Несносная Херктерент - 3 [СИ]

Глава 13

Марина расхаживает из угла в угол. Софи вполглаза следит за ней. Совещание представителей генштаба в максимально узком кругу. Присутствуют только обе Херктерент.

— Вычислить бы этого умника, что «драконов» купил.

— Шпиона там у нас больше нет.

— Ненависть для шпиона хороший стимул, но это не наш случай.

— Эорен не знает, кто это умный такой?

— Она в «генштабе» не состояла.

— Ну, вычислишь ты, кто там такой сообразительный. Убивать пойдёшь?

— Нет. Знакомство заведу. Школа кончится, а жизнь — продолжится.

— Глубокомысленно. Череп не жмёт?

— Хоть в чём-то не меняешься, грубиянка.

— Я, знаешь ли, тоже вполне в состоянии определённый образ поддерживать.

— Берет свой куда дела?

— Зимой его носят только в тропических широтах.

— Там же тебя почитали раньше. Хотя, мне это не понятно.

Марина пожимает плечами.

— Что тут непонятного? Ещё и памятник из снега поставить могут. Вроде, даже собираются. «Вот против какого великого человека мы воевали. Сама великая я им противостояла». И заметь, уже трижды била.

— Твоя скромность…

— Крайне мало отличается от твоей.

— Прямо бы имя спросила. Может, это твой страстный тайный поклонник.

Марина наглядно демонстрирует кулак.

— Хочешь мира — готовься к войне. Им захочется реванша.

— Какого по счёту?

Сёстры постоянно обсуждают ситуацию за линией фронта. Есть слушатели или нет — без разницы. В школе считаются главными специалистами по мирренскому вопросу. Даже более объективными, чем имперские миррены. Тех о чём-либо на бывшей Родине происходящем спросишь — получишь в ответ рассказы о таких ужасах — ни одна цензура не пропустит. Притом, никто из них в Империи Тима не бывал. Имперские миррены считаются беглыми преступниками, и визы им не выдавались. Да они и сами не рвались места, где их предки родились, посещать.

Обе сестры владеют мирренским в совершенстве, любой текст с лёгкостью читают с листа.

Одна из любимых тем Марины — противоречия между заявлениями церквей и настоящей ситуацией во враждебной империи.

— Так верят, так верят, что в крупных городах треть, а то и больше детей являются внебрачными.

— Тут, если совсем точными быть, многое от действующего законодательства зависит — по их законам у нас чуть ли не сто процентов незаконнорожденные. Мы же церковных браков не признаём.

— По мне, так и закон о свободе вероисповедания в корректировке нуждается.

— Вплоть до отмены? — улыбается Софи.

— А хотя бы! А то развелось бездельников.

— Они-то тебе чем ещё насолили? Вроде, ничьих мест не занимают.

Марина хмыкает.

— Лица с задержками развития в других местах учатся. Хотя и там… Ладно, хоть образование у нас всеобщее.

— Зачем тебе это? — Марина показывает на пачку мирренских журналов с храмами и бородатыми рожами на обложках.

— Почитываю для общего развития. Надо же знать, что движет врагом.

— Развитие, развитие. — ворчит Херктерент, — Ты бы для развития сама знаешь чего, капустки бы побольше ела, а то я младше, а по развитию в определённых областях, превосхожу значительно, — так выразительно на грудь сестры уставилась, что будь Марина мальчиком, точно бы в глаз получила. Возможно, стилетом, благо рука Софи словно невзначай на рукоятку легла. Марина замечает, — Журналы где взяла?

— Так и знала, спросишь. Всё прислано прекрасно известным тебе путём через МИДв. Хотя, ты же обычно лёгких путей не ищешь…

— Ты тут их специально положила, чтобы они мне попались.

— Ну, вот попались. Дальше что.

— Священная война.

— Я радио тоже слушаю. Да и две трети последнего номера про неё глянуть можешь.

— В качестве повода использовали разрушение главного собора. В который раз объявлять резню во имя милосердия. Как это на них похоже!

— Ты не права. В тот раз они себя маленько поумнее повели. Священной войны они не объявляли. Газеты просто пестрели пышными фразами, это да. Но официального решения глав церквей не было. А сейчас мы это самое и имеем. Понимаешь, что значит?

— На словах — много, на деле — не слишком, — милейше, но с ледяными глазами улыбается Софи, — божьи заповеди на линии фронта не действуют. Для верующих мы просто перестали быть людьми, став слугами зла, а то и вообще ими одержимыми, — небрежно пожимает плечами, — будто на деле для нас что-то изменится. Не забыла, нам, в том числе, и Еггтам персонально, священную войну уже объявляли.

Марина кровожадно скалится, будто причастна к победам давних времён.

— Да, для кого-то это скверно кончилось. Вот только заразу не всю перебили.

— В общем-то, согласна. Они и сейчас сглупили — наших мирренов дополнительно обозлили, а они из бывших соотечественников и так ремни режут. В прямом смысле. Мне даже один показывали. И даже чуть не подарили, но я отказалась.

— Мне потом скажешь, у кого такой ремешок есть. Посмотреть охота.

— Сама догадайся. Ты, вроде, их всех и так знаешь. Пока вот, — порывшись в столе, Софи протягивает две открытки. Разрешённая истинная церковь для своих прихожан издаёт. Строго на территории храмов распространяется.

— Вторая — мирренская.

— Правильно. Первая тоже. Только миррены в разной форме. А общего…

— Сама не слепая! И там, и там — одна и та же фигура их осеняет знамением и подпись «С нами бог!». Смешно.

— Я тоже ещё как веселилась — миролюбивый божок одобряет массовое человекоубийство.

— Что вносит острые нотки, единоверцев.

— Они таковыми друг друга не считают.

— Но бог-то у них один.

— Знаешь, фото видела. Сбитый бомбардировщик, эмблема эскадрильи — этот девиз да рожа бога. Под ним подпись. «Бог с вами был. И как, помогло?» Экипаж погиб полностью. Возможно, убит местными жителями.

Марина только глаза в усмешке закатывает. Софи, в точности воспроизведя ухмылку сестры, продолжает.

— У Тима церковь сейчас активно пропагандирует культ святых да мучеников, многих из которых наши с тобой предки на корм свиньям пустили.

— Некоторых в прямом смысле, — смеётся Марина, — по мне так это даже хорошо. Сама же показывала, про сожжённого огнём какого-то святого и с ним двухстах воинах. Только про то событие и наша версия есть. Если они сейчас так на пулемёты бегать будут как те кретины на многостволку в узком проходе… То я волнуюсь только за мощь наших пороховых заводов. И где мы их всех закапывать потом будем?

— Аэродромные бульдозеры справятся.

— У нас есть столько?

— Даже если нет — трупы сойдут на удобрения.

— Они, видите ли, пишут, «мы раньше призывали щадить мирное население».

— Сначала бы его определение дали. А то уж так щадят — аж головы режут.

— Именно гражданским? А то с головами и у нас эксцессы случаются.

— Ладно, пока пропустим. Факт только в том, какие объекты считать мирными до войны так и не договорились. Вот и сыплем всё подряд, целей не разбирая. Ну, и по нам тоже.

— У них в тот день, когда собор разнесли, ещё праздник был — их бог то ли умер, то ли воскрес. Не помню, — весёлость Софи приобретает какой-то болезненный оттенок, в глазах страшноватый блеск, — У них на этот праздник принято счастья желать. Наши на бомбах так и писали «Счастливого Светлого Праздника!». Как раз время налёта к разгару службы рассчитали. ПВО совершенно себя не проявило, даже зенитки почти не стреляли, подозреваю, это одна из главных служб в году, и даже не слишком религиозных солдат туда погнали.

— Интересно, истребители и радары что делали?

— Подозреваю, тоже, что и все остальные — гимны всякие слушали. Или, — щёлкает себя по горлу, — по-другому праздник отмечали.

— Раз у лётчиков так всё хорошо получилось, надо было полномасштабное наступление в этот день начинать.

— В полноценный генштаб переводись, и что хочешь, то и начинай. Меня как-то успехи авиации больше волнуют.

— Ха! А меня — размер мирренского хвастовства. Помнишь, сколько статей было про мощь столичной ПВО? Даже мне почти страшно было, когда их читала. А оказалось, главной защитой они полагали удалённое расположение города. Забыли, дальность бомбардировщиков растёт с каждым годом.

— И не говори! Здорово наши попали! Трупов было море, одних генералов больше десяти. Будь налёт при прошлом Тиме — наверняка, и его бы накрыли. Он по храмам шляться любил. Но, к сожалению, пятый не четвёртый, в церкви почти не ходит.

— Потому-то многие думали, что с ним удасться договориться.

— Не удалось бы в любом случае. Слишком многое стояло и стоит на кону.

— У тебя какие сведения о общем числе погибших?

— О! Разнообразнейшие. От трёх до трёхсот тысяч.

Марина удивлённо присвистнула.

— Ничего себе разнобойчик. Там же полная вместимость этого сарая тысяч сто пятьдесят по-моему, и столько за раз туда никогда не приходило. Дай-ка угадаю, одна сторона утверждает, погибшие в основном, женщины и дети, другая — уничтожен значительный процент солдат гарнизона. Так?

— Разумеется. Не первый год воюем. Уверена, сам рейд и цели были инициативой ЕИВ. То-то он тогда такой довольный ходил. Все пилоты и штурманы награждены Золотой Звездой, он лично на награждении присутствовал. Остальные члены экипажей получили Первую степень «За военные заслуги», кстати, награждение сразу первой степенью, минуя четыре других — прямое нарушение статута ордена.

— Выдающиеся дела и должны награждаться соответственно. Ярику своему передай, кому дальше — он сам догадается, если кто из участников налёта сейчас в городе — я хочу неофициально с ними встретиться. Лично поблагодарю. Ещё Чёрная Змея мечтала тогдашний Храм Святого Престола спалить.

— Как благодарить-то собираешься? — блеск в глазах уже не злой, а просто дурной какой-то.

— Тебе наизусть прочесть список наград, что я могу вручать от своего имени?

— Сама знаю.

— Кстати, и тебе не мешает их чем-нибудь наградить. Чёрная Змея твой предок тоже.

— Я подумаю, — огрызается Софи. Очень не любит, когда Младшая напоминает про то, о чём следовало догадаться самой, — Яроорт уже встречался с этими лётчиками. С ними была встреча в училище.

— Много разболтал?

— Всё, что он сказал мне — не является секретной информацией. Из интересного — маскировка столицы у них — нулевая. Хоть прямо по картам из «Путеводителей» бомби. У нас не так. Когда над городом летала — ничего узнать не могла, какая-то серая местность с малоэтажной застройкой. Да что говорить — реку не сразу заметила.

— Да и у нас не очень-то догадаешься, где и в какое время может собраться много народу, чтобы всех их там положить.

— Проще весь город сжечь. Кой-какой опыт по этой части у них имеются. Могут попытаться повторить. Причём, как раз по столице. Свои иначе не поймут. Это по мне — один из лучших видов на панораму Тимовской столицы — тот, где этот купол не торчит. У пятого наверняка, другое мнение. Он мне показался человеком злопамятным.

Больше всего мирренской прессы накапливается у Софи и Эриды. Всё-таки, оба противника считают, в мире существует только две великих цивилизации и культуры, все остальные — абсолютно микроскопические величины.

Несмотря на военное время, отчасти даже благодаря ему, культурная жизнь во враждебных столицах во всех сферах бьёт ключом. Издаётся и выставляется множество всего интересного, что никак не должно проскочить мимо Софи.

Комната Софи иногда напоминает редакцию мирренского журнала из-за обилия печатной продукции заклятых друзей. Через несколько дней все журналы куда-то исчезают. Софи не Эрида, считает с порохом могут играть далеко не все, а мирренская пресса — именно порох, опасный в неумелых руках и неокрепших мозгах.

Как подозревает Марина, после прочтения всё не представляющее интереса, Софи сжигается. В школьных изданиях время от времени появляются удивительно ехидные и смешные обзоры культурной жизни вражеской столицы. Подписано К. С… Кто поглупее гадают, кто такой или такая. Марина относится к умникам, давно разобравшимся, у кого такой стиль, и только делающим вид, будто не узнают автора. Да и каллиграфический почерк определяется с лёгкостью. Хотела бы тайну личности хранить — печатной машинкой пользовалась бы. Машинописью владеет.

Вот и сейчас Софи журналами обложилась.

— Очередной номер. Обзор готовишь… — Марина приглядывается к сестре, — Стоп! А чего это у тебя рожа такая хитрая?

— Листани журнал, поймёшь.

— Делать мне нечего, чем эту дурь пересматривать, да ещё номер сдвоенный.

— Центральную вклейку глянь. Обещаю, будешь под впечатлением надолго.

Марина так и делает. Софи искренне забавляется, над реакцией сестры наблюдая. Та с показной ленцой страницы разворачивает. Сразу же делает большие глаза, перехватив журнал, вытягивает руку подальше от глаз. Сощурившись, делает вид, будто всматривается. Скорчив гримасу склоняет голову на бок, щурясь ещё больше. Журнал переворачивается вверх ногами, потом берётся за торец. Голова остаётся в прежнем положении. Издание возвращено в нормальное положение. Голова склонена на другой бок, левый глаз закрыт.

— Ну как, впечатлилась? — спустя некоторое время осведомляется Софи.

— Вообще-то, непротиворечивый образ красного зверя с семью головами и десятью рогами с лёгкостью нарисует любой пятилетний ребёнок. Или душевнобольной.

Софи вертит пилочку для ногтей между пальцами. Белозубая улыбка не предвещает ничего хорошего.

— Кто там на нём сидит, не рассмотрела?

В глазах Марины играют заговорщические огоньки.

— Со зрением проблем не испытываю. Не узнать Шлюху Островов на Звере из бездны крайне сложно — весьма яркий образ самой наркоманской главы — «Откровения» из «Книги» крайне сложно. Вот ещё один, явно по заказу от двора решил мир своим шадевром, — искажает слово, кривляясь, — осчастливить. Забесплатно одним из главных врагов Безгривых с подданными стала Я мирренское искусство всё равно не люблю.

— На кого она в этот раз похожа, не заметила?

— Я Тиму V даже благодарна — теперь в большинстве мирренских семей есть мой портрет. Скоро все они меня возненавидят, заметь, практически без затраты сил с моей стороны, ещё и за свои же деньги!

— Просто наповал сражена твоей наблюдательностью!

— А что, я ничего. Мирренские ассоциации довольно примитивны. В оригинальном варианте, ещё на островах, зверь — империя, шлюха — столица, головы да рога — намёки на внутренние конфликты, благо в них в то время недостатка не было. Содержание последующих глав — влажные мечтания сумасшедшего, кто-то с небес придёт и покарает погрязшую в разврате и пороке, империю. Зверь сам шлюху загрызёт, его самого баран с небес забодает.

Века идут, только Империя падать не собираются. А уж подобные бредни под текущую политическую ситуацию подогнать — большого ума не надо. Да и самих себя приятно с праведниками и небесным воинством отождествлять, а не выходцами из бездны.

— То есть, наличие твоего портрета в качестве олицетворения сил зла тебя не смущает?

— Противника надо сделать максимально бесчеловечным, ест он морковку — пиши обгладывает свежие кости младенцев, пьёт сок из той же морковки — пиши, алчно лакает тех же младенцев свежую дымящуюся кровь. Начальные уроки пропаганды, забыла разве? Враг есть, должен же его кто-то олицетворять?

Мне бы таким символом быть весьма лестно, только тут вовсе не я.

Софи усмехается.

— У тебя столько мозгов. Череп не жмёт? Да, я прекрасно заметила, лицо скорее Дины II, причём про её привычку в красном ходить все знают. Карикатуры на Императора и членов даже враждебного царствующего дома у них запрещены, но Великие Еггты ни в какой дом и не входили.

— Нечего мне учебник «Родная страна» для начальных классов пересказывать.

— Я и не пересказываю. Хотелось на истинный размер твоего чудовищного самомнения посмотреть.

Марина пожимает плечами.

— Смотри, сколько хочешь. Только осторожно, от блеска не ослепни.

Софи, встав, обходит сестру с таким видом, будто это самое самомнение высматривает.

— М-да, прямо скажем, твоим формам художник откровенно польстил.

— Скорее, свои скрытые фантазии на холст перенёс. Он, если меня и видел, то в то время, когда форм этих ещё не было.

— Видел, видел он тебя. Был представлен ЕИВ. Я с художником даже разговаривала. Восхищался талантами юного дарования.

— А-а-а! Так это тот любимец народный, кто считает, если всех, кто там у них в чём-либо отличился на одну картину запихать, святых, огня да света божественного добавить, это будет дико ново и, как это они говорили, — Марина щёлкает пальцами, вспоминая, — а, духоподъемно, — заканчивает по-мирренски.

— По мне, так получается просто дико.

— В вопросах современного искусства у меня всю жизнь с тобой было меньше всего разногласий.

Софи хитро прищуривается.

— Главного подтекста публикации этой репродукции ты всё равно не заметила.

— Я в живописи разбираюсь не до такой степени, чтобы глубокий смысл в каждой завитушке выискивать.

— Тут совсем не в завитушках дело. Всё куда сложнее, но поймёт это только умный.

Шпильку Марина проглатывает, но кулак всё-таки показывает. Софи неожиданно остаётся серьёзной.

— Ты знаешь, на первую выставку, где это экспонировалось, несовершеннолетние не допускались?

Младшая Херктерент пожимает плечами. Чего там несовершеннолетним читать и смотреть нельзя, давным-давно прочитано и просмотрено. Для кого эти запреты придумывают? Юный пытливый ум, если целью задастся, всё равно обойдёт.

— А сейчас напечатано в общедоступном журнале. Ничего странного не замечаешь?

— Война — странное время во всех сферах жизни общества.

— Не хватало нам ещё одного Еггта-философа!

— Сордар III хотя и зовётся великим мыслителем, восстания в крови топил только так.

— Многогранным был, как и большинство из нас. Но я о другом. Тим V или кто-то из ближнего круга этим номером довольно сильно пнул церкви и этого художника лично. К каким кругам причисляют, напомнишь?

— С удовольствием! — улыбается во все тридцать два, Марина, — Поклонников старых добрых времён, борцам с разлагающим влиянием Севера и прочим, как они сами себя называют, высокодуховным. Хотя, я знаю Тим от них старается держаться на расстоянии, несмотря на то, что у каждого из них его портреты, наверное даже в сральнике висят. Не удивлюсь, некоторые ему даже молятся, хотя всякими там канонами это строжайше запрещено.

— Верно. Религиозность граждан и подданных по стране весьма чересполосна. Словечко «мракобесие» и в мирренском языке существует. Демонстрируя, насколько дословно они святые тексты воспринимают, они многих от себя отталкивают. Какая там резня шла во время разных расколов, сама читала. Все стороны ничего не забыли, живут из соображений «плохой мир лучше хорошей войны». Причём, это как раз сам Тим вроде бы своих главных союзников сознательно гробит.

— Умен, скотина, знает с такими друзьями в будущем враги уже не понадобятся. Хотя, нам бы было выгоднее, будь таких, вроде художника этого, побольше. Перебьют и передушат всё то немногое, что у них в государстве есть. Читала, у них в школах, особенно начального уровня увеличили преподавание «закона божьего» в ущерб естественно-научных дисциплин.

— Промывать мозги лучше с самого раннего возраста начинать. Тоже начальный уровень пропаганды.