халат Николай Егорович. — Мне же ещё шесть выписных эпикризов накатать нужно.

С этими словами хирург Брюшинин залпом опрокинул чай и, махнув рукой на прощание, исчез в дверном проёме ординаторской животного отделения.