Нет слова «прощай»

Глава IX

Лето шло к концу, и постепенно надвигалась осень. Каждый день, наполненный интересными событиями, был долгим, но в конце каждой недели казалось, что она пролетела незаметно.

Утята, что жили на другом берегу озера, теперь уже более уверенно плавали по воде.

В высокой траве у станции появились первые кузнечики. Ушла в глубокие воды щука. В лесу поспевала черника. Сережки держались коричневые, крепкие. Наливались зерна дикого риса. Начинали осыпаться одуванчики.

День за днем стояла отменная погода, небо было синим и безоблачным. Изредка на горизонте показывались зловещие тучи, но после свирепой бури, разыгравшейся в тот день, когда Кен и Поль в первый раз вместе удили рыбу, на Кинниваби не пролилось ни одной капли дождя. Нещадно палило солнце, иссушая траву, кусты и деревья. То тут, то там на кедре вдруг бурела листва, и на кустах у озера, предвещая осень, вспыхивала желтым или алым цветом какая-нибудь ветка. «Лани и лоси в поисках свежей травы спускались в низины.

Перед домом, где жил лесничий и где была его контора, висела табличка; стрелка на ней показывала, насколько велика опасность лесного пожара. К середине месяца Муз Макгрегор перевел стрелку впритык к красной полосе. Это означало: «максимальная опасность».

Как-то раз в конце июля Кен рано утром шел тропинкой к причалу. Не было ни малейшего дуновения ветерка. Где-то на холме стрекотала цикада, но в остальном царила тишина. Покрытая лаком лодочная скамья так сильно нагрелась от солнца, что на нее нельзя было сесть, и Кену пришлось сбегать в сарай за подстилкой.

Когда, обогнув мыс, Кен понесся к станции, на озере не было ни одной лодки. В индейском поселке на другом берегу тоже не было никаких признаков жизни, и даже костры, дымившие с утра и до вечера, казалось, погасли навсегда. Кен и Поль теперь много времени проводили вместе, но сегодня Поль уехал по какому-то делу с отцом.

Скалистые холмы за станцией были окутаны синей дымкой, и Кену показалось, будто в воздухе слегка пахнет гарью. Он слыхал, что в окрестностях было несколько лесных пожаров, в том числе один большой у озера Игл-Лэйк. Нещадная жара иссушила все, и казалось, будто весь мир вот-вот вспыхнет огнем.

«Как огромная пороховая бочка», — подумал Кен.

В лавке он узнал, что произошла еще одна кража.

— Это было на даче у судьи Барнхэма, — сказал мистер Симпсон. — Туда прошлой ночью забрались воры и украли много разных вещей. Унесли даже старое ружье, из которого вот уже полвека никто не стрелял. Если они попытаются из него выстрелить, то, право, взорвут все озеро. Не удивлюсь, если в дуле окажется птичье гнездо.

Симпсон тяжело опустился на свой стул за прилавком. Обычно старик держался бодро, сколько бы ни работал, но жара сморила даже его.

— Теперь уже здешний народ озлился не на шутку, — продолжал Симпсон. — Ворам мало было взять то, что они хотели. Они еще к тому же разорили всю дачу. Разбили окна, переколотили посуду, разбросали книги судьи. Просто какое-то дикое хулиганство! А ведь старого судью все уважают. Он столько горя хлебнул в прошлом году, когда у него умерла жена, да и сам он сейчас в больнице. Подлецы эти воры!

— До каких же пор будут продолжаться кражи? — воскликнул Кен. — Надо же в конце концов что-то предпринять!

— Вот люди и хотят что-то предпринять, — сказал мистер Симпсон. — Вечером на станции будет собрание. Я, правда, не уверен, что это так уж разумно. Когда люди взбудоражены и собираются, чтобы поговорить, они нередко накручивают друг друга, и не успеешь оглянуться, как уже и дров наломали!

Возвращаясь по перрону к причалу, Кен увидел объявление о предстоящем собрании. Выведенное аккуратными печатными буквами, оно было подписано мистером Палмером, секретарем Общества дачников Кинниваби. Стоя в тени вокзального навеса, Кен прочитал объявление. Собрание должно состояться сегодня в восемь часов вечера. Оно созывается «ввиду повторяющихся случаев грабежей и хулиганства» и, надо надеяться, приведет «к решительным действиям, которые положат конец этим безобразиям».

Читая объявление, Кен вдруг услышал голоса, доносившиеся из квартиры начальника станции. Несмотря на всю их сдержанность, в голосах звучала горечь и злоба.

— …Сколько раз я тебя предупреждал!.. — говорил мистер Морли. — Ты знаешь, Джэнет, ссоры с тобой не доставляют мне никакого удовольствия, но ради твоего же блага я должен защитить тебя.

— От чего защитить? — спросила Джэнет. — Я просто не понимаю тебя. Мы с Джоном Онаманом дружим всю жизнь и всегда будем только друзьями, не больше. Почему же ты добиваешься, чтобы я с ним поссорилась?

— Потому что я хочу, чтобы ты вышла в люди, — отвечал отец. — Для того я здесь и служу, чтобы иметь возможность отправить тебя в город и дать тебе образование. Я хочу, чтобы ты росла среди порядочных людей, в культурной среде. Я предпочел бы, чтобы ты вообще сюда не возвращалась, но раз уж ты приезжаешь, я позабочусь о том, чтобы ты не тратила время на всякий сброд вроде этого индейца.

— Но послушай! — воскликнула Джэнет. — Ты очень предубежден против индейцев. Что бы я ни говорила о Джоне, ты даже не слушаешь. Знаешь, папа, мне очень жаль, но я все равно буду считать его своим другом, что бы ты ни говорил.

— Пусть так, — сказал отец, — пусть так. Но ошиваться здесь я ему не позволю. Запомни это раз и навсегда! Я…

Кен услышал, как хлопнула дверь, и вскоре увидел Джэнет. Понурив голову, она медленно брела к озеру. Смущенный и огорченный тем, что ему невольно довелось услышать, Кен подождал, пока она не скрылась из виду, а затем спустился к причалу.

После ужина Кен снова поплыл по глади озера к станции. В безоблачном небе красным раскаленным шаром висело солнце. Над холмами теперь уже четко различалась пелена дыма, скрывавшая верхушки деревьев. Терпкий запах щекотал ноздри, разъедал глаза.

Когда Кен подъехал к станции, у причала уже стояло много лодок, на вокзальном перроне толпились дачники. Всех занимали только две темы: дымная мгла и кражи.

Все это казалось Кену чем-то неправдоподобным. Странное, будто искусственное, солнце, зловещая дымная завеса и, в особенности, толпа людей, неловко переминающихся с ноги на ногу в ожидании собрания. Чуждая и непривычная атмосфера царила в Кинниваби.

Около восьми часов мимо станции промчался трансконтинентальный поезд, следовавший на восток. В окнах, сотрясаемых быстрой ездой, расплывчато мелькали лица пассажиров.

Вскоре после этого мистер Палмер открыл собрание. Взобравшись на багажную тележку в конце перрона, он несколько смущенным тоном потребовал тишины. Все разговоры смолкли, люди медленно обступили его неровным полукругом.

— Все вы знаете, почему мы созвали это собрание, — сказал он. — Все лето продолжаются кражи, и многие из нас считают, что пора уже что-то предпринять.

— Вот именно! — донесся голос из толпы. — Разгром, который учинили на даче у судьи Барнхэма, — это уже последняя капля!

Со всех сторон послышались одобрительные возгласы.

— Пожалуйста, не думайте, что это официальное собрание, — продолжал мистер Палмер. — Будь оно официальным, я не знал бы, как его вести.

В толпе засмеялись, но все равно людям было как-то не по себе. Дачники не привыкли действовать сообща. Начались длительные прения, но хотя некоторые из выступавших блистали красноречием, они мало что добавили к выводам, которые уже сделал в своем вступительном слове председатель собрания: кражи — скверное дело, и необходимо что-то предпринять.

— А разве власти не должны этим заняться? — спросила, наконец, какая-то женщина. И тут же смутилась. — Я хочу сказать, ведь для того и существует полиция. Разве не следует ее вызвать?

— Полиция в два счета найдет виновных, — заявил Уилбэр Кроу. — И так ясно, чьих рук это дело, не правда ли?

Все обернулись к нему. Кроу стоял прислонившись к стене и поставив одну ногу на скамейку.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил кто-то.

— Вы не очень-то любите резать правду-матку, уж больно вы все благоразумные! Но любой из нас мог бы подсказать полицейским, где искать воров, так ведь?

— Я согласен с вами, Уилбэр, — сказал мистер Морли. — В конце концов, тут ведь никакой загадки нет. Ровным счетом никакой.

— Во всяком случае, для меня! — объявил Уилбэр. Он слегка кивнул головой в сторону индейского поселка. — Для меня это ясно как божий день!

— Куда уж яснее! — подтвердил начальник станции. — Совершенно очевидно, что никто из нас этого сделать не мог. И никто из чужих не мог бы приехать сюда без моего ведома. Значит, это дело их рук.

— Чьих рук? — спросил кто-то.

Наступило молчание. Потом снова заговорил Уилбэр Кроу:

— Что ж, я не побоюсь сказать об этом во весь голос. Это всё индейцы. Мы ведь знаем, на что они способны…

— Погодите! — оборвал его мистер Симпсон. Глаза его стали узкими, как щелки. — Вы не имеете права выдвигать подобные обвинения, Кроу. Я протестую!

— А я от вас другого и не ждал, мистер Симпсон! — ответил Уилбэр Кроу. — Ведь они же ваши друзья, не так ли? Как говорится, рыбак рыбака видит издалека.

Дачники негодующе зашумели. В Кинниваби все любили и уважали старика Симпсона.

— Прошу без оскорблений, Уилбэр! — сказал мистер Морли. — Мы все хотим знать мнение мистера Симпсона. Но в самом деле: кто, кроме индейцев, мог это сделать?

Снова наступило долгое молчание, затем вдруг откуда-то сбоку раздался голос Муза Макгрегора. Он только что вернулся из леса. Лицо его было небрито, одежда испачкана золой и сажей. От дыма он так почернел, что морщины у него на лбу выступали белыми черточками. Темные круги под глазами говорили о том, что много ночей подряд он почти не спал.

— Хватит! — сказал он тихо, но твердо. — Не думал я, что приличные люди будут выслушивать подобные речи!

Пробравшись сквозь толпу, он подошел вплотную к Уилбэру Кроу.

— Я очень устал, Кроу, — сказал он. — Но все же не настолько, чтобы промолчать. У меня есть друзья среди индейцев — да, друзья! И я не желаю слушать твою болтовню!

Уилбэр Кроу снял ногу со скамейки и выпрямился. Какую-то долю секунды казалось, будто эти два великана сейчас сцепятся прямо на перроне вокзала.

— Если ты можешь предъявить обвинения какому-то определенному человеку, предъяви их сейчас же! Если у тебя есть доказательства, выкладывай их! — произнес лесничий. — А если нет, помалкивай!

— Придет время, и я скажу все, что надо! — прошипел Уилбэр Кроу. — У меня есть о чем поговорить с полицией.

— Неужели? — сказал мистер Симпсон. — Обычно вы обходите полицию сторонкой.

— Хватит! Тише! Тише! — спохватился Палмер, пытаясь водворить порядок. — Зачем нам ссориться друг с другом? Единственное, что можно сделать, — это вызвать полицию. Пусть она занимается этим делом. И каждый из нас сможет высказать полицейским свои соображения.

Было решено тут же послать телеграмму и вызвать в Кинниваби полицию.

Муз Макгрегор стоял еще некоторое время, глядя в упор на Уилбэра Кроу. К ним подошли Лез Кроу и Динни Хэккет, последний весьма нехотя. Наконец лесничий повернулся и ушел.

— Мне сейчас не до вас, — напоследок предупредил он. — Но если вы не бросите ваши штуки, я этого так не оставлю!

Усталым шагом прошел он сквозь толпу, которая медленно начала расходиться. Потом остановился и глянул на восток, в глазах его была тревога.

— Боюсь, ночью поднимется восточный ветер, — сказал он, не обращаясь ни к кому из присутствующих. — Тогда у нас появятся заботы посерьезнее этой! Пожар такой, словно лес облили бензином.