Нескорая помощь или Как победить маразм

Вызов № 79 ОСНОВНОЙ ПОКАЗАТЕЛЬ ПРОФЕССИОНАЛИЗМА

Для слабонервных читателей сразу спешу заметить, что погрешность аппарата оказалась намного выше, чем заявлялось сотрудниками роддома. Это факт. Ведь Танин сын просыпался даже от несильного шума. Вряд ли он мог улавливать децибелы обонянием. Всё же надо нам пересмотреть имеющиеся стандарты. Надо. Или выучить нормальных специалистов. Первое, разумеется, сделать проще.

Вот заикнулся про стандарты и сразу вспомнил, что наши чинуши из Здравоохренения в вопросе качества помощи стремятся пойти ещё дальше. Они подумывают ввести балльные системы и прочие механические критерии для оценки профессионализма подчинённых им медработников. Но, гоняясь за превалирующим количеством оценочных показателей, все забывают про то, что уже с незапамятных времён существует одно бесспорное мерило истинного профессионализма. И имя этому показателю — процент смертности.

Для тех, кто не в лодке, поясню, что речь идёт о древней хирургической поговорке. Она гласит: «У каждого хорошего хирурга есть своё маленькое кладбище». Ясно-понятно, что у плохого хирурга кладбище гигантское. Однако постепенно сия поговорка распространилась далее владений хирургии, в стан терапии. На сегодняшний день она актуальна и в остальных специальностях.

Поступала в стационар южанка с остеохондрозом. Защемление, люмбалгия, ишиаз, родственники. Всё как положено. Вообще, южные люди, попадая в нашу Северную столицу, с трудом переносят все тяготы и лишения холодного климата. А вследствие и заболевания у них протекают ярче. И болевой синдром в разы крепче, нежели у прочих.

Итак. Поступила, значит, жительница Хачистана к нам, стонет тонким голосом, режет перепонки окружающим. Родственники наперебой горланят:

— Эй, слышь, сдэлай укол какой-ныбудь, а?

Денис, наш бессменный (или бессмертный?) медбрат, бежит и телеграфирует на неврологию: «Приёмник — Юстасу. Срочно заберите больную».

Спустя время хондрозную забирают, и в смотровые возвращается умиротворение.

Однако недолго радовался покой. Вечером в холле замаячила сумасшедшая родственница, которая сразу же напала на Дениса.

— Где мне найти мэдсэстру? Там нашэй Гюзэль плохо.

— Э-э-э. — Диня растерялся и, переместившись поближе к пандусу, предположил: — На отделении, очевидно.

— Нэту её! — приблизилась оппонентка и ударила вторым вопросом: — А врач где?

— Да я-то откуда знаю. Здесь ведь приёмник. Вы поищите их на отделениях, — медбрат уже вышел на улицу, где предался в объятья летнего тёплого вечера. Но сердобольная не отставала от него.

— Это бэзобразие! В восэмь часов нэ найти ни аднаго сотрудника. Что за ужасная болничка. Кошмар! — дама выдохнула и, набрав полные лёгкие воздуха, кончила: — Вот поэтому у вас и кладбищэ большое.

Денис встрепенулся, обернулся и хотел было что-то возразить, но возмущённая уже довольно шустро семенила обратно. Внутрь. В больницу. Прочь от кошмарного и неимоверного кладбища. Старого, послевоенного и мемориального.